***
Тонкие пальцы стучали по темному дереву. Нотт не мог удобно сесть в своем рабочем кресле. Его глаза бегали с входных дверей на часы на руке. Молчание между собравшимися затянулось, но Теодор был слишком напряжен, чтобы начать этот разговор. Его мысли были не в этом кабинете. Он раздумывал о правильности своих политических ходов. У него уже был ряд одиночных встреч с рядовыми клерками при Министерстве магии Франции, но никто из них не был такой крупной рыбой, как Бернард Бонаккорд. Ему нужно было договориться с ним, и тогда он бы сорвал огромный куш. Драко поджег ментоловую сигарету и сделал глубокую затяжку. Его глаза, словно кошачьи, изучали резкие движения друга, в попытке понять, что опять натворила эта несносная девица. — Теодор, налить тебе ещё огневиски? — начал Забини. Согласие с его губ сорвались слишком резко, но при этом весьма бесшумно. Будто он закашлялся, а не пытался заговорить. Дым от сигарет Малфоя прожигал легкие, заставляя его потянутся за собственной пачкой в шкафчике резного стола. Юноша помнил, что обещал ей больше не курить. Но и Бель обещала быть с ним. Обещала не предавать. Или нет? И это все лишь его извращенная фантазия. Сейчас все виделось в каком-то тумане. Нотт даже не знал стоит ли ему налаживать отношения с лягушатниками, если Бель может в любую минуту покинуть его. — Посол Франции оказался крестным Анабель. — Это ведь хорошая новость, разве нет? У тебя будет больше выходов для международного сотрудничества, и он точно не сдаст твои двойные игры с Орденом. Забини был, как всегда, прямолинеен. Он даже не задумался, когда его друзья сказали ему о деятельности двойного агента. Помощь раненым членам сопротивления давно стала для него рутиной, которую он тщательно скрывал, дабы не навредить своим близким. Юноша напомнил им лишь о том, что никогда не бросал их. В какой заднице они бы не были, он всегда будет рядом. — Франция очень категорично относится к режиму Лорда. Он может даже не захотеть выслушать меня до того момента, как я заикнусь про настоящую суть сделки. Это огромный риск. Зачем французам рисковать собой ради кучки выживших из Ордена? Фраза была оборванной и не выражала всю суть его страхов. Драко и Блейз молчали. Давали возможность Нотту заговорить. Первая затяжка дала возможность снять отголоски нервного мандража и дать мыслить здраво. — Он может забрать Бель и тогда мне просто отрежут голову, — ухмыльнулся Тео. Тонкие пальцы продемонстрировали собравшимся какой его ждет разрез на шее. Он надавливал на оливковую кожу до красных следов в виде полос. Боль отрезвляла, давала возможность не думать о ней. — Она не уйдет, — фыркнул Драко. — Ты не можешь быть так уверен. Теодор будто огрызался с ним. Малфой был его лучшим другом, но его уверенность не успокаивала, а только раздражала. — Мы уверенны, потому что помогали ей устроить твой день рождения, — встрял Блейз. — Ты видимо не понимаешь, что значит ваш процент совместимости, Теодор. Вы не просто подходите друг другу, ваши ядра идеально сочетаются, что предрекает вас на постоянные встречи. Нотт сжал губы и сделал ещё один глоток огневиски. Франция должна была вскоре подписать договор о сотрудничестве с Лордом. Если этого не случится, то все наказания примет на себя Анабель. Такие условия поставил Воландеморт. Он был искусным садистом, и использовал боль близких, как лучший мотиватор. Юноша никогда не сталкивался с этим, пока был женат на Дафне. Все наказания доставались лишь ему. Лорд понимал, что между ними нет привязанности, кроме как дружеской, а поэтому её пытки не принесут таких страданий. Но в случае с Шафик это было прямым попаданием. — Как твоя первая встреча с Грейнджер? — перевел тему Нотт. Мускулы на лице Драко напряглись. Теперь озабоченность, что отражалась в его глазах, была зеркально схожей с эмоциями Теодора. — Все в порядке. Они передали нужные документы для французского посла. Это поможет им принять сторону и решиться на правильный шаг. Поэтому выпей успокоительное зелье перед встречей с Бернардом и нацепи на свое обаятельное личико какое-то подобие улыбки. Склонив голову, Блейз наблюдал за этими двумя. Малфой в последнее время был словно серое полотно, пока не аппарировал на назначенную встречу с «Золотой девочкой». Он