***
Тиканье часов и скрип оконной рамы разбавлял гнетущую атмосферу в доме Грейнджер. Орден иногда стал использовать эту точку для небольших совещаний и сборов. После того как Гермиона стерла своим родителям память и Пожиратели наведались в пустую жилую коробку без мебели, это место стало более безопасным, ведь не несло интереса для слежки. Помещение было затхлым и пустующим. Пыль оседала в ноздрях собравшихся, и вынуждала некоторых сдерживать желание чихнуть. Здесь уже давно не было так, как помнила Гермиона. Собрания в этом доме ей никогда не нравились, потому что навеивали множество воспоминаний, что дарили боль. Сегодня была достаточно интересная встреча, ведь количество ПСов на один квадратный метр выросло. Многие и так не могли смириться с ролью Северуса Снейпа, а сейчас им нужно было смотреть в глаза Нотта и Малфоя. Из-за этого у некоторых сдавали нервы. Рон ковырял свои ногти, доставая из-под них грязь. Он делал это специально, ведь видел, как Малфой брезгливо морщится при виде его гигиенической процедуры. Гарри неотрывно следил за Теодором, будто пытаясь убить его глазами, но никто при этом не дергался ни на шаг и не моргал. Тонкс тарабанила пальцами по столу, и останавливалась лишь тогда, когда Римус мягко сжимал её запястье, чтобы помочь жене успокоиться. Её врожденная способность метоморфомага активно демонстрировала нежелание находиться с этими волшебниками в одной комнате. Русые волосы сейчас стали насыщенно красным, заставляя каждого обратить внимание на её пассивную агрессию. Все ожидали прихода Кингсли и Грюма. Казалось, что ещё секунда и кто-то взорвется. Лидеры Ордена либо не беспокоились об этом, либо хотели застать шоу в самом разгаре. Когда Сириус наполнил уже третий бокал огневиски, а его взгляд буквально прожигал своего племянника — Драко Малфоя, выдержка одного из Мародеров треснула. — Как дела, племянник? Как поживают мои любимые сестры? — с сарказмом подал голос мужчина. — По-разному. Беллатриса в восторге от своей жизни и жаждет твоей смерти. Маме не здоровится. Блэк поджал губы. Нарцисса была самой младшей дочерью Сигнуса и Друэллы Блэк. Она была немного старше мужчины, всего на 4 года, но никогда не дразнила его, как это делала Беллатриса. На общих вечерах семейства Блэк им было комфортно друг с другом, и они вместе могли защищаться от нападок самой безумно сестрицы. — Надеюсь, что твоя мамаша сдохнет! — рявкнул Рон. — Рон Уизли! — крикнула Молли и уже вскочила с места. — Всем Пожирателям место в могиле! Он не договорил последнюю фразу, точнее окончание слова размылось из-за резкого удара кулаком по челюсти младшего члена семейства Уизли. Драко бил наотмашь, не целясь. Малфой хотел доставить как можно больше боли этому ублюдку, и казалось, что даже члены Ордена понимали почему. Теодор не сдержал широкую ухмылку из-за того, что его друг косвенно отомстил Вислому за побои. — Малфой! Уизли! Разошлись по разным углам, живо, — рявкнул Аластор, который появился лишь секунду назад. — Нельзя допить свой кофе, как вы тут же норовите поубивать друг друга. Берите палочки, а не деритесь как маглы! Тяжело дыша слизеринец отпустил кофту Рона, которую сжимал в своей левой руке. Молли сразу подбежала к своему сыну, пытаясь помочь с появляющимся фингалом, но он отмахнулся от женщины и вышел из дома Гермионы. — Думаю, что стоит начать эту встречу с того, что теперь мы будем работать сообща, — демократично начал Кингсли. Многие члены Ордена безмолвно кивнули. Люпин выступал за такое сотрудничество, он осознавал, что война не ведется только на поле битвы и им нужны союзники в тылу. Его жена — Тонкс, не доверяла никому из ПСов и была чем-то похожа своей вспыльчивостью на Рона. Её можно было понять, ведь совсем недавно отец девушки — Тед Тонкс погиб в одной из стычек и умирал