Солнце Зоны

      Я смотрю в ещё недавно такие приветливые и близкие, а теперь – каменно-отстранённые и пугающе-чужие лица. Смотрю – и не могу поверить только что услышанному.       Милые мои… Родные… Любимые…       За что?..       Обида, недоумение, потрясение рвутся из груди надрывным и бессвязным воплем, но я не могу издать ни звука – спазм пережимает горло, словно удавка. Ещё немного – и я начну задыхаться.       Мать Зона, как же больно, как… боль… но…       Лесник… Дядька… Племяш… Мои соседи, мои друзья… мои единственные в этом мире близкие люди… Те, к кому я уже успела прикипеть и сердцем, и душой, и кого потихоньку начала считать своей новой семьёй…       Да за что же вы так со мной?!!..

Июнь 1998 г.

      Очередной Барсик – так Яга в шутку называла своих «кормовых» тушканов – закончился вчера днём: стал отличной отвлекалочкой для небольшой стаи слепышей, с которыми травнице не повезло столкнуться недалеко от заброшенного стадиона. И, пока «милые пёсики» грызлись за брошенную в их кучу-малу тушку – Яга успела удрать.       «Барсиков» она ловила в среднем по два-три раза в неделю. В основном, силками, расставленными в местах их гарантированного проживания и наибольшего скопления. Таких мест было несколько, и Яга время от времени навещала их поочерёдно. Тушканы ей были нужны в качестве своеобразного пропуска и откупа на случай, если вдруг на пути встретится кто-нибудь из порождений и вознамерится ею перекусить. Да и к тем же кровососам за слюной следовало идти с подарком – если не хочешь за ценный ингредиент расплачиваться собственной кровью.       Главной проблемой был вопрос сохранения свежести добычи. Таскать целый день с собой мёртвую тушку – не вариант: залежится, протухнет и отравит охотнице спокойное существование во всех смыслах, включая коммуникативный. А живые тушканы были ещё большей проблемой. Потому что вели себя после поимки просто отвратительно – орали, махали когтями и всё норовили укусить побольнее. Яга их обычно оглушала одним ловким ударом между ушами (наловчилась со временем). Но это тоже не было радикальным решением вопроса: зверьё рано или поздно приходило в себя и снова начинало буянить.       Впрочем¸ в голове травницы уже зрели кое-какие идеи по использованию усыпляющих зелий, и сейчас она направлялась в одно из мест обитания грызунов, чтобы проверить всё на практике.       Подвал длинной двухэтажки, в которой после очередного вынужденного переселения – в одной из квартир на первом этаже – устроили себе пристанище соседи-самосёлы, просто кишел «барсиками». Время от времени деловитый Дядька припрягал кого-нибудь из одиночек и устраивал там плановую дератизацию, больше, впрочем, похожую на экстремальное сафари. На какое-то время подвалы затихали, а потом всё начиналось по новой.       Салом им там, что ли, было намазано, этим мелким вредителям? Ну, да Яга не слишком стремилась это выяснить. Самосёлам, в конце концов, было виднее, где селиться, так что полный подвал мелких, но многочисленных и очень проблемных соседей теперь был их заботой. А Яга в этот раз предпочла на время травосбора обустроиться отдельно от соседей и в новую «хату» разве что за очередным «гостинчиком» наведывалась. Ну и в гости.       …Решив, что заглянет к Дядьке и компании на чашечку чая уже после охоты, Яга осторожно спустилась в подвал по сырой, усеянной мусором бетонной лестнице. Воспользовалась она входом с противоположной от квартирки самосёлов стороны, рассудив, что нет смысла мотать лишние круги и тратить на это время, а гораздо проще будет пройти подвал насквозь, выйти наверх уже с их торца дома и сразу же топать в гости.       