***
Попытки открыть глаза не увенчались успехом. Казалось, будто темнота накрыла её огромным одеялом с головой и не выпускала из своих страшных объятий. Казалось, будто пустота вокруг зовет, тихо-тихо, будто нашептывает на ухо. Почувствовав, уже не смогла избавиться от этого. Темнота высасывала из её души все силы. Но когда она делала глубокий вдох — легкие наполнялись до предела и были готовы взорваться. Ей казалось, что вокруг кто-то ходил. Совсем рядом, что этот кто-то стянет тяжелое одеяло и поможет наконец увидеть свет. Но шаги отдалялись, оставляя Анабель наедине с темнотой, которая вновь шептала неразборчивые фразы. Шафик захотелось закричать и поднять руки к ушам, чтобы закрыть и не слышать этого ужасного шелеста. Но крик оказался беззвучным, словно вновь на неё наложили Силенцио. Ей впервые не было больно после крика. Тело было расслаблено, и она не чувствовала ничего, кроме тяжести одеяла. Но душа, душа наполнилась невыразимым по силе чувством одиночества. Именно это заставило девушку думать рационально. Вспоминать и собирать последний день по крупицам в своей голове. Домовик перенес в холл… Блейз. Я точно видела Забини… Ещё аппарация… Анабель раскрыла глаза слишком резко, отчего яркий белоснежный свет стен больницы ударил больно по глазам. Кто придумал делать в больницах белые стены? Во рту был горький вкус лекарств, что уже ощущался лучше, чем металлический привкус собственной крови. Её дрожащие пальцы потянулись к глазам, дабы убрать пелену, что осталась после зелья сна без сновидений. Вначале Шафик увидела размытый образ мужчины. Это была побочный эффект от зелий, что притупляли базовые органы чувств волшебника и давали мозгу избежать лишних раздражителей в пространстве. Рывок на больничной койке был резкий. Бель металась на постели, словно загнанная лань, и пыталась найти угол в котором могла спрятаться. — Тише, тише, — судорожный шепот казался слишком знакомым. — Я сейчас позову Блейза. — Теодор? Голос Бель выражал неверие и хрипоту. Её зрение прояснилось. Перед ней был он. Ошибок быть не могло и это подарило новый приступ паники. Все ещё казалось, что это какая-то изощренная шутка её мозга, а дальше она очнется и будет снова боль. Нестерпимая и всепоглощающая. Он ведь не мог быть здесь. У четы Ноттов не было времени, чтобы посещать бывшую однокурсницу. — Это я, Бель. Я не причиню тебе вреда, ты же знаешь… Черт, мне так жаль, я… Жалость. Единственное, что различал её воспаленный рассудок. Она даже не замечала то, как он смотрит на неё. Не видела той боли и желания спрятать её от всех невзгод. Бель потупив взгляд на белые больничные одеяла думала лишь о своем. Думала, что сейчас её вид может вызывать лишь жалость и отвращение. Тысячи раз изнасилованная, избитая, униженная, шрамированная Анабель Шафик. — Мне нужно в туалет. Пожалуйста. Теодор не мог ей отказать. Не тогда, когда голубые глаза были полны соленых слез. Не ей. Он никогда не умел ей отказывать. Нотт позабыл, что просил его Блейз. Юноша лишь хотел сделать что-то для неё. Быть хоть чуточку полезным. Он хочет помочь ей встать, но видит, как Бель содрогается от одного лишь вида протянутой руки. Его лоб покрывается холодным потом от страха осознания того, что с ней вытворял этот безумец. Сейчас Нотт видит больше шрамов. Её руки покрыты круглыми небольшими ожогами, будто о её молочную кожу тушили сигареты. Запястья перерезаны. Сколько раз она осознанно хотела оборвать свою жизнь… Что с ней сделал это мир… Теодор знал, что ему нужно быть сильным и думать лишь о ней. Но вид красных шрамов на открытых руках и ногах, заставил его броню дать трещину. Он спрятал свое лицо в ладонях, делая тяжелый вдох и выдох. Нотт видел многое в рядах Пожирателей, но даже Долохов не относился к своей супруге полукровке так. Он мог быть жестоким садистом в пыточной и на поле боя, но его жена появлялась на светских мероприятиях ровно столько, сколько и Дафна. До его