все чаще убирал руку Паркинсон со своего плеча и скалил зубы, если девушка его раздражала. Нотт так же замечал изменения в поведении друга, но был слишком занят Анабель и работой с профессором Снейпом, чтобы поговорить об этом. Свадьба Драко и Пэнси была назначена через неделю после их с Бель, но данный расклад событий теперь не радовал Малфоя. — Что у вас с Пэнси? Карие глаза встретились с серыми. Нотт начал опасную тему и знал, что играет с огнем. Драко редко позволял себе откровенничать. Он скорее отрезал бы себе язык, чем начал болтать по душам. — Я боюсь о последствиях обряда, — признался Малфой. — Не уверен в своих чувствах. Его боль была осязаемой. Вряд ли кто-то из них был готов присутствовать на свадьбе, которая стала бы смертным приговором для него или Паркинсон. Но самым страшным, что это нельзя было изменить или отстрочить. Судьба будто издевалась над ними. Беря плату за каждую улыбку и искренний смех. — Ты должен разобраться с этим дерьмом, Драко. Я видел потенциал твоего магического ядра и… — Я, блять, знаю это Блейз. Закрой рот! — рявкнул Малфой. Желваки ходили на его лице, а руки были сжаты в кулаки до мерзкого хруста в суставах. Забини даже не дрогнул. Он понимал откуда берется злость его друга и готов был стать грушей для битья, если Драко это было нужно. — Драко, — начал Теодор, но его речь не суждено было стать дослушанной. Малфой вскочил со своего кресла и нервно провел руками по волосам. Настолько резко, что между пальцами были видны зажатые светлые волосы. Теодор лишь раз видел его таким, когда Нарцисса была на грани смерти из-за пыток Воландеморта. И сейчас такая реакция могла значить лишь одно — Пэнси была в опасности. Юноша молниеносно выбежал из кабинета, оставляя двоих друзей сидеть в тягучем нелепом молчании. Никто из них не мог промолвить ни слова. Они делали глоток за глотком, будто пили воду, а не пятидесяти градусный огневиски. Блейз игрался с запонками на своих манжетах, его голова раскалывалась из-за чувства вины. Он хотел как лучше. Хотел найти для своих друзей способ создать семью и родить здоровых волшебников. Но какой ценой? Теперь на чаше весов стояли жизни двоих его друзей. Теодор поднял взгляд лишь когда увидел руку Забини, перед своим носом. Он был слишком пьян или слишком расстроен, чтобы осознать, сколько времени они просидели вот так. Из бального зала уже не доносилась музыка и было слишком тихо для такого шумного банкета. — Иди найди Бель. Уверен, что она ждет тебя. Крепкое рукопожатие, а после дружественное объятия. Не так Нотт представлял себе свой день рождения. Он наблюдал за тем, как Блейз исчезает в зеленом пламени камина и вздрагивает от ощущения грусти и пустоты. Использовав магию поместья, парень трансгресирует туда откуда ощущается энергия Бель. Из его комнаты. Это вызывало множество вопросов без ответов. Тео начал придумывать множество ситуаций, в которых девушка проникла в его пространство для сбора информации и побега. Но буквально сразу обомлел, когда увидел Анабель. Она сидела на его постели в голубом нежном платье. Пухлые губы были нервно закушены, а в её руках был небольшой аккуратный торт, усыпанный клубникой. — С днём рождения, Тео, — пропела она и широко улыбнулась. — Неужели ты думал, что я оставлю тебя без сладкого? Черт. Нотт едва не захлебнулся слюной, когда услышал от неё последнюю двузначную фразу. Их поцелуев каждый раз становилось катастрофически недостаточно. И сейчас Шафик сидела в его постели, с широко открытыми глазами и прикушенной нижней губой. Его самая большая эротическая фантазия. Медленно закрыв дверь, юноша потянул за узел галстука, распуская его и снимая через голову. Он наблюдал, как девушка неловко ерзала на его постели и поглядывала на кондитерское изделие. — Это я приготовила для тебя, — выпалила Анабель. — Я не мастер в этом, но бисквит с соленой карамелью готовила ещё с отцом. Хотела сделать наш вечер особенным. Шафик взяла спички и подпалила две цифры — 2 и 4. У неё не было магии и даже в такие моменты это вновь возникало в голове, но девушка старалась сосредотачиваться на другом. Особенно, когда перед ней был Тео в белой рубашке с расстегнутым воротом. — Я думал, что ты попробуешь сбежать, — сказал он и мгновенно прикусил