***
Примерочные магазина «Мадам Малкин» были забиты девушками, которые громко переговаривались. Брюнетки, блондинки, рыжие и шатенки. Маглорожденные, чистокровные и полукровки. Все были сегодня здесь. Каждая хотела оторвать себе лучший наряд, ведь любая хотела блистать на Святочном балу. Некоторые, не упускали шанса, чтобы найти себе парня. Другие же задумывались, что лучшего момента для новых полезных знакомств не найти. Одна из самых больших примерочных пустовала, что заставляла волшебниц перешептываться и недовольно фыркать. Консультанты запрещали занимать её, так как она была забронирована за месяц. Ученицы, со скрежетом в зубах, ожидали девушек, которые войдут в эту дверь и займут просторное, практически королевское, помещение. Когда звоночек над лучшим ателье и магазином одежды в магическом мире прозвенел, все взгляды одновременно обратились на разношерстную компанию. — Ты была права, когда говорила, что стоит забронировать примерочную, Дафна, — нарочито громко, проговорила Пэнси, брезгливо осматривая девушек, что стояли в очередях к примерочным. Старшая Гринграсс шла рядом со своей младшей сестрой. Она была довольна собой. Их семья привыкла к лучшему. Комфорту, богатству и шику. Этих двух девушек можно было назвать избалованными. Единственные дочери в семье, которых с пеленок готовили успешно выдать замуж. — Мы могли бы подождать, когда освободится место, — неловко начала Шафик. Бель же была абсолютной противоположностью Астории, Дафне и Пэнси. Нет, девушка конечно же всегда была маленькой принцессой мистера Шафика, но он учил её равенству и справедливости. Возможно, это было связано с тем, что отец был Министром Франции. Заложник правовых норм, этических и моральных принципов. Но для блондинки неловко было видеть все эти взгляды, таких же обычных студенток, что не в состоянии были себе позволить забронировать примерочную. Этим она была похожа на Гермиону, которая шла рядом, по-инициативе Анабель. Девушка, которая выросла в семье стоматологов, нормально относилась к очередям даже в самых брендовых магазинах. Тем более в столь странной компании, она ощущала себя не в своей тарелке. — Если бы кто-то раньше освободился с Теодором, нам бы даже не понадобилось ждать, — пошутила Джинни, чтоб сгладить углы. Все рассмеялись и показалось на мгновение, что напряжение спало. Уизли, единственная девочка в рыжеволосой семье, была удивительным медиатором. Эта девушка могла связать любую компанию и была той, на которую засматривались парни со всех факультетов. В ней было то, чего не хватало каждой из этих девушек. Легкость, простота, но при этом стойкость и железная хватка от матери. Рыжеволосая могла построить всех своих братьев с самого детства, была прекрасной охотницей в квиддиче. И просто «спасательным кругом» для Анабель и Гермионы, что сразу же бросались в бой, если слышали кривое слово. — Давай, Шафик, мы должны выпить за то, что ты больше не девственница, — дружелюбно рассмеялась Паркинсон и потрепала кудрявые локоны шармбатонки, что зашла последней за плотную гардину, что закрывала пространство в примерочной. Астория и Гермиона стушевались, так как ощущали себя неуютно в этих разговорах. Дафна всё так же держала лицо. Идеально вышколенная леди. Кроткие и сдержанные улыбки. Точенная осанка и сложенные руки. Смех, словно по нотам. Шафик же прикусила губу и заказала всем эльфийского вина. Было что-то особенное в том, что все смотрели на ожерелье на её шее, и ей хотелось выпить за это. Атмосфера была располагающей, так как Ева Джонсон отправилась куда-то с Беловым и самостоятельно не явилась на их мини-девичник. В примерочной был яркий теплый свет, и благодаря Гермионе, пространство вокруг них было заглушено и недоступно для любопытных ушей других учениц. Первые бокалы вина были опустошены ещё до того, как принесли платья. Громкий визг Пэнси и Джинни, прозвучал повсюду и заставил других девушек поморщиться. — Новая коллекция! — в унисон прокричали брюнетка и рыжеволосая. — Святой Годрик! — продолжила Уизли. — Салазар! — вторила Паркинсон. — Ты гребанная фея-крестная, Дафна! Это же нереально её достать! Мадам Малкин должна была представить её лишь после Рождества. Каждая из девушек не смогла удержаться и подошла пощупать новые ткани и платья. Более дюжины разных вариантов. Благодаря уникальной магии Мадам Малкин, каждая девушка лично могла изменить цвет, материал, укоротить длину, ушить или добавить в объемах. Таким образом волшебница могла ощутить себя принцессой с платьем в единственном экземпляре. — Я зря ела жареную яичницу целый месяц, нужно было налегать на салат, — неожиданно вздохнула Грейнджер, когда коснулась идеального платья по фигуре из красного шелка. Паркинсон нахмурилась, а Шафик напряглась. Она боялась, что та скажет что-то колкое в адрес Гермионы, а их мероприятие окончится, даже не начавшись. А это было таким чудесным времяпрепровождением и возможностью развеяться, ведь приближающие Ж.А.Б.А. и Турнир никуда не исчезли. — Грейнджер, примерь платье. Ну же, если этого не сделаешь ты, то я обращусь к Мадам Малкин и сделаю его по-слизерински зеленым. Конечно же, это будет благотворительностью с моей стороны, ведь это самый благородный цвет, — продолжала брюнетка, уже под хохот всех девчонок. — Давай, втискивай свою задницу в него. Кудрявая облизала пересохшие губы и сквозь закушенную нижнюю, что подавляла улыбку, кивнула. Девушки начали потихоньку брать и примерять наряды, что приглянулись им больше всего. Они веселились и смеялись. Пританцовывали под музыку, что лилась из старинного граммофона, была смесью классики и новых хитов от группы «Ведуньи». Джинни вспомнила, как её брат танцевал в тандеме с Минервой, и все девушки упали со смеху на пол. Даже сдержанная и аристократичная Дафна не сдержала искренний порыв. Прикрыв губы ладонью, она громко засмеялась. Её смех был ниже, чем у сестры, но почему-то звучал более откровенно. В этот момент они все были обычными девушками. Без статуса крови, волшебства, проблем с семьей. Без гнета предстоящей войны, о которой они все еще даже не догадывались. Паркинсон примеряла ладонью грудь Джинни и сетовала на то, что ей срочно нужна капелька генов Уизли, только без рыжих волос. Бель, краснея, отвечала на вопросы о подробностях их первой ночи. Казалось, что даже корни её волос окрасились в алый румянец. — Тебе повезло, Гарри несколько месяцев предполагал, что клитор находится где-то в Выручай-комнате, среди заброшенных