слуха донесся глухой стук от двери, что вела в туалетную комнату. Нотт поник от того, что не мог помочь ей ничем. Даже сейчас, юноша переживал свою боль от увиденного. Блейз был прав. К ней будет невозможно даже прикоснуться, Тео… Нажав кнопку для вызова Главного целителя, он стал ждать. Нервно заламывал пальцы на руках и опустился на твердую больничную постель. Его глаза были направлены на небольшую дверь в уборную. Тео хотел ей помочь вернуться в постель. В этот раз у него точно получится. Он даже не представлял, что за шумом воды ломается небольшое зеркало, что лежало во всех ванных комнатах больницы. Он даже не представлял, что его Бель сейчас делала новые надрезы, чтобы оборвать свою жизнь, ведь не могла видеть этот взгляд. Взгляд жалости, будто она бракованная и хрупкая ваза. Такой её сделал Адриан. Артериальная кровь быстро покидает тело, заливая белый пол чистокровным материалом. Насмешка над жизнью. Волшебный мир так холил и лелеял всех священных 28, а малышка Бель готова была с легкостью расстаться со всей своей кровью в организме. Её взгляд затуманивается, а дрожащие руки поднимают ночную сорочку. Шрам на животе напоминает о том, кем она стала: «Личная шлюха Адриана Селвина». Крик не вырывается с её рта, ведь Анабель так привыкла. Молча кричать. Она не слышит как дверь в палату с громким стуком отворяется, лишь ощущает как её голова болезненно ударяется о кафель. — Блять! Нотт! Ты оставил её одну! Идиот. Забини невербальной магией отворяет дверь, и они вдвоем вздрагивают от увиденного. Мулат падает на колени перед девушкой и шепчет нужное заклинание: «Вулнера Сенантур», кровь медленно возвращается в тело и его глаза находят остекленевшей взгляд Теодора. — Вот об этом я говорил, Теодор. Ты должен подумать тысячу раз. Прости, но она больше не та… — Этот ублюдок вырезал это у неё на животе, — судорожно шептал Нот. Чем больше он видел, тем больше его накрывал холодный ужас. Она правда не была той Бель, что пришла к ним на седьмой курс. Но она оставалась его Бель, и он давал клятву её отцу, поэтому никогда бы в жизни от неё не отказался. — Нам нужен Северус, он может стереть эти воспоминания с её памяти. Идея приходит ему в голову молниеносно. Если невозможно забыть и пережить своими силами, то здесь поможет магия. — Ты не можешь просто выдрать год её жизни из головы. Это понесет за собой последствия, Тео. — Как много шрамов ты можешь залечить? — он встречает недоуменный взгляд Блейза и повторяется. — Как много? Тот, что на животе, возможно убрать? Та мазь, что я сделал должна с этим справиться. — Я могу исцелить практически все. Лишь глубокие порезы останутся при ней в виде белых линий. Тот, что на животе — поверхностный поэтому да, я могу его убрать. Но, Теодор, ты меня снова не слышишь. Это разум и… — Я не предлагаю стирать ей все воспоминания. Мы попросим Снейпа, чтоб он сделал все аккуратнее. Пускай помнит пытки и его издевательства. Пускай помнит то, что провела целый год в руках безумца. Но лишь прообразы, а не четкие картинки и убрать самые жестокие моменты, тогда она сможет жить дальше. С этим я смогу справиться. Надежда в голосе Теодора была осязаемой. Казалось, что он воспрял духом и готов был бороться ради неё и совершать невозможное. Но внутри себя он прятал нечто более страшное. Желание мести. Он хотел такой же участи для Адриана Селвина. Нет. Хуже. — Ты не можешь быть уверен, — пытается достучаться до него Блейз. — Это все равно травматичный опыт. — Мы все на войне, Блейз. Она видела свою мать обезглавленной, ты думаешь, что Селвин единственное её болезненные воспоминание? — Это не касалось лично её рассудка и… — Если бы это была Мэри? — задал прямой вопрос Теодор. — Ты бы отказался? Выбрал другой вариант? Ведь это прямо сейчас ты советуешь мне. Их глаза неотрывно изучали друга, и Блейз заметил, как сдался. Легко судить и рассуждать медицинскими терминами, пока это не касается той, что была дорога лично тебе. — Я сам обсужу со Снейпом план работы с её воспоминаниями. — Удачи, друг, — с усмешкой сказал Нотт. — Попробуй рассказать Северусу, что ему делать.***