кончик языка, пожалев о своей честности. — И обречь тебя на верную смерть? Я бы не сделала этого. Не снова, — призналась она. Кровать рядом с ней прогнулась, и его карамельные глаза продолжали наблюдать за ней. Теодор будто хищник следил за каждой реакцией Анабель. Алкоголь ещё тек по его венам, но сладкое победоносное чувство пьянило куда сильнее. Она выбрала его. Осталась с ним. Эти мысли заставляли его мурчать от удовольствия. Он посмотрел на горящие свечи, а после закрыл глаза. У него было лишь одно желание: «Прожить с ней долгую жизнь», и Тео не думал ни секунды. Одним дуновением воздуха оранжевое пламя потухло, но ещё больше разгорелось в его сердце. — Спасибо, Бель, — хриплым голосом произнес он. — Я думал, что тебя напугал факт магической связи. Её моментально вздернутая бровь и удивленный вид заставил его осознать, что он был слепым дураком с прекрасной фантазией. — Я приняла от тебя это украшение, — девушка демонстративно коснулась своей шеи и увидела, как глаза Нотта сверкнули собственническим желанием, — ещё в Хогвартсе. Меня пугает мир вокруг. Пугает, что мои друзья умирают. Пугает то, что ты вечно в опасности. Но никогда не страшил факт связи с тобой. — То есть тебе не страшно быть со мной? — Нет. Её признание сорвало все предохранители. Он взял торт в руки и резко поставил его на прикроватную тумбу. Перед ним сейчас был десерт послаще. Теодор взял лицо Бель в свои руки и опустился на её губы со страстным поцелуем. Они горели чувствами друг к другу. Шафик покорно передвинулась выше на его постели и опустилась на подушки. Казалось, что его уже было не остановить. Нотт целовал, кусал и зализывал ранки на пухлых губах. Его руки искусно дразнили Бель. Сжимали талию, задницу, невольно касались груди. Все это вызывало в её теле непоправимую дрожь. Давно забытую, сладостную, но одновременно пугающую. Анабель не боялась Теодора. Она не врала, когда говорила об этом. Но её тело будто блокировало рецепторы, что отвечали за удовольствие и расслабление. — Ты такая сладкая, — прошептал он ей в губы. Нотт считывал её напряжение моментально. Он помнил, что они не заходили ещё дальше поцелуев, но сегодня юноша хотел сделать шаг вперед. Его правая рука потянулась к прикроватной тумбочке и двумя пальцами Тео зачерпнул ванильный крем. — Попробуй, — хрипло произнес он и прикоснулся к её приоткрытым губам. — Бель, ты вкуснее, чем любая сладость в мире. Карие глаза, что были затянуты пеленой похоти, неотрывно следили за тем, как девушка вобрала его тонкие пальцы в рот и обвела их языком. Нотт не сдержался и застонал в слух. Ему открывался самый божественный вид. Лучшее место в партере. Её розовые щеки, пухлые губы и горячий язык, что вытворял грязные вещи в данный момент. — Блять. Четкая речь покинула его, когда Шафик создала вакуум вокруг его пальцев. Его взгляд на ней, полный обожания и восхищения, дарил то забытое чувство удовольствия и возбуждения. Девушка не заметила, как начала ерзать под ним, в поисках дополнительно трения. Когда он заметил первые сигналы её возбуждения, он медленно опустил вторую руку на бедро. Поглаживая от колена, до внутренней стороны бедра и вновь спускаясь ниже. Нотт не дразнил, он лишь демонстрировал ей, что Бель всегда имеет право остановить его действия. С громким влажным звуком юноша высвободил свои пальцы из жаркого плена её рта и заменил их своим языком. Тео целовал её, пока мокрыми от её слюны пальцами начал вести дорожку до промежности девушки. — Позволь сделать тебе приятно, — прошептал он ей в губы, когда её ноги резко сжались, ловя его ладонь в тиски и не позволяя сделать дальнейший шаг. — Это будет только для тебя, моя Анабель. Легкий кивок и стон с его губ сорвались будто одновременно. Он не помнил, что было первым, ведь его пальцы прикоснулись к уже насквозь влажным хлопковым трусикам, и Тео замер, упиваясь этим моментом. Губы ласкали шею Шафик. Он кусал кожу возле сонной артерии, а после выводил языком на молочной коже незамысловатые руны. Его пальцы уверенно поглаживали половые губы, скрытые за ненужным клочком ткани, лишь слегка прикасаясь к возбужденному комку нервов. Нотт усмехнулся в изгиб её шеи, когда вспомнил, что в прошлый раз их отношения развивались так же. Только тогда их окружала