вещей, но точно не на моем теле, — смеялась рыжеволосая и примеряла бальное глубоко-изумрудное платье. — У вас хотя бы какой-то опыт есть. Прости, Джинни, но твой брат целуется так, будто хочет затопить меня слюной, — искренне смеялась кудрявая, а девчонка Уизли лишь пожимала плечами, ведь полностью осознавала, что её брат облажался. — Я ещё даже ни с кем не целовалась, — сказала младшая Гринграсс и неловко переступила с одной ноги на другую. — Всему свое время, Астория. Настоящей леди некуда спешить, — похлопала её по плечу Дафна и помогла набросить шелковую накидку на плечи сестры. — Херня это всё, Даф! Не морочь ей голову своими устаревшими принципами, — фыркнула Пэнси. — Чистокровных в большинстве своем выдают за старых пердунов, лишь бы сохранить статус крови. Поэтому вам откровенно повезло, — она ткнула пальцами в Джинни и Гермиону. — И ты, Астория, бери от жизни всё, пока дают. Паркинсон стянула с себя слишком розовое и пышное платье и передала его Мэри, которая на него засматривалась. Брюнетка потянулась за черным платьем с глубоким разрезом на ноге и декорированным камнями, декольте. — Тем более, что у вас здесь столько возможностей, — подмигнула Астории Мэри. — Шармбатон всё же, более консервативная школа. Возле спален девушек стоит охрана и нет Выручай-комнаты. — Наверное поэтому, отец отправил меня туда. Сам же учился в Хогвартсе, — закатила глаза Анабель и посмотрела на себя в зеркало. На девушке было нежно-голубое платье, что подчеркивало её глаза. Рукава струились и были просторными, ближе к запястьям. Корсет подчеркивал талию, а плотные нашивки в виде перьев, добавляли изюминку наряду. Блондинка покрутилась вокруг своей оси, наблюдая за тем, как идеально будет развиваться платье в танце с Теодором. — Ты выглядишь, как принцесса, — с улыбкой на лице, сказала Дафна. — Бери его, Теодор обомлеет, когда увидит тебя в нем. — А после, разорвет его в каморке для метел, — хохотнула Мэри и дала «пять» Паркинсон за хорошую шутку. — Очень вряд ли, так как мой отец будет на Балу, — тяжело вздохнула Шафик. — Но это не означает, что мне бы этого не хотелось, — поиграла бровями Бель и ещё раз проверила затяжку корсета. — Кажется, нас будет ожидать драма, — высказалась Гермиона и улыбаясь, толкнула бедрами Бель, чтобы занять её место у зеркала. На кудрявой было истинно гриффиндорское платье. Красный шелк, что красиво струился по коже. Полностью закрытое декольте, но оголенная спина. Глаза Джинни загорелись, потому что она уже представляла, как уложить волосы Гермионы в идеальные волны, и как она будет блистать на Святочном балу. Уизли замечала теплоту между Грейнджер и Драко, и ей было плевать на чувства Паркинсон. Её подругой была Гермиона, а это означало, что она сделает из неё конфетку. Если с Шафик не сорвут платье, то сорвут его с примерной «золотой девочки». — Нет, не будет. Мистер Шафик очень дорожит своим лицом и репутацией, — начала Смит. — Впрочем, как и все чистокровные, — пробурчала Паркинсон в догонку. — Именно, — подхватила Анабель, — поэтому он утащит меня в каморку для метел и удушит этой же змеей. Каждая из девушек начала громко хохотать. Вино уже давно ударило в голову, поэтому они совсем не по-аристократически валялись на мягком ковре примерочной и смеялись до упаду. Платья сминались от их дурачеств, с глаз лились слезы счастья. Именно таким они представляли себе последний 7 курс в школе. И возможно, сквозь года они не будут помнить, как Минерва строго рассказывала о законах высшей трансфигурации. Но зато они точно будут помнить, как Паркинсон затянула корсет Шафик так, что правая грудь решила покинуть нежный голубой лиф. Будут помнить, как идеальная Дафна хрюкнула, когда смеялась из-за истории про блюющего Забини. Будут помнить, как Джинни смешно пародировала Снейпа, а Мэри — Макгонагалл. Будут помнить искренние эмоции, которые навсегда останутся на их подкорке и станут тем якорем, к которому можно будет возвращаться в тяжелые моменты.***
Девушки вернулись за час до отбоя. Громко смеясь, слизеринки ввалились в гостинную факультета. Голубые глаза Анабель сразу же обнаружили Тео, что сидел на диване и смотрел на огонь. В его руке был зажат бокал с огневиски, а между бровей залегла складка. Подруги заметили её встревоженный взгляд и быстро разошлись по комнатам, чтоб дать им время побыть наедине. Нотт не сразу же почувствовал прикосновение Бель к своей руке. Его мысли были спутанными и витали где-то не здесь. Теодор тарабанил пальцами по граненому стеклу своего бокала и размышлял о встрече с отцом, что состоялась пару часов тому назад. «Слизеринец воспользовался камином в кабинете Директора Хогвартса. Отец предупреждал о каком-то важном разговоре, но Тео предполагал, что это связано с Бель и их отношениями, поэтому не очень раздумывал о предстоящей встрече. На его лице горела довольная улыбка. Ночь и утро с его девушкой стало самым прекрасным воспоминанием за его жизнь. Закрывая глаза, кудрявый до сих пор видел перед собой Шафик, которая повторяла, что она лишь его. Громкое покашливание отца в миг стерло с его лица мечтательное выражение. Филипп сидел в гостинной и смотрел на сына. Его бровь была выгнута, но не от удивления. Нотт-старший в 18 лет выглядел бы так же, если бы его школьная любовь — Джозетт, приняла бы семейную реликвию, а после занялась бы с ним сексом. Но то, что его сын был настолько расслаблен — пугало отца. Мужчина, в отличии от единственного наследника, знал, что за времена их ожидают и понимал, что секунда расслабления, даже в отчем доме, может означать смерть. — Сотри эту ухмылку со своего лица, Теодор. И оставь её для ваших разговоров с Драко и Блейзом, — строго начал брюнет и указал мальчишке на кожаное кресло напротив себя. Филипп явно не посещал «Курсы молодого родителя» перед рождением сына. Скорее, он соревновался за место худшего отца вместе с Люциусом Малфоем. И на данный момент, было сложно понять, кто из них лидирует. Нотт-старший считал, что не время для мягкости и отцовских «похлопываний по плечу». Сейчас стоял вопрос выживания, а не разговоров о том, когда свадьба между ним и девчонкой Шафик. Но, нужно было признать, Филиппу льстило, что он обошел Натаниэля. Дважды. Его сын переспал с единственной дочерью Шафик. Это было не тем, что положишь на полочку или в ячейку в Гринготтсе, но тешило его эго. — В чём дело, отец? — В такой же манере начал Теодор. Улыбка на его лице померкла, и он думал лишь о том, чтобы