The other side of the Sun

Соль. Много соли. Поэтому он здесь. Всё повторяется. Снова, и снова, и снова. И чёрт подери снова! Остывшая до самых костей, бледная с синими пятнами на лице, руках и ногах. Конечности раскиданы на земле невнятно, словно она шарнирная кукла, просто выскользнувшая у кого-то из рук. Рухнула в своём милом платьице, собрав на него пыль, грязь и кровь. С верхушек деревьев доносился птичий щебет. Они перелетали с одной ветки на другую, разрезая воздух своими маленькими крылышками и мелкими тельцами, чем создавали характерный звук. Холодный воздух щипал кожу, отчего она быстро покраснела, и засохла. Джошуа безэмоционально уставился на разлагающийся подобно опавшим листьям труп. Гнила она также, даже хуже, и запах стоял отвратительный. Если бы не пустой желудок, то его вполне могло бы вывернуть рядышком. Но оставлять столько улик было бы ужасной глупостью. Ещё больше чем оказаться здесь и сейчас: у тела девушки, которую теперь ищет каждый полицейский в городе, и которую недавно он сам угощал пирожными в кофейне. На днях прошел дождь, и промерзлая земля ещё не до конца высохла. Следы от его старых кроссовок теперь были тут везде, а ее кровь у него на руках. И вот он уже слышит, какую ориентировку ему дадут в новостях: «рост сто семьдесят восемь сантиметров, одет в черное, и старые джорданы, купи, пожалуйста, что-то более оригинальное». В замешательстве Джошуа склоняется над телом, пытаясь судорожно решить, что ему с ним делать. А потом в приступе паники отходит от него подальше, и подрагивает, как последний листик, из всех сил держащийся за ещё более хрупкую ветку. Что делать с телом? Спрятать? Нет. Что если его рядом с ним найдут? Нельзя. Но вдруг? Что он тогда скажет? «Я люблю приходить в храм на отшибе, и вот сегодня решил прогуляться по тропе и просто так сошёл с неё в рощу, а тут, мама дорогая, труп!» — так что ли? Тоже нет. Роем жужжащих мыслей наполнилась его голова, и если бы на улице не было слишком холодно для москитов, то Джошуа мог поклясться, что именно они его сейчас покусали. Лай. Чертов собачий лай. «Вот дерьмо», — обернулся на шум Джошуа. — «Какого хрена? Почему именно сейчас?». Если предположить, что исходил он откуда-то издалека и со стороны Храма, то вариантов была масса. Вполне возможно, кто-то прогуливается с собакой, как понятно из дерьма тут на каждом шагу, это у них популярное место — пытался успокоить себя Джошуа. — Собаки что-то учуяли! — раздался крик с тропы. — Чтоб тебя, — прошептал Джошуа. Очевидно, пора уходить, и как можно скорее. Даже рядом с местом преступления его видеть не должны. Сердце у Джошуа барахтается в груди. Накидывает капюшон, натягивая шапку ниже, и не оглядываясь, срывается с места в противоположном направлении. Листья под ногами предательски шелестели, ветки хрустели, а камни и валежник возникали, словно из ниоткуда у него на пути. Местность оказалась гуще и больше, чем он думал, и видимо полиция решила прочесать тут все, ибо лучше места для попытки спрятать труп и быть не может. Хотелось удрать как можно дальше, однако, уйдя на приличное расстояние, пришлось остановиться. Услышав человеческую речь где-то рядом, Джошуа спрятался за дерево. Присев на землю, и прислушавшись, он замер. — Собаки обнаружили тело! — раздался треск по рации одного из полицейских. — Ясно, я вас понял, — ответил ему знакомый голос, в котором сразу угадывался Чхве Сынчоль. И с ним же они недавно так хорошо пили пиво на выходных. Даже непривычно, что он звучит так жёстко и твёрдо. — Сейчас будем. Джошуа лёг на землю, практически приложившись ухом к царапающим кожу корням дерева, и тихонько вздохнул. Запах гниющих листьев и грязи немного сбивал доносившийся до него аромат гнетущего напряжения двух мужчин, что тяжко выдохнули, узнав новости. — Сэр, и вот ещё, кинологи говорят, что животные себя странно ведут. — В смысле? — пробасил Сынчоль в манере видимо склонной ему только на работе. Он остановился и холодно вглядывался в деревья. — Испугались. К телу и на пару метров подходить