в агонии из-за проклятия Долохова. Сириус был слишком вспыльчив, дабы принимать столь ответственные решения. А другие либо поддерживали позицию руководствующих лиц, либо понимали, что их протест не будет услышан. — Как обстоят дела с Францией, мистер Нотт? — начал Шеклболт. Взор всех сосредоточился на Теодоре. Было сложно привыкнуть к тому, чтобы находиться рядом с таким количеством членов Ордена и при этом не быть убитым. Но здесь юноше дышалось намного спокойнее, чем на собраниях Пожирателей, где казалось, даже за неверный вздох тебя могли убить. — Они пока не очень понимают степень опасности режима Воландеморта. Он лишь разбрасывает на них свои сети, и поэтому Министерство боится, что жертвовать своими волшебниками нецелесообразно, — сказал Теодор и наморщил нос из-за пыли, что раздражала рецепторы. — Нас это не устраивает. Аластор сжал свою палочку в руке, которая казалось выпала из его рукава. Он был одним из самых опасных на поле боя. Быстрая реакция и огромный опыт, так как Грюм проходил уже Вторую магическую войну. — Но Драко пришел с докладом о нескольких нападениях Пожирателей в Париже и Лионе. — Лорд получил не лучшую информацию от меня, — едва заметно ухмыльнулся Теодор. — Он думает, что Министерство магии Франции готовит нападение на Великобританию, так как считает его правление слабым и шатким. Поэтому его желание приструнить их — понятно, но сыграет на руку только нам. Нотт увидел тень улыбки на лице Северуса и профессора Люпина. Юноша понимал, что им нужно показать себя с лучшей стороны, чтобы в случае победы Ордена — получить больше преференций. — После этого они согласятся сотрудничать? — мягко поинтересовалась Молли Уизли. Женщина не могла питать зла к этим детям. Они были одногодками её Рона, и она сама осознавала какое влияние имеет семья. Молли тяжко горевала, когда вначале войны Пэрси выбрал не ту сторону, а здесь сыновья последовали за своей семьей, и она понимала, что её дети сделали так же. — Посол Франции крестный Анабель Нотт, моей супруги, в девичестве Шафик, — начал объясняться Теодор. — Он присутствовал на заключении магического союза… Громкий скрип стула о деревянный пол заставил его осечься и перевести взгляд на источник звука, который пылал от ярости. — Ты заставил её заключить магический союз? — рычал Гарри. — Да как ты смеешь! Поттер вытянул палочку, но не успел даже произнести заклинание, как Артур Уизли обезоружил его и кивнул Фреду, чтобы тот посадил Гарри на место. — Это закон, Гарри, — объяснил глава семейства Уизли. — Они не могли этого ослушаться, и как бы мы все не переживали за Анабель, она сейчас в безопасности. Прошу, продолжайте, мистер Нотт. Сжав губы в тонкую линию, Теодор кивнул и отвел взгляд на окно. Дом был невидим для маглов, но волшебники могли видеть каждую деталь на улице. Он на мгновение запнулся и не смог вымолвить ни слова. На газоне рядом с ухоженным домом резвилось двое детей: белокурая девочка и темноволосый мальчик, который был слегка старше. Родители, сидели на кованой качели, мужчина гладил ноги супруги и что-то шептал ей на ухо. Эта картина будто показывала каким могло быть будущее их с Бель, ведь главные герои этого действия были так похожи на них самих. В один момент мужчина перевел взгляд и посмотрел на Теодора, будто видел его. Юноша вздрогнул и кашлянул, пытаясь сфокусировать свой взгляд на ком-то другом. — Простите, на чем я остановился, — медленно начал Тео. — Её крестный понимает весь ужас правления Темного Лорда и готов посодействовать. В день нападения в нужном месте будет Министр магии Франции, он будет защищен, но поможет французам принять быстрое решение в пользу Ордена. — И лучше, чтобы это защиту оказали ему вы, — встрял Малфой. — Мы обсуждали этот вопрос с Грейнджер. Отправьте тройку лучших