побыстрее закончить эту монотонную встречу. Ответить на вопросы об учебе, про Бель, о планах на жизнь. Как же он тогда чертовски сильно ошибался. — Как проходят твои уроки окклюменции и ЗоТИ? Филипп начинал издалека, словно подготавливая почву для Тео. Но на деле оттягивал неизбежный разговор для себя. Пора было прояснить сыну его будущее. Тем же самым сегодня занимался Люциус Малфой. Они вдвоем обрекали собственных детей на службу психопату. Или на верную смерть от его руки. Выбор без выбора. — Ты уже спрашивал и не раз. Если тебя не устраивают мои ответы, то обратись к Снейпу. Он даст тебе исчерпывающий отчет о моих успехах, — фыркнул Нотт, отчего его кудряшки упали на глаза. Мужчина посмотрел на сына и слегка сузил глаза. Он напоминал ему Джозетт своим упрямым нравом и упертым характером. А Филипп позволял ему таким быть. Ведь, если бы он так ответил отцу, то был бы проклят до конца своих дней, и его член был бы навечно приклеен к его боксерам. — Не веди себя, как 12-летний ребенок, Теодор, — строго ответил брюнет и встал. Нервы сдавали, и он больше не мог сидеть. Движение возле камина. Медленные шаги и постукивание пальцами по запястью второй руки давали ему возможность успокоиться. — Я спрашиваю о твоем обучении, лишь потому что, от этого может зависеть твоя жизнь. Надеюсь, теперь ты вернешь мне всё своё внимание, а не будешь думать о том, как твоя блондинка предстала пред тобой в одном пеньюаре. Теодор дернулся и сжал руками подлокотники своего кресла. Отец снова влез в его голову. Без разрешения. Какого хрена, он это делал? — Не хлопай глазами, Теодор. Я прошу обучаться тебя окклюменции, не для того, чтобы мог залезть в твою голову за считанные секунды. Невербально, черт возьми. Ты меня разочаровываешь. Он призвал к себе бутылку огневиски и один граненый стакан. Разговор явно планировался напряженным. Поэтому, наплевав на все манеры, Филипп налил себе, практически до краев. — Я не понимаю тебя, отец. Я хочу заниматься зельеварением и уже говорил тебе об этом. К чему этот фарс с окклюменцией? Объясни мне, или я сегодня же прекращу обучение. Нотт-старший сделал несколько глубоких глотков и посмотрел на сына. Тянуть было уже абсурдно. Или этот маленький гаденыш, на самом деле, прекратил бы занятия. — Темный Лорд скоро возродится. Пауза. Тишина, что наполнила пространство, была гробовой. Филипп наблюдал за тем, как рот сына, то закрывался, то открывался. Теодора словно накрыло лавиной. Он не был дураком и прекрасно знал, о ком идет речь. Тысячи оскорблений, что летели в сторону слизеринцев, были связаны с прошлым их родителей. Прошлым, что сейчас становилось будущим. — Я не понимаю, — судорожно начал шептать Теодор. — Это ты сделал? Зачем? И как? Избранный Поттер его ведь убил или что там произошло? Казалось, что он сходит с ума. Ладони вспотели, а дыхание участилось. Конечно же, ему было страшно. Ему ведь всего 18 лет. И он прекрасно знал и помнил о тех зверствах, что творил Воландеморт. Мысли путались, а сердце отбивало чечетку. Тео не понимал, как это отразится на его будущем. На нем. На его мечтах. На его отношениях с Бель. Как это отразится на ней? Ведь её семья, и она сама оказывала поддержку маглорожденным. — Я не буду тебя посвящать сейчас в подробности… Теодор взревел, вскакивая со своего места. Он ощущал, что из него делают идиота. Говорят «а», но не говорят «б». Отец давал ему крупицы информации и надеялся, что он с этим смирится и будет довольствоваться малым. — Нет уж, отец! Я требую объяснений! Я… Палочка слишком быстро оказалась у его горла, прожигая искрой магии нежную кожу. Нотт хорошо помнил этот взгляд. Такой же был у отца, когда он оставил на его брови, такой знакомый и родной шрам. Филипп потерял контроль и самообладание. Это означало лишь то, что всё предрешено. И уже давным давно. — Закрой свой рот! И снизь тон, сын, — начал мужчина, убирая палочку с его шеи. — Тебе нужно лишь знать, что в нужное время тебе придется принять Метку и лучше, чтобы он не видел, как твоя милая Анабель, и вся её семейка обожает грязнокровок. Теодор отскочил от отца, сжимая палочку в руке. Вена на его лбу, вздулась. Он был зол. Рана на шее щипала и заставляла его, раз за разом, прокручивать момент его агрессии. — А если я не хочу, отец? Это был твой выбор принять её, но я не преследую твоих идеалов или идеалов этого ублюдка. Я не буду в этом участвовать. Разгребай свое дерьмо сам, — восклицал юноша. Мужчина вздрогнул. Вопрос окклюменции стоял так же остро, особенно после последних слов и мнений Тео. Это все создавало опасность для сына и могло повлечь за собой беду. — Я думаю, что ты недостаточно умен, чтоб понять всё и до конца, Теодор, — начал свой монолог Филипп. — Мой отец учился вместе с Лордом, чем по сути подписал нам пожизненное участие в этой чудной компании, — с мерзкой ухмылкой, продолжал он. — Если мой отпрыск, то есть ты, не будет участвовать, то я умру первым. — Как будто мне есть до этого дело, — огрызнулся Нотт-младший. Он врал. Отношения с отцом были напряженными, но Тео никогда бы не пожелал его смерти. Он был единственным членом его семьи. Тем, кто воспитал, хоть и так отвратительно. — Тогда, возможно, тебе есть дело до малышки Бель? — продолжил Филипп, упустив момент ярости сына в его сторону. — Воландеморт не прощает предателей. Он найдет тебя, изнасилует твою прекрасную головушку и найдет ту, в которую ты так влюблен. А после, хочешь увидеть, что будет после? Давай, смотри. Нотту не нужно было повторять дважды, и он со взмахом палочки, оказался в голове отца. Он сжал челюсти до боли, когда увидел свою мать, что содрогалась от продолжающегося Круцио. Его отец выглядел намного моложе. Он что-то кричал. Падал на колени и молил, но мужчина, чье лицо было скрыто за капюшоном, был неумолим. Его палочка опустилась, лишь когда девушка, что была так похожа на Анабель, с тихим вскриком упала на пол и потеряла сознание. Тео моментально выскользнул из сознания, ощущая, как по щекам текут горячие слезы. Было больно видеть страдания матери. Но еще было страшно от того, что он стал транслировать это на Бель. Если ему придется принять Метку, так как сказал отец, то хотел бы он такого для неё? Точно нет. — Что произошло? — хриплым голосом произнёс он. Оказалось, что он кричал. Надрывно. Прося мучителя остановиться. Картинка была столь реальной, что мозг не давал возможности отличить. — Я был ослеплен любовью к ней, — качнув головой, тихо произнес Филипп. — Всё