не хотят. Сынчоль просканировал все вокруг, даже верхушки деревьев оглядел. Поддавшись какому-то внутреннему порыву, он чуть приспустился навстречу похудевшим кустам. Всего несколько шагов отделяло его оттого, чтобы наступить на хвост Джошуа. Но он отступает. Быстрым, но грузным шагом полицейский Чхве с напарником направились на свидание к мертвой красавице. Когда они ушли достаточно далеко, Джошуа бесшумно встал и, оглядевшись по сторонам, двинулся дальше. Но только вот незадача, недолго было ему бродить — полицейские, которые начинали обход с другой стороны, замечают движение. Джошуа хотелось зашипеть от досады, но отчего-то было спокойно как никогда. Страх отступил. Резкая ясность мысли овладевает им — он может разорвать их всех в клочья, если пожелает. Столько скорости и силы таилась в его жилах, что они буквально разбухли. Тепло человеческих тел откликалось в нем короткими сигналами. Чешуя проступила на загривке под одеждой, а глаза налились смолой с тусклым светом желтеющих зрачков. Куча веток и ветер полицейским было толком ничего не разобрать, но они кинулись за ним. Поспешив прочь, Джошуа в один миг перепрыгнул ров у себя на пути, и рванул с такой скоростью, что земля летела из-под ног. Иногда налетая на ветки, ломал их с жутким треском. До него доносились крики и переговоры преследователей. Наверное, все местные полицейские знают, что он здесь. Наткнувшись на высоченный забор, за которым находилось старое предприятие, Джошуа полез наверх, хватаясь за старые торчащие куски кирпича или металлических штырей. Оказавшись сверху, присел на корточки, повернулся назад, пытаясь понять, насколько отстали его преследователи. Дыхание подводило, а из-за холодного воздуха болело горло. В любом случае они уже предупредили другие отряды и, наверное, шныряют по округе. Но Джошуа посчитал, что им уже его не настигнуть. Они и предположить не могут, что отстали на несколько километров, а при таком ландшафте и подавно. Ему пройти через два заброшенных ангара и уже выйдет на оживленные улицы окраины. А оттуда на общественном транспорте и домой. *** Черт бы побрал эту низкую преступность в Корее. А по меркам непревзойденных Соединенных Штатов Америки и вовсе ничтожную. Но дела обстояли бы иначе, если бы та их часть, которая приходилась на власть имущих, начала входить в статистику раскрываемости. Тела, наркотики, и заявления пропадали по пути, так и не успевая стать чьим-то делом в картонной папке. Но факт оставался фактом: исчезновение молодой девушки накануне её юбилея возымело эффект замедленной бомбы, чьи осколки неминуемо разлетелись во всех. Полиция, весь государственный аппарат, даже социальные структуры со СМИ, абсолютно все ощутили на себе недовольство общественных масс. Виной всему была надежда, родившаяся из-за отсутствия тела. С одной стороны людям хотелось, чтобы она оказалась жива, а с другой ничего так не любит человек, как оказываться правым. Мысленно давая себе конфетку каждый раз, когда его ожидания оправдываются. И неважно, с каким она вкусом, если он молодец. И тут также, все были уверены: это сделал сеульский маньяк-потрошитель. Организовывались целые поисковые отряды, а полиция усилила патрулирование улиц по ночам. Правда, навряд ли спящие в машинах офицеры смогли бы принести хоть немного пользы. Они почему-то вызывали у городских раздражение, а у приезжих тревогу. Пропавшую девушку обсуждали на каждом углу. А интернет буквально разбух от писанины её бывших одноклассников и знакомых, что публиковали о ней много крайне противоречивых вещей. Начиная с обвинений в буллинге и злорадстве по её незавидное судьбе, как правило, от анонимов. Заканчивая целыми трактатами о её личных подвигах на пути самосовершенствования. Сбивая с мысли, затрещал телефон. — Я слушаю, — устало ответил Джошуа, заваливаясь к себе в квартиру. — Привет! Я быстро, — говорит Хоши на другом конце, «и слава богу» — вздыхает Джошуа. — Просто спросить, сможешь через три дня сгонять со мной на одну вечеринку? Обещаю, там будет весело! Ещё и селебрити