Подвал, как обычно, встретил темнотой, многолетней стылой сыростью и разными подозрительными звуками, среди которых отчётливо слышалось и тушканье верещание. Видимо, очередная Дядькина «дератизация» ещё не проходилась по этому месту.       Оно и к лучшему. Больше живого материала для эксперимента. Ну и будущих «еле живых» гостинчиков для «милых родственников».       Чтобы тушканы не напали на неё саму, Яга воспользовалась проверенным средством: открыла нарочно прихваченный пузырёк с кровососьей слюной. Экспериментальным путём она однажды выяснила, что даже слабый запах этого монстра служит отменной пугалкой для всякой мелкой шушары с хорошим нюхом. А у тушканов нюх был не просто хорошим, а ОЧЕНЬ хорошим!       Разложить приманку и сбрызнуть её экспериментальным сонным зельем было делом нескольких минут. Далее Яге оставалось только перейти в соседнюю клетушку и затаиться в ожидании, когда добыча клюнет на дармовое угощение.       …Нога скользнула по отсыревшему, покрытому наносами грязи, бетонному полу. Пытаясь сохранить равновесие, ведунья непроизвольно взмахнула рукой, отчего зажатый в ней пузырёк с зельем вырвался из пальцев и отлетел куда-то в угол. Послышался звон бьющегося стекла и… какое-то странное шипение.       Через несколько секунд помещение заволокла прозрачная синеватая дымка. Она почти не имела запаха, но почему-то с первого вдоха Яга внезапно почувствовала неудержимую сонливость.       «Опасность!!!» – зашёлся воплем инстинкт самосохранения. Ведунья, недолго думая, сорвала с головы косынку (всё равно тут кроме неё никого нет!) и, закрыв ею рот и нос, метнулась к выходу из ставшего ловушкой закутка.       Однако, скованные внезапным неодолимым сном, ослабевшие мышцы подвели её. И Яга, не сделав даже пары шагов, как подкошенная рухнула на пол.       …В углу клетушки белел не замеченный ведуньей перезревший подземельный гриб. Вокруг него призрачно-зеленоватым ореолом светилось колечко из высыпавшихся спор. Тут же валялись осколки разбившегося пузырька, и в луче упавшего фонарика Яги блестела лужица пролитого зелья. Часть спор мокла в этой лужице, источая ту самую ядовитую дымку. ***       – Яга! Просыпайся! – кто-то немилосердно тряс её за плечи. Ведунья протестующе застонала и попыталась отмахнуться вялой рукой. Но неизвестный не унимался. – Давай-давай, поднимайся! Нашла, где валяться!       Кто-то вздёрнул её на ноги, подхватил с двух сторон под руки и куда-то потащил.       – Держись, Ягуся... Идём-идём. Надо выбираться!       «Куда выбираться?.. Зачем?.. Отстаньте, я спать хочу!..» – хотела она сказать, но смогла только издать новый стон, внезапно прервавшийся приступом кашля.       – Уходим, уходим! – слышался над ухом тревожный голос. Кажется, их тут было двое. Мужчины. И один из голосов вроде бы даже был Яге знаком.       В голове плавал туман, мысли, словно разбрёдшиеся без пастуха овцы, никак не желали собираться снова.       Грязный бетон под ногами сменился такой же лестницей, лестница – грубо сколоченным деревянным пандусом и голым дверным проёмом, за которым брезжил свет фонаря и раздавались голоса. Чья-то уверенная рука поддержала Ягу, помогая ей преодолеть пандус, и, вывалившись из прохода, ведунья не удержалась на всё ещё непослушных ногах и тут же рухнула на пол. Новый приступ мучительного кашля сотряс её, не давая сосредоточиться и толком понять, что происходит, и где она.       – Капец, говорил же, не ходи туда – надышишься... – раздался над головой знакомый голос. Эмм… Дядька?.. – Вот её сумка... Тут ещё пузырёк какой-то... Фуухх...       