Дух леса

Едва они покинули лес, невольно ускоряя аллюр, лицо Сьюзан прояснилось. За долгие годы она ещё ни разу не выбиралась так далеко от дома лесника. Как птица, вырвавшаяся из клетки, она дивилась, каким же огромным всё-таки было небо. Даже ветер, что порой пронизывал насквозь, казался ей приветливым, ласковым другом. Всё её естество ликовало, трепетало от неописуемого восторга. Она повернула голову назад, заглядывая через плечо Льюина, чтобы в последний раз увидеть лес, что высоким угрюмым забором протянулся на многие мили. — Не ёрзай, а то свалишься, — предупредил девушку мужчина, ещё быстрее разгоняя лошадь. А Сьюзан его больше не слушала. Куда интересней ей были горы и равнины, скромные цветы чертополоха и обещающая свободу нескончаемо длинная линия горизонта. Она так увлеклась, что даже не заметила, как перестала сидеть прямо, как безмятежно и легко откинулась назад, упираясь плечом в грудь Льюина. Последний в свою очередь тоже не сказал ни слова. Прошло уже больше шести часов. Атратус, взмыленный и уставший, тяжело шагал по вытоптанной тропинке, недовольно фыркая и мотая головой. Местный пейзаж не отличался многообразием. Небольшие горы сменялись равнинами и редко лесами, однако для Сьюзан всё было неописуемо красивым, новым и интересным. Она то вертела головой по сторонам, заметив пробегающего рядом зайца, то тихо смеялась над бодающимися овцами, на которых лаяла худая ободранная собачонка, то смотрела куда-то в небо, где высоко-высоко парил величественный сокол. Даже затёкшая от неправильного положения нога, почти её не волновала. Теперь она окончательно прислонилась спиной к груди Льюина, держась правой рукой за рожок седла, и эта поза казалась ей такой естественной, что она годовала на то, что не осмелилась сделать этого раньше. — Скажите, далеко ещё до города? — за всё время их долгой поездки молодые люди не проронили ни слова. Поначалу девушка была слишком увлечена местными пейзажами, ну а после, ей просто не приходило в голову, о чём они могли бы поговорить. Не то чтобы у Сьюзан не было вопросов, напротив, их было даже слишком много, дело скорее было в том, что она была уверена, что не получит на них ответы именно сейчас. Девушка знала следопыта всего сутки, но уже с уверенностью могла предположить, что Льюина мало интересовали посторонние, да и люди в целом. Она помнила, с каким безучастием, даже можно сказать безразличием, он выслушал её историю. Но с ещё большей неохотой он говорил о себе и своём народе. Хотя, правильнее будет сказать не с неохотой, а предельной осторожностью. Он раскрывался по крупицам, давая ничтожно мало информации, как будто проверял и искал во всём подвоха. Его скрытность Сьюзан не нравилась, но ещё больше ей не нравились его резкость и вспыльчивость. — Тебе зачем? — в свойственной ему манере спросил Льюин. — Как зачем? — озадачилась девушка. Сьюзан с досадой подумала, что вести даже простую светскую беседу с Льюином ей не под силу. — Где же мы остановимся на ночь? — В лесу, — кратко ответил мужчина. Его поведение указывало на то, что у него не было ни малейшего желания разговаривать. — В лесу?! — переспросила девушка, округляя глаза. — У тебя что, есть деньги на комнату в гостином дворе? — с лёгким раздражением в голосе спросил Льюин. — Нет, — пристыженно созналась девушка, опустив глаза. Ей почему-то только сейчас пришло в голову, что у неё не было ни пенни. — Ты бы, конечно, могла их заработать, — с толикой издёвки заявил следопыт, — вот только за тебя и полшиллинга никто не предложит. — Полшиллинга? — Сьюзан не сразу догадалась, о какой работе говорил Льюин. — Вот и я про что, — язвительно продолжил мужчина. — Дороговато. — Почему Вы злорадствуете? — уязвлённо вопросила девушка. Она повернула голову так, что мужчина смог увидеть, как сильно её задели его слова. — У лесных духов скверный характер. Мы жестоки и беспощадны, высокомерны и вспыльчивы, а ещё… — он выдержал паузу, — мы страшно ревнивы. Его глаза задержались на её лице, затем он скользнул