Искренний

– Ты жесток, Изана, – сонный Такемичи нашаривает рукой подушку, что лежала, почему-то, не под его головой. Хотя, учитывая то, как Ханагаки спит... удивительного в этом ничего не было. – Я? Я не жесток, тебе кажется, – Изана хихикает, ловко увернувшись от летящего в него мягкого предмета. «Я никогда не буду жестоким по отношению к тебе» остаётся не сказанным. – Только жестокие люди будят других в девять утра в субботу, – Ханагаки хмурится, сонно хлопая глазами. Садится на кровати, переводя недовольный взгляд на старшего, что улыбался абсолютно ангельской улыбкой. – Да, я знаю, – спокойно сказал он, невинно смотря на парня. – Вставай, Какуче уже приготовил завтрак и ждёт тебя и меня на кухне, – и Курокава покидает его комнату. Со вздохом, Такемичи заставляет себя оторвать задницу от кровати – хотя очень не хотелось – и направиться в душ. В последние дни всё, вроде как, нормализовалось, и жизнь потекла достаточно спокойно. Ни панических атак, ни душащих кошмаров сейчас Ханагаки не видел и не испытывал. И возможно, виной тому был отдых в больнице, или то, что ни с кем, кроме Изаны и Какучё он сейчас не контактировал. Он удивлён в принципе тем, что его ментальное здоровье ещё в состоянии переваривать все события, психическое состояние может такое выдержать, а разум – ещё и выдавать какие-то мысли. Правда, есть ещё одно страшное предположение – ни то, ни другое не справляется, и он просто до сих пор не принял все события, не осознал до конца всё, включая то, что он перенёсся в самое начало. И хоть он очень часто ощущает, будто всё происходящее – сон, Такемичи старается не думать об этом. И конечно, он не скажет, что безумно надеется, что всё происходящее ему не приснилось. Этого он точно не выдержит. Слишком много он отдал, чтобы всё было лишь сном. Сейчас, получается, середина ноября, и до событий в церкви с семьёй Шиба ещё много времени, которое он зря тратить не собирается. Надо попробовать вновь сблизиться с «Томаном», и на самом деле сделать это не должно быть сложным, но главной преградой может стать Майки и его реакция. Всё-таки, он ничего не знал о нём с того момента, как Такемичи покинул «Томан» – он всё ещё жалеет об этом, честно – и Ханагаки не знает, чего ему стоит ожидать от парня. Но попытка пыткой не является – хотя он готов поспорить – и действовать действительно надо. А следующей целью будет вправить мозги Изане. Но этим он должен будет заняться позже, когда на горизонте появится Кисаки, которого Ханагаки уже просто старался игнорировать, как назойливую муху. Найти в потрёпанной записной книжке номер Дракена не составляет особого труда, и после совместного завтрака, Такемичи, кусая губы от волнения, набирает знакомый номер. Кен берет трубку почти сразу – из динамика раздаётся его басистый голос, с интересом и каким-то неверием спрашивающий: «Такемитчи?» – Привет, – Ханагаки согласно кивает, хотя парень по ту сторону телефона видеть этого не может. – Ты занят сегодня? Как насчёт немного пройтись вместе со своим старым другом? – Он улыбается, и знает точно, что его голос звучит бодро и уверенно. Он практиковался в этом очень много. – Конечно, давай, – Кен, не изменяя себе, говорит спокойно, но очевидные нотки радости проследить в его голосе не сложно. – Как тебе будет удобно? Я могу заехать за тобой. – Буду ждать тебя у себя через час, – этого времени ему должно хватить, чтобы быть точно морально в себе уверенным. Сейчас у него ощущение, что он может всё, но Такемичи знает себя слишком хорошо – чем ближе будет встреча с Рюгужди, тем сильнее будет заходиться его сердце, а кровь сильнее стучать по вискам. И час, в этом плане, очень оптимальное время – не слишком долго, но и не слишком быстро. – Если тебе конечно будет удобно. – Жди, – и парень кладёт трубки. «Хорошо, Такемичи, ты отлично справился с первым этапом. Теперь ты должен будешь с ним встретиться.» Наверное, на это влияет то, что он действительно смог отдохнуть немного за это время, и поэтому мысль о встрече с Дракеном – «реальной встрече, мы будем