бойцов. Министр будет не в эпицентре нападения и поэтому риски минимальны, но так вы сможете расположить к себе Министерство. — Это умно, — первым подал голос Римус Люпин. Казалось, что именно в этот момент, когда часы пробили полдень, большинство членов сопротивления, со скрипом в зубах, осознали всю весомость помощи бывших слизеринцев и Пожирателей Смерти. — Анабель может снабжать Орден проклятьями или контрпроклятьями на те, что ей придется делать для Лорда? — поинтересовался Билл Уизли. — Это было бы весомым преимуществом на поле боя для нас. — Ей пока не вернули магию, — неловко сказал Теодор. Юноша нутром ощущал осуждающие взгляды волшебников вокруг. Для каждого мага — это было худшим наказанием и буквально плевком в лицо. Многие сравнивали это с тем, что внутри тебя будто запирали частицу души. И это вынуждало биться в агонии, будто рыба без воды. — Ты должен настоять, чтобы ей вернули магию, — вновь подал голос Кингсли. — Лорд будет счастлив, если получит новые проклятия от Анабель, — предположил Драко. — Вы сейчас серьезно говорите о том, как использовать нашу Бель? — воскликнул Гарри и сжал зубы. Зверь внутри Теодора закипел. Он не хотел устраивать петушиные бои, но «нашу Бель». Юноше хотелось объяснить ему, что она может быть лишь Его. Но с одним он был согласен — это действительно выглядело так, как описал Поттер. — Я буду исходить лишь из её самочувствия и морального состояния. Я не буду подвергать мою жену лишнему риску. Зеленые и карие глаза встретились. Теодор так же специально указал на нынешний статус Анабель, как Гарри — сказал слова «наша». Это битва больше не переходила в рукопашный бой, но перешла на словесное поприще. Кингсли кивнул. Он был не слишком доволен ответом юноши, так же как и Грюм. Но не мог повлиять на него в этом аспекте, так как это не нарушало условий их сделки. — Хорошо. Мы вас услышали. Мистер Малфой, передайте Гермионе все данные о нападениях, Орден обсудит это более детально и уведомит вас обоих о принятом решении. Мистер Нотт, поговаривают, что вам скоро должны поручить и Америку, — юноша кивнул, тем самым подтверждая догадки Шеклболта. — Тогда нас интересует и поддержка МАКУСА. Сцепив челюсть, Теодор вновь продемонстрировал ему короткий кивок. Орден не сильно беспокоился о безопасности его и Драко, а поэтому выжимал из них максимум информации, что было правильно для сопротивления, но утруждало положение для слизеринцев. — И подумайте над палочкой для Анабель. Она ведьма и должна уметь себя защищать. Нотт не дослушал последнюю часть фразы и моментально аппарировал. Он не хотел выслушивать советы о том, как ему нужно поступать с его женой. Драко на секунду задержал свой взгляд на Гермионе, и исчез, когда её щеки зарделись. Члены действующего Ордена оставались на местах еще несколько минут, пока Кингсли получал отчеты о других проделанных миссиях. — Мир перевернулся, если мы начали активное сотрудничество с Пожирателями, — рявкнула напоследок Тонкс. — Мир уже давно подвешен вверх тормашками, — грустно дополнила Молли и аппарировала вслед за своей семьей. Дом Грейнджер оставался пустым несколько мгновений, пока в нем вновь не раздались два хлопка после перемещения волшебников. Кудрявая девушка и светловолосый парень не тратили ни секунды, позволяя их губам слиться воедино.***
