The other side of the Sun

      Юн Джонхан. Единственный Джонхан когда-либо писавший статью про тот самый храм, Джошуа обнаружил ее на ресурсе, посвященном историческим зданиям и мемориалам Сеула. Про себя он уже окрестил это место пристанищем потерянных чудиков. Но местные жители любя называли его лягушачьим притоном. Как писал Джонхан в своей заметке, все дело было в том, что за Храмом находился заросший ров, где из-за высокой влажности, те активно размножались. Правда Джошуа не заметил ни одной лягушки, когда был там, быть может, для них было уже холодно. Зато теперь он с интересом вчитывался в неожиданно информативный текст, надо отметить, складный и без излишеств, но довольно точный, за исключением лягушек. Написанный, должно быть, в качестве пробы пера несколько лет назад. Возможно, автор этой статьи и вызывал у Джошуа раздражение в области желудка, но он считал, что угрозу надо оценивать трезво. Если человек журналист значит слово его главное оружие. И это оружие надо у него отобрать. Историческая справка, однако же, Джошуа мало заинтересовала. Он принял к сведению, что здание и вправду древнее, не без постоянных и несвоевременных ремонтов, но фундаменту там точно больше пары веков. Даже странно, что к этому месту было так мало общественного внимания. Но то, что его уделял именно Джонхан, вызывало ещё больше вопросов. Ведь есть столько мест и событий куда более интересных для того, чтобы выбрать их в качестве темы для своей первой статьи. Хотел ли он что-то этим сказать? Что за человек станет писать про религиозное сооружение так подробно? Верующий? Но из слов Минхао выходило, что это не так. Да, и Сунен упоминал, что Джонхан берется расследовать только криминальную хронику. У всего есть смысл, даже если мы не хотим этого признавать. Если человек от балды выбирает тему, которой должен посвятить немалое время своих размышлений — это многое говорит о нем. Но в такой расклад не верилось совершенно. Джошуа досконально изучил каждую запятую, но так и не нашел в статье хоть что-то указывающее на личное отношение Джонхана к предмету его изучения. Безусловно, рассказчик из него неплохой, не самый отвратительный, это точно, однако этого было ужасно мало о нем самом. Судя по всему, Джошуа придется перечитать всю писанину Джонхана доступную ему в сети. Вот же дрянь. В процессе серфинга по просторам всемирной паутины, Джошуа обдумывал слова Сунена о конторе, которая досталась Джонхану от отца. Если они являлись независимым изданием, вероятно у них должен быть свой сайт. А это значит, что и контактная информация находилась в общем доступе. Оставалось только найти одну из свежих статей. Джошуа хотелось думать, что руки его дрожат от отсутствия достаточного отопления в помещении. Он очень поспешил, скручивая вентиль. Первая же страница со статьей Джонхана, сразу остается закладкой в браузере Джошуа. Кажется, он нашел, то что искал. *** Черные волны. Ночью особенно хочется дотянуться до песчаного дна. Тьма и тишина. Кому угодно было бы неуютно, холодно и страшно. Но не ему. Он оттуда пришел. Из тьмы и тишины. Кто угодно может водиться там, на дне. Но у добра самые острые зубы и самые большие аппетиты. Кошмары ему неведомы, и сомнения тоже. Но отчего же он тогда медлит? *** В деле Сеульского маньяка потрошителя было затишье. Полиция судорожно ожидала еще одно тело, а следом за ним и новой волны паники. Как правило, сопровождающейся ложными, и не совсем, доносами, давлением общественности, и кадровыми перестановками. Однако в данный момент новости в прайм тайм заполнились политической повесткой, и достижениями местных управленцев. Сколько прошло с последнего убийства? Труп только остыл, как следует в морозильной камере, а многие уже и подзабыли прежние тревоги. Люди определенно живут на ускорение, для них и день назад уже давным-давно. А для некоторых, и неправда. Улицы Сеула задышали