это казалось таким не моим, лишь увлечения отца и лозунги: «смерть грязнокровкам». Я не проникся этим так, как Люциус. Поэтому отбросил любые занятия и думал лишь о ней. Когда отец погиб на задании, то мне ничего не осталось. Либо умереть, но перед этим увидеть смерть твоей матери, либо принять Метку. Выбор очевиден, — хмыкнул мужчина. — Но я стал открытой книгой для него, как ты сейчас для меня. Он прошерстил мой разум от и до. Увидел, как Джозетт поддерживала идеи Шафика и показал мне, что он милостив, ведь не убил её за грязные помыслы. Теодор опустил лицо в ладони и сел обратно на свое место. Ему нужно переварить это все. Разобраться. Один разговор перевернул всё. Сегодня он думал о будущем с ней. А теперь вообще задумывался о том, возможно ли какое-то будущее у него? — Мне нужно всё обдумать, отец. У меня ведь есть время? — Тихо прошептал кудрявый. — Да, это не дело одного дня, сын. И я хочу, чтобы ты и Драко знали, что это не наша с Люциусом инициатива. И если б мы могли, мы бы не обрекли вас на это. Горечь так и сквозила в голосе Филиппа. Он видел поникшего сына и ощущал груз вины. Мужчина не смог выполнить обещание, которое дал Джозетт. Не сможет уберечь его от такой же судьбы. — Я могу возвращаться? Теодор встал со своего места. Опять. Не так быстро, как тогда. Без эмоций, словно побывал какое-то время в Азкабане. Слизеринец не смотрел отцу в глаза, ощущая, как галстук его душит. Ему захотелось исчезнуть. — Не забывай об уроках. Теперь ты осознаешь их важность. Кивок. И несколько шагов к камину. Без рукопожатий и объятий. Без слов. — И не говори об этом Анабель. Она не поймет, Тео. Лучше, чтобы она не нервничала лишний раз, ведь на носу последнее испытание. Ещё один кивок, и он исчезает в зеленом пламени. Унося с собой мысли после неоднозначной встречи.» Бель ещё раз коснулась Теодора, проводя пальцами по его щеке. Она ощутила, как он дрожит и села на подоконник рядом с ним, чтобы их глаза были на одном уровне. — Тео, всё в порядке? Как прошла встреча с отцом? Нотт дважды моргает и фокусирует свой взгляд на блондинке. В её лице читается обеспокоенность, и он понимает, что влип. Ему придется лгать ей, когда она совсем недавно просила этого никогда не делать этого. — Ты же знаешь моего отца. Начал ругать за не очень хороший уровень окклюменции, — начал изворачиваться слизеринец. Его пальцы сжали талию Шафик, подтягивая её ближе к себе, чтоб касаться и ощущать тепло её тела. Он вглядывался в её мягкие черты лица и осознавал, что пропал. Теодор не знал какое решение ему предстоит принять, но точно понимал, что ни одно из них не будет верным. — Точно? Это не связано с твоим подарком и мной? — расстроенно спросила Анабель. Нотт улыбнулся. Использовав окклюменцию. Впервые, чтобы спрятать эмоции после пережитого дня. Она и вправду не должна была знать. Пока. Так безопаснее. — Глупенькая, — прошептал он ей в шею. — Иди ко мне поближе, я скучал. Отец ведь сам прислал мне колье, он одобряет мой прекрасный выбор. Покажешь свое прелестное платье? А лучше себя без него? Парень мурчал ей на ухо, пока она краснела и смеялась, стуча по его груди маленькими кулачками. Теодор пока не осознавал, что методично вбивал первый гвоздь в гроб, под названием: «Отношения с Анабель Шафик». Ведь ложь во благо — это скользкая тропинка, с которой слишком быстро можно было соскочить. В этот момент, под звон её хохота, они построили маршрут и, со скоростью Хогвартс-экспресса, помчались к точке невозврата.***
Первые лучи солнца ознаменовали начало особенного дня. Святочный бал — это мероприятие, которое было честью для многих волшебников. Обязательная часть любого Турнира Трёх Волшебников, что давно уже канул в лету, до этого года. Замок постепенно погружался в Рождественскую сказку. Украшения по этажам и факультетским гостиным проводились постепенно. Но Большой зал был отложен на самый конец. Декорациями занимались преподаватели и старосты, поэтому от Драко и Грейнджер часто можно было слышать нытьё о том, что они делают всю грязную работу. По правде, бурчал лишь Малфой, а Гермиона обожала рождественскую магию и всё, что с этим связано. Джинни вбежала в слизеринские спальни девочек вместе с кудрявой под руку. Её глаза горели от предвкушения. Девушка была хороша в прическах и макияже, а поэтому даже Паркинсон и Гринграсс хотели, чтоб их собрала именно она. У рыжеволосой уже чесались руки. Она всю ночь не смыкала глаз и фантазировала над образами. Поэтому, когда увидела сонных слизеринок в своих постелях, то начала громко кричать, что те срывают её планы. Девушки устало потерли глаза и спустили ноги на холодный пол. Бель, что вышла из душа, дважды недоуменно моргнула, смотря на ранних гостей и была резко потащена на пуфик возле зеркала. Шафик стала первым подопытным в руках Джиневры. Отказать ей было страшно, ведь глаза горели нечеловеческим огнем. Поэтому каждая из присутствующих девушек направились в душ, чтоб занимать очередь к их гриффиндорскому стилисту. Почти вся мужская часть Хогвартса продолжала в это время спать мирным и глубоким сном. Их смокинги и парадные мантии были давно уже выглажены эльфами и повешены в шкафу. А планы по подготовке заключались лишь в том, чтоб напиться до нужной кондиции до Бала, но не настолько, чтобы потом отмывать чью-то рвоту с парадного костюма или потратить драгоценные минуты бала на личную встречу с унитазом. После пробуждения, ближе к обеду, все вальяжно начали занимать очередь в душ, а кто-то из гриффиндорцев побрезговал даже этим. Казалось, что Симус Финниган последний раз проводил банные процедуры после Хэллоуина, когда его стошнило на Филча, который поймал парня в коридоре. Крик Рона Уизли разбудил, казалось, даже когтевранцев, которые считали, что данное мероприятие скучная затея. Его парадная мантия и костюм, что прислала мама была больше похожа на женский наряд. Рюши, бантики, кружево и бордовый цвет. — Кажется, это для Джинни. Мама что-то напутала, — скривившись, произнес Рон. Поттер, старавшийся сдержать смех, приглушая его кулаком, предложил найти младшую Уизли. Но эта затея не увенчалась успехом, так как компания слизеринок во главе с его сестрой, отправила Рона с его прекрасным костюмом обратно в гостинную Гриффиндора. А Грейнджер лишь покраснела от осознания, что её сопровождающий будет выглядеть столь нелепо и пожалела, что не приняла приглашения Энтони Голдстейна. Мужская часть Слизерина к Святочному балу относилась более