Последнее собрание Ордена Феникса надолго засело в голове Теодора Нотта. Он раздумывал над тем, что с каждым днём все активнее погружается в работу на два фронта. Он уже не был обычным зельеваром у Воландеморта, который редко выбирается из лаборатории. Ему приходилось часто проводить встречи с представителями других стран в своем доме. Огромный риск состоял в том, что кто-то более заинтересованный в лояльности Лорда мог легко раскрыть его откровенно предательские планы. Если в случае Драко он работал лишь с Грейнджер, которая вряд ли бы решилась доносить на него Лорду. То в ситуации Тео ему приходилось каждый раз вовлекать третьих людей в их с Бель жизнь. Переломным моментом стала ситуация, когда волшебник из Австрии брезгливо поморщился смотря на Анабель, когда та не используя магию вытерла воду, что нечаянно разлила Олли. Взгляд и манера речи стали меньшим злом в той ситуации. Посол Австрии, не подбирая слов, решил прямо поинтересоваться у Нотта, почему Лорд творит такие злодеяния и вынуждает их — чистокровных заключать браки с маглами. И если бы это все было наедине. Юноша бы смог как-то объясниться, но это услышала Бель. После этого Тео застал её истерику в ванной. Тогда он твердо решил добиться её палочки любой ценой. Он не мог больше слушать и бездействовать, когда его Анабель считала себя никем без своей магии. После того неудавшегося вечера он отправился к Лорду. Казалось, что в нем стало слишком много храбрости после общения с гриффиндорцами. Возможно, это передавалось воздушно-капельным путем или через жидкости, потому что он как-то нечаянно выпил воды из стакана Фреда. Забини говорил, что их посиделки с красно-золотыми до добра не доведут, но кто мог знать, что все выльется в то, что он уже дважды чуть не совершил суицид из-за своей идиотской смелости. Первый раз на собственной свадьбе, когда Авада казалась прекрасным решением. Второй раз, когда он явился на личную аудиенцию к Темному Лорду с просьбой вернуть его жене, члену сопротивления, палочку и магию. К огромному счастью Теодора и благодаря флакону лично сваренного Феликс Фелицис, он возвращался домой с прекрасной новостью для Анабель. Лорду понравилась перспектива получить доступ до авторских проклятий Натаниэля Шафик и его дочери. Единственная загвоздка была в том, что Нотт умолчал о сливе информации об этих проклятиях, но он лишь заботился о спокойном сне Повелителя. Присутствие Бель ощущалось в уже привычном месте — библиотеке. Она в последнее время практически не вылезла из книг. Девушка отчаянно хотела помочь Пэнси, но лишь теряла надежду с каждым днем. Общение с портретами не давало своих плодов. Шафик даже просила достать крестного книги с поместья, дабы посмотреть на информацию о магическом союзе из источников других стран. Вздрогнув от резких громких шагов Теодора, девушка подняла глаза. Он сиял, словно новенький галеон. Его редко можно было увидеть таким в обычный будний день. Бель знала, что его обязанности стали шире, и поэтому чаще всего он был задумчив и напряжен после длительных политических игр. Миссис Нотт отчаянно пыталась подслушивать его собрания и долгие диалоги, но все попытки были тщетными. Заглушающее заклинание на кабинете работало прекрасно, а у Бель не было даже крупицы магии, чтобы его снять. Самым странным было то, что крестный тоже не посвящал её в подробности встреч с Теодором. И фраза Паркинсон на их свадьбе заставила задуматься и стать более внимательной. Но пока отсутствие возможностей и аккуратный молчаливый ответ со стороны Теодора на любые её вопросы дарили ей ощущение бесполезности и отстраненности. — Здравствуй, душа моя, — с улыбкой сказал Теодор и подошел к ней. Легкий поцелуй в губы, и этот воодушевленный голос заставил Бель нахмуриться и сузить глаза. — Лорд умер? Или почему ты такой счастливый? Сарказм в голосе девушки заставил Нотта цокнуть языком и показательно строго покачать одним пальцем. Юноша знал, что Бель даже не догадывается о причине его поведения, ведь уже перестала спрашивать о возможности вернуть магию. — Мы сейчас отправимся в лавку «Волшебные палочки от Олливандера», — мягко начал Нотт. Недоумение на её лице было таким по-детски милым и наивным. Бель вначале облизала сухие губы, потом опустила взгляд на его руки. — Что-то случилось