Искренний

Такемичи часто видит кошмары. Несуществующие призраки живых сейчас людей медленно душат, не давая разуму отдохнуть. Ему и так тяжело дышать было - так сейчас каждый вздох был равен капле воды в пустыне под палящим солнцем. И вот, он снова здесь. У этого места навряд ли есть название, но Такемичи окрестил это "пустотой". Здесь темно. И холодно. Дрожь пробивает тело, руки трясутся, а грудь сдавливает, не давая парню возможности вдохнуть так необходимого человеку кислорода. На самом деле, Такемичи знает, что будет дальше. Он видел, и не раз уже, с разными персонами в главной роли. Но он все никак привыкнуть не может, и страх вновь медленно поглощает его. Внезапно откуда-то сбоку появляется свет. Кровь стынет в жилах парня, а поворачиваться он не хочет. Не желает. Всем сердцем боится, боится увидеть и узнать, кто там будет. Но будто что-то заставляет его сделать это. Посмотреть. Такемичи прямо сейчас желает, чтобы у него никогда не было способности видеть. Там Баджи. Мертвый Баджи с ножом в животе. Кишки вывалились наружу, полусгнившие руки лежали на животе, загораживая обзор на остальные органы. Некогда белая куртка "Вальхаллы", порванная и изрезанная, была вся залита уже потемневшей кровью, от чего создавалось впечатление, что она чёрного цвета. На губах застыла неестественная улыбка, изо рта периодически вываливались черви, а на впалых щеках мальчика были видны следы темно-красной жидкости. Глаза были открыты слишком широко, мёртвый взгляд уставился в никуда, в загноившихся уголках копошились опарыши. На полуразложившееся тело периодически садились стервятники, клюющие холодный труп. От тела невероятно воняло, и Ханагаки был уверен, что в реальности этот запах чувствовался бы за километр. Такемичи чувствует, что его тошнит. Он блюёт прямо перед собой, падая на колени. Из-за темноты не видно, что из себя извергает его организм, но Такемичи уверен - это точно не вечерний ужин. Какая-то жидкость, вязкая, липкая и отвратительно черно-красного цвета вновь выходит из его рта, и Ханагаки сравнивает её со следом лужи от крови под Кейске. Его вновь тошнит, и он надеется, что в реальности он сейчас просто сильно ворочается на своей кровати, ведь просыпаться в собственной блевотине ему чертовски сильно не хотелось. Ещё одного взгляда на гниющий труп хватает, чтобы Такемичи вырубился. *** Он проснулся, и первой мыслью было то, что он не ощущает никаких противных субстанций на своём лице и рядом, а значит, его тошнило только во сне. Это радует. Ну, по сравнению с тем, что он видел, это действительно очень хорошо. Взглянув на часы, он видит, что сейчас только пять утра, а значит, Изана и Какучё ещё спят. Он расслаблено выдыхает, бросая взгляд на календарь, после отмечая, что сегодня тридцатое октября - последний день перед битвой. Перед глазами вновь оживает образ парня из сна, и Такемичи чувствует, что рвота вновь подкатывает к горлу. Парень срывается с кровати, прямо босиком бежит в ванную, чтобы после опуститься на колени перед унитазом, извергая из себя переваренные остатки вечерней трапезы. Ханагаки дышит загнанно, пытаясь унять внезапно настигнувшее головокружение. Он сидит так некоторое время, держась за унитаз, пытаясь прийти в норму. Такемичи внезапно начинает сильно нервничать. А где, собственно, гарантии, что спасти Баджи удастся? А если Чифую не справится или не успеет? Что тогда? Для себя он знал - если понадобится, он сам прикроет Баджи, ведь спасти парня было ключевым ходом к победе. Если он провалится, все его старания и планы пойдут прахом. Но всё же, он честно надеялся, что вмешиваться ему не придётся. Вернулся в кровать он уже ближе к половине шестого, совершенно не выспавшийся и разбитый. Такемичи завалился на мягкий предмет мебели, закрывая глаза и вновь погружаясь в беспокойный сон. (Когда днём