разговаривать!» – не заставляет его выворачиваться на изнанку. И Ханагаки очень надеется, что его нормальное состояние сохранится и во время этой встречи. *** Кен соврёт, если скажет, что он не взволнован. После той встречи в больнице, честно, он не рассчитывал, что Такемичи захочет продолжать с ними общение. Из-за чего у него сложилось такое мнение, парень и сам не знал, но когда ему позвонил Ханагаки, сердце пустилось в пляс, а грудь спёрло от нервов. И предложение погулять – действительно не то, о чём он мог подумать, когда увидел входящий звонок от этого парня. На то, чтобы собраться уходит минимум времени, всё остальное Дракен тратит на мысли о том, о чём вообще он будет говорить с Такемичи. Если они будут вдвоём – Кен очень надеется, что они будут вдвоём – то надо бы сводить мальчишку куда-нибудь, расспросить, как тот вообще живёт и что планирует дальше. Для всего «Томана» не секрет, что каждый из них практически хотел парня обратно в свои ряды. Особенно сейчас, когда в некоторых их головах сложилось пару пазлов – у них очень большое количество вопросов. И он, Дракен, как заместитель главы и как чуть ли не единственный человек, которого будет слушать Майки, должен постараться, чтобы это желание исполнилось. Вот только в разговорах с людьми он не был особо силен – об этом больше знал Мицуя – но. Но это не значило, что он совершенно не имеет понятия, как общаться с людьми, верно? Дорогу до дома Ханагаки он помнит до сих пор наизусть – его это все ещё удивляет, потому что парнем они общались не так долго для того, чтобы настолько быстро и сильно к нему привязаться и запомнить соответствующую информацию. Выходит за полчаса, подъезжает к чужому дому чуть раньше назначенного времени. Встаёт с байка, опираясь на него бёдрами, и ему остаётся только ждать, когда Такемичи придёт. Да и ждать долго не приходится, Ханагаки выходит буквально через пять минут, лучезарно ему улыбаясь. От вида такого, вроде бы, счастливого парня внутри Кена всё переворачивается, и он сам улыбается в ответ. Избавиться от навязчивых мыслей того, что что-то может пойти не так, получается очень легко, и смотря на Такемичи, что твёрдо шёл к нему, Дракен вдруг слишком чётко ощущает, что скучал. – Дракен! – Ханагаки подходит к нему, и, удивительно, обнимает. Крепко, и Кен обнимает тоже, обхватывая тело парня руками. – Я рад тебя видеть. Не думал, что ты согласишься, спасибо, – Такемичи расцепляет объятия, отстраняясь от него, и Дракен себе не признается, что расстроен из-за этого. – Конечно, я соглашусь, – он хмурится, недовольно качая головой. – Ты не представляешь, как я по тебе скучал, придурок, – и даже такие, вроде нежные слова сказаны в привычной грубоватой манере, но хуже они от этого звучать не стали – Такемичи лишь улыбается ещё сильнее. Пока что все хорошо. – Мило, – он хихикает. – Я предлагаю нам пройтись немного. Давай съездим в какое-нибудь немноголюдное место, я не хочу особо пересекаться с людьми. И прежде чем Такемичи договаривает до конца, Дракен уже сажает парня на свой байк, сам после плюхается спереди него. В голове выстраивается маршрут того, как доехать до места, где действительно спокойно и не много людей. – Держись крепче, – бросает он, и начинает ехать, сразу ощущая сцепившиеся у себя на талии руки. *** Несмотря на то, что была середина ноября, холодно особо не было. Такемичи с Дракеном сидел в парке на окраине города, наслаждаясь компанией друг друга. Они молчали, но молчание давящим не было – наоборот, они чувствовали себя комфортно. Но, просто ни о чем не поговорить в итоге нельзя, и Такемичи, набрав в лёгкие побольше воздуха, тихо, чтобы не уничтожить умиротворенную атмосферу, спрашивает простое «как ты?» – Как я? Как обычно. Почти ничего не изменилось, разве что, Казутора теперь официально член «Томана» и все основатели снова вместе, – Дракен, слабо улыбнувшись, начинает рассказывать о их совместно проведённом времени. О том, что между Ханемией и Майки состоялся достаточно тяжёлый разговор. Такемичи прикусывает губу от разочарования, ему