рукой по щеке Сьюзан и заправил в чепчик выбившийся завиток. Девушка растерялась и отвернулась. — Ты только моя, — от вкрадчивого голоса над её ухом у Сьюзан по спине пробежали мурашки. — С твоей стороны было глупо поверить в то, что я бы позволил кому-то ещё к тебе прикасаться. — Скажите, — девушка подумала, что это был её шанс. — А кто такие лесные духи? — Те, кто оберегают лес, — с неописуемой тоской в голосе ответил Льюин. — Умирает лес, погибает и его лесной дух. — Тогда, — Сьюзан задумалась, — лес, в котором я жила, был Вашими владениями? — Нет, — коротко ответил мужчина. — Но… — Довольно расспросов, — резко перебил Льюин. — Я всего лишь хочу узнать Вас поближе, — уязвлённо произнесла девушка. — Разве это так плохо? — Зачем? — холодно спросил Льюин. — Пытаешься таким образом втереться в доверие? Можешь оставить свои потуги. Я на это не куплюсь. Как долго ты думаешь я живу на этом свете? Я знаю вас, людишек, как облупленных. Вы алчные и лживые лицемеры. Воровство, обман, клевета, предательство — я могу продолжать ещё очень долго. И за каждый из этих проступков у меня своё наказание. Попадёшься хоть на одном из них, пощады от меня не жди. Я раздавлю тебя, как клопа. От сказанного у Сьюзан кровь застыла в жилах. До этих пор она и предположить не могла, как сильно Льюин презирал людей, однако, ещё страшнее было то, что она не могла ему возразить, не могла доказать обратное. Ей хотелось закричать, что она другая, что в ней нет злых помыслов, что она невинна, но это были бы лишь слова, затерявшиеся в нескончаемом гуле множества других голосов. Она промолчала. Этот день казался нескончаемо длинным, однако, как и любому другому дню, ему тоже было суждено подойти к концу. Как только в небе загорелась первая вечерняя звезда, путники вошли в лес. Сьюзан продолжала сидеть в седле, в то время как Льюин шёл рядом, ведя за собой лошадь. Троп здесь никогда не было, однако он откуда-то знал, где можно было пройти. Складывалось впечатление, что здесь он был, как дома. Его шаги стали мягкими, почти беззвучными, а сам он иногда к чему-то принюхивался, словно волк, вышедший на охоту. Затем они оказались на небольшом равнинном участке, где деревья стали реже. Одна старая ель, упавшая много лет назад и загородившая путь, привлекла внимание следопыта. Её давно прогнивший и заросший обильным мхом ствол заселили грибы, а на валежнике уже успели разрастись молодые ёлочки. Похоже, что умершее дерево уберегло подрост от поедания крупными травоядными. Это было ярким примером тому, как смерть породила жизнь. Льюин по-хозяйски прошёл вдоль ели и, оставшись довольным, двинулся дальше. Когда луна поднялась выше, лес зажил своей тайной ночной жизнью. Царство темноты и страха взяло бразды правления в свои руки. Пропитанный дурманящим запахом хвои воздух тяжело лег в глубокую долину. Где-то зловеще поскрипывало старое сухое дерево, стонали какие-то неведомые и доселе неслыханные ночные птицы, в густых листьях папоротника что-то шуршало. До этого по-доброму волшебный и мирный лес вдруг переменился. Его скрюченные в уродстве руки-ветки простирались из непроглядной темноты повсюду, не желая пропустить ни единой живой души. Сьюзан уже казалось, что они сбились с пути, как вдруг молодые люди вышли к размеренно идущей реке. Напоив коня, мужчина развёл огонь и, оставив Сьюзан ощипывать курицу, куда-то ушёл. Лишь теперь, когда его не было рядом, девушка в полной мере ощутила себя абсолютно беспомощной и всецело от него зависящей. Каждый шорох, скрип, шелест заставляли сердце девушки замирать от страха. Даже от уханья совы кровь стыла в жилах. Единственной скромной поддержкой Сьюзан был Атратус, привязанный к ветке большого дерева, чья крона чем-то напоминала шляпу гигантского гриба. Однако и тот уже давно дремал, иногда вздрагивая и махая ушами. Почему-то в голову закралось предположение, что Льюин вообще не собирался возвращаться. От этой мысли её и вовсе охватила паника. — Льюин, — нерешительно позвала девушка, мотая головой. Не