с твоей? — искренне поинтересовалась юная миссис Нотт. — Было нападение или неудачи в лаборатории? Смех отразился от стен огромной библиотеки. Он смотрел на её хмурые брови и грозный взгляд, но едва мог сдержать свое счастье, из-за того что наконец-то сможет подарить ей вновь искреннюю улыбку. — Очень смешно, Нотт. Не мешай мне тогда, если пришел похохотать, — пробубнела обидевшаяся Бель и вновь вернула свой взгляд на книги. Внимание девушки на очередном древнем фолианте долго не задержалось, она увидела как Теодор потянулся за чем-то в карман брюк и достал флакон с розовой жидкостью. — Выпей это, миссис Нотт, — с хитрой ухмылкой сказал юноша и протянул зелье девушке. — Это вновь от Забини? Мы ведь вчера и позавчера, — румянец плавно окрасил щеки Бель, так как любил Теодор. Отрицательно качнув головой, он откупорил флакон и поднес его к губам. Бель нахмурилась, вначале вдохнула запах. — Хорошая девочка, — хриплым голосом произнес Нотт, когда увидел, что Бель следует всем указаниям насчет жидкостей, что ей предлагают волшебники, даже он. Шафик тяжело вздохнула от его похвалы. Он часто использовал эту фразу в постели и знал, что это заставляло её дрожать. Девушка сделала глоток и когда не ощутила неприятного вкуса быстро опустошила предложенный флакон. Легкий испуг охватил Бель, когда в грудной клетке появилось странное чувство покалывания. Теодор вовремя среагировал и опустился перед ней на колени, мягко поглаживая дрожащие ладони супруги. — Все нормально, душа моя. Твоя магия возвращается на законное место. Его слова заставили слезы градом литься из глаз. Магия бушевала в ней, будто хотела рвать и метать за то, что её ограничивали все это время. Она дернулась, когда книги рядом начали с грохотом падать из книжных полок. Магический выброс встречался чаще всего у детей и когда волшебники не контролировали себя. Но с Бель было другое, магия, словно живой организм, пробуждалась от спячки и трансформировалась под сознание своей хозяйки. — Как у тебя получилось… — хрипло шептала Анабель. Она постепенно приходила в себя. Воздух, цвета, запахи и вкусы будто одновременно стали другими. Насыщенными и полными. Ей наконец-то вернули вкус к жизни. Он вернул… — Я кое-что провернул, — хитро улыбнулся Теодор. — Но это мы обсудим потом, Бель. Уже поздний вечер и старик Олливандер ждет лишь нас, знаю, что ты покупала свою первую палочку в Париже, но я хотел познакомить тебя с моим детством. Девушка поднялась на дрожащих ногах и аппарировала вместе с супругом. Сейчас трангрессия ощущалась по-другому, Бель больше не казалось, что это нечто незнакомое и чужеродное. Это было мягко и легко. — Молодые люди, здравствуйте. Я уже думал вас не дождусь, — с непритворным дружелюбием проговорил пожилой волшебник. — У вас сегодня волшебный день, миссис Нотт. Надеюсь, что я вас не подведу. Олливандер обошел за свой прилавок и начал доставать множество вариантов палочек для Анабель. К первой она даже боялась прикоснуться. Анабель Шафик на секунду закрыла глаза и вспомнила свою прежнюю палочку. Она была 12 дюймов, достаточно длинная для девушки её комплекции и роста. Сердцевина была сердечной жилой дракона и девушка знала, что именно эта сердцевина будет близка ей сейчас. Ведь такой вариант лучше подходил для боевых и сильных заклинаний, темных искусств и для создания своих авторских проклятий. Акация была первым материалом для изготовления её палочки в детстве, ведь уже тогда девушка была достаточно магически одарена, но имела очень чувствительный характер, поэтому они идеально сошлись. Но сейчас Шафик понимала, что акация не будет подходящим вариантом для неё. Это было то, что подходило ей до смерти родителей, до потери многих друзей, до годового заключения у садиста. До того как она стала другим человеком. Изломанная, но