Яга ощутила позади стену и с облегчением прислонилась к ней. Кажется, она находилась в том же самом здании, на половине самосёлов, и кто-то из них вытащил её из подвала, где она… Ну да, собиралась ловить очередного «барсика» и, кажется, неосторожно разлила сонное зелье. И заснула сама.       Вот только не должно было то снадобье на неё подействовать – слишком малая концентрация была в пузырьке. Для тушкана – вполне, но не для более крупного порождения. Или человека. Тем более, что на людей эта версия зелья не действовала – только на мутантов. Сама же и разработала… на свою голову.       Доэкспериментировалась.       Но что же там такого произошло? Какой-то неучтённый компонент, послуживший катализатором? С чего вдруг появилась та дымка? Интересно…       Новый приступ кашля – уже слабее предыдущих. Кажется, отпускает?       Кто-то подошёл и навис над нею; Яга увидела ноги, обутые в солдатские берцы – самую распространённую в Зоне обувь.       – ... надышалась! – расслышала она сквозь кашель. – Говорил же тебе, не ходи...       Дядька, точно. И, похоже, он был одним из тех двоих, что вытащили её из подвала.       «Спасибо!» – хотела она сказать ему, но не успела.       – Не трогай её! – вдруг раздался над ней ещё один знакомый голос. Племяш. – Смотри, что у неё на башке!       – Ой-ё...       «Что такое?..» – Яга машинально поднесла руки к голове и внезапно обнаружила, что всё ещё сжимает в пальцах снятую косынку. Ох, а она про неё совсем забыла! И… Ой, Мать Зона!.. Нет, только не это!!!       Чья-то рука в перчатке осторожно отвела с виска Яги несколько вибрисс, открывая взглядам столпившихся над ней людей её рожки.       «Ой, ду-у-ура-а-а!!!»       Сонливую муть и заторможенность мыслей словно метлой смело.       – Не убивайте!!! – подбитой птицей вскрикнула окончательно очнувшаяся Яга и шарахнулась к стене, закрывая голову и лицо руками. – Нет!..       Сердце колотилось так, что казалось, ещё немного – и перекроет дыхание. А в висках вместе с пульсом стучало: «Влипла, влипла, влипла…»       Её тайна, её самая тщательно оберегаемая тайна снова раскрыта! И опыт предыдущих подобных случаев явственно говорил, что и в этот раз может случиться то же самое: люди захотят её – мутантку, порождение Зоны – убить. И даже попытаются. Деваться-то ей сейчас отсюда некуда. Их тут с полдесятка здоровых вооружённых мужиков, и стоит ей только дёрнуться в сторону выхода…       «Но, может, не убьют?.. Это ведь мои соседи… мои друзья!.. Я же с ними сколько времени вместе, мы ж почти одна семья уже… Или нет?.. Мать Зона… прошу тебя…»       Яга машинально комкала в кулаке уже ненужную косынку и не могла, не смела поднять взгляд выше ботинок людей, от которых теперь зависело, жить ей или умереть. Ей оставалось только догадываться по голосам, кто есть кто.       А голоса над головой меж тем завели полемику.       – А я... а я же... Ой-ё...       – Предлагаю её...       – Связать!       – Сдать её.       «Что?..»       – Знаете что... – сказал Племяш, вставая с древесного обрубка, на котором сидел, и отходя подальше от скорчившейся почти у его ног женщины. – Котяр, уведи-ка ты её отсюда.       «Котяра?.. А, это один из прикормленных Дядькой вольников… вроде бы…» – мысли текли сами собой, независимо от происходящего. – «Значит, тот, второй в подвале, был он, а Дядька его на тушканье сафари водил… Значит, теперь и вольники всё узнают…»       – Забирай! – поддакнул Дядька.       – Нет, пожалуйста!.. – отчаянно всхлипнула Яга, ещё теснее вжимаясь в грязную стену. Её уже трясло. Потому что перспективы перед ней вырисовывались… совсем не вырисовывались! Если даже её и оставят в живых, то информация об её мутантстве очень быстро распространится по сектору. И тогда ей снова придётся спасаться бегством от очередного линчевания.       