Кейске позвал его выйти и прогуляться, Такемичи не ходил переодеваться. Он зашёл в дом, а потом снова к туалету, пытаясь избавиться от образа ночного кошмара и остатков обеда.) *** Когда Такемичи видит, как Сано наотмашь бьёт своей ногой Казуторе в голову, то ему на миг становится страшно, что Ханемия не выживет после такого удара. Нет, он, конечно, помнил, что в первой линии мальчик лишь отключился на какое-то время, но страх вновь потерять кого-то периодически застилал разум. Он дёргается, смотря как Майки медленно оседает на колени, и сдавленно шипит, когда вальхалловцы, воспользовавшись слабостью главы свастонов, пытаются напасть на него. Он знает - всё ещё отчётливо помнит - что будет дальше. Кисаки, ака "хороший и примерный" командир защищает Майки, и Такемичи не может не отметить, что играет тот просто отменно. Когда остальная верхушка "Томана" говорит капитану третьего, что он молодец, от Ханагаки начинает исходить ярость. Холодная, режущая, будто материальная, она волнами распространяется от парня, что пристально вглядывался в поле битвы, сверля взглядом одного конкретного человека. От такого сидящий рядом Ран поёжился, и несмотря на то, что он сам в разы сильнее близсидящего мальчика, даже Хайтани почувствовал себя неуютно. Поняв, что парня он не дозовётся, Ран решил тоже переключить всё свое внимание на драку. Несмотря на то, что старший был уверен в проигрыше Майки, он сейчас с лёгким удивлением наблюдал, как подросток с окровавленой головой отправляет в нокаут сразу несколько своих врагов. Старший Хайтани ухмыляется, думая, что шоу оказалось интереснее, чем он думал. Ран закидывает свою руку на плечо Такемичи, и шепчет: - Успокойся, ты чего так взвился? Прийди в себя, потеряшка - говорит он медленно, слегка тряся мальчика. Такемичи же резко встряхивает голову, проясняя разум. Он тихо буркает "спасибо", и дальше продолжает смотреть за битвой. Все идёт по старому сценарию - Дракен против Ханмы, защищающий Майки третий отряд, Казутора без сознания и Чифую, пытавшийся остановить Баджи от избиения Кисаки. Кейске лишь хмурится, скалит зубы на попытки бывшего друга остановить себя. Ночное видение внезапно вновь посещает его голову, и Такемичи чувствует, что его снова вот-вот стошнит. Он не обращает на прилипшего к себе Хайтани никакого внимания, пытаясь прийти в себя. Взгляд внезапно падает на место, где до этого лежал Казутора. Глаза Такемичи расширяются, сердце останавливается, дыхание спирает. Он смотрит на Баджи, который пытается не выдать своей нервозности и который готовится к повторному избиению своего бывшего лучшего друга, смотрит на Чифую, что готов принять это избиение. Кровь пульсирует в висках, в ушах отдаётся лишь стук собственного сердца. Ханагаки замирает, не дышит даже, от чего рука на плече опять напрягается. Но внимание Такемичи только там - два человека друг напротив друга, к которым вот-вот должен присоединиться третий. Злящийся Дракен, злобно поджимающий губы Мицуя, Кисаки с разбитой Кейске головой и Манджиро на коленях - всё это сейчас его не интересует. Он упорно пытается произвести в голове отрезок прошлого, но событий сверху легло слишком много, и Такемичи не в состоянии воспроизвести всё. Но вдруг внутри что-то щёлкает предупреждающе, и, словно в замедленной съёмке, Ханагаки переводит взгляд чуть в сторону. Сердце, кажется, остановилось. Там Казутора. Казутора с ножом, безумной улыбкой на устах и ведомый словами Кисаки. Такемичи смотрит. У него около пятнадцати секунд - а Мацуно всё ещё стойко выносит враждебный взгляд Баджи. До Такемичи доходит - он не успеет. Чифую сейчас рядом с Баджи, он не видит никого кроме Баджи. Чифую не успеет. Казутора близко, и Ханагаки знает - сейчас или никогда. Он вскакивает на месте, снова приводя Рана в замешательство. Смотрит на одного человека на