все ещё удерживающая себя на плаву благодаря ему. Её глаза сверкнули, когда она увидела одну из коробок и рука машинально потянулась к ней. Девушка ощутила, как её магия потянулась к деревку и она ощутила незримую связь. Чувство походило на то, когда она касалась Теодора до образования их магического союза. Её магия будто электризовалась и подсказывала, что она в нужном направлении. — Грецкий орех и сердечная жила дракона. Прекрасный союз! — воскликнул Олливандер. — Палочка оказывается лишь в руках высокоинтеллектуальных ведьм и волшебников, и тех, кто склонен к новаторству и изобретательности. Шафик вздрогнула и подняла глаза на мистера Олливандера. Это было слишком неожиданной информацией для неё. Болезненной и воодушевляющей одновременно. — Мой отец владел такой же, — с грустью в голосе проговорила она и проглотила ком в горле, когда ощутила руку Теодора на своей талии. — Прежняя моя палочка имела ту же сердцевину, но древесина была акация. — Тогда вы были слишком юны, миссис Нотт, — снисходительно ответил владелец магазина. — Акация больше подходит для ещё несформированных темпераментов юных волшебников. Сейчас же эта палочка поможет вам творить чудеса, — мужчина воскликнул, будто что-то вспомнил. — Такую же палочку я когда-то продал миссис Лестрейндж. Великолепная волшебница! Бель переглянулась с Теодором. Она не считала Беллатрису слабой ведьмой, но весьма безумной — абсолютно да. Поэтому не понимала мистер Оливандер делает вид, что восхищается ей или и вправду так считает. Хотя, если вспомнить рассказ Гарри, который он поведал ей глубокой ночью, о схожести их палочек с Лордом, и как он об этом узнал. То она действительно не удивилась искреннему восхищению Олливандера. — Мы возьмем её, мистер Олливандер, — мягко сказал Теодор и улыбнулся спруге, когда их глаза встретились. Её радость и счастье распространялись и на него самого. На мгновение ему показалось, что он явственно может увидеть их детей в этой лавке во время подготовке к отправлению в Хогвартс. — Спасибо, — тихо прошептала Бель, когда они вышли из лавки с волшебной палочкой и на мгновение остановились посреди пустынного Косого переулка. — Каким будет твое первое заклинание, Бель? Девушка на мгновение задумалась. Магия в ней зудела, словно огромный жук, что подготавливался к взлету. Это ощущалось, как волна мурашек под кожей, когда с её губ вырвались два знакомых слова, а из палочки сорвалась серебрёная дымка. Встреча с патронусом после долгой разлуки стало ещё одним приятным моментом за сегодня. Анабель завороженно наблюдала за пумой, что с опаской будто осматривала Теодора и лишь потом подошла ближе. Её патронус больше не был маленькой кошкой — оцелотом. Её палочка больше не была тонкой акацией. Она больше не была той Бель, что пересекла порог Хогвартса на 7 курсе. Анабель Шафик больше не существовало, на её место пришла Анабель Нотт, и она впервые знала, что с этим делать.***
Она помнила тот день, когда все начало рушиться со скоростью света. Запомнила его через призму голубых глаз. Голубых глаз Нарциссы Малфой. Голубых полных сочувствия глаз… Пэнси Паркинсон никогда не просила всего того, что происходило в её жизни. Иногда, поздними ночами, за задернутым балдахином она мечтала родиться маглой. Она вообще много мечтала. Мало кто об этом догадывался. Мало кто пытался узнать эту частицу её… Ведь кто хотел знать, что чистокровная ведьма украдкой завидует грязнокровке Грейнджер, которая может так открыто смеяться, плакать, кричать. Испытывать эмоции... А внутри она сгорала и кричала от боли, ведь мир никогда не был с ней справедлив. С пеленок ей навязывали ненависть ко всему чужеродному. Ей вдалбливали в ещё неокрепший мозг, что её возненавидит вся семья, если она попадет не на Слизерин. А Пэнси хотела на тот