темная коморка и громкая музыка, что прерывалась лишь её стонами. — Помнишь, как я так же ласкал тебя в клубе? — прорычал ей на ухо Теодор и рывком отодвинул влажную ластовицу трусиков. Юноша громко застонал и прикусил мочку уха. Его указательный палец начал описывать медленные круги на клиторе, пока они оба приходили в себя. Тео хотел отвлечь её разговорами, но сам пропал, когда прикоснулся к горячей влажной плоти. — Это невозможно забыть, — впервые подала голос Анабель и дернулась тазом выше, чтобы создать больше трения. — Я тогда хотел трахнуть тебя у той стены, — признался Теодор. — Ты позволишь мне когда-то воплотить свои грязные фантазии? Первый палец проник в девушку растягивая тугие влажные стенки и Нотт готов был с уверенностью заявить, что едва не кончил себе в штаны, как девственник. Он задал медленный ритм, разрешая ей плавно плыть на волнах удовольствия. Парень хотел дать Бель возможность вновь прочувствовать свою сексуальность и отпустить свои желания. Они будто и вправду вернулись в отправную точку их отношений, когда Тео учил её постепенно и плавно. — Все что угодно, — прошептала Бель и обвела ушную раковину своим языком. Через пару минут к указательному пальцу присоединился средний. С каждым толчком Тео загибал их так, чтобы касаться уплотнения на передней стенке влагалища и дарить ей больше наслаждения. Его большой палец опустился на клитор, а губы терзали нежные ключицы и вверх её груди. Нотт хотел бы вобрать соски в свой рот. Хотел бы увидеть её полностью обнаженной, но он осознавал, что это все сопряжённо с ещё большим напряжением для Анабель, а поэтому наслаждался видом на её покрасневшие щеки и на свои пальцы, которые она так прекрасно принимала в себя. — Тогда кончи для меня. Сейчас. Слова отдались эхом в её голове. Ей раньше безумно нравился его контроль. Он был мягким и одновременно требовательным, но никогда не давил. Бель ощутила, как знакомое чувство приятного давления и дрожи собралось внизу живота. Стоны звучали словно музыка. Пальцы на ногах подогнулись, а внутренние стенки сжали его пальцы, словно в тиски. Крик удовольствия сорвался с её рта, а Тео словно завороженный наблюдал за этой картиной. Бель была прекрасна в своем освобождении. Его Бель. Юноша медленно прекращал движения пальцами, давая ей насладиться оргазмом и полнотой чувств. Его рука медленно покинула её разгоряченное влагалище, и девушка захныкала от ощущения пустоты. Это вызвало дерзкую ухмылку на лице Нотта. Он поднес два пальца к своим губам и погрузил их в рот. — Я ведь сказал, что ты слаще любого десерта. Спасибо, что не оставила меня без сладкого сегодня. Слизав все соки Бель, он неотрывно смотрел в её голубые глаза, что неотрывно следили за движениями его языка. Теодор хотел большего. Нет. Он нуждался в том, чтобы ощутить её горячее тугое влагалище на своем члене, но не мог переступать эту черту так быстро. Взмахом руки он потушил свет и медленно стянул с себя рубашку. Член в брюках болезненно ныл из-за чувства неудовлетворения. Но это все было для Анабель, поэтому Тео лег рядом с ней и положил девушку в свои объятия. — А ты? — подала голос Бель. — Я хочу, чтобы ты не уходила сегодня из моей комнаты. Отплатишь мне совместным сном, хорошо? — прошептал он ей в макушку и втянул кисловато-сладкий запах её парфюма. Её веки казались неимоверно тяжелыми, а на душе впервые было спокойно. Поступки Теодора все больше и больше располагали её к нему. Бель таяла, как мороженное на солнце, от того каким нежным и страстным он был сегодня. — Я останусь с тобой, — промурлыкала она и закрыла глаза. — Навсегда. Едва заметные последние тихие слова отозвались в его сердце приятной тянущей болью. Теодор пытался отпустить её, но всегда это были бесполезные попытки забыть. И сейчас Бель была всецело его, и даже не брыкалась, и не пыталась уйти. Он уснул, когда её дыхание стало спокойным и равномерным. Его душа выпрыгивала из груди от неимоверного счастья и ощущения, что он теперь не один. Впервые за долго время Нотт-мэнор вновь начал ощущаться для него как дом. Ведь в этих стенах была она. Спящие сердца не слышали, как портреты начали перешептываться в одном из коридоров поместья. Радостные нотки в женском голосе невозможно было скрыть. Мужская