свободнее, светили ярче, горели огнями Хондэ и всем морем его баров. Но Джошуа игнорировал ночную жизнь города с такой же легкостью, с которой без интереса проживал дневную. Уроки в языковой школе слились в посредственную кашу — профессор Ким заболел, так сказал Хансоль, и пару дней его заменял другой преподаватель. А дел иных у Джошуа не было, кроме, как просиживать штаны, приглядывая за Хансолем, пока за ним не явится кто-нибудь из офицеров. Тем временем приближались выходные, пятница красным флагом маячила перед Джошуа вынуждая его готовиться к встрече с новыми друзьями в условиях трудных для его самообладания. Сынчоль, которого он встретил на парковке у школы недавно, настойчиво предложил провести с ними вечер, угрюмо поясняя о том, как мало у них свободного времени, чтобы отдохнуть в компании друзей. Таковыми Джошуа их, правда, не считал, но ему было лестно. «Держи друзей близко, а врагов еще ближе». «Какова вероятность, что Джонхан, будет там, — спросил себя Джошуа, — Интересно, он ещё злится?». Наверное, да. Джонхан обязательно пойдёт пить пиво с друзьями, и будет весьма разочарован, если обнаружит там ещё и Джошуа. Сколько еще нелицеприятных подробностей он узнает о себе, пока водится с ними? Джошуа уже прикидывает, сколько еще продержится, перед тем как пуститься во все тяжкие. Столько лаки страйк нет на всём полуострове, даже если он решит разбавить их всем дешевым уинстоном, который только найдет. В алкоголе он до безобразия разборчив, но и тут сделает скидку. Это все поп-культура, но Джошуа хотелось что-то сделать с дырой, из которой высыпалась земля. Ему казалось, что он бы смог замешать из табака и спирта состав способный забетонировать всех червей в нем. Черви пусть и мерзкие создания, но не паразиты. Земля дышит ими. И Джошуа теперь тоже. Он дорожит каждым из их десятка. Как хороший друг дорожит последним подарком дорогого человека. Профессор Ким посчитал бы это пошлостью? А впрочем, Джошуа пообещал себе завязать с вредными привычками, и люди одна из них. И как он поступил с этим обещанием? Нарушил. Так разве, есть смысл об этом вспоминать сейчас? Конечно. Ведь никогда не поздно остановиться. Однако руки сами тянуться к дверной ручке, а ноги ведут по лестнице вниз на новый круг ада. *** Нашлась, как и все прочие. Никто не спрячется от него. Добро чувствует их смрадное зловоние и идёт по следу. Проплывает в человеческой массе одинокой акулой окруженной сотнями мелких цветных рыбок. На его глубине они все серые. Так преломляются лучи. Так в свете золотых вывесок его новая жертва показала, где себя найти. *** Настала очередь Джошуа звонить Джихуну, и просить об одолжении. Всего лишь встретить его у станции метро, когда он приедет на Хондэ. У него не было желания блуждать там по барам в их поисках. Правда, бары эти один в один ночные клубы, но это все дело формальностей. Выход в люди был подобен подъему на гору — у Джошуа были все признаки горной болезни. Особенно они проявились, стоило приблизиться к вершине человечности, которой скульпторы зачем-то одаривали только святых и героев эпоса. Джонхану. Тот серой, уставшей статуей стоял в желтых лучах неона, пока его окатывало мерцающим светом из окон напротив. — Джихуни, а я думал, куда ты пропал, — Джонхан пьяно оскалился, и недовольно свел брови. — Сказал бы, что ушёл за этим. Я бы тебя отговорил. — Перестань, хён, — Джихун неожиданно мягко смеется, он не воспринял его выпад всерьёз (напрасно). — Когда ты успел накатить? Зачем-то он спрашивает, хотя и сам отлично знал, что выпивка в баре дорогая и его друг, наверняка, напился дешевым соджу из ближайшего круглосуточного магазина. И возможно, Джихуну тоже стоило так поступить. — Неважно. Тебя там заждались. Иди пока Чоль с Суненом снова не полезли к диджею. Бедняга там, наверное, проклинает их, и их клубняк с радио для аджосси. — Черт, снова? Мне надо