стоило быть там в тот момент, – но сейчас всё нормально, все в порядке. Тот был определён в первый отряд, и Баджи, слава богу, живой и здоровый, помогает ему влиться в жизнь когда-то основанной им группировки. Ханагаки улыбается тоже, слушает внимательно – каждая деталь важна, но и сердце греет мысль, что у них всё в порядке. Что всё действительно хорошо, и ни похорон, ни ребят, плачущих у свежей могилы, и что все живые, и, вроде как, счастливые. – А Майки как? Как он отреагировал на произошедшее? Вы рассказали ему, что я был на битве? Дракен смотрит на него в упор, слегка задумывается, прежде чем ответить. – Нет, мы ничего ему не рассказывали. Конечно, порывы прибить Казутору у него были, но, сейчас он снова с ним нормально общается. Всё, вроде как, становится лучше, – Такемичи сглатывает, и чужое «становится лучше» оседает чем-то давящим где-то под рёбрами. Мысль, что всё вновь пойдёт не так, как надо, и собственное бездействие в течение двух недель его вдруг придавливают, заставляя почувствовать слишком сильную вину. За что? Он не знает, но дышать становится нечем. И желания курить, которого он не испытывал с пробуждения в больнице, вновь накрывает его с головой. – Такемитчи? – Дракен беспокойно смотрит на друга, который побледнел от чего-то, и лёгкий страх за парня сдавливает грудь. – Тебе не хорошо? Травма головы беспокоит? – Нет, – Ханагаки переводит взгляд на него в ответ, делает пару глубоких, тяжёлых вздохов, и ему, вроде, становится легче. – Прости, я очень волнуюсь за ребят. Я бы хотел посмотреть на их улыбки сам, но… после моего ухода, Майки я видел только на битве, и, – он внезапно обрывает свой монолог, проводит языком по пересохшим губам. Ещё пара вздохов. – И, я не знаю, как он отреагирует на меня. Это очень важно для меня, и, честно, я жалею о том, что сделал, – он хочет продолжить говорить, но чужая ладонь оказывается в его волосах, слегка взъерошивая их. – Такемитчи, ты слишком накрутил себя. Да, возможно, в «Томан», как официального члена тебя больше не примут, но определённо, почти все капитаны были бы рады тебя увидеть. Я и Мицуя уж точно, Казутора, Баджи и Чифую наверняка. Кисаки больше не является капитаном третьего отряда, Баджи нам все рассказал, а Майки... – Кен замолкает, загадочно усмехаясь, пока Такемичи смотрит на него с замершим сердцем. – Майки бы на тебя обиделся, за то, что ты ушёл, а потом бы обнял и сказал купить ему тайаки, – Дракен заканчивает, с удовольствием глядя на Ханагаки, который хихикает в кулак. – В его духе, – Такемичи счастливо улыбается, а внутри всё равно сидит страх – потому что он знает Майки, которого не знал Дракен. Того Манджиро, который пускал в него пули, умирал на его руках, и сложно понимать, что сейчас это просто пятнадцатилетний ребёнок, который с большей вероятностью поступит именно так, как сказал Рюгуджи, чем будет пытаться его убить. – В «Томане» тебе будут рады, но все всё ещё ждут объяснения, по какой причине ты нас кинул тогда, – Кен глядит показательно недовольно. – А я с Мицуей будем ждать объяснений, как ты узнал о битве и о том, что хотел сделать Казутора, – и Такемичи прикусывает губу, потому что таких объяснений от него ждали не только они. В голове всплывает Чифую, а за ним то, что когда он был в больнице, к нему домой заходил Кейске. И зачем – конечно, он догадывается, зачем – Такемичи уверен, что у него тоже много вопросов. – Возможно, когда-нибудь я скажу вам, но не сейчас. Я ещё пока не готов, – Ханагаки тяжело улыбается, закидывает голову наверх, разглядывая чистое осеннее небо. Лёгкий порыв ветра заставляет зябко поёжиться, но ни ветер, ни разговор, произошедший только что, не испортил той тёплой атмосферы, что царила и царит между ними. – Хорошо, – Дракен тяжело вздыхает, тоже задирая голову к верху, смотря на голубое, холодное небо. К вечеру обещали дождь. – Давай съездим куда-нибудь ещё, – он предлагает, и Ханагаки согласно кивает, улыбаясь. «В объятиях Дракена действительно уютно» – главное, что понимает за эту их встречу Такемичи.