Добиться встречи с главным мастером зелий иногда было труднее, чем попасть на аудиенцию к Лорду. Казалось, что Северус Снейп фактически не спал и находился в нескольких местах одновременно благодаря Маховику времени. Нотт выжидал его несколько дней. В его квартире в Паучьем Тупике, к которой имел доступ из-за практики и долгих вечеров занятий с ним. Глухие шаги сняли с него остатки дремы. Теодор все это время провел без нормального сна. Он либо дежурил в квартире у Снейпа, либо наведывался к Бель. Её практически не выводили из сна, дабы не травмировать и подготовить почву для легилименции. Чем более отдохнувший рассудок, тем легче для ментального здоровья пройдет сеанс. — Вам негде спать, мистер Нотт? Или мое дряхлое кресло удобнее мягких перин в ваших хоромах? Хриплый голос был слышен ещё на ветхой лестнице, что сопровождала каждый шаг мерзким скрипом. Это все можно было починить магией или приказать домовым эльфам, но Северус Снейп даже этими лишениями и неудобствами наказывал себя за старые фатальные ошибки. — Простите, мистер Снейп. Вас сложно застать. — Выкладывайте, я так же сейчас заглянул ненадолго. — Вы, наверное, слышали от других, что Анабель Шафик была поймана? Ничего не выражающий взгляд темных, вороньих, глаз изучал Теодора. Зельевар едва заметно кивнул. Он знал, что девушку отправили к Селвину и знал почему Лорд, сделал такой выбор, но никак не мог повлиять из-за Непреложного обета, что дал Поттер. Северус кашлянул, намекая на то, что он может продолжать, ведь парень будто застыл погруженный в свои мысли. — Она была доставлена в Мунго едва живой. Он год насиловал и издевался над ней. На Анабель практически нет места без шрамов. Он даже тушил об неё сигареты и… Мужчина остановил Теодора взмахом руки. Он был Пожирателем. Искусным дуэлянтом и зельеваром. Но не мог слушать о насилии над женщинами. В такие моменты за столом у Лорда Северус уходил в себя, ведь не мог проявить такие слабости перед Воландемортом. — Насколько все серьезно и почему ты снова в это ввязался? — Настолько, что лишь в стенах Мунго она пыталась покончить с собой дважды. И мы связаны, наша совместимость 98 процентов. Я не брошу её, если вы начнете отговаривать меня, как Блейз и Драко, то я… — Что вы, мистер Нотт? Я не сказал ни слова, а вы уже делаете поспешные выводы за меня. Снейп отошел от парня и двинулся к своему книжному стеллажу, в котором с помощью магии крови были спрятаны секретные документы для Ордена. В его голове ярко всплыл образ Анабель Шафик. Она провела в компании сопротивления немало времени и была полезнее, чем мальчишка Уизли в несколько раз. Ему нравилось наблюдать за её острым умом и видеть новые разработки. Он так же имел склонность создавать новые заклинания, но никогда не смог бы дойти до такого уровня, как у неё или у её покойного отца. — Для чего вам нужен я? Мне жаль мисс Шафик, и я понимаю сложившееся положение, но я не колдопсихолог и не могу дать вам никаких советов. — Сотрите ей память. — Вы просите меня сделать невозможное, мистер Нотт, — рявкнул профессор Хогвартса. — Стереть память волшебнице за целый год, вы хотите довести её до другого безумия? Чтобы она шаталась по поместью и пыталась расколоть свой разум, дабы найти выпавший год? Теодор устало запустил руку в кудрявые волосы. Он устал от того, что каждый говорит ему вначале безоговорочное «нет». Ему нужно было стучать во все двери, оббивать пороги, дабы добиться для неё хоть какой-нибудь душевной легкости. — Я не прошу вас стирать всё. Вы лучший легилимент за многие года. Мистер Снейп нужно постараться убрать самые болезненные воспоминания и оставить лишь образы пыток и прибывания там. — Я не буду этим заниматься. Она не в себе, по вашим словам. Я не хочу убить её рассудок неловким