спешить, — Джихун нервно улыбается, хлопает Джошуа по плечу и сразу ускользает внутрь. Джонхан скучающе почесывает шею, короткие ногти пару раз царапают светлую кожу чуть выше торчащего кадыка, и смотрит куда-то в сторону. Интересно сколько родинок прячется за воротом его толстовки? Он намеренно игнорирует чужое присутствие. Джошуа нервно облизывает губы, проходит мимо вслед за Джихуном. Глаза наверняка снова предательски желтели. Но неестественное свечение в трещинках радужки невозможно отличить от искусственной подсветки, которой тут освещались чужие грешки. Оказавшись внутри шумного заведения, окружённый кучей посторонних тел, Джошуа осознает, что на самом деле у него нет ни единого разумного довода, здесь находиться. А главную причину сбежать (снова) , он и вовсе оставил стоять у входа. Следить за тем, чтобы Джонхан не наболтал лишнего, делясь своим честным мнением насчет их иностранного знакомого. Не то чтобы это было рационально, скорее даже глупо маячить перед глазами журналиста, надеясь его саботировать. Но Джошуа тут и протискиваясь в толпе, он находит нужный столик. Грозный Джихун выглядит так, словно отчитывает нашкодивших детей, а те всем видом демонстрируют, что поняли все ошибки в жизни. Садясь на диван с краю, где посвободнее, Джошуа подзывает официанта, и просит принести ему соджу. — Джихун, умоляю, только не смешивай с колой, — виснет на руке коллеги Сынчоль, и корчит милые рожицы. Всеми силами мешая тому открыть банку с газировкой. — Попробуй хоть раз не смешивать. — Фу, ты похож на рыбу, когда так делаешь, — смеется Джихун, пытаясь стряхнуть его с себя. — Ты просто опять пытаешься меня споить. Иди нахрен, Чоль. — Ну, давай, не порти своей газировкой такой смачный алкоголь, — Присоединяется Сунен, хватая Джихуна с другой стороны. Так вовремя возвращается Джонхан, и Джихун умоляет, насколько позволяет ему гордость, о помощи, однако тот не стремится оттаскивать от него остальных. Только качает головой и, пожимая плечами, говорит: — Прости, тут я бессилен, — он прячет руки в карманы толстовки, и обращается к Сунену. — Кстати, Хансоль дома сегодня? — Да, готовится к вступительным. — Ясно, — Джонхан кивает на бутылку стоящую рядом с Сынчолем. — Передай пиво, пожалуйста. — Эх, наш Хансоль будет за учебниками все выходные, — Сунён выпускает руку Джихуна из хватки, и тянется за чужим алкоголем в зелёном стекле. Но встречает сопротивление в лице Сынчоля, который сразу отпустил коллегу, и схватился за свою бутылку мёртвой хваткой. Злобно глядя на компанию, он закачал головой, как бы говоря «моё, не отдам». На это Сунен лишь махнул рукой, и пожал плечами. — Бедняга, надеюсь, поступит, — пробубнил Джихун, что суетливо возился со своим стаканом, переливая в него газировку из жестяной банки. — Какая тоска, надо его подбодрить что ли, может, заедем к нему? — воодушевленно восклицает Сунен, но его предложение, очевидно, не возымело успеха. — Мы не будем ему мешать, — бьет его в бок Джихун довольный тем, что всё-таки между делом успел смешать виски с колой. — Хватит с мелкого алкашей. — Обижаешь, — поджимая губы, говорит Сынчоль, прихлебывая свое пиво. — Горькая правда, такая же горькая, как ваш виски, — тянет Джихун, еще немного, и он запоет. Пятница — маленький остров из «Остаться в живых». Если ты совершил крушение на него, остаться придется на долгие шесть сезонов. А будни становятся лишь флешбеками нормальной жизни — просыпаться все равно будешь лицом в песок. Подмахивая подбородком, как бы в такт песни, Сунен достал из кармана блестящую упаковку, и закинул сразу две жвачки в рот. Глаза у него забегали, и безудержная энергия понесла его из-за стола ближе к танцующей толпе. Столько удовольствия можно было увидеть у него на лице, ему нравилась музыка, люди вокруг, но больше всего его приводил в восторг он сам. Каждое, чертово движение в своем пьяном танце Сунен, назвал бы