серьезно. Чистокровным в детстве рассказывали и о Турнире, и о столь важном мероприятии, где будут присутствовать Министр и другие члены Министерства магии. Так же многие родители учеников из факультета змей намеревались посетить данное мероприятие. К примеру, Люциус Малфой и Филипп Нотт были важными гостями и членами правления Хогвартса. Поэтому, уже после обеда Блейз, Драко и Теодор сидели в своей комнате. Многие парни собирались в гостинной и распивали лучший сорт огневиски, но этой троице именно сейчас нужно было обсудить многие вопросы без лишних ушей. Каждый из них был напряжен. Черные смокинги, что были на них сегодня, больше напоминали наряд для похорон, чем на праздник. У Теодора и Драко между бровей залегла похожая складка. Они вдвоем были обеспокоены разговором с отцами. Забини же был напряжен из-за неизвестности. Друзья успели озвучить лишь некоторые аспекты, но для полной картинки, мулату не хватало нескольких деталей, чтоб сложить полноценный пазл, а точнее сказать, Блейз хотел бы услышать полный рассказ от обоих слизеринцев. Только после нескольких заглушающих и запирающих заклинаний, пространство стало безопасным для столь серьезного разговора. Забини наполнил бокал каждого огневиски, что прислала ему мама и сел напротив Малфоя. Его взгляд скользил по эмоциям, что проскакивали на лицах друзей, но сейчас они казались, как никогда, непроницаемыми. — Кто-то уже начнет? Это молчание начинает меня раздражать, — высказался Блейз и сжал челюсть. Он ненавидел оставаться в неведении и сейчас ощущал именно это. Беспомощность и обеспокоенность. Ему казалось, что его друзья пробыли день в Азкабане. Ведь как ещё объяснить их удрученный вид после встречи с родителями. — Я думаю, что наши рассказы будут звучать одинаково. И суть останется неизменной, — начал блондин. — Отец с матерью сообщили о возвращении Темного Лорда. Первая реакция Блейза действительна была достойна колдографии. Теодор и Драко осознали, как выглядели, когда отцы огласили им эту информацию. Растерянно, испуганно и шокировано. Воландеморт в их мире был чем-то наподобие ужастика, которым пугали детей. Многие чистокровные семьи восхищались его силой и политикой. И даже Малфой, на младших курсах, вечно делал вид, что был бы счастлив, если бы Он вернулся. Но нужно было быть абсолютным глупцом, чтобы за 7 лет обучения и изучения Истории магии, не осознать какую боль и хаос посеял в Великобритании Воландеморт. Разруха, что он сотворил, восстанавливалась годами. Репутация их родителей до сих пор висела над ними. А трупы, что исчислялись сотнями, никак было не вернуть. Дурацкие шутки Малфоя, и непринятие грязнокровок всем Слизерином было ребячеством, подростковой глупостью. Хоть Драко никогда не был любезен, насмехался даже над мертвыми родителями Поттера, но он был лишь глупым ребенком. Ребенком, который абсолютно точно не желал смерти всем этим волшебникам. И если бы у него, у Теодора или Блейза встал бы выбор. Они бы никогда не занесли свои палочки для убийства. — Отличная шутка, Драко. Но сейчас Рождество, а не Хэллоуин. Твой юмор немного устарел, — натянуто рассмеялся Забини. Напряженные скулы Теодора и его отрицательный кивок быстро стали осознанием того, что Малфой не шутил. Смешок мулата сразу же затух, а во рту пересохло. От страха. Блейз сделал глоток алкоголя и кивнул, чтобы слушать дальше. — Мой отец больше не оглашал деталей, — продолжил Нотт. — Лишь то, что я должен тренировать ЗоТИ и окклюменцию. И ничего не говорить Бель. Драко посмотрел на друга и склонил голову на бок. Он так же кивнул, подтверждая его слова о тренировках. Но последняя фраза про Шафик заставила блондина сузить глаза. Малфой хорошо разбирался в людях и понимал, что если правда вскроется, то отношениям его друга может прийти конец. Семейство Шафик и сама Анабель были слишком чистоплотны и правильны. И поэтому она бы не была той, кто поддержал бы Тео. Её отец занимал влиятельное место среди французского правления и элиты, но никогда не выбирал сторону. Он открыто осуждал разделение по чистоте крови, но не вступал в ряды Ордена. Ходили слухи, что тот снабжал Дамблдора проклятиями собственного авторства. Однако, это были лишь сплетни. Люциус всегда говорил ему, что это было для министерского кресла и чистой репутации. Но факт оставался фактом. Натаниэль Шафик ненавидел Пожирателей, хотя не делал никаких открытых шагов против них. — Почему вы должны участвовать в этом? На вас ведь нет Метки, что за бред? — Воскликнул Забини и затих, будто переживая, что даже заглушающее не сможет оставить в тайне тему их разговора. — Люциус ясно дал понять, что с них потребуют участие их наследников. Либо мы, либо полетят их головы. Я не могу рисковать как мамой, так и отцом. — В моем случае, рычагом шантажа будет Анабель и отец, — продолжил Теодор. — Мы с Драко в безвыходном положении. Филипп показал воспоминания. Наши дедушки, Салазар бы их побрал, решили всё за каждое следующее поколение, когда завели дружбу с этим ублюдком. Нотт и Малфой сделали несколько глотков подряд, опустошая тем самым бокалы. Высокий градус алкоголя не бил по сознанию и не освобождал мысли. Они вливали его в себя, в надежде заглушить горечь от безысходности, но тем самым убивали всё живое внутри себя. Казалось, что встреча с их отцами перечеркнула их подростковый период. То, что они так оттягивали, настигло и догнало в один момент. И ударило больно. Наотмашь. Оставляя глубокие следы в их мозгах. Заставляя сомневаться, копаться в себе, выбирать лучшие варианты для близких. Простыми словами, заставляя в один момент повзрослеть и потерять множество лет беззаботной жизни. — Никогда не думал, что скажу это, но благодарен матушке за то, что в тот период грела задницу под итальянским солнцем и зажигала с моим непутевым отцом, — с горькой усмешкой промолвил Забини. — В нашем случае это предрешено. Отец сказал, что всё решится в ближайшее время. У него было пару встреч и этот процесс уже неотвратим. Многие пожиратели даже рады этому. Родители Крэбба и Гойла, буквально, отсчитывают дни, — сквозь зубы проговорил Малфой. — Будто не осознают, что их глупые сыновья умрут в первой же схватке, даже с Уизли. Нотт внимательно слушал детали, что оглашал Драко. Его отец не был столь многословен, поэтому ему хотелось впитать в себя каждую мелочь, чтоб не продолжать существовать, словно слепой котёнок. Он был слизеринцем, поэтому хотел просчитать любой возможный вариант действий и исход. Поступить