Моя слепая зона

Хоуп. "Десять лет тому назад мои родители решили, что разлучить близнецов - значит спасти весь мир. Мой отец всегда учил нас быть сильными. Учил никогда не сдаваться и скрывать свои эмоции, потому что из-за них другие могли увидеть твои слабости. Он не видел смысла в чувствительности. Присваивал её всем, кто окружал его на протяжении всех этих лет, в течение которых мы были в бегах. Я помню момент, когда отец обратил Маркуса. Помню неподдельный ужас в глазах молодого мальчишки шестнадцати лет, за рукав куртки которого я тогда хваталась. Он смотрел, как Клаус убивал своих жертв и понимал, что пощады можно было не ждать. Но отец слишком сильно скучал по Лиаму. Наверное, настолько, что увидел в Маркусе своего сына. Бейкер помогал заметать следы..." Входная дверь неприятно скрипнула. Хоуп недовольно закатила глаза, отложила ручку в сторону и кинула свой дневник куда-то на кровать, вставая со стула. Рыжие волосы девушки достигали талии, цвет слегка потускнел. - Какого чёрта ты делаешь в моей комнате, Маркус? - раздражительно кинула Майклсон, взмахивая рукой. Дверь позади парня захлопнулась с характерным звуком. - Извини, принцесса, что потревожил твой покой, - начал паясничать Бейкер, но быстро оказался припечатанным к стене с помощью магии. - Отлично. Твой любимый трюк с десяти лет. Знаешь, за пять лет мог и привыкнуть. - Действительно, - прищурив изумрудные глаза подтвердила рыжеволосая. - Что тебе надо? Маркус не отставал от своей сестры по крови. Он приподнял чёрные брови вверх, указывая тем самым на то, чтобы юная ведьма освободила его от заклинания. Конечно, Бейкер мог оставаться здесь на длительное время и вновь детально изучать исторические ценности, которыми был завален весь дом с верху донизу. Хоуп было это не интересно. Она была копией своего отца, которому в любой момент мог наскучить обычный светский разговор, что в принципе неудивительно. Один щелчок пальцами и вот Маркус Бейкер снова на ногах. Поправлял свои шатеновые пряди и обвисшую футболку на худощавом тельце. У Майклсон он вызывал жалость. - Я кое-что нашёл у твоего отца в архиве... - Что ты делал в архиве моего отца, Маркус?! - разъярённая Хоуп - убийственная Хоуп. Это парнишка зарубил себе на носу ещё с самого их первого знакомства, но любил лезть на рожон. - Остынь, ведьмочка, - вскидывая руки вверх, усмехнулся тот. - Ничего такого я не сделал, но вот твой отец... Ты в курсе, что все эти десять лет он связывался с твоей матерью? Знал адрес и отсылал Лиаму подарки на каждое день рождения и Рождество. М? Маркус снова побеждал в невидимой гонке, потому что сердце, которое у Хоуп, вроде бы, ещё билось в левой части груди, неприятно сжалось. Она не верила своим ушам и была готова поклясться, что земля ушла из под ног. Одно упоминание Лиама стоило ей целого терпения, чтобы не сорваться на кого-нибудь и не отгрызть голову. Для такого ей не нужно было активировать свой вампиризм. Та сторона, передавшаяся от Никлауса, тихо нашёптывала ей каждое её действие. Порой кричала, если девушка пыталась сопротивляться, потому что слушать вопли жертв было невыносимо. Чёрная сторона открылась, когда ей было ещё десять лет. Впервые это случилось в школе. Один из ребят, по имени Зак, слишком сильно взбесил Хоуп тем, что он отстриг Лиззи Зальцман целую косу. Девочка тогда убежала вся в слезах в женский туалет, а следом за ней побежала и Джоззи, успокаивать сестру-близняшку. А Майклсон просто не справилась с магией. По крайней мере, так было написано в отчёте Доктора Зальцмана в виду смерти Зака Вейлана. Хоуп просто неудачно взмахнула рукой. Неудачно. Маркус пытался всегда потушить огонь внутри мини-Никлауса, но это было похоже на битву с демоном. Хоуп становилась всё более неуправляемой. После смерти Зака её проклятье пробудилось. В первое полнолуние Бейкеру пришлось заметать следы. Пол дюжины человек было сожжено им, пока дочь его сира приходила в себя. И его лицо не исказилось от удивления, когда он не увидел во взгляде десятилетней девочки сожаления. Монстр создал монстра. Хоуп была тому подтверждением. Она не стала бежать от опасностей. Хоуп Майклсон предпочла прыгать в них и тащить Маркуса за собой каждый раз, когда что-то шло не так, как задумывалось в её умной рыжеволосой головушке. Но девушка не желала ему зла. Бейкер был и будет частью её семьи, которую когда-то у неё отняли родители. Маркус был её последней надеждой. - Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, - медленно начал парень. - Хоуп, прошу тебя, просто успокой дыхание и дай мыслям нормально сформулироваться. - Хватит думать, что я убью кого-то прямо сейчас, - отмахнулась девушка. - Но не обещаю, что не сделаю этого позже. У меня просто созрел план. - План по растерзанию человечества? - Если ты не заткнёшься, то обещаю, что включу тебя в список "человечества" хоть ты и не являешься человеком. Хоуп ядовито улыбнулась шатену. - А ты? - такого вопроса она точно не ожидала. Он заставил её чувствовать себя в тупике. Для неё это всегда означало поражение. - Кто ты после всего, что натворила за эти пять лет, Хоуп? Я боюсь не за себя, а за тех людей, которых ты обожжёшь. Был ли в этих словах какой-то посыл? Определённо. Маркус любил говорить загадками и делать вид, словно он знал всё на свете. Словно он знал, как сломать систему Пентагона или как попасть незамеченным в хранилище банка. Хоуп в какой-то мере ненавидела его, но также была благодарна ему где-то в глубине души за то, что он всё ещё возвращал её человечность. - Смотри не сгори, Маркус. Ожоги - это больно.