искусством. Не сумев пересилить себя Джошуа украдкой смотрит на причину своих бессонных ночей, кто же знал, что он так увлечется чтением чужой писанины. Тот возится языком во рту, сдирает большим пальцем бумажный краешек этикетки на бутылке. И неожиданно поворачивается, успевая зацепиться с ним взглядом, и пугающе не моргает. Мелкие мускулы чуть выступили на челюсти Джонхана, который сжал зубы, и нахмурился. «Надеюсь, он не сотрёт эмаль. Так и проблемы с чувствительностью появятся, а там и не сладкого, не холодного, но чаще всего конечно горячего в рот не возьмешь, — единственное, что беспокоило Джошуа. — Не нравится, что я смотрю?» Они могут метать друг в друга молнии, сколько влезет, но отсутствие движения — отсутствие результата. Джошуа уже думал об этом, много раз, но дружбы у них не получится, как ни крути. Даже если бы Джонхан не смотрел на него, как на кровного врага, Джошуа бы всё равно хотелось, до зуда в деснах, откусить от него кусочек. Поймав себя на подобной (не) приятной мысли, становится ощутимо пусто внутри. Он не должен переживать, не тут, здесь жарко, мигают огоньки стробоскопа, и громко, чуть ли не под кожей бьется музыкальный бит. Громадная фигура, которая вынырнула из толпы, возникла прямо за спиной вспотевшего Сунена, успевшего вернуться, и встать над друзьями, что-то рассказывая. Джошуа не слушал, а незнакомец между тем заговорил: — Хоши, дорогой мой, знал бы ты, как я рад тебя видеть, — неизвестный удобнее закинул руки ему на плечи, и повис сверху. — Мингю! — то ли пискнув, то ли хихикнув, произнес Сунен, и кое-как обернулся. — Ты меня перебил. Дай-ка мне угостить тебя, засранца. — Я больше не бедный студент, — он крепче сжал старшего в объятьях. — Могу позволить себе выпить, Хоши-хён. — Хоши? — вполголоса хмыкнул Джошуа чужое прозвище. Но его услышал Джихун, что наклонился к нему ближе и произнёс: — Ага, это что-то из их совместных японских приключений, кажется. Сунен оттуда привез это прозвище, и этого увальня. Даже не знаю, кто из них хуже. Что-то подсказывало, что Мингю при всем желание не сможет переплюнуть Сунена в негативном качестве. Они были совершенно не похожими, даже одни и те же поступки отражались на их лицах по-разному. И пока от одного из них несло перегаром и стрессом, настолько сильно, что даже в таком многообразие запахов и чувств, они легко различались, второй дышал мятой и свободой. — Привет, ребят, — Мингю глянул на всех сидящих за столом, и, заметив новое лицо, оживился. — А с тобой мы, кажется, еще не знакомы. Мингю подсаживается к Джошуа, закидывает тяжелую конечность на спинку дивана позади него, и смотрит прямо в глаза, загадочно ухмыляясь. Он точно делал так каждый раз, когда пытался произвести на кого-нибудь впечатление. Это могло бы позабавить Джошуа, если бы не расстояние между ними, которого определённо было преступно мало. Стоило привыкнуть к этой общей манере, лезть в личное пространство. — Джису, — не меняясь в лице, кивает головой. — Мингю, — он обнажил зубы, демонстрируя идеальные ряды. Выражение лица при этом у него было жутко заискивающее. — Часто здесь бываешь? Не скучно с этими дедами, если да, моргни два раза, я заберу тебя и познакомлю, — указывая на соседний столик, Мингю промурлыкал. — Вон с теми двумя моделями или актрисами, не помню. Составишь им компанию? Еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, Джошуа всё-таки позволяет себе улыбку. Никто еще так любезно не предлагал ему закуску. Заглянув через чужое плечо, он увидел — очень неплохую закуску. Мингю видимо эта реакция устраивает, он торжественно поднимает чужой коктейль, как бы говоря «за знакомство», и залпом осушил пол стакана. Безобидное поведение, но, кажется, кто-то углядел в этом что-то неприемлемое. Выражение лица Джонхана говорило само за себя — он не одобряет присутствие Джошуа. Достаточно перегревшегося, чтобы не тревожиться своим