так, как это лучше будет для всех его близких. — Ты сможешь скрыться, Блейз. Тебе не нужно в этом участвовать Твоя мама и вправду выиграла для тебя золотой билет. Теодор разливал новую порцию огневиски по бокалам, пока между ними снова залегла гробовая тишина. Драко расстегнул давящую бабочку, а Блейз сбросил туфли из драконьей кожи. Наряды давили на них так же, как и обстановка. Хотелось скрыться, стать незаметнее и тише. Будто это даст возможность спрятаться от всего этого дерьма. — Вы ведь знаете, что я с вами. Я ведь заскучаю без ваших милых мордашек и возможности обсудить новых девушек в моей постели, — попытался разрядить обстановку Забини. — Разгребем это дерьмо вместе. Куда же вы без меня. Эти слова, впервые за долгое время, прозвучали обнадеживающе и легко. Словно проходить все эти ужасы вместе, будет намного проще. Юмор Забини, занудство Малфоя, и смекалка Теодора. Всё это означало лишь одно. Никто из них уже не будет так одинок.***
Большой зал наполнялся хохотом и громкими разговорами. Девушки и парни обсуждали всё, что попадалось им на глаза. Наряды, прически, напитки, кто с кем пришел. Казалось, что Хогвартс на мгновение сделал новый глоток воздуха. Наполняя каждый уголок, каждый портрет, витраж и стенку, жизнью. Дамблдор вглядывался в лица учеников, ощущая огромную ответственность. Многие не осознавали насколько тяжелую ношу он на себя взвалил. Принимать решения, не всегда те, что могли сохранить жизни каждого. Большинство волшебников считали себя добрыми и хорошими. Ведь легко было открещиваться от реальных действий и взваливать ответственность на кого-то одного. Альбус согласен был взвалить на себя эту ношу. Пускай его бы стали ненавидеть или считали его решения неоднозначными. Пусть. Если это убьет зло. Выдернет его с корнем и уничтожит каждый зародыш. То любой волшебник вправе порицать его решения и приказы. Это будет означать лишь одно, что он сделал правильный выбор и этот «юный критик» выжил. А значит цена была оправданной. Компания парней стояла у входа в Большой зал и вглядывалась в лица девушек, что выходили из-за поворота. «Не она…» — мысленно произносил Теодор, когда очередная девушка, проходящая мимо, оказывалась не Бель. «Не она…» — мысленно произносил Малфой, когда из-за угла выходила не Пэнси. Правда, в душе он думал о другой девушке. Хотел увидеть копну непослушных кудрявых волос, но еще не готов был себе в этом признаться. «Не она…» — задумывались Блейз и Гарри, не видевшие Мэри и Джинни. Юноши уже перестали вглядываться в безликие толпы, начиная раздражаться, что их спутницы опаздывали. Но как только взгляд Гарри столкнулся с копной рыжих волос, что напоминали сейчас пышное облако, он громко выдохнул и толкнул Теодора в плечо. Нотт сразу же увидел её. Анабель невозможно было не заметить. Идеальные светлые локоны лежали на плечах, щеки горели румянцем, а голубые глаза были идеально подчеркнуты платьем в тон. Она выглядела, словно принцесса, и от этого он обомлел. — Прикрой рот, дружище, а то слюна потечет, — хохотнул Забини и пошел на встречу к своей даме в розовом платье, что напоминала кондитерскую сладость. Кудрявому же понадобилось всё самообладание, чтобы не украсть Бель с вечера прямо сейчас. Хотелось наслаждаться её видом лишь одному. Слизеринец увидел, как блондинка улыбнулась, когда подошла к нему и подала ему руку. — Ты изумительна, — на выдохе произнес парень. — Как и ты, — нежный шепот на ухо и целомудренный поцелуй в щеку. Семейная реликвия Нотт блестела в свете свечей на тонкой шеё. Теодор ощущал удовлетворение от того, что самая прекрасная девушка выразила согласие быть с ним. Он был счастливчиком, в отличии от его отца. В этот раз Вселенная смилостивилась над наследником рода Нотт и подарила ему взаимную искреннюю любовь, что сейчас светилась в голубых глазах девушки. Прикосновение к теплой, маленькой девичьей ладони, заставило его сердце сжаться. Тео вмиг посмотрел на её лицо, будто пытаясь запомнить навсегда. Выжечь его на сетчатке и никогда не забывать. — Всё в порядке, Тео? Мы можем идти или ещё кого-то ждем? — Вежливый вопрос и поглаживание его шрама на брови большим пальцем. Легкий утвердительный кивок и полу-улыбка. Вот парень уже ведет её в Большой зал, чтобы предстать с другими Чемпионами, первыми, кто откроет Святочный бал. Но в голове у него витает лишь одна горькая мысль. «Насколько мне будет больно, когда она оставит меня?» Он не имел на это ответа. Никто не имел. Но Теодор уже знал, что это разорвет его сердце изнутри. И понадобятся нити, чтоб зашить его сердце. Нет. Хирургическая проволока из нержавеющей стали. Ведь, когда важный орган делится пополам, нужно обеспечить надежную фиксацию. Ибо один вздох без неё, и он распадется на части. Внутренние демоны не дали ему испортить танец. Каждое движение было легким, отточенным и плавным. «Лучшая пара на танцполе» — так говорили о них сейчас. — Мне неимоверно повезло с партнером, — прошептала Шафик, когда они сделали очередное па. — Готов поспорить, ведь это я выбрал столь чудесную даму. Всё для того, чтоб мои туфли из драконьей кожи остались целы, — пошутил он и сразу же заметил то, как Бель пытается скрыть смех. — Дурак, — хохотнула она и нарочно наступила на его носок. — Ведьма, ты смеешь здесь дерзить? Их разговор, скрытый за музыкой и десятками пар, что дополнили танцующих Чемпионов, был таким легким и естественным. Будто ничего другого в мире не существовало. Для Бель был лишь он. В черном восхитительном смокинге и серебряными запонками с гербом семьи Нотт. Для Тео была лишь она. В летящем голубом платье в пол и фамильным украшением, что когда-то носила его мать. Они сошли с танцпола лишь после нескольких песен группы «Ведуньи». Волосы Шафик были растрепаны после быстрых танцев, а бабочка Нотта спрятана в карман пиджака. — Во рту пересохло, принесешь что-то выпить? Теодор кивнул и пошел к столикам напротив, чтобы налить им безалкогольного пунша, что сделали домашние эльфы. Но Забини уже давно исправил это недоразумение, вылив в него целую бутылку эльфийского вина, пока Гойл и Крэбб прикрывали его своими широкими спинами. Анабель напевала себе под нос очередной хит, пока не увидела, как к ней направляется мужчина. Тонкие пальцы сжали вышитую ткань. Сердце начало заново быстро биться, не давая успокоиться после зажигательных танцев. — Отец, — растерянно начала Бель. Натаниэль сузил глаза, рассматривая украшение на молочной коже его дочери. Ему