подтянутся. Что думаешь? — Я подумаю. — Хорошо-хорошо! Только жду ответа уже сегодня! Я перезвоню, — было слышно, как Сунен улыбается. — Пока, Джису-хён! Достав запечатанную бутылку вина, ту самую, что подарил ему Минхао, он сел на кровать, чтобы включить ноутбук. Последние новости, вот что интересовало его больше всего. Сольет ли кто-нибудь в СМИ, о том, что подозреваемого видели рядом с местом преступления? Но они молчали. Джошуа увеличивает звук на видео, которое проигрывалось на широком экране. «Она была замечательной, доброй, очень доброй. Но то, как любила свою семью… » со слезами на глазах рассказывал о ней какой-то её приятель в эфире новостей. Его трясло. Он был хрупкий, несуразный, с красными опухшими глазами, настолько, что их было практически не видно. На щеках у него виднелись смазанные, и недавно засохшие дорожки слез. Можно отключить звук, и все равно услышать его страдание. Джошуа не нужно дышать с ним одним воздухом, чтобы почувствовать отчаяние и страх юноши. Вот что случается, когда привязываешься к таким, как они. Фотографии из какой-то семейной поездки недельной давности использовали чаще всего. Не самые удачные. Ими так сказать иллюстрировали статьи. Они не могли в полной мере отразить ее очарование, но что-то завораживающее все-таки было. И пусть в его воспоминаниях девушка была намного улыбчивее, смотреть на нее все равно было трудно. Единственное, о чем он мог думать, это наличие камер видеонаблюдения в той пекарне, где встретил ее. Вполне возможно, те находились только у входа, что крайне облегчило бы ему жизнь, но, черт возьми, все складывалось крайне неудачно. К ней наверняка целыми днями подходили знакомиться парни, а ничего более их связать не могло. Ориентировочно исчезла она к трём часам ночи, а значит парень из пекарни, коим он и является, не последний человек, который ее видел. Но что если они на камеры не попали, и он зря волнуется? С чего бы им вешать это убийство на него? Джошуа прикрыл глаза. Сделал глубокий вдох, и с силой зажмурился. Выдох. У него есть лекарство от переживаний, пусть и с опасным побочным эффектом. Даже не так это целый комплекс рекомендаций, который действовал ещё лучше целым курсом. Он перезванивает Сунену, и через пару гудков слышится оживленное приветствие: — А ты быстро! — довольно отозвался он. — Уже решил? — Да, пойду, раз уж ты так просишь, — иронично сказал Джошуа, пытаясь изобразить, что делает великое одолжение. — Ты нравишься мне все больше и больше, приятель! — Сунен притих, но затем добавил. — Мне надо как-то тебя отблагодарить за эту великую услугу? Джошуа рассмеялся. Заливисто, да так что это больше напоминало гоготание исходящие из груди. — Ты можешь купить мне абонемент в спортзал, — пошутил он. Для начала хватит с него вина. С силой сжимает пробку, и та очень быстро поддаётся. Даже забавно мнется у него под пальцами. И как бы Джошуа не любил эти изящные обряды и церемонии, наплевав на всякий этикет, он пьет с горла. Да так словно там прохладная вода, а его несколько лет мучила страшная жажда. Глотки были громкие, ощущения неразборчивые, и постепенно затухающие. *** — Скажи, как мы этих лохов уделали! — не унимался парень в майке майами хит. Фанат этой команды, наверное, с пеленок. Детей с начальной школы и даже раньше учат не причинять вред другим людям. Не драться из-за игрушек, не спорить с родителями, ведь они знают лучше. Не давить насекомых, и не бить животных. В общем-то, не обижать слабых второе самое главное правило и Джошуа его соблюдал. Но только из-за того, что "обижать слабых" скучно и совершенно неинтересно. — Кажется, я случайно подбил их капитану глаз локтем, — нахмурился Джошуа, пытаясь сбить с лица злорадное выражение. Ребенок из него вышел непоседливый, не по годам хитрый и изворотливый. И он также успешно придерживался первого и самого главного правила: не спорить с мамой. По большому счету она просто о его проделках не знала, перед ней всегда существовал только прилежный Джошуа. Мальчиком он был не злым, но мораль, как и все