движением и шагом. — Прошу вас. Он произносит это на выдохе. Отчаянно и тяжело. Будто нет ничего важнее в этом мире, чем она. И Снейп видит в нём себя. Зеркальное отражение своих юных лет. Зельвар так же просил Дамблдора уберечь Лили. Умолял его решить ошибку, что он сотворил. Умолял спасти жизнь единственной его любви. — И что же я получу взамен? Теперь он встал на место Альбуса. Время изменилось. Роли поменялись. Северус Снейп стал тем, у кого просят. Он руководил этой шахматной партией и начинал новую игру. — Всё что угодно. Я сделаю всё, что потребуется, ради её спасения. — Это другой разговор, мистер Нотт. Давайте посмотрим с чем мне придется работать. Два вихря аппарации одновременно ознаменуют начало главного шага. У Теодора появилась надежда, а Северус разыграл свою партию так, как того требовала их предначертанная дорога. Теперь в его рукаве был козырь в виде Теодора Нотта, который можно будет разыграть в нужный момент. Их шаги до палаты смешиваются с голосами в Святого Мунго. Никто не замечает новоприбывших волшебников, ведь они часто посещали эти стены по рабочим вопросам. Через минуту ожидания у палаты к ним присоединяется Забини. Блейз настоял на том, чтоб присутствовать при практике легилименции, ведь имел дополнительную квалификацию — целителя разума. Лишь он и Снейп. Мулат не хотел, чтобы Теодор узнал о каком-либо событии из головы Бель, ведь видеть шрамы — это одно, а видеть то, что с ней делал садист — это другое. — Мистер Снейп, я бы хотел обсудить детали вашей работы. — Так вы заговорили, мистер Забини. Я справлюсь с деталями моей работы самостоятельно и если будет нужно то и вам сотру несколько воспоминаний о том, кто вы такой. Тихий смешок Нотта за спиной, заставляет Блейза фыркнуть и тихо буркнуть себе под нос. Как бы он и Тео не работали, не старались, в глазах профессора они всегда выглядели тупыми детьми. — Прошу. Мулат дергает ручку на себя и пропускает вперед Снейпа. Его взгляд сосредоточен исключительно на Теодоре. Он не впустит его в палату и символизирует это отрицательным кивком головы. Дверь закрывается магией и Блейз обращает все свое внимание к Снейпу. Он видит как взрослый мужчина замер вглядываясь в острые болезненные черты юной девушки. — К чему я должен быть готов в её голове, мистер Забини? — хриплым голосом произносит зельевар. — Я не знаю. Я не решался залезть в воспоминания Бель, дабы не навредить. Но знаю, что это был длинный год, который сопровождался изнасилованием и жестокими пытками. — Черт. Бывший ученик Хогвартса вздрагивает. Он редко когда слышал, чтоб его декан матерился. Ещё реже Северус Снейп снимал с себя маску, но сейчас поддался всеобщему отчаянию. Образ Анабель Шафик был ярким примером того, что происходит с волшебниками во время войны. Не будет победы. Не будет проигравших и победивших. Будут лишь трупы и искалеченные души. Будет девочка, которая навсегда потеряла себя за такой кратковременный отрезок своей жизни. — Надеюсь, что у меня получится вам помочь, мисс Шафик. Тихо произносит Северус и садится рядом на больничной койке. Он видит как её глаза беспокойно двигаются под веками. Её мозг напряжен даже под специальными седативными зельями. Легилимент проникает в разум Бель медленно, не встречая никакого сопротивления. Снейп знал, что девушка не плохой окклюмент, он сам пару раз проверял её защиту, ведь она была ценным членом Ордена и имела достаточно важной информации. Но сейчас это была лишь оболочка от той Анабель Шафик, что он знал. Ему всегда казалось, что он сильный мужчина: видел многое, участвовал во многих ужасах, терял и убивал с регулярной частотой. Но даже он не сдержался, когда увидел первые дни заточения Бель у Адриана Селвина. Тело Северуса пронзила необъятная дрожь. Он был уверен, что вернется домой лишь за полночь, ведь здесь нужно было подчищать каждый день из 365 дней в году. Блейз долго стоял и неотрывно наблюдал за процессом. Через