Если, конечно, успеет.       – Мы не будем тебя убивать, – обратился к ней Дядька. – Ты только не дёргайся.       – Это то, о чём я думаю? – раздался новый голос. Котяра, наверно, он. – Или грибы проросли? – кажется, он пытался шутить?       – Какие грибы, блин?! Бывает такое у тех, кто в Зоне давно живёт. Очень давно!       – Да тёмная она, чего уж там гадать! – тон Племяша так и дышал враждой и неприязнью.       – Веди её к тёмным, да! – принял решение Дядька, как глава общины.       – Хорошо, – после небольшой паузы ответил Котяра. – Куда скажет – туда и отведу.       Над головой Яги послышался вздох, и всё та же рука в перчатке медленно потянула из её пальцев косынку. Ведунья безропотно подчинилась.       Те, кто вот так, походя, решил её судьбу, видимо, сочли, что маскировка ей больше не понадобится.       Ну да. Всё. Доигралась в конспирацию, Кэт-радистка.       Мягкая ткань вдруг легла поверх вибрисс и рожек, и Яга вздрогнула от неожиданности.       – Надевай, завязывай. Пойдём.       Голос Котяры не был враждебным. Более того, Яга даже уловила в нём… сочувствие?..       Обычно ловкие и гибкие пальцы от волнения и страха не слушались, концы косынки никак не желали вязаться в узел. Да что же это за…       – Вы что-то видели? – обратился сталкер уже к самосёлам. – Я лично ничего не видел.       «Он что – не собирается меня… выдавать?!..»       Подошёл Дядька, навис над нею чёрной тенью.       – Ладно. Плохого ты нам ничего не сделала, – сказал он. – Но живёшь ты теперь не с нами!       «Что?.. Но как же...»       Плечи травницы вздрогнули, руки, повязывающие платок, замерли.       «Дядька, ты это серьёзно?.. Ты… меня прогоняешь?..»       Она хотела сказать это вслух, но лишь ещё больше съёжилась, всхлипнула и ещё ниже опустила голову.       Потому что по тону главы общины и без перевода было понятно: он это серьёзно, Более, чем серьёзно!       «Но ведь мы же… друзья… соседи… Как же так?.. За что?..»       – В Зоне она одна погибнет, – невозмутимо, словно о чём-то обыденном, меж тем заметил Племяш. – Но у тёмных у неё есть шанс.       – Да для неё Зона – дом родной! – возразил ему Дядька. – Чё это – погибнет?..       – Бля, ну-у, знаешь, её сейчас как сталкерня за мутанта-то примет…       – Никто её ни за кого не примет! – решительно вмешался Котяра. И как-то даже слишком резко вмешался.       – Главное – чтоб платочек свой не снимала, – продолжил Дядька. – И нормально всё будет первое время.       …Яга слушала и не могла поверить своим ушам. Те, с кем она делила кров и хлеб, радости и беды, кого она считала уже чуть ли не своей второй семьей, теперь вот так легко и небрежно отрекались от неё. Так, словно она им какое-то зло причинила. Или предала.       «Как вы можете?!» – вопило сознание, но вслух ведунья не могла выдавить ни слова. – «Как же вы так можете со мной?!..»       – Платочек с неё никто срывать не будет! – снова вмешался Котяра, и по его тону было слышно, что сталкер уже на взводе. Похоже, ему не нравилось происходящее.       – Котяра, ну ты справишься-то один с ней? – как ни в чём не бывало, осведомился Дядька.       – Постараюсь, – сухо бросил тот.       Подняв с пола сидор Яги, сталкер протянул его ей и почти процитировал известную песню:       – Ну, что? Бери рюкзак, пошли домой.       Ведунья молча встала, медленно и очень спокойно и тщательно отряхнула одежду, приняла мешок, и направилась к выходу.       