***

У Никлауса Майклсона было больше секретов, чем у кого-либо ещё в окружении Хоуп. Держаться поближе к врагу - это то, чему она всегда следовала. Чему отец учил её с самого рождения ещё задолго до переломного момента. Она знала, что доверять отцу - значит полностью и безоговорочно окунуться в пропасть, из которой ни она, ни Маркус никогда бы не выбрались. У Хоуп Майклсон тоже были секреты. Не только от очумевшего папаши, но и от самой себя. Её человечность полностью зависела от какого-то мальчишки, которого подобрал Клаус девять лет назад. Маркус умирал от обильной потери крови, попав в аварию на мотоцикле. Хоуп не знала, что увидела в этом парне, но едва ли не умоляла отца спасти его. Ей было больно смотреть на то, как он мучился и практически умирал в агонии. Тогда Хоуп показалась Бейкеру ангелом, как бы глупо сейчас это не звучало. Никлаус сжалился над парнишкой. Дал испить своей крови, а потом терпеливо ждал, когда молодое сердце навсегда остановиться. После того дня Маркус повсюду был с Майклсонами. Он был осведомлён о происхождении Хоуп, о её брате-близнеце и о всём, что ему следовало знать, если клялся в верности этой семье. И тогда Бейкер подписал себе смертный договор. Договор о том, что он всегда был и будет тем якорем, который удерживал Хоуп наплаву. Который научил её стрелять из лука, ездить на машине, по полной отрываться на школьных тусовках и получать весь кайф от подростковой жизни. Но также Маркус понимал, что в какой-то из этих прекрасных моментов мог произойти очередной срыв, поэтому всегда находился неподалёку, пока Клаус решал неотложные дела. А Хоуп и не была особо против компании парня. Просто она боялась. Боялась того, что могла сделать ему больно, если не допустила этого уже. - Ты издеваешься? - закрывая багажник машины, воскликнула Хоуп и возмущённо посмотрела на незваного компаньона. - Совсем чуть-чуть, - рассмеялся Маркус. - А сели серьёзно, Хоуп, то думаю, что в одиночку у тебя ничего не выйдет. Я нужен тебе. Если бороться на пределе возможностей, то Бог не выдержит, хлопнет себя по лбу и воскликнет: "На! На! Получай! Только отстань! Мне придётся лезть в базу данных, искать твой профайл серди семи миллиардов других, переписывать твою судьбу, придётся убить на это целый день, но раз ты прёшь, как танк, к своей цели, наплевав на Мой замысел, то пожалуйста!" Понимаешь? - Я не верю в Бога, Маркус. - Я тоже, - пожал плечами шатен, открывая переднюю дверь машины. - Но я считаю, то всё дело в борьбе. В ней весь смысл и только в ней. И если ты захочешь, Хоуп Майклсон, то всегда получишь своё. Вот кем был Маркус Бейкер. Опорой. Фундаментом. Надеждой. Её собственным якорем. Он всегда шёл за ней попятам, тащил назад за руку от какой-либо опасности. А чем могла похвастаться Хоуп? Плохими отношениями с родным отцом? Решением найти своего брата и мать? Подвергнуть опасности всех, включая Маркуса, который совершенно случайно вписался в их семейку? Вписался из-за её детской жалости. - Ты ведь знаешь куда ехать, да? - Ну, если вспомнить наш с тобой утренний разговор, то да, - кивнула Хоуп и кинула быстрый взгляд на парня, сидящего по правую руку от неё. - Что сказала отцу? - Ничего. Оставила записку о том, что мы с тобой решили развеяться и сгонять на машине до Нью-Йорка. - От Лос-Анджелеса? - не скрывая неподдельного сарказма, спросил парень. Хоуп лишь показала ему средний палец и слабо улыбнулась, когда услышала заливистый смех. Хоть что-то грело душу. Если честно, то Майклсон просто скучала. Скучала по маме, по Лиаму и по той семейной атмосфере, которая царила в их загородном домике. Она пыталась заглушить эту тоску всеми теми жертвами, что когда-то попались ей под руку. Просто не в то время и не в том месте. Так Хоуп старалась успокоить свою человечность. Сваливала всю вину на человека, труп которого уже лежал где-то на обочине, мусорке или школьном туалете. Гнев внутри неё не хотел успокаиваться. Он затухал лишь изредка. Например, сейчас, когда она сидела в салоне машине на заправке, слушала забытый трек "Home - Machine Gun Kelly, X Ambassa, Bebe Rexha", смотрела, как Маркус о чём-то вежливо разговаривал с официанткой придорожного кафе и делала новые записи в дневнике. Солнце обжигало её бледные плечи, а освежающий ветерок игрался с прядями рыжих волос, что выбились из небрежного пучка и казались ещё ярче, когда лучи солнца касались их. "Бейкер помогал заметать следы. Мои следы убийства. И если для моего отца и матери есть только два правила: "Бей или беги", то в случае со мной и Лиамом они предпочли второй вариант, которого придерживались и всю последующую жизнь. Если спасение моего брата и Маркуса будет означать "бегство", то родители дали мне хороший урок. Ради их безопасности я буду готова бежать даже по воде, потому что когда кого-то слишком сильно любишь и тебе ставят условие: "их смерть или твоё бегство", то ты готов бежать без остановки, пока твои лёгкие не сгорят до тла, а тело не откажется двигаться. И даже тогда ты всё ещё продолжишь бороться. Потому что Маркус прав. Борьба - это единственное, что может заставить нас самих переписать свою судьбу."