час целитель не выдержал и сел на стул напротив Северуса и Бель. Казалось, что он не моргал. Изменения наступали постепенно. Руки девушки иногда резко хватались за темную мантию зельевара, тогда изо рта строгого преподавателя срывались убаюкивающие звуки, а его ладонь поглаживала короткие светлые волосы. Он никогда не видел мистера Снейпа таким заботливым и сопереживающим. По мере всей процедуры глаза девушки под кожей век начинали замедляться. Сердечный ритм на диаграммах начал успокаиваться, до этого ей бы поставили магловский диагноз — аритмия, ведь сердце Бель билось словно у кролика. Её тонкие худощавые пальцы лежали расслаблено, впервые за долгое время в её мышцах отсутствовал привычный тонус. Северус вынырнул из её сознания слишком резко, заставляя девушку поморщится во сне. Он не мог. Он задыхался от увиденного. День рождения Адриана Селвина было ужасом во плоти. Ночным кошмаром, который будет наведывать его каждую долгую темную ночь. — Он должен сдохнуть, — прорычал Снейп. — Не говорите ничего Нотту, — тихо произнес Блейз. — Я прошу вас, мистер Снейп. Если он начнет мстить, то полетят их головы. — Я не идиот, мистер Забини. Я справлюсь с этим всем сам. Следующее проникновение в её голову было более простым. Он наловчился и удалял воспоминания точечно и выборочно. Северусу было на руку то, что он знал Анабель до этого. Мастер зелий точно мог предположить с чем эта сильная девушка может справиться самостоятельно. Он закончил около 3 часов ночи. Забини спал в кресле, пуская слюни на белый врачебный халат. Снейп устало потер глаза и посмотрел на девушку. Сейчас Шафик не выглядела так, как до сеанса стирания памяти. Черты лица оставались такими же острыми из-за худобы, но она впервые выглядела расслабленной и отдохнувшей. Мужчина тихо вышел из палаты и сразу увидел, как Теодор Нотт подскочил с пола. Юноша просидел здесь все это время. Он чертовски сильно напоминал своего отца, друга Северуса. Филипп Нотт так же ждал каждую секунду под комнатой своей жены, когда Снейп приносил новые зелья для улучшения её самочувствия. У Ноттов была эта дурацкая привычка, что передавалась генетически — любить до конца и всем сердцем лишь одну. Хотя, как он мог судить, если сам был таким же. — Как она? — быстро произнес парень, нарушая больничный покой. — Я не будил мисс Шафик, как и мистера Забини. Но могу сказать, что она справится. Просто будь рядом. Рука зельевара сжала плечо Теодора. Он понимал, что парню не хватает отцовской поддержки, особенно прямо сейчас. Но так уж вышло, что и он и Филипп, не были долго счастливы со своими любимыми, поэтому всегда могли раздавать лишь дурацкие советы. — Я убью его, мистер Снейп. Он должен заплатить за то, что сделал с ней, — прорычал Теодор. — Ты будешь идиотом, если начнешь мстить. Посмотри, что месть сделала с Анабель. Куда привела её? Куда ведет сейчас меня? Вопросы висели в воздухе, но на них будто никто не мог дать вразумительного ответа. Чувства Теодора были оправданны. Он хотел убить того, кто причинил ей столько боли. Те же чувства питал сейчас Северус, хотя относился к девушке исключительно как к дочери, которой у него никогда не было. — Если ты начнешь бодаться с ним, вы будете как два оленя — ломать рога друг другу, пока она будет бороться со своей болью и скорбью одна. И сейчас шанс на то, что Бель проиграет в этом поединке — намного выше. Парень поправляет кудряшки, что спадали на глаза. Его взгляд пронизан внутренними сомнениями. Теодор не мог подавить в себе ненависть и желание мести, но слова Снейпа впервые давали ему возможность поступить правильно. — Подумай сейчас о ней, а я займусь всем остальным. — Спасибо. — Не нужно благодарностей, это была всего лишь сделка. Снейп кивает и уходит в темноту едва освещенных больничных коридоров, оставляя Теодора наедине со своими сомнениями. Он слышит, своим острым слухом, как дверь в палату девушки отворяется, и юноша тихо