те, что выдумали взрослые, дабы мешать играть, казалась ему глупостью. Поэтому он легко мог стащить у противного одноклассника два доллара или спрятать сменную обувь придурка, который занял его место в столовой. Но теперь казалось, что он вырос. — Просто размазали их! — его друг тем временем размахивал руками, а затем начал ритмично двигать бедрами, широко расставил ноги. — Прямо на площадке выеба… Тут дверь неожиданно открывается, и из-за неё показывается Миссис Хон. Испугавшийся приятель чертыхнулся, отчего ещё больше впал в ступор. — Мальчики, ваша еда на столе, — она оглядывает их изучающим взглядом. — Спасибо, мы сейчас спустимся, — сидящий на стуле Джошуа не сдерживается и хохочет, глядя на красного, как флаг социализма товарища. Мама машет головой, прикрывает глаза, как бы говоря, что даже знать не хочет, что с ними не так и уходит. — Джош, если ты сейчас не заткнешься, я тебя убью. — Вперёд, — и продолжает смеяться без остановки. — Вот и пистолет отцовский пригодится. Это не первый раз, когда тот сказал, что убьет его. Но именно с этого момента, наверное, и начался отсчёт. Ведь у маленького Джошуа была ещё одна особенность наносить вред. И с возрастом она приобрела новые черты. *** Башня из книг, которая возвышалась над его постелью, стала на один этаж выше. Была бы возможность, то скоро вокруг неё образовался целый мегаполис, из таких же небоскрёбов разной величины. Он взял свежие носки с полки в нижнем открытом шкафу у выхода. И принялся неторопливо собираться на прогулку до книжного магазина. Мозг жутко чесался для какого-то нового романа. У него не было конкретного пожелания, наверное, что-то просто достаточно увлекательное, дабы отвлечься. И желательно жизнеутверждающее, хоть так он себя и не чувствовал. Скорее сейчас подошел бы какой-нибудь норвежский детектив. Которыми он баловался в юношеские годы, да так, что мог ночь не спать, пока не узнает, как герой избежит наказания. Но Джошуа ставит Maroon 5 в наушниках погромче, и ему становится легче. За дверью квартиры его встречает хаотичный своими формами и огнями вид города. На улице вечерело, остатки уходящего солнца лучами отливали бликами на поверхностях домов, их окнах и разнообразных табличках. С высоты наблюдать за маленькими копошащимися человечками было слегка непривычно. Джошуа никогда надолго не задерживался в этом длинном незастекленном коридоре. Характерном для корейских многоквартирных комплексов и отчего-то напоминающий один большой общий балкон. Обычно он поднимался на этаж и сразу заходил в квартиру. И также не глядя по сторонам, из неё выходил. Но сейчас вид увлек его. Окраина. Её инородность, неприкрытая бедность, отчужденность от центра Сеула. Гигантские серые трупы с торчащими металлическими отростками, бывшие когда-то заводы и предприятия. Разорившиеся мелкие фирмы, оставшиеся тут разорванными плакатами, и изношенными вывесками. Здесь люди работали, сбивая руки в кровь. А кучность, с которой тут обитали, создавала странный уют, словно в маленькой деревне. Угрюмые лица, что не старались врать о себе и своём настроении. Домашняя одежда, в которой расхаживали по району, и уже налаженный уклад жизни. Кучки отморозков шныряющие туда-сюда в поисках лёгкой наживы. Слегка облокотившись на край, Джошуа глянул вниз. Если свалиться отсюда, рискуешь превратиться в трудноузнаваемый фарш. Который бедным коммунальным работникам ещё и соскребать придётся. Никакие дожди тебя с этого серого шершавого полотна не смоют. Поправив шапку, сползающую со лба на брови, побрел в сторону неработающего лифта. Это что-то напоминающее ритуал: иной раз потыкать в кнопку, даже не надеясь, что лифт приедет. Хотя бывает, из шахты мерещились какие-то звуки. *** Горящий огненный шар закатывался за гладь волнующихся вод. Гигантские пальмы неподвижно провожали закаты на берегу целые поколения. Тёмный коридор практически пустого дома заполнялся топотом и криком. Дверь с оглушительным звуком хлопнула. — Какого хрена, Джошуа?! Какого мать твою хрена ты творишь?! Он же мой младший