поведением. — Мингю, в его случае, это тебе придётся составить ему компанию, — совершенно безэмоционально намекает Джонхан. Пассивно-агрессивно улыбаясь, Джошуа уже собирался ответить что-то такое же недвусмысленное, однако его опережают. — С меня хватило и одной анальной трещины, — констатировал Мингю, обернувшись на старшего. Очевидно, это была шутка, но судя по тому, как скривилось его лицо, в ней была доля правды. — Так что, нет, спасибо. Как безумный Сынчоль захихикал в ладони, и затрясся на месте. Остальных откровение Мингю рассмешило не меньше — Джихун широко открыл рот, пока смеялся и захлопал в ладоши. Один такой удар, прилетел по спине сидящему рядом Джошуа, но тот даже не поморщился. — А что, уже наигрался в бисексуала? — съязвил Джонхан, склонив голову в сторону, и подпирая её рукой, изображая удивление. — Ох, Джонхани-хён, ты всё такой же грубиян. Почему всё ещё не работаешь в диспач, думаю, тебе там самое место, — ответил Мингю без тени обиды или возмущения. Он отвернулся, и обратился к Джошуа. — А ты симпатичный, Джису-я. Работа не интересует? — Пожалуй, воздержусь, у меня нет медицинской страховки, чтобы нарваться на какую-нибудь трещину. *** — Где вы разошлись окончательно? Если разойтись значит, выбрать разные направления, то они разошлись давным-давно. Джошуа даже не сможет вспомнить, когда это точно произошло. Он изменился? Нет. Он всегда такой был. — На углу, у дома Андерсанов, один квартал получается прошли. — Куда он направился. Джошуа не знает. Но хочет верить, что у его друга будет отдельное место в раю. Пустота невозможна. Не для них. Если кто-то добрый и честный покидает эту жизнь, он заслуживает расплаты. — Как обычно через сквер. Но не добротой и честностью измеряется, заслуживает ли человек высшего вознаграждения за свою жизнь. Как бы это ни было печально. — Он когда-нибудь сворачивал с него? — В лес, вы имеете в виду? — после кивка детектива юноша продолжает. — Иногда, он любил там гулять, на свидания водил девушек своей особой тропой. «Они всегда в восторге», так он говорил. *** Чуть позже, находясь в гордом одиночестве, Джошуа медленно потягивал свое соджу, придерживая бутылку одними пальцами, и наблюдая из-под отросшей чёлки, что прикрывала глаза за тем, как вокруг развлекались его знакомые. Кто-то даже успел уснуть на диване и проснуться на полу. Единственный к кому невольно возвращалось его внимание, стоял у барной стойки, и мило беседовал с незнакомкой. Черные густые волосы, что еле прикрывали изящные ключицы, и тонкую шею. Платье с интригующими полупрозрачными вставками и аккуратным вырезом. «Красивая, даже очень, — думает Джошуа. — Но кажется, вам не слишком интересно вместе. Отчаялись найти себе компанию по вкусу? Видимо, тебя не слишком привлекает её тело, а девушка и вовсе не смотрит в твою сторону, в чем же дело? Неужели она предпочитает женщин? Не может такого быть, что ты ей не нравишься». Намеренно или нет, но Джошуа игнорирует мысль о том, что не совсем объективен, в вопросе привлекательности Джонхана. Стандарты и идеалы у всех совершенно разные, но стоит начать с того, чем вы их мерите. Кто-то желает глазами, кто-то сердцем. Кто-то, как Джошуа, например, желудком. Если уж совсем честно, то языком, со всеми его рецепторами. Смысл не забить голод, а получить удовольствие. Но это только в том случае, если бы Джошуа разрешал себе его получать. Сейчас каждый его шаг или действие происходят из необходимости, по крайней мере, он так считал. Рядом возникает стойкий запах одеколона и чужое тепло. Наклоняясь ближе, Сунен предлагает Джошуа выйти подышать с ним, и тот охотно соглашается. Надеясь, что на улице будет чуть тише, и станет легче выявлять неугодные мысли. Игра в обаятельного парня доставляла Джошуа какое-то изощренное удовлетворение, но была весьма утомительной. А между тем, в переулке, куда вел запасной выход, и, правда, было