казалось, что он начал скрежетать зубами от увиденного. «Его Джоззи, теперь его дочь. Этой семейке будто нужно было вечно помечать свое.» Мистер Шафик приподнял кончиками пальцев ожерелье и перевел взгляд на дочь. Анабель непроизвольно дернулась, заставляя отца отпустить её подарок. — Это что, Анабель? Тебе отшибло память и ты не помнишь, что помолвлена с Адрианом? Или тебе нравится носить какие-то дешевые побрякушки? Блондинка вздрогнула и сложила руки на груди, будто закрываясь от самого близкого человека в её жизни. Ей хотелось заплакать от того, что он так бесцеремонно портит столь важный вечер. И одновременно закричать, от того, что отец не мог принять её выбор. Её силу и самостоятельность. — Ты видимо не прочел мое последнее письмо, отец, — начала серьезно девушка. — Я не выйду за Селвина. Никогда. Ты можешь пытаться заставить меня, но я просто сбегу. Пойми уже наконец, что я могу принимать такие решения сама. Я не просто могу, я этого достойна! Кажется, этим двоим было плевать, что за ними наблюдают. Но больше всех внимания на них обратили трое. Теодор, что нес бокалы с пуншем. Филипп Нотт и Люциус Малфой, что стояли недалеко от этой интересной картины. — Смотри не лопни, — шутливо сказал Люциус. — Твое эго, видно даже мне. Признаю, ты уделал его. Дважды. — Всегда нравилось наблюдать за тем, как он бесится, но ничего не может сделать. Но на самом деле, я рад за сына. — Согласен. Анабель Шафик прекрасная партия. Чистокровная, умна и хороша собой. Мы с Нарциссой тоже рассматривали её для Драко. Ты же знаешь, моя супруга любит всё французское. Филипп Нотт незаметно поморщился, когда Малфой начал называть все качества блондинки. Будто говорил о племенной кобыле, а не выборе его сына. — Нет, я просто рад, что он столкнулся со взаимной любовью, а не испытывал то, что и я. Хмыкнув, Люциус поджал губы, не понимая позицию друга, и снова замолчал, прислушиваясь к громким дебатам, что разгорались ещё сильнее. — Всё из-за этого идиота Нотта? Шафик подняла указательный палец, останавливая тираду отца. Теодор хотел вмешаться, но серьезный взгляд его девушки, остановил, и он просто встал рядом. — Не смей, отец! Смирись с тем, что я уже не твоя маленькая Бель, что нуждается в наставлении. Я хочу выбирать сама, и Теодор — мой выбор. — Ты ещё слишком юна, Анабель. Он разобьет твое сердце, и … — Пускай так. Пусть разобьет. Я столкнусь с последствиями сама, и если мне тогда понадобится твой совет или плечо, я приду к тебе. Но если ты не дашь мне свободы, я никогда этого не прощу. Ты потеряешь дочь. Натаниэль хотел сказать что-то ещё, но Анабель взяла бокал из руки Тео и выпила его залпом. А после второй, что предназначался ему. Нотт лишь удивленно переводил медленно взгляд с одного пустого стакана на другой, а после на взбешенный взгляд Шафика. Она взяла парня под локоть и начала уходить из зала. Настроение было испорчено. Ей не хотелось танцев и музыки, ей хотелось сбросить это идиотское напряжение. — Анабель! — Воскликнул ей вслед мистер Шафик. — Наш разговор окончен! Анабель стучала каблуками по каменному полу старинного замка. Её походка ознаменовала желание девушки к бунту. Сорвать все рамки и правила. Сделать то, что она уже давным давно хотела, но боялась попробовать. — Куда мы так спешим, Бель? Давай поговорим, душа моя, — говорил Тео ей в спину. Не понимая, на что была направлена её решительность, и что за этим последует. Девушка завела парня в укромное место. В её глазах сияли озорные огоньки, а сердце бешено билось от предвкушения. Она явно нервничала и достаточное время собиралась с мыслями, чтобы сделать Тео приятно. Их разговоры с подругами в примерочной заложили в ней мысль об экспериментах. Джинни и Пэнси во всех красках рассказывали о том, что это одна из самых возбуждающих вещей, что они делали со своими партнерами. Ощущение власти, когда твой язык проходится по его члену, и глаза парня в этот момент закатываются, а с губ срывается порочный стон. Это ощущение ни с чем не сравниться. До этого вечера, слизеринка откладывала эту мысль подальше и считала, что это не вписывается в её рамки. Но сейчас Анабель Шафик хотела быть кем угодно, хотела уничтожить все стереотипы о ней. Только бы не быть примерной дочерью и наследницей старинного рода. — У меня для тебя небольшой сюрприз, — промурлыкала блондинка и глаза её сверкнули. — Сможешь быть тихим для меня? Озорной огонек во взгляде девушки, возбуждал и настораживал. Нотт уже начал догадываться, что хочет сделать девушка. Но это было чертовски опасно, когда по Хогвартсу ходило столько народу одновременно. И её отец явно бы захотел найти дочь, чтобы закончить разговор адекватно. Бель же на деле отбросила любые сомнения. Розовый язык прошелся по пухлым губам. Внизу живота приятно оттягивало чувство предвкушения и волнения. Она боялась что-то сделать не так, или что Теодору не понравится. Однако поведение отца и горячий нрав блондинки отодвинули стеснение на дальний план. Брюнет прислонился затылком к стене, делая глубокий вдох. Самые тайные и порочные сны стали его явью. Внутри все трепетало. От ощущений, что Шафик хочет это сделать для него впервые. От ощущений, что вокруг слышен гул людей, и их очень быстро могут обнаружить. Это пьянило Нотта, словно самое лучшее вино. Француженка села перед ним на колени, наплевав на подол платья, и взглянула из-под ресниц на лицо своего возлюбленного. Её пальцы нервно расправлялись с застежкой брюк и ненавистным на данный момент ремнем. Теодор опустил свои руки вниз и помог девушке. Он провел пальцами по щеке блондинки и приподнял её лицо за подбородок. Большим пальцем он обвел пухлые розовые губы и надавил. Девушка приоткрыла рот и большой палец Нотта оказался внутри. Анабель языком обвела палец по кругу несколько раз, прежде чем всосать его в себя. — Вот так, девочка, — хриплым голосом сказал Теодор, удовлетворенный действиями Анабель, а после вытащил палец. Он собрал большие и светлые локоны Шафик в руку, убирая их с лица. Их глаза смотрели неотрывно в другие. Поглощая, изучая, провоцируя. Карамель, что стала похожа на огонь и спокойная голубая гладь, что превратилась в бушующий океан столкнулись воедино. Огонь и вода. Такие разные, но такие страстные. Готовые утихнуть в объятиях друг друга. Анабель оторвалась от глаз любимого и вернула свое внимание его ширинке. Она ловко вытащила член, как делала уже не раз, чтобы поласкать его рукой. Блондинка лукаво улыбнулась и облизнула