брат! — чужие глаза потемнели от гнева. — Грязный лицемерный содомит! Ходишь на службы с мамашей и там же на мальчиков заглядываешься? Отнюдь, Джошуа очень редко на кого-то заглядывается. Зеркала ведь не везде стоят. Не то чтобы у него были какие-то специфические вкусы, просто большую часть времени он был зациклен на себе, чтобы замечать чужую привлекательность. — Что за бред ты несешь?! — Джошуа оттолкнул от себя друга, который пытался схватить его грудь. — Твой брат сам на меня залез! Он не настолько младше нас, чтобы ты скидывал ответственность за это дерьмо на меня. Я вообще здесь ни при чём! — Ага, сидел, наверное, в приставку у него играл? — Да играл, пока он не полез ко мне в штаны! Скажи спасибо, что я ему за эти сраные финты не прописал. А хотелось жутко. Вмазать пару раз поддых и для приличия смачную оплеуху отвесить. Но как бы там ни было он и, правда, был младшим братом лучшего друга. Они слишком давно знакомы, чтобы Джошуа не успел привязаться к этому идиоту и не пожалеть его. — Да брось, я знаю, как ты умеешь глазки строить. Думал, не замечаю, как ты с парнями флиртуешь? Честно сказать я надеялся, что все это не всерьез, — парень шумно задышал. — Мало того, что мой лучший друг оказался педиком, так ещё и брата моего таким сделать решил?! — Да пошёл ты нахуй! — кулаки непроизвольно сжались. Джошуа в ту секунду стало обидно, так обидно, что треснул по стене недалеко от чужого лица. — Твой брат не первый раз ко мне лезет, и я всегда крайне культурно посылаю его на все четыре стороны. — Ты врешь. — Ох, если бы, — Джошуа склонился ниже и зашептал ему на ухо. — Поверь мне, если б я захотел сношаться с животными, то начал точно не с твоего братца. — Выметайся из моего дома. *** В продуктовом магазине Джошуа не раздумывая, берет классическую колу. Потому как привкус у той, что без сахара был не самым приятным, а если она ещё и остывала, так вообще безобразный. Тем более, привычный вид банки вызывал у него приятные ассоциации. Первым на ум приходило слово стабильность. Еще он просит кассира достать ему один кирпичик красного мальборо. Однажды в детстве он видел их рекламу с ковбоями: брутальные мужчины в фетровых вогнутых сверху шляпах и с широкими подогнутыми полями, в сапогах с острым носком и натертыми до блеска боками. Обязательно на лошадях с суровым взглядом, и пачкой сигарет в руках. Впечатление они производили на маленького мальчика такое, что весь остаток лета он только и мог, что бегать по двору и представлять, как грабит поезда, устраивает перестрелки в баре и воюет с краснокожими. А потом Джошуа вырос и узнал, что эти крутые дядьки умерли от рака лёгких. Случайность? Возможно, но его мать считала, что нет. Ах, да, ещё он понял, что с теми самыми краснокожими у него намного больше общего. Он вымученно улыбнулся своим мыслям. Положил красную коробочку в карман, несильно сжал, как оберег, и поспешил дальше по улице. Туда где стоял уютный книжный магазин, в котором чаще всего было очень тихо. Джошуа облюбовал это место, и если бы не Джонхан однажды там появившийся, и подпортивший впечатление, то он бы пришёл даже раньше. — Добрый вечер! Рады видеть вас вновь, — поприветствовав гостя уже знакомый продавец пронесся мимо с гигантской коробкой. — Здравствуйте, — улыбнулся он. Расхаживая между стеллажей и вытягивая книжки из стройных рядов, Джошуа открывал интересующие его произведения, вдыхая запах свеженапечатанных букв. Хотя слушать аромат старых страниц в дядиной библиотеке ему нравилось больше. Они будоражили его сильнее роз в мамином саду, или дорогого парфюма с нотками сандала. Забавно, но запах этот лишь следствие медленного разложения бумаги, клея и чернил. «Хотелось бы мне пахнуть так же», — думает он, — «как тот потрепанный том Хемингуэя». Джошуа вспомнил обложку книги «Прощай, оружие!», которую никогда не читал, но часто открывал, изучая старинное издание. У его дяди было много книг, разных и повторяющихся, интересных и не очень. Наконец-то определившись, Джошуа взял «Марсианские хроники» и медленно