Творя очередного своего Призванного, Зона – помимо прочих особенностей – наделяла его или её изрядной долей фатализма. Это существенно помогало верным исполнителям её воли стойко держать все удары и невзгоды, сыплющиеся на них во время этого нелёгкого Служения. И помогало спокойно принять окончание этого Служения – каким бы горьким и трагичным оно ни было.       Котяра не производил на Ягу впечатления маньяка и злодея, который доведёт до каких-нибудь кустов и там же убьёт и прикопает (ну мало ли, что там ему Дядька поручил на самом деле!). Более того, она вспомнила, что немного была с ним знакома – ещё по той истории с Гостем и приветом от него. Тогда Котяра показался ей человеком, которого не стоит опасаться. Да и сегодня – надо же, проявил сочувствие, не стал смеяться над ней, презирать, унижать… Наверно, с ним можно иметь дело. Вот только… не хотелось Яге сейчас ни с кем общаться. Вообще ни с кем. Хотелось забиться в какую-нибудь нору… а ещё лучше – уйти куда-нибудь отсюда… насовсем уйти… К тёмным – как предлагал Дядька – она точно не пойдёт – те как-то сразу сбились в свою тесную компанию, и даже её воспринимали как-то… отстранённо. Да и не по пути ей было с тёмными. Её-то мутации уже давно завершились и, кажется, начали работать.       «Дядька… Племяш… Лесник… За что ж вы так со мной?..»       – А я их своей семьёй считала... – услышал шедший позади Котяра. – Ну и ладно... Ну и выживу отдельно... – тихое, вполголоса, упрямое бормотание травницы непроизвольно сорвалось в шёпот, и она тут же стиснула зубы. – Не привыкать...       Нечеловеческим усилием Яга сдержала готовые прорваться слёзы. И, повернувшись к сталкеру, сказала резко окрепшим голосом:       – Не надо меня провожать. Всего хорошего.       И тут же, даже не дождавшись его ответа, сбежала вниз по ступенькам разбитого крыльца и почти бегом устремилась в темноту Зоны. На ходу погасила фонарик и через пару шагов беззвучной тенью нырнула в подлесок.       Зона милосердно приняла и укрыла своё дитя, в очередной раз преданное и отвергнутое людьми. ***       «Милые мои… Родные… Любимые… За что?.. Мать Зона, как же больно, как… боль… но…»       Снова – путь в никуда. Яга брела по лесу, совершенно не разбирая дороги. Ей было уже всё равно, куда её заведёт Зона, и что с ней будет. Боль от предательства близких людей раскалённым штырём ворочалась в груди, выжигая тонкие, едва зазеленевшие ростки доверия к людям, появившиеся, было, с тех пор, как она оказалась в этом секторе. С тех пор, как Лесник, с которым она была знакома ещё со времён работы на эвакопунктах в восемьдесят шестом, нашел её на болоте после бегства из родного сектора и привёл в свой дом. Дал приют, тепло, безопасность…       Кто же знал, что всё закончится вот так… безобразно?       ...Нога подвернулась на каком-то сучке, и это стало последней каплей.       Ведунья с длинным горестным стоном, почти воем, рухнула на колени и скорчилась, закрыв лицо ладонями и вцепившись в вибриссы.       – Матушка щедрая, Матушка милосердная, молю Тебя! – вдруг вырвалось не из губ, а, казалось, из самого сердца. – Освободи разум мой от тьмы и смятения, а сердце – от боли и ненависти! Даруй ясность моим целям и рассей тьму на моём пути. Даруй зоркость сердцу и спокойствие душе. И да пусть обойдёт меня беда, стерегущая в ночи, и враг, таящийся за спиной. Если же оступлюсь я на пути моём – молю: помоги, Справедливая и Милосердная, дай новый шанс! Но если суждено будет предстать мне пред Тобой и держать ответ за дела свои и помыслы – то спрашивай с меня только за сделанное мною – но никак не другими. Да будет воля Твоя и милосердие Твоё надо мной, и да не оставь Ты меня в час тревог и испытаний!..       Зона молчала. Шелестела листьями и ухала какой-то аномалией неподалёку. Перекликалась голосами своих порождений, вышедших на ночную охоту.       