площадке, и кричит. "ЧИФУЮ!" Громко, надрывно, будто он вот-вот зарыдает. Кажется, весь мир сейчас схлопнулся, и осталось всего четыре человека - двое пытаются с шоком найти источник голоса, а у третьего в голове будто что-то щёлкает. Мацуно крутит головой, и видит, видит то, о чём говорил Ханагаки. Времени у него не много, и Ханемия уже на скорости летит прямо в Кейске - только Чифую все ещё контролирует себя, а громкий крик, сотрясший площадку три секунды назад - отрезвляющий пинок под зад. Мацуно прыгает прямо на Казутору. Разбегается немного и летит на парня, сбивая того с ног. Шипит сдавлено, потому что в боку немного колит, и думает, что, кажется, его всё-таки задело чуть-чуть. Все будто замирают - внимание на ахуевшем Баджи, трясущимся под Чифую Ханемии и на самом Чифую, что нервно глотал воздух. Уровень адреналина в крови подлетел, мысли в голове парня крутились с бешеной скоростью, и две можно было выделить - "Такемичи не соврал" и "я смог спасти Баджи-сана". Зелёные глаза парня медленно наполняются слезами. А Такемичи лишь трясётся, пока растерявшийся Хайтани смотрит на него с лёгким шоком (что же, он действительно не ожидал такого). Медленно падает на колени, упираясь руками в машину впереди, пытаясь прийти в себя. Когда дышать становится возможным, Такемичи смотрит вновь на людей внизу. Там суматоха - Майки пришёл в себя, Баджи, который летит практически к своим друзьям, Дракен и Ханма, что прекратили драться, смотрящие с немым ужасом на троих людей. Ханагаки вглядывается какое-то время в Кейске, который тормошит Чифую - боже, лишь бы он себя не поранил, я же просил быть осторожным -, и когда Мацуно наконец подаёт признаки жизни, садясь вертикально с помощью Баджи, он может наконец выдохнуть расслаблено. Он знает, что Казутора не сможет больше никому навредить, читает по распахнутым глазам, в которых медленно проскальзывает понимание того, чего он чуть не совершил. Верхушка "Свастики" медленно стекается к трио, и Такемичи знает, что Ханемия будет в порядке. Что больше никого не будут пытаться убить. Он вдруг понимает, что справился. - Справился, - пересохшими губами шепчет он. - Я справился. Он жив, - дальше говорит Такемичи, совсем не замечая всё такого же нервного Рана, - он жив, жив, жив, жив, - словно в бреду, повторяет он. А после поднимает глаза, смотря ровно в фиолетовые напротив. Ран вздрагивает - в обычном голубом озере мальчика сейчас целый океан, бушующий и подавляющий; в нем столько эмоций - от неверия до счастья, от шока до безумия. Рану думается, что у парня с головой не всё в порядке. Одновременно с тем он считает, что мальчишка прекрасен. - Мне надо уходить, - внезапно твёрдо и относительно громко говорит Такемичи. - Уже? - качает головой Хайтани, пытаясь выглядеть максимально разочарованным. Ему и вправду не хотелось отпускать парня. - Уже, - согласно кивает Такемичи, быстро вскакивая, стараясь больше не смотреть в сторону свалки. - Прости, что напряг. - коротко кидает мальчик, прежде чем начать спускаться к той лазейке, где он зашёл. У самого выхода он оборачивается, но не на поле битвы - И спасибо, - ещё раз говорит он перед тем как прошмыгнуть в щель в заборе. Хайтани качает головой, вновь смотрит на свастонов и лежащие на земле тела, после спускаясь к брату. Тот смотрит на него вопросительно, но Ран лишь загадочно улыбается. Такемичи уходит быстро - не стоит, чтобы его заметили. Скорее всего, его крик слышали все, но он надеется, что особо никто не обратил внимание на это или не понял, что кричал именно он. Быстрым шагом Ханагаки идёт вдоль улицы, бегая взглядом по тротуару. Ноги подкашиваются, от накативших эмоций голова пульсирует - он сворачивает в ближайший переулок только для того, чтобы грохнуться там без сознания. Его последней мыслью было: "зато спас". Дальше лишь темнота.