поспокойнее. Сунен сминает пачку сигарет. Не предлагает. Закуривает сам, и облокачивается на холодную стену. — Надеюсь, ты в порядке, у нас местами специфический юмор. — Нет, все нормально, — Джошуа прислонился к шершавому бетону спиной. — Но я явно ему не нравлюсь. — Джонхану? Да, — покачивая головой, соглашается Сунен. — Ты определенно ему не нравишься, но не принимай это близко к сердцу. По большей части ты просто появился не вовремя. — он намеренно делает паузу, затягивается, и снова выдыхает дым. — Сынчоль и Джихун обещали рассказать ему в тот день подробности о деле, которое ведут. Он такое любит, слушает все их байки с работы. А тут появляется Хансоль с тобой, вот они и не стали никакие важные детали озвучивать. Так он естественно был недоволен, даже зол, ох уж этот фанат Кинга. Хоши пытается обнадежить Джошуа. Зачем-то, ведь тот в утешении нисколько не нуждался. — Откуда ты знаешь? — откидываясь лохматым затылком к замершей стене, спрашивает он. — Может, я просто ему не нравлюсь? — Я не сказал, что ты ему не нравишься из-за этого, нет, я сказал, что из-за этого он был зол. А когда он зол, то даже не пытается делать вид, — дополняя свои пояснения взмахами рук, Сунен надеялся, что так, до того лучше дойдёт смысл его слов. — Как со мной, я тоже ему не нравлюсь, но так сложилось, что он этого не показывает. А какой смысл любезничать с тобой, если он и так испортил первое впечатление своей недовольный физиономией? — Ну, он старался поначалу. Во всяком случае, Джошуа приложил свою руку, к тому, чтобы Джонхан демонстрировал свою неприязнь в открытую. — А сейчас, по всей видимости, надоело. Я бы не стал париться насчёт него. Привыкнет. Даже Сунен не верил в то, что они с Джонханом могут подружиться, только смириться друг с другом. Знать бы ещё зачем. Почему бы просто не послать всё к черту, и не запереться в квартире, дожидаясь окончательного разложения? Но мать будет расстроена его смертью больше, чем тем фактом, что не может видеть сына рядом с собой. А так она хоть знает — Джошуа живёт, где-то там. И редко, но пишет ей сообщение в сотню символов. — Завтра я пойду в храм, — Джошуа озвучивает свои планы в слух. — Это в тот, в котором смешной китаец тусуется? Ты не знаешь, он точно монах? — пар забавно разбивается о воздух, что выдыхал Сунен, пока смеялся. — Иногда мне кажется, что у него нет прописки, и он там живёт. Нашёл заброшенное здание, а всем говорит, что ухаживает за Храмом. — Тогда он гений. — Слушай, может, лучше составишь мне компанию? Завтра я планирую отужинать в одном заведении, вопросики деловые порешать. Но не хочется есть в одиночестве. — Сомневаюсь, что у тебя возникнут с этим проблемы. — Не глупи, — он протягивает пустую ладонь. — Дай телефон, на секунду. — Сунен вымогает устройство из рук хозяина, как только тот достаёт его из кармана, — Если передумаешь, и всё-таки захочешь попробовать самую шикарную телятину в своей жизни, — его пальцы быстро бегают по экрану записывая номер. — Напиши мне. *** В тенях рыжих деревьев ужасно прохладно, зато не так ветрено. Территория языковой школы пуста. Занятий сегодня не было, Джошуа просто по пути, а в гости к монаху он не торопился. Одинокая лавочка, окруженная кустарником, была идеальным местом, чтобы уединиться на время, не возвращаясь во мрак своей квартиры. Джошуа сосредоточенно вглядывался в длинные линии на своих ладонях в попытке найти какую-нибудь подсказку. Всё, что указывало бы верное направление. Нужно во что бы то ни стало вспомнить вчерашний день после возвращения Сынчоля и трёх бутылок текилы, которые тот принёс с собой. Никакой четкой конкретики, только яркие впечатления, оставшиеся на кончике языка. У Джошуа никогда не было проблем с памятью после алкоголя, и это настораживало. В принципе просыпаться после пьянки, и быть уверенным, только в том, что очень хочешь придушить человека, настораживает. Причём