факультет, на который попал тот мальчик с взъерошенными темными волосами и зелеными глазами… Но отчаянно шептала: “Я хочу на Слизерин! Только Слизерин”. Тогда Паркинсон постепенно училась выживать. Её внешний образ стал собирательным, словно один большой пазл. Она взяла немного от Дафны Гринграсс – правильной, сдержанной, утонченной. Немного от Драко Малфоя – холодного, дерзкого, умного. Немного от Теодора Нотта – хитрого, прямолинейного, справедливого. Немного от Блейза Забини – веселого, дружелюбного, проницательного. Малышка Пэнси Паркинсон была спрятана за этим всем, словно за броней, и открывалась лишь только перед самыми близкими. Любовь к Драко появилась не сразу. Все считали её бездумно влюбленной дурнушкой, но мало кто знал, что её первая глупая влюбленность был тот, кого нельзя было любить. Мальчик со шрамом, дерзким нравом и прекрасными друзьями. Она помнила, как взглянула на Малфоя по-другому. Осознанно и так правильно. Он всегда был рядом с ней другим. Более открытым и мягким. В тот день она плакала из-за отца, который в очередной раз напился. Гнев всегда вымещался на малютке Пэнси, которая в такие моменты хотела оказаться на месте матери. В сырой рыхлой могиле. И тогда Драко подарил ей стимул стерпеть это все. Он много обещал. Утешал, успокаивал, шептал о том, какая она сильная, и что они со всем справятся. Сейчас это могло показаться смешным: двое третьекурсников обещают вечно держаться друг друга и никогда не сдаваться. Это было будто в другой жизни. В другой жизни, когда Драко её любил… Их отношения никогда не складывались идеально. Никто из них не видел перед глазами идеального примера семейных отношений. В жизни Пэнси мама побыла до 5 лет. Она помнила этот отрезок детства, будто самую прекрасную сказку. После её смерти отец стал другим. Чужим, холодным, злым. В жизни Драко была картинка вечно правильной и консервативной семьи. Люциус любил Нарциссу, как и она его. Но любовь скрывалась за дверью их спальни. Поэтому выбрав Драко Малфоя, она села на Хогвартс-экспресс, который несся в один конец с огромной скоростью. Лишь у неё был билет. И в конце её ждала глухая стена, которая обещала стать её концом. Она пережила с ним все самые тяжелые моменты. Переживала скандалы, срывы, истерики. Терпела, прощала, понимала. Она ведь обещала. А обещания нужно выполнять. Так ведь? Мир каждого волшебника в Великобритании обрушился с возрождением Воландеморта. Её мир рухнул намного раньше. Но никто этого не заметил. Никто не видел, как её сердце болезненно раскололось на две части. Теодор был занят Бель. Блейз встречался с Мэри. А Драко с Гермионой… Драко был с ней, и он был другим. Счастливым. Улыбающимся. Мягким. Добрым. Заботливым. Не, таким как с ней… Её никто не боялся потерять. Никто. Она рыдала на ступенях Астрономической башни, когда все они развлекались в гостиной Слизерина. Гриффиндорцы и Слизеринцы. Невозможное стало возможным. Она моментально услышала громкие шаги и резко вытерла слезы черным рукавом мантии. — Держи, — мягкий юношеский голос и протянутый вперед белый платок. — Пэнси, улыбнись, у тебя прекрасная улыбка. Эти были те зеленые глаза, в которые она была беззаботно влюблена на 1 курсе. Гарри Поттер протягивал ей свой носовой платок и скользил по ней взглядом. — Мне ничего не нужно от тебя, Поттер, — резко сказала Паркинсон и прикусила язык, до ощущения металлического вкуса во рту. — Я знаю, — отозвался он, когда девушка начала быстро бежать по ступенькам вниз. — Он не стоит твоих слез Пэнси Пакринсон! Никто не стоит. Она помнила эти слова все время, но её мир был не идеальным. И ей не хватало смелости, чтобы что-то изменить. Сбежать или протестовать. Её протесты скрывались за задушенным криком, который никто никогда не слышал. Ведь она была вечно сильная и