интонация была впервые мягче обычного. — Я верила в них, — тихо восклицала Джозетта. — Думаю, что впервые наследник семейства Нотт обрел разделенную любовь и будет счастлив, — грустно прошептал мужчина. — Я была счастлива с тобой, Филипп. Просто по-другому. Ты был тем, кто заставлял меня улыбаться и ощущать себя любимой, — призналась женщина. Тихий кашель ознаменовал решение прекратить разговор, ведь это был больной мозоль Филиппа Нотта, на который никому не стоило наступать. — Я рад видеть его таким. Последние слова из портрета стали точкой в столь насыщенном дне. Часы пробили полночь, знаменуя о начале нового дня. Дня, в котором отношения между Тео и Бель набрали новую высоту и не планировали сбавлять свой темп.***
Тридцатого июля, за ночь до их свадебной церемонии, девушку начал пробивать нервный мандраж. Магический союз заключался исключительно на знаковою дату, которую поощряли древние Боги, дабы наполнить брак, словно сосуд, первобытной энергией. Первое августа ознаменовало начало дня Луннаса — праздник плодородия, урожая и появления первых детей, что были наделены силой. Это все также пугало Теодора. Ответственность, что ложилась на его плечи, была колоссальной. Мандраж был столь осязаемым, что он был готов убить каждого, кто говорил, что мужчины не нервничают во время свадьбы. В ночь перед бракосочетанием ему не спалось. Он расхаживал перед портретом своего прадеда — Маркуса Нотта, который стал последним, кто заключал подобного рода магические браки в семье Теодора. Его избранницей стала дочь рода Треверс — Ниджелия. Старый волшебник смотрел на потомка с высока картинной рамы и ждал, пока тот заговорит. — Ты долго решаешься на вопрос, Теодор, — проговорил мужчина. — Я уже успел заскучать, а ты явно заработаешь себе боль в коленях, если будешь бесцельно слоняться возле моей картинной рамы. — Я хотел бы поговорить о магических союзах, и… Казалось, что душа мертвого волшебника буквально жаждала поговорить об этом. Маркус набрал побольше кислорода и, не удержавшись, перебил фразу правнука. — Теодор, начнем с того, что я доволен твоим выбором, мисс Шафик хороша собой, и ее родовое дерево уходит корнями глубоко в магическую историю, — восхищенный голос едва не заставил Нотта показательно фыркнуть, однако он уважал предка, — твоя обязанность продолжить род достойными наследниками, именно для этого мы заключили магический брак с твоей покойной прапрабабушкой — Ниджелией Треверс. Она была довольно строптива и постоянно перечила мне, что из-за нашей связи после ритуала очень осложнило мне жизнь. Теодор внимательно слушал предка, который продолжал вещать. Последним своим предложением он будто описывал Анабель. Или это проклятие рода Нотт — находить своевольных женщин и страдать всю жизнь. — Я чувствовал её эмоции, переживания. Гармония между нами достигла пика, понимали друг друга без слов. Это не всегда было хорошо, дорогой Теодор, — поучительным голосом проговорил портрет. — Вы будто пытаетесь отговорить меня, — ухмыльнулся юноша. — Это большая ответственность, и мы находимся не в том положении, чтобы устраивать танцы с бубном вокруг мнимой гармонии. Прадед показательно закатил глаза и тяжело вздохнул. Правнук был чертовски похож на своего отца. Такой же дерзкий и несдержанный. Их брак с Шафик и вправду представлял собой своеобразную взрывоопасную смесь. — Прекрати паясничать, Теодор. Твоя будущая жена гораздо ответственнее отнеслась к вашему союзу, я часто замечал её между книжных стеллажей, поэтому предполагал, что и ты должен узнать все, — раздражительно начал Маркус. — Ты должен понимать, что ваша магическая совместимость — уникальна. Не упускай такой шанс. Вы сможете продолжить род достойными наследниками. Но самое главное, вы сможете стать сильнее друг с другом. Её магия станет частью тебя, а твоя её частью. — Что ещё мне нужно знать? — Никаких измен. Даже мысль об этом всегда отдавалась глухой болью в груди, — поведал о своем опыте Маркус, — я создал магический артефакт, чтобы моему сыну не пришлось связывать себя и невесту такими прочными узами брака. Змея, что висит на шее твоей невесты имеет те же последствия, что и магический брак, только с одной отличительной чертой. — Муж не ограничен, — понимает Тео и