дождавшись ответа, Сьюзан встала и позвала его ещё раз, и ещё раз до тех пор, пока её неуверенный шёпот не перешёл в волнительный громкий возглас. — Льюин! Льюин! — Ты чего разоралась?! — с нескрываемым раздражением спросил следопыт, появившись из темноты так неожиданно, что Сьюзан чуть не хватил удар. — Твои вопли слышно на мили вокруг… Он не успел договорить, как вдруг девушка сильно прижалась к нему, забормотав: «Слава Богу, ты пришёл! Слава Богу, ты пришёл!» — Сегодня уже второй раз за день, как ты жмёшься ко мне вот так, — заговорил мужчина. — Больше не оставляй меня одну, — взмолилась девушка. — Ты леса боишься больше, чем меня? — шутливо спросил Льюин, взяв Сьюзан за подбородок. Но стоило ему заглянуть ей в глаза, как он понял, насколько всё было серьёзно. Перед ним стояла маленькая девочка. Девочка, что в полубреду от боли слышала сиплые хрипы медленно умирающего отца. Девочка, которая в лесу потеряла самое ценное — семью. — Ты никогда и не была одна, — мягко произнёс Льюин. — Посмотри вокруг, — он слегка подтолкнул девушку, заставив сделать шаг назад. Земля под её ногами брызнула ярким светом, и как молния в небе, он метнулся по траве прочь, распространяясь по всей поверхности. В воздух поднялись крошечные огоньки-светлячки, затмив своим волшебством красавицу Луну. Сьюзан тут же увидела лопоухого зайца, всё это время прятавшегося в кустарнике. Он выпрямился, перестал жевать и забавно подёргал носом. В опавшей листве возле ствола трухлявой осины расположилось грибное семейство — ярко-красные мухоморы. Мамаша-гриб с шапкой, похожей на сдобную лепёшку. А под её шапкой — краснощёкие детки с белыми кружевными воротничками. К речке, где в прибрежной растительности, сбившись в небольшую стаю, дремали дикие утки, ленивой перевалочкой шёл барсук. А там воду уже давно хлебал огромный, но трусливый лось. Он настороженно поднял голову и блестящее отражение Луны стало невольным пленником в его размашистых рогах. Кроны деревьев, тронутые сединой, восторженно затрепетали, радуясь, что и на них обратили внимание. — Лес, как кладезь воспоминаний, хранит всё. И плохое, и хорошее, — голос Льюина идеально вливался в эту гармонию, которая царила вокруг. — Когда-нибудь и ты, и даже я станем частью природы. Мы растворимся в ней, дав жизнь чему-то новому. Поэтому ты никогда не одна. Ты — частичка, пусть и крошечная, абсолютной бесконечности. Маленькие огоньки медленно, как первый робкий снег, упали на траву. Сетка свечения на земле погасла и всё погрузилось в ночную темноту. Лишь рыжее пламя огня в костре продолжало гореть урывками, изредка издавая сухое потрескивание. Сьюзан ещё долго размышляла над словами Льюина, но в конечном итоге усталость сморила её ещё до того, как был готов ужин. К её удивлению, этой ночью ей снился хороший сон, в котором были и мама, и папа, и Тереза, и Родерик. И всё у них было хорошо. В этом сне они улыбались, держа за руку маленького мальчика с длинными каштановыми волосами. Сьюзан не могла видеть его лица — он стоял к ней спиной, но она почему-то была уверена, что этот мальчик чрезвычайно мил. «Это для тебя», — мистер Эллингтон вдруг подвёл ребёнка к Сьюзан. Она резко вскочила, глотая воздух ртом так, словно задыхалась. Ей понадобилось время, чтобы осознать, что всё увиденное было лишь сном. Девушка даже не сразу заметила, что всё это время Льюин спал рядом с ней. — Что такое? — спросил он, приподнимаясь на локте. — Кошмар? — В-вроде бы нет, — найдя себя в нынешней ситуации, Сьюзан занервничала. Она бегло осмотрелась вокруг, но не обнаружила ничего необычного. — Тогда возвращайся обратно под одеяло, — сказал мужчина и опустил голову. — Холодно. Когда он сказал об этом, Сьюзан и впрямь почувствовала, какими холодными были эти предрассветные сумерки. Её встревоженное дыхание рассеивалось в воздухе горячим паром. Она поёжилась. А под одеялом, под которым они вместе спали, действительно было гораздо теплее. По телу пробежала приятная нега и уже совсем скоро Сьюзан вновь уснула.