гордая Пэнси Паркинсон. Сука, стерва, шлюха, идиотка, что бегает за Малфоем. Такие слова она слышала в Хогвартсе за своей спиной. И после этого ещё выше задирала нос и шла дальше. Когда началась война Драко вновь вернулся к ней. Вновь просил стать опорой и поддержкой. И она опять вернула свой кислород. Токсичный, но такой нужный. Она держалась за него цепкими ногтями, даже когда он был с Асторией, а она с Лестрейнджем. Даже в том аду, что она находилась, девушка продолжала искать стимул к жизни и стимул к тому чтобы бороться. Предложение руки и сердца от Драко Малфоя стало отправной точкой в её мечтах. Наконец-то все должно было быть так, как она планировала. Они столько пережили вместе и готовы к тому, чтобы прожить вместе всю жизнь. Так думала она до того, как увидела его глаза в тот вечер, когда Теодор вернулся из плена. Женское сердце не обманешь. Так пишут в сопливых романах и говорят на вечерних посиделках? Но Пэнси и вправду почувствовала, что её поезд уже развил нешуточную скорость и несется в один конец. Она увидела это в серых глазах, что больше не могли смотреть на неё. Холодность Драко Малфоя вновь вернулась на свое место. Он надевал её вечно, когда ощущал вину перед ней. Вину за то, что не мог выполнить то обещание, что дал на 3 курсе. Тогда она начала проводить в библиотеке Малфоев много времени. Магический союз был не шуткой, она знала это от своего отца, который, к сожалению, ещё не умер от цирроза печени. Пэнси искала ответы на вопросы, но везде была глухая стена, в которую было предназначено ей упереться. Дни шли. Паркинсон не могла ничего есть и худела на глазах. Белое платье на ней ушивали уже трижды, и с каждым разом Нарцисса все более и более грустнела. Её мир треснул во второй раз, когда она наткнулась на неотправленное письмо Драко. “Вечно твой, Драко”. Эти слова стали последним ударом, который она смогла выдержать. До свадьбы оставалось три дня, когда Пэнси Паркинсон устала от страданий. Она явилась в Нотт-мэнор и застала там Анабель, что искала ответы для неё. Девушка будто не спала, отчаянно пыталась помочь, но ещё не знала, что Пэнси больше не требуется помощь. Украла из запасов Теодора напиток живой смерти и немного позабавилась с его составом. Предательство Драко во второй раз стало последней каплей. Пэнси не могла и не хотела бороться против этого мира в одиночку. Не хотела умирать в агонии из-за того, кто никогда не был её. Не хотела умирать и видеть в его серых глазах отражение другой девушки. Драко нашел её ранним утром в день свадьбы. Нарцисса стучала в комнату Пэнси, что последнее время жила в Малфой-мэноре, но никто не открывал. Малфой не церемонился и вскрыл комнату магией и там увидел её. Бледная. Холодная. Молодая. И такая красивая в свадебном платье. Он упал на колени, сжимал её синюю руку и молил о прощении, которое больше никогда не получит. Клочок красного пергамента в её руках и лишь одна фраза: “Я устала смеяться, когда разрывалась от боли. Вечно твоя, Пэнси.” Драко не помнил, как аппарировал к Нотту, сжимая в руках флакон с зельем на котором было написано: “Производитель: Теодор Нотт”. Он не помнил, как прижимал его к стене и отчаянно кричал. Он отрезвел лишь с приходом блондинки, которая была слишком воодушевлённа для обычного дня. — Теодор, я нашла заклинание для Пэнси, его использовала… Драко? Палочка из грецкого ореха с громким стуком упала на пол кабинета Теодора. Осознание пришло практически моментально. Эта война забирала не только на поле боя. Она искусно убивала в тылу. Убивала тех, кто задыхался от недостатка любви и внимания. Убивала сильных, которые банально устали быть такими. Ей хотелось отдохнуть от всех нужно, обязана, обещала, должна. Её мир рухнул во второй раз… И она сломалась окончательно. Ничья больше, Пэнси Паркинсон.