свои пальцы, которые после сомкнулись на его органе, слегка сжали. Теодор издал стон наслаждения. Он слишком долго ждал и представлял этот момент. Девушка обвела подушечкой пальца по кончику головки, размазывая естественную смазку по всему члену. Облизав губы, прежде чем аккуратно коснуться ими головки. Девушка осторожничала, оставляя поцелуи по всей длине. Нотт собрал волосы Анабель в кулак и придерживал. Её губы разомкнулись и она взяла головку члена в рот, пробуя впервые его на вкус. Он был терпким, слегка солоноватым. Блондинка причмокнула и высвободила член, чтобы вновь вобрать его в рот. Теодор судорожно вздохнул и прислонился головой к стене, охлаждая хотя бы затылок о каменную кладку. Анабель же полностью села на колени перед парнем, а руками придерживалась за его бедра. Шафик обхватила головку губами, сделала легкий подсос, как её учила Джинни на бананах в гостиной Гриффиндора. Заставляя в те моменты малышку Шафик краснеть. Но не сейчас. Сейчас девушка ныряющими, медленными движениями головой вперед, вправо и влево простимулировала его член. Её глаза при этом блестели от похоти и вожделения. Крик, что доходили к ним извне, приближался. Но Шафик была слишком увлечена своим занятием, чтоб расслышать, как её отец пытался найти дочь. Казалось, что это наоборот ещё больше стимулирует её быть плохой девочкой. Такой, которую не назовут примерной и прилежной. Она отняла член ото рта с характерным звуком и взглянула на Теодора, замечая его туманный взгляд. Её розовый язык демонстративно прошелся по головке, уделяя внимание углублению в ней. Кажется она только сейчас поняла о чем ей говорила Паркинсон: «Поверь, доставить мужчине удовольствие ртом — сравнимо с оргазмом.» Его взгляд говорил без слов. Теодор едва ли сдерживал себя, чтобы не трахнуть малышку Бель в рот, но он держался. Анабель взяла член Теодора в руки, её движения были хаотичными, она то ускорялась, то замедлялась. Шафик вновь взяла член парня в рот и сделала ему классический минет. Двигала головой вперед, назад, позволяя головке упираться в свою щеку. В такие моменты она слышала тихие стоны Нотта, и это раззадорило её ещё сильнее. Девушка вспомнила про вакуум, который по словам Мэри приносил удовольствие парням. Она втянула щеки в себя, когда его член был внутри. Рука Теодора дернулась, натягивая волосы ещё сильнее, чем прежде. — Ох, блять, — простонал брюнет и прижал девушку ближе к себе, загоняя член глубже, практически в горло Шафик. Она не была готова к подобному и сжала пальцами бедро Теодора. Ему стоило больших усилий вытащить член из её горячего рта, чтобы кончить в свою руку с тихим, но протяжным стоном. Бель облизала пухлые губы, что выглядели сейчас ещё больше и хитро ухмыльнулась. Нотт перевел дыхание и очистил себя заклинанием, одним рывком подтягивая блондинку к себе. — Ты удивительно развратная ведьма, — с хриплым смешком, произнес Тео. — Что ещё ты от меня прячешь? Его губы накрыли её, будто благодаря за то, что она только что сделала. Тонкие, аристократичные пальцы путались в светлых волосах, наслаждаясь этим моментом близости. Казалось, что именно в этот момент Теодор на мгновение смог забыться и забыть тот кошмар, что ожидал их.***
Целующаяся парочка не знала, что за столь вульгарное уединение им стоит быть благодарными отцу Теодора. Мистер Нотт был более наблюдателен, чем его, скорее всего, будущий сват. Он видел, как примерная блондинка затягивала его сына за портьеру и накладывала отводящие взгляд заклинания. Ухмыльнувшись, мужчина пошел на крик, что издавал отец этой самой блондинки. Всё же, ему не хотелось прерывать сыну столь желанное наслаждения. Он помнил себя в 18 лет, и если бы Джоззи решила сделать ему минет в одном из углов Хогвартса, то Филипп бы проклял даже самого Дамблдора, если бы он вмешался. — Натаниэль, прекрати этот балаган, — рявкнул мистер Нотт, когда практически поравнялся с мужчиной. — Твоя дочь ушла, потому что ты испортил ей и моему сыну праздник. Поэтому хватит привлекать к своей персоне ещё больше внимания. Мистер Шафик сузил глаза и спрятал руки в карманы дорогих черных брюк от смокинга. Этот разговор явно не приносил ни одному из них удовольствия. Но никто из них не хотел первым ретироваться и сбегать от диалога. — Возможно, это случилось потому, что тебе хватило ума передать фамильную безделушку своему сыну, — рыкнул Натаниэль. — О, прекрати этот фарс. Ты сам знаешь, что такие украшения считаются одними из самых ценных. И да, мой сын ведь не принуждал твою дочь. Натаниэль, ты прекрасно знаешь, что это ожерелье не надеть на женщину силой. Победоносная улыбка окрасила лицо мистера Нотта. Он чувствовал себя королем в этот момент. Выиграв Шафика по всем фронтам и видя его эмоции сейчас, он понимал, что абсолютно точно сохранит это воспоминание на века. Воспоминание о том, что буквально в шаге от них дочь Натаниэля делала минет его сыну, пока он разглагольствовал о фамильном украшении. — Она помолвлена с Селвином. И это таковым и останется. Челюсть Филиппа напряглась. Он долго думал над тем, стоит ли ему говорить это. Ведь сказав, он бы признал свою ошибку и то, что сожалеет. Но, вопреки всеобщему мнению, Нотт-старший любил своего сына и готов был сделать всё для него. — И чего ты добьешься, Натаниэль? Хочешь её сделать такой же несчастной, как и Джозетт. Двое мужчин напряглись от упоминания столь важного, для них двоих, имени. — Да, я признаю это, Натаниэль, доволен? Она была разбита из-за моих чувств к ней, но и ты никогда не боролся до конца. Поэтому не дай нашим детям повторить эту судьбу, — сухо продолжил Филипп. — Я не знаю, что предложил тебе Селвин-старший, но я дам втрое больше. Если понадобится, я сделаю всё что угодно, чтобы мой сын был счастлив. И я вижу, что твоя дочь счастлива с ним. Поэтому протри наконец-то глаза, и не приплетай нашу ненависть к их отношениям. Ты прекрасно знаешь, что Теодор лучше партия, чем Адриан. Филипп Нотт не стал дожидаться ответа. Он посмотрел в глаза Натаниэля и кивнул, сразу же разворачиваясь и удаляясь от места их разговоров. Мужчина надеялся, что выиграл время для своего сына и смог хоть как-то повлиять на решение Шафика. Их разговор стал решающей точкой для принятия решения Натаниэлем. Он никогда не думал, что именно Филипп поможет ему разобраться в себе и своих мыслей. Именно поэтому мистер Шафик возвращался в Париж с четким решением разорвать помолвку с семейством Селвин и написать письмо дочери с извинениями.