кивает, усмехаясь над ситуацией. Он бы не стал так сковывать Анабель, при этом самому оставаясь чистым. Но этот пункт обязательств его не страшил. Эта ведьма застилала все его мысли после той ночи в день его рождения. Теодор знал, что завтра их будет ждать консумация брака и ощущал некое предвкушение. — Именно. Змея не позволяла миссис Нотт думать о других мужчинах, о побегах, о других браках. Она буквально блокирует эти гнусные мысли. Так же повышает шанс на рождение уникального ребенка. Портрет прадеда затих так же моментально, как и начал свой разговор. Тем самым оставляя молодого юношу вариться в собственных мыслях. Он поглядывал на бутылку с огневиски, но не хотел напиваться перед столь ответственным днем. Нотт понимал, что ритуал связывает не только их тела, но и души. Никаких измен, секретов, постоянное присутствие в его голове чужого разума. А он будет так же чувствовать её. Пугало то, что они слишком мало провели вместе. Но как только он задумывался о том, с каким трепетом она готовилась к их свадьбе. Вспомнил её румянец на щеках, когда Бель вместе с Олли примеряла свадебное платье. Окунулся с головой в воспоминания о том, как Шафик сделала для него торт и зачаровала перчатки, даже не имея магии. Все это уничтожало малейшие сорняки сомнения… Анабель Шафик ещё с 7 курса стала той, кому он посвящал большую часть своих мыслей. Он мог злиться. Он мог думать, что ненавидит. Мог хотеть её поцеловать или удушить. Но это всё всегда было лишь о ней. Сегодня он позволил начать ей утро со своим крестным, который был единственным живым родственником и согласился вести её к алтарю. Мистер Бонаккорд уже провел с ним несколько встреч, в большей мере благодаря Бель. Лорд был доволен, впервые за долгое время он признал, что ставить на Адриана было ошибкой. Нотт успел добиться мнимых успехов для Воландеморта и существенного сотрудничества для Ордена Феникса. Одним условием их сотрудничества было — ничего не говорить Анабель. Сейчас она была ещё не готова. Её разум и сознание не окрепло окончательно, а отсутствие магии делало её окклюменцию шаткой. Бернард понимал риски для его крестницы и не готов был рисковать. А Теодор обещал посвятить её в подробности, когда Бель сможет себя защитить. Пока Нотт лишь мог наблюдать за тем, как она с дрожью в руках брала новые выпуски газет. Он даже начал выписывать «Придиру» для неё, чтобы она видела правдивую сторону медали благодаря статьям мистера Лавгуда. В такие моменты юноша накрывал её руку своей. Это дарило ей хотя бы крупицы спокойствия и уверенности. Бель ощущала груз вины выжившего. Она испытывала это и ранее. Когда они потеряли Джинни, когда Седрик и Луна пожертвовали собой, когда её родители погибли, а она нет. Но сейчас вина, которая сжирала изнутри была другой, более ненасытной и всепоглощающей. Понимание, что она спит в мягкой постели, ест лучшую еду и готовится к свадьбе с мужчиной, которого всегда любила — подавляло её. В утро перед церемонией все было также. Бель нервно кусала губы и сидела в свое комнате, читая обязательную клятву для магического союза. Ей бы хотелось, чтобы все было не так… Не из-за их совместимости. Не из-за прихоти Лорда. По любви, что была у них. Бель мечтала идти с отцом под руку. Мечтала, чтобы мама помогла зашнуровывать корсет платья, а подружками невесты были Джинни, Мэри и Гермиона. Мечтала, чтобы они могли отправиться в свадебное путешествие, а не консумировать брак с десятком зелий, что приготовил для них Забини. — Тук, тук, тук, — высокий женский голос, заставил её вздрогнуть и перевести взгляд на дверь. — Я ведь не опоздала на свадьбу к единственной лучшей подруге? Шафик не сдержала визга от восторга и бросила к девушке, что стояла у входа. Она плакала и смеялась. Весь дом буквально слышал её восторг, а Нотт улыбнулся мистеру Бонаккорду и отсалютировал бокалом с игристым вином. Тео хотел сделать этот день незабываемым для Бель. — Черт, Мэри! Я так скучала! — пищала Шафик. — Не сквернословь, милая, — покачала головой Смит и рассмеялась. — У тебя через пару часов свадьба, а у тебя едва натянуты чулки! И Мерлин, что за белье на тебе надето, даже меня это не заводит. — Это ведь Тео тебя позвал? Смит безмолвно кивнула и загадочно улыбнулась. Нотт нашел её в