зашагал в сторону кассы, где его уже ждало знакомое лицо. Белый ворот рубашки выглядывал из-за краёв немного помятого свитера. А на остром носу блестели хрупкие круглые очки. Все такой же невозмутимый Вону приветствовал его сдержанной полуулыбкой и кивком. — Прошу прощения, вы Джошуа Хон? Тревога. Резкое неприятное чувство одолевает, и на секунду сжимает сердце. Но внешне Джошуа лишь нахмурился. Заметив чужое недоумение, кассир поспешил объяснить: — Ваш друг, с которым вы приходили, оформил подарочный сертификат для вас, — передаёт ему аккуратный голубой конверт. — Обычно мы так не делаем, но он настоял, чтобы я отдал вам его, и вот эту книгу. — Вону вытаскивает ёе откуда-то снизу, видимо там у них находились небольшие отделения. — Сказал, что у него нет возможности отдать вам лично, но заверил, что вы скоро загляните к нам. Джонхан. Единственный кого тот мог принять за его друга. И вывод, наверное, очень логичный учитывая обстоятельства, но на практике непростительно ошибочный. Однако книга была небольшая, страниц, наверное, около двухсот с небольшим, и неожиданно очень красивая, в твердом переплете, практически пустая на лицевой части, и такая же на обороте. С аккуратным, словно выгравированным названием на корочке «Парфюмер», а рядышком имя автора Патрик Зюскинд. Джошуа повертел книгу в руках, ему казалось, что это самая приятная обложка из всех, которых ему когда-либо доводилось щупать. Шершавая, такие, кажется, теперь большая редкость, ведь чаще их теперь делаю глянцевыми. Ему не сильно нравилось такое из-за того, что на них остаются пятна и следы от пальцев. Однако ему приходится отложить книгу из рук. — Серьёзно? — вытаскивая сертификат из конверта, Джошуа недоверчиво глянул на голубой картон с изображением книг и милых коробочек с бантами. Но больше всего беспокоило его имя, написанное крупными буквами на корейском языке. — Спасибо. И что это значит? Что за паршивую игру затеял этот белобрысый придурок? Очевидно, книгу о серийном убийце он выбрал с каким-то определенным умыслом. Что это было? Попытка запугать или обвинить? А может и все сразу. У Джошуа голова заболела от количества вариантов, которые рассматривал в качестве предлога настучать ему по голове. — Хорошо иметь таких друзей, — загадочно улыбнулся Вону. — Наверное. Но он просто знакомый, — пальцы будто бы примагнитились к книге, поглаживая края. — Мы не друзья. — Значит очень внимательный знакомый, раз смог вам угодить, — Вону взглядом указал на книгу. — Самое дорогое издание. Думаю, вам понравится. — Не сомневайтесь. Я уже читал его, безусловно, хорошая вещь, — обернувшись к залу со стеллажами, его глаза забегали. — Сейчас вернусь. — Джошуа уверенно зашагал в отдел зарубежной классики. Он точно знал, что ищет. И нашёл это на нижней полке в неприметном ряду справа. Джошуа смотрел на Дон Кихота, и недобрая улыбка возникла на лице. — Знаете, тогда я хочу оставить эту книгу для него, — спросил, вернувшись на кассу. — Можно? — Боже, я, что похож на посыльного? — закряхтел Вону, но книгу все же принял, — Может, тоже хотите её подписать? — А моя подписана? — Джошуа удивленно вскинул брови, и продавец закивал. «Недавно перечитывал и сразу вспомнил про тебя, клещ» обнаружилось внутри чёрной пастой. От такого обращение аж глаз задергался. Почерк был небрежный, местами грубый и корявый, но оттого и уникальный. «Такой сложно спутать с другим, но и прочесть тоже» — отметил про себя Джошуа. Может он преувеличивал? Все-таки читал он в основном только свои рукописные конспекты. Между тем Вону подал ему гелевую ручку наверняка такую же, как та которой писал Джонхан. Оставив внутри Дон Кихота, такое же краткое: «уже всех драконов победил?». Джошуа закрыл книгу. Пусть этот рыцарь печального образа сходит с ума, как ему вздумается. Лишь бы теперь на глаза не попадался с этой своей самодовольной физиономией. Чересчур она раздражает. Даже физическое отсутствие Джонхана, от него же и не спасало. Изящная угроза ничего не сказать. Сертификат с именем и книга с посланием.