И тут вдруг впереди, за деревьями, вспыхнул свет прожектора. И до слуха Яги донеслось знакомое… СЛИШКОМ знакомое:       – Свободные сталкеры! Ветераны и охотники! Вливайтесь в ряды «Долга»! Защитить мир от заразы Зоны – наша общая цель и задача!       Ведунья медленно выпрямилась и отняла от лица ладони. Кажется, Зона всё-таки ответила своей Призванной.       …Отношения Яги с местным подразделением «Долга» – мобильным отрядом «Чёрная рота» были… странными. Их даже можно было назвать аномальными. Причём аномальными даже для насквозь аномальной Зоны.       Началось всё с какой-то мелочи, вынудившей Ягу навести контакт с долговской медсанчастью. Дальше – больше. Помочь вывести какую-то вредную хворь, поделиться снадобьями… поассистировать Хунду, их главврачу, во время внезапной ночной операции – вместо уставшей и замотанной дневными делами и потому спящей беспробудным сном медсестры Полторашки. Вскоре лесная ведунья стала в медсанчасти долговцев, можно сказать, своим человеком. Общие профессиональные интересы – это вам не хухры-мухры!       Потом было знакомство с Тимейном, их особистом, и Благородом – командиром. Было довольно приятное и непринуждённое общение, были новые общие дела с долговскими медиками. Яга понимала, что смертельно рискует: ведь стоило долговцам узнать, кто она… Но её уже не на шутку тянуло к этим людям, и она приходила на базу «Чёрной роты» снова и снова.       И однажды это случилось. Тимейн чуть ли не прямым текстом намекнул ей, что догадывается, кто она. И что в её интересах было бы лучше признаться самой.       Мысль о побеге из-под носа вооружённого долговца и через всю их базу сдохла, даже не оформившись в зародыш. И Яге пришлось сдаться на милость победителей.       Чем руководствовался в своём решении пощадить мутантку Тимейн – для неё так и осталось тайной, но в тот день ей было сказано, что пока что от неё людям больше пользы, чем вреда. И поэтому «Долг» (конкретно – мобильный отряд «Чёрная рота», а ещё конкретнее – его руководство) пока что не заинтересован в том, чтобы устраивать ведунье-мутантке «борьбу с заразой Зоны».       А дальше был договор, заключённый между Ягой и командованием «Чёрной роты», согласно которому «Долг» должен будет прийти за жизнью Яги как только она – порождение Зоны – станет представлять угрозу и опасность для людей. Зная, что она скорее сама умрёт, чем причинит кому-то боль, но понимая, что если она откажется, то станет для долговцев персоной нон-грата, Яга согласилась связать себя весьма субъективно трактуемыми ограничениями и контролем от «Долга». И более того – по своей инициативе поклялась, что в случае оговоренного прецедента сдастся им добровольно. Потому что она сама как огня боялась перспективы превратиться в монстра.       Всё это случилось несколько дней назад. И вот теперь Зона, словно отвечая на мольбу своей Призванной, привела её к стенам долговской базы.       Яга длинно и прерывисто вздохнула. Ну что ж… Люди – самосёлы – сочли её опасной тварью и прогнали от себя. А это значит, что ей, порождению Зоны, теперь остаётся только одно.       Выполнить свою часть договора с «Долгом».       Призванная склонила голову, покоряясь велению той, что создала её. А потом медленно поднялась и пошла на свет прожектора.       …Страшно… Как же страшно идти на эшафот… Снова. Как в тот раз… Но я должна это сделать. Я дала слово. И… я только об одном молю Тебя, Мать Зона: пусть всё это произойдёт… быстро. Они - долговцы и ненавидят таких, как я. Но… Тимейн, Благород, Хунд… они производят впечатление нормальных людей… не злых...       Надеюсь, они не станут меня мучить перед тем, как убить.