Японии. Они скрылись с семьей, как только узнали о гибели родителей Бель. Их семья могла оказаться следующей, так как занималась коллекционированием интересных артефактов. Даже в этот день отец отпустил её, лишь потому что Теодор пообещал ей защиту в любой ситуации. —Шевели задницей, Шафик, — пропела Мэри. — Сегодня важный день! Ты станешь миссис Нотт, а Ева повесится от горя. Шучу. Но снимай эти трусы, ты не Мадам Максим. Все плохие мысли и укоры совести в миг улетучились после появления Мэри. Атмосфера, что царила в её комнате, напоминала ту, которая была в салоне Мадам Малкин. Тогда девушек было больше… Но в такое время стоило наслаждаться малым. Жить в моменте. Девушки в последние минуты зашнуровывали корсет и поправляли фату, что закрывала лицо. Работник юстиции из Министерства магии должен был прибыть на церемонию около часа дня. Их брак оформлялся как магически, так и юридически, без шанса на расторжение. Смит отправила невесту в коридор, который вел в сад, чтобы она дожидалась там крестного и начала нужной мелодии, что подбирал Блейз. Анабель смотрела, как Мэри заметно нервничала перед встречей с Забини, но это лишь вынуждало её подшучивать над подругой. — Ты выглядишь как Джозетт в день нашей свадьбы, — хриплый знакомый голос был слышен из портрета отца Теодора. — Будто магия свела вас вновь, чтобы вы не допустили наших ошибок. Бель поворачивает свое лицо на окно, в котором были блекло видно её отражение. Она хмурится и тяжело вздыхает. — Мне жаль, что все сложилось так. Вы заслуживали любви, — тихо сказала девушка. — Я счастлив, что мой сын наконец-то её обрел. Значит мои жертвы и неправильные действия привели к чему-то стоящему. — Никто не хотел, чтобы все происходило так, — хмыкнула Шафик. — Уверенна, что Тео мечтал бы видеть вас на нашей свадьбе. И я бы хотела увидеть вас танцующим. Девичий звонкий смех заставил грустного мужчину улыбнуться. Он и сам хотел быть сейчас с Теодором, но не допустил бы, чтобы эта девушка вновь повесила нос. — Вы явно одна из самых удачных пар, что была создана в это время. Ты можешь притвориться, что делаешь это исключительно из-за приказа, но ты любишь его, а он любит тебя. Так что подними выше подбородок и иди к нему. Когда громкая музыка зачарованного оркестра начала доноситься до её коридора, девушка делает несколько шагов вперед и мягко улыбается крестному, что уже ждал её у выхода. Громкий выдох срывается из её губ, а после глубокий вдох, который наполняет легкие запахом пионов, фрезий и груши. Ароматом спокойствия и дома. — Для меня это честь вести тебя к алтарю в такой день, — тихо сказал мужчина и едва улыбнулся. Бернард проживал этот момент за себя и своего друга — Натаниэля Шафик. Он был уверен, что в своем доме постарается связаться через другие портреты с ним, чтобы рассказать хоть немного о его дочери. Губы Теодора приоткрылись, когда он увидел её в белом платье, что выглядело будто мягкое облако. Она уверенно шагала по мощеной дорожке прекрасного сада. В руках у Бель был нежный букет из белых пионов и фрезий. Её голубые глаза блестели из-за лучей света, а щеки алели от природного румянца. Она не сразу подняла свой взгляд на Теодора, лишь когда остается между ними несколько шагов, они сталкиваются взглядами. Мягкая дрожь пробивает их тела от этого первого зрительного контакта в столь важный день. Он был необычайно красив в черном смокинге, а она в его глазах выглядела словно греческая богиня Афродита. Несколько шагов, и вот уже крёстный что-то говорит Теодору. Слова звучат словно белый шум. Для него и для неё. Сейчас в них будто бьется одно сердце на двоих, которое не справляется с волнением. Руки сплетаются воедино, и в первый раз ей кажется все таким правильным. Мир вокруг не существует. Лишь он и она. Они ищут ответы в глазах друг друга и находят их. Он вглядывается в бескрайний океан, что завлекает утонуть в нем. Она поглощена вязкой соленой карамелью, которая украла её сердце ещё в Хогвартсе. Министерский работник кашляет, чтоб обратить их внимание, и Анабель невольно дергается, наконец замечая толстого несуразного мужчину, что приставлен к ним сегодня. — И так, вначале мы заключим магический союз, а после утрясём бумажные вопросы для Министерства. Клерк начинает