входит в помещение. Мастер зелий ощущает моральную усталость и хочет попасть к себе домой, дабы выпить целую бутылку огневиски в одиночестве. Но одновременно с этим он ощущает радость. Радость от того, что смог помочь девушке. Смог выполнить свое обещание. Смог сделать то, чего Альбус для него не сделал. А в палате в это время разворачивается событие, которое меняет их судьбы ещё раз. Теодор борется со своими демонами и выигрывает в этой схватке. Он решает, что лучшим наказанием для Адриана будет оставить его Лорду и сделать Бель счастливой, не смотря ни на что. Юноша сидит на её постели и слушает тихое спокойное сопение. Его рука накрывает ладонь девушки и преподносит к своим губам. Нотт оставляет едва ощутимые поцелуи на тонком запястье. Даже сейчас ему кажется, что он ощущает тонкие нотки груши, фрезии. Она навсегда останется его Анабель Шафик. И никто не сможет это уничтожить и изменить. — Теодор… Шепчут сухие губы девушки во сне. Он заметно вздрагивает, ведь боится, что потревожил её период восстановления, но Бель вновь углубляется в сон. — Мы со всем справимся. Только вернись ко мне. Его слова доходят до неё тонкой дымкой, будто во сне. Девушка впервые за долгое время может дышать легко и глубоко. Грудную клетку не сдавливает демон, который шепчет ей мерзкое: «Убей себя! Ты грязная и мерзкая! Убей себя, ты никому не нужна!». Она никогда не узнает, что Северус Снейп подарил ей шанс на жизнь. Сделал этот день вторым днем рождения, ведь он дал её разуму легкость — забрав весь кошмар с собой.***
Теодор нервно сидит на скамейке, облокотившись спиной о белоснежную стену Мунго. Несколько часов назад он получил от Забини письмо, в котором говорилось, что он может забрать Анабель домой. Будет ли она считать домом его поместье? Если он уже не считает его таковым… В голове он подбирает сотни вариантов, как ему начать разговор с девушкой. Как себя вести с ней. Будто неопытный шестнадцатилетний парень. Смешок срывается с губ брюнета и воспоминания вновь уносят его из больничного коридора. Их первая встреча. — Я Анабель Шафик, — девушка улыбается, отчего её глаза голубого цвета прищуриваются, а вокруг появляются мимические морщинки. — Теодор Нотт, — он внимательно рассматривает девушку перед собой, отмечая её взгляд полный жизни. Не кукольно пластмассовый, а настоящий, с блеском. Кажется, что тогда он влюбился. — Тео, можешь войти. Она готова, — тихо сказал Забини и вновь зашел в палату. Теодор подскочил на ноги и поправил пиджак, в котором ходил постоянно, будто собирался покрасоваться перед девушкой на свидании. Это даже не было похоже на обычную выдачу жены мужу в рамках закона. Для него это было пыткой. Ему никто не стирал память, он помнил её шрамы, видел то состояние, в котором она не отдавала отчет действиям. Некогда жизнерадостная Анабель Шафик не желала жить. Он вошел в палату и прокашлялся, привлекая к себе внимание. Во взгляде девушки читалась ненависть, обида, возможно ещё отчаяние. Ни намека на любовь. Хотя о какой любви может идти речь? — Нам нужно идти, Анабель. Я возьму тебя за руку, чтобы аппарировать. Мой камин не пропустит тебя. Он говорил спокойно и слишком сильно растягивал слова, объясняя ей очевидные вещи, словно ребенку. — Блейз через пару дней придет, чтобы проведать тебя, — вновь добавил Теодор и протянул к ней свою ладонь. — Не утруждай себя, покончим с этим побыстрее. Нетерпеливо проговорила блондинка и вложила свои пальцы в его ладонь, что была скрыта за перчатками из драконьей кожи. Его вечный, неизменный аксессуар. Они аппарировали в холл Нотт-мэнора. Парень ещё даже не успел разглядеть глаза Бель, как та выдернула свою ладонь из его руки. Подобное поведение начало раздражать. Тео не мог свыкнуться с мыслью, что он, подобно психу Селвину, противен девушке. Теодор старался быть снисходительнее, ведь понимал, через что пришлось пройти ей. Понимал это, но разве можно было обмануть сердце, что