не кого-то неизвестного, а очень даже конкретного. Длинные ноги, вальяжная походка, и безразличный взгляд, за которым пряталось целое море волнений. Джошуа ощутил резкое чувство раздражения, когда широкая улыбка Джонхана всплыла нечетким образом, где-то на краю сознания. Настолько погрузившись в размышления, Джошуа не сразу заметил, как оказался не один. Он обнаружил рядом, сгорбившуюся фигуру Профессора. Маленький огонёк старой зажигалки танцевал на ветру, уклоняясь от белого тела сигареты. Шёлк. Шёлк. Профессор Ким протягивает Джошуа пачку мальборо. У неё ровные углы, аккуратные стыки, глянцевые золотые бока и ужасно знакомый запах. Красивая могла быть упаковка, если бы не жуткая картинка воспаленных лёгких. Он видел такие вживую. Хуже того, он трогал их руками. — Намджун-хён, вы в курсе, что это непедагогично? — пальцы сами собой сжимают края плотных рукавов. — Как раз напротив. Если мне, как твоему наставнику, надо тебя поддержать, я попробую это сделать, — говорит он, и продолжает держать протянутую рука на весу, поясняя. — Даже если придется предложить тебе вредную на первый взгляд вещь. — Зачем? — Джошуа хмыкнул, и поднял голову к пасмурному небу, — Я давно бросил, когда понял, что хотеть вредно. Да и какие тут ещё взгляды могут быть? — У тебя глаза на мокром месте, — профессор сказал это, как будто подобное всё объясняет. И убирает сигареты с зажигалкой по чёрным карманам пальто. — Вредно запрещать себе хотеть, это я знаю точно. В желании есть человечность, так зачем себя её лишать? — Не из-за этого, — стряхивая мелкую дождевую каплю со щеки, Джошуа отрицательно качает головой. — Не потому, что я запрещаю себе желать. — Нет, поэтому. Знаешь, иногда нашему тёмному попутчику надо кидать кость, если ты не хочешь, чтобы он однажды сел порулить. — Вы так это называете? Джошуа знал, что у всех есть свой тёмный попутчик. Даже когда нам кажется, что тот спит — это не так. Он видит мир нашими глазами, говорит вместе с нами, дышит, ест и пьёт. И никогда, абсолютно никогда не дремлет. — Так легче объяснить. Можешь звать это телом, и сказать, что оно зависимо от секса, алкоголя, или шоколада. Даже душой, и тогда сможешь объяснить, почему так нравятся люди, — смешно заиграл бровями Ким. — Но ведь тянет ко всему сразу, и одним и тем же. Потому что всё это одно и то же. — И только с негативной стороны, — он говорил спокойно, но было ясно, что ему не нравится эта тема. — Как бы там ни было, всё всегда заканчивается отрицательным результатом. — Так нужно знать меру, — длинными пальцами Ким стряхивает пепел, упавший из-за порыва ветра, на рукав сидящего рядом Джошуа. — Прости. — Есть вещи, в которых не существует полумер, — настаивал на своём Джошуа. — В таких, даже само по себе наличие желания, непозволительно много. — Энергию одного побуждения можно тратить в другом, более безобидном. — Сублимировать предлагаете. — Лучше, чем ничего. Плохо чувствуя собственное лицо, Джошуа проходит пальцами по влажной коже под глазами, растирая по розовым щекам остатки дождя. — А вы случайно не мой отец? — К сожалению, очень сомневаюсь. А что настолько плохо выгляжу? Твои ровесницы зовут меня папочкой, но я надеялся это не из-за того, что я напоминаю им их отцов. — Это было бы, мягко говоря странно, — он смешно гримасничает. — Спешу вас обнадежить, тут дело в другом. — Спасибо, мой мальчик, — профессор улыбнулся, заметив, как скривилось чужое лицо. — Что? Не понравилось? — Нет. Видимо я не был рождён для отцовской любви, — демонстративно равнодушно говорит Джошуа. — А для какой тогда? — Для мужской, конечно же. Смеется Ким из-за того, что считает Джошуа забавным малым или потому что оценил его иронию, неважно. Пока на душе скребутся голодные кошки, а (не) воздух жжёт в носу, и щиплет глаза — Джошуа хотелось бы нечаянно наткнуться на кого-то ещё, кого-то так похожего на побуждение к действию.