читать с помятой бумажки на латыне неизвестное никому заклинание. Их руки в миг обвивает золотая нить, и ей кажется, что она видит небольшую схожесть действий с Непреложным обетом. Через секунду Анабель замечает разницу: между их сердцами формируется такая же тонкая связь. И Шафик понимает, что не чувствует боли, лишь спокойствие и уверенность. Тепло и покой. Здесь и сейчас их соединят в единое целое, новую семью. Когда мужчина заканчивает свою часть обряда, он обращаться к Анабель, чтобы та начала читать свою часть клятвы. — Я, Анабель Шафик, клянусь своей магией и жизнью, что буду любить тебя до конца моих дней. Клянусь быть верной женой и заботливой матерью для наших детей. Клянусь не лгать и не утаивать. Клянусь поддерживать и быть рядом. Клянусь быть навеки твоей, — тихо произносит Бель и не отрываясь смотрит в глаза супругу. По щеке девушки скатывается одинокая слеза, но не от грусти, а от всепоглощающего тепла внутри её души. Шафик не ощущает никакой боли, лишь замечает, что золотое сплетение формируется между ними прочнее и становится более осязаемым. Магия вибрирует между ними, откликаясь знакомым покалыванием на кончиках пальцев. Именно это она чувствовала рядом с ним… Уже тогда магия свела их навсегда… Речь девушки заставляет сердце Нотта биться чаще. Она клянется, обратной дороги нет. Они попали в бездну, из которой только один выход. И они должны найти его вместе. Как одна семья и одно целое. Теодор впервые осознает, что лишь Бель могла стать той женщиной, которая подарит ему свет и даст стимул сбросить оковы, что были навешаны Темным Лордом. — Я, Теодор Нотт, клянусь своей магией и жизнью, что буду любить и оберегать тебя, Анабель Шафик, до конца своих дней. Клянусь быть верным мужем и спутником, освещая тебе правильный путь во мраке. Клянусь быть честным и справедливым отцом нашим детям. Мой разум открыт перед тобой, как и сердце, — так же тихо, почти интимно проговаривает клятву Теодор, тем самым сплетая нити между ними в крепкие канаты, которые после слов министерского работника исчезают, а люди за спиной начинают хлопать. Он делает первый шаг к ней. Запечатляя между ними магический поцелуй, что полностью отражает его намерения — любить её до конца своих дней. Магия между ними взрывается, словно яркая звезда, тем самым обозначая свои права на эту пару. Семейство Нотт не слышит громких аплодисментов, и молодожены делают над собой неимоверное усилие, дабы оторваться друг от друга. Оба тяжело дышат и неотрывно смотрят в такие родные и теплые глаза. Наконец-то в их жизни появилось что-то стоящее, за что стоит бороться. Нечто правильное и чистое. Слова и покашливание министерского работника отвлекают их, заставляя быстро поставить подписи на нужных бумагах, которые в миг загораются золотистым свечением и переносятся в архив Министерства магии Великобритании и Франции. — Это было не так уж и страшно, — с улыбкой произносит девушка. — Поздравляю нас. Её отрезвляют грохот громких неуместных аплодисментов рядом. Она резко поворачивается, до хруста в шее и неосознанно сжимает руку Теодора. Воландеморт, собственной персоной, решил явиться на их свадьбу. Это заставляет Бель покрыться мурашками. Девушка поворачивает голову на крёстного, и видит как он тянется к палочке, Шафик незаметно качает головой. Она понимает, что если он сглупит, то у неё не останется ни одного живого родственника. Лорд не прощает резких движений. — Как прелестно, — шипит Темный Лорд, облизывая сухие губы змеиным раздвоенным языком. — Я, сказать честно, ожидал более болезненной процедуры, но малышка Шафик сдалась в твоих руках Теодор. Ах, нет, теперь лучше говорить миссис Нотт. Как жаль, что все женщины этой семьи покидают этот мир слишком скоропостижно. Последняя фраза отрезвляет Теодора лучше любой пощечины. Он закрывает Анабель своей спиной, ощущая, как ярость поглощает его в свои сети. Теперь роль Воландеморта в смерти его матери становится неоспоримым фактом, которым этот ублюдок так искусно хвастался. «Что ж, возможно, Бель посчастливится стать вдовой умопомрачительно быстро…» — подумал Нотт и сжал палочку в своей руке. — Авада Кедавра! — зеленая вспышка освещает нежный свадебный декор, тем самым ставя точку в счастливой жизни молодоженов.