требовало ласки и любви. Особенно сейчас, когда он знал о совместимости их ядер, когда уже пора было начать готовиться к свадьбе. Лорд требовал пышного торжества. Из-за связей Шафик с Поттером. Из-за её участия в Ордене. В отместку, в доказательство Его превосходства. Ради забавы. — Как часто мы должны видеться? Её голос заполняет пустые коридоры поместья, заставляя Нотта прикрыть глаза на мгновение. Он привык к тишине здесь. Привык слушать лишь шелест листьев за окном и стук собственной обуви по каменному полу. Ему хочется кричать о несправедливости. Он хочет добиться ответа на единственный вопрос: «Неужели, я так противен тебе?» Но он повзрослел. Научился молчать и не кричать о чувствах. — Хватит позволять ей помыкать тобой, сын. Пусть она сделает первый шаг, — говорил ему портрет отца. — Ровно столько, сколько предпишет Блейз. Пока тебе нужно восстановить организм, — холодно сказал Нотт и коснулся её плеча. Они перенеслись в спальню, что была выполнена в приглушенно серых тонах, с добавлением голубых оттенков. — Это твоя спальня. Магии у тебя нет. Пытаться сбежать — нет смысла. Тебе некуда. Ты едва ли не первая цель всех егерей. За твою голову при побеге Лорд выложит состояние. Он тяжело вздохнул, каря себя на неверные слова. Не это он хотел бы сказать Анабель сейчас. — Просто, постарайся не высовываться. Не дурить. Я не дам тебя в обиду. — В обиду? Ты причиняешь мне боль, Нотт. У меня нет магии, хотя я ведьма с рождения. Моя палочка наверняка сгорела в камине Селвина. А сейчас вновь выдают замуж без согласия! — Это я причиняю боль? Шафик, ты блять, сбегала от меня! Сбежала, когда я поручился головой перед Лордом. Мой отец заплатил за твой побег своей жизнью. — Обвиняешь меня в смерти пожирателя? — Нет. В его смерти я виню себя. Это я не досмотрел за тобой. Поверил на слово, словно влюбленный мальчишка. — Катись ты к черту, — выплюнула она. Она кричала и оглушала своим голосом Тео. Он, склонив голову, наблюдал за ней. Хотел помочь. Спасти, объяснить все. — Не переживай. Я учусь на ошибках. Ты никуда не сбежишь больше. — Ты ублюдок, — прошептала она со злостью в голосе. Нотт обвел кончиком языка свои губы и кивнул, соглашаясь со словами Шафик. Она продолжала говорить и размахивать руками. Тео подошел к тумбочке и достал колье своей матери, что уже покоилось на шее этой девушки. Он повернул её к себе спиной резко, но не сжимая кожу сильно. Старался даже на грани своего терпения не причинять ей боль. Змея вновь улеглась в ложбинке меж грудей Анабель и сверкнула голубыми глазами. Сейчас этот ритуал не казался интимным. Змея была нужна для признания поместьем новой хозяйки. Теодор мог чувствовать теперь её. Её действия и местоположение, даже ощущать то, что чувствует она. По коже прошелся рой мурашек. Тео проверил их связь. Ненависть. Вот, что она испытывала сейчас. Он усмехнулся и вышел из комнаты, предварительно щелкнув пальцами. На его месте появился домовик. — Госпожа, меня зовут Олли. Я буду вашем личным эльфом. — Я ненавижу тебя Нотт! Нет, нет никого хуже, чем ты! — прокричала она ему в спину. — Госпожа! Мистер Нотт очень любезен. Он позволил Вам жить в покоях миссис Нотт! Олли была той, кто вырастил Теодора. Меняла ему пеленки и видела первые шаги. Эта эльфийка всегда отстаивала своего хозяина. — Да ты чертов ублюдок! Неужели в поместье мало спален, что ты селишь меня в комнату Дафны? — Это спальня его матери, мисс Джозетты. Он очень ей дорожил и никого не впускал, даже мисс Гринграсс. Олли обижено сжала губы и прижала уши к своему телу. — Если я буду нужна — зовите. Бель осела на пол, как только все покинули помещение. Её сердце сжалось от ощущения одиночества, в котором виновата лишь она. Грубость, что срывалась с её губ, казалась такой неоправданной и мерзкой. Теодор был таким же заложником ситуации, как и она. Но почему было так сложно отделаться от ощущения, что она словно кукла, которую передают из рук в руки, когда надоела? Воспоминания о времени в мерзких лапах Селвина были ещё свежи в её памяти. Она помнила пытки, помнила то, как ему нравилось оставлять шрамы на её коже. Мерлин, сейчас появление Блейза казалось спасительным кругом. Сейчас Анабель бы хотела вести себя по-другому, ведь оказалась рядом с тем, о ком грезила долгими темными ночами. Но ощущала себя в поместье чужой, словно заняла место бывшей идеальной хозяйки. Шафик встала с холодных половиц и подошла к окну, стараясь не смотреть на свое отражение в зеркале. Девушка знала, что увидит там — жертву садиста, которая и в подметки не годится идеальной Дафне Гринграсс. Её легкие наполнились свежим воздухом из приоткрытого окна. Комната матери Теодора была светлой и просторной. — Он дал её тебе, не ей… Дафна здесь не жила… — шептал внутренний голос. Но от этого не становилось легче. Змея на груди ощущалась чужеродной, ведь она так часто видела её на шее у другой. Бель чувствовала себя заменой. Дешёвой подделкой в Лютном переулке, которую прибрали к рукам из жалости. Опустив свое лицо в ладони она заплакала. Здесь не было никакой угрозы, и Анабель знала, что Теодор никогда не причинит ей боли. Но без магии и палочки, девушка ощущала себя пустой. Кто она такая без своих талантов? Девушка на замену, что по каким-то анализам даст хорошее потомство. — Хоть в чем-то ты лучше Дафны, — хмыкнул едкий внутренний голос. Бель тряхнула головой, чтоб сбросить напряжение. Ей нужно было освоиться, а после думать, что делать дальше. Самобичевание никогда ни к чему не приводило. Теодор оставил её одну, но она не падет духом. Нотту пришлось срочно аппарировать прочь из дома. Он ещё до приезда Анабель наложил все возможные охранные чары на поместье, а домовикам приказал в случае атаки на дом, перенести Анабель в Малфой-мэнор на юге Франции. Он вернулся к своей рутине. Продолжал изготавливать яды и создавать новые зелья, которые увеличивали процент хорошей протекаемости беременности. Ему было важно поднять рождаемость чистокровных магов. Несколько семей уже никогда не смогут продолжить свой род. В Нотт-мэнор он вернулся через пару суток. Переговорив с Северусом насчет очередных поставок, а так же обещав доработать некоторые наброски зелий. Парень нахмурился, когда не ощутил присутствие Анабель в её комнате. Он уже собирался вызывать Олли. Но увидел девушку в саду. Внутри все похолодело, а после пронесся давно забытый поток тепла. Блондинка склонилась над кустом пионов и своими пальцами ковырялась в мокрой после дождя земле. Он видел подобное воспоминание у отца. Его мать сидела так же. Она не позволяла домовикам влезать в её сад. Каждый сорняк удаляла лично и высаживала новые сорта, трясясь над каждым ростком. Он криво улыбнулся. Вновь делая первый шаг к девушке. После был второй и третий. — Анабель. Земля холодная, тебе не следует здесь находиться. Тео невербально наложил согревающие чары на неё, а сам поправил перчатки на руках, прежде чем засунул руки в карманы мантии. — Думаешь, что позволю тебе хозяйничать в саду матери? Она поднимается на ноги и смотрит прямо в его глаза. — Дафне ты позволял? — Нет. Никому не позволял. — А мне позволишь. Потому что я знаю о твоих чувствах. Знаю, чью кровать я занимаю. Ему нечего было ответить. Он не мог ей лгать. Он врал всем и каждому, начиная от друзей, заканчивая Лордом. Но ей… Тео хотел говорить ей правду, а не разрываться на куски при виде её голубых глаз. — Ты осмелела, Анабель Шафик. — Я всегда была смелой, Теодор Нотт. — Я рад. Он развернулся и пошел по брусчатке в сторону главного входа. — Чему рад? — окликнула его Анабель. Теодор остановился и криво усмехнулся. Он через плечо взглянул на девушку. Её подол платья был испачкан в траве и земле, так же как и руки. На лице была полоса грязи, а волосы чуть намокшие из-за моросящего дождя. Её вид должен был отпугнуть любого мага, но не его. — Что ты вновь выпустила свои когти, кошка.