Ты сама готова спасти других от уныния тяжкого, ты сама не боишься ни свиста пурги, ни огня хрустящего. Не заблудишься, не утонешь, зла не накопишь Не заплачешь и не застонешь, если захочешь. Станешь плавной и станешь ветреной, если захочешь… Мне с тобою — такой уверенной — трудно очень. Роберт Рождественский «Будь, пожалуйста, послабее…»
Элизабет Паркер пугалась того, с какой стремительной скоростью ее жизнь уносилась в неопределенность. Она привыкла, что Солдат в ее снах — большой и страшный. Рядом с ним всегда было холодно-холодно, а в носу щипало от витающего в воздухе запаха крови. Баки все ещё был большим, но уже не таким страшным. Рядом с ним было тепло и очень спокойно, хоть и не до конца безопасно. И пахло от него вкусно. Не то чтобы она специально его обнюхивала, просто ее паучьи способности давали некоторые преимущества даже в этом.К вечеру Баки в мельчайших подробностях вспомнил лицо своей сестры Ребекки. Вспомнил как оглушительно она кричала на него, когда он одного за другим отваживал женихов от их дома. — Боги, Джеймс, снова?! — сестра ураганом ворвалась в его комнату. Она сегодня выглядела ещё более красивой, чем обычно. С макияжем и в вечернем платье, она походила на хорошенькую куколку. Он широко улыбнулся при виде нее и спрятал руку с ободранными костяшками за спину. Ей не понять его переживаний по поводу благочестивости намерений ее ухажёров, а он просто не сможет этого объяснить. Соулмейт Ребекки, кажется, был не самым хорошим человеком. Баки не особо много знал о нем, а сестра не любила распространяться. Так случалось иногда. Никто не может дать гарантий, что твоя родственная душа не окажется маньяком, террористом или просто каким-нибудь сумасшедшим. — Что такое, Бекси? Прекрасно выглядишь, кстати. Куда-то идешь сегодня? — Да! — рявкнула она. — На твои похороны, Барнс! Что ты сделал с Хьюго, мелкий паршивец?! — Кто такой Хьюго? Ребекка треснула его сумкой по плечу. А затем еще и еще, но Баки даже не пытался уворачиваться. Он смиренно принимал каждый удар, не переставая улыбаться. — Не вмешивайся в мою личную жизнь, Джеймс! — взвизгнула она, нанося новый удар. — Я старше тебя! Сердце кольнуло от осознания того, что он остался совершенно один в этом грёбаном мире. Никому со своими проблемами не нужный. Выброшенный на обочину жизненного пути. Разбитый, расколотый на множество маленьких частей, потерянный в самом себе. Как бы он не старался, вспомнить Стива пока не мог. В его голове то и дело мельтешил какой-то размытый образ тощего мелкого мальчишки с копной светлых волос. Он постоянно влезал в драки, из которых никак не мог выйти победителем, и совсем не умел общаться с девушками. Но образ был до того замылен, что ухватиться за него никак не удавалось. — Хочешь съездить в Бруклин? Лиззи сидела за малюсеньким столом в их номере. Мотель оказался до того задрипанным, что по сидушке унитаза в ванной то и дело проползали тараканы, розетки работали через одну, а от постельного белья воняло клопами. Его это нисколечки не смущало, Лиззи, кажется, тоже, поэтому они довольствовались тем, что имели, учитывая что денег было не слишком много. Ему удалось украсть немного ещё до того, как он приехал в Массачусетс, а Элизабет тратила свою стипендию. — Зачем? — Ну… — она качалась на стуле, то и дело балансируя на грани того, чтобы вместе с ним шлёпнуться. — Я давно хочу навестить Мэй, а то она постоянно мне названивает, ага. А ты мог бы, ну… — стул опасно накренился назад, но Лиззи ловко стрельнула паутиной в стену напротив, удерживаясь на месте. Баки скептически приподнял бровь, наблюдая за этим. Шило в одном месте никак не давало ей спокойно жить. И как она только дожила до двадцати? — Я мог бы что? — Мог бы пройтись по знаковым местам там. Может что-нибудь вспомнишь, — она встала на ноги и уставилась на стену, в которую выстрелила паутиной. Та так и продолжала там висеть, вяло покачиваясь от дуновений ветра из открытого окна. — Чёрт. И как ее теперь отлепить?
Судьба — самая настоящая стерва. Так думала Элизабет Паркер, каждый вечер ложась спать. Как бы ей хотелось обладать настолько выносливым организмом, позволяющим бодрствовать неделями и не уставать. Как бы хотелось не видеть Солдата каждую ночь. Спустя четырнадцать лет кошмаров и бесчестного количества вымоченных в слезах подушек, Бэт наконец перестала видеть сны. И это вприципе было логично, ведь сейчас Баки был рядом. За пару дней привыкнув к относительному спокойствию, она совсем не ожидала увидеть то… что увидела. Было холодно и очень шумно. Он падал. Внизу разверзлась такая огромная пропасть, что становилось ясно — спасения не будет. Но Баки все ещё барахтался в воздухе, в какой-то нелепой попытке ухватиться хотя бы за что-нибудь. Сверху на него смотрел Стив, кричал что-то неразборчиво и, кажется, в его глазах стояли слезы. Баки думал лишь о том, как глупо это все получилось, а в глубине души надеялся, что умрет сразу. Ему не хотелось долгие минуты лежать на снегу в неестественной позе и смотреть на продырявившие грудную клетку ребра, чувствуя, как медленно вытекает жизнь. Честно говоря, он ужасно боялся боли. А потом было очень много крови. На контрасте с белоснежным снегом смотрелось особенно страшно. Так много крови. Почему так больно? Он не чувствует левой руки. Помогите.Лиззи рыдала во сне и тихо подвывала, сминая одеяло в кулаках. Она металась по кровати, сбивчиво что-то шепча. Баки так и не понял что. Ему и самому спалось не очень хорошо. Он вспомнил Стива, только воспоминания были не самыми прекрасными. Там был снег, поезд и очень много крови. Баки проснулся рывком, непонятно зачем продолжая цепляться руками за воздух. Ему было так больно, просто ужасно. — Лиззи. Он толкнул дверь в ее комнату, и та отворилась с жутким скрипом. — Нет… нет… Не надо, пожалуйста, — шептала она во сне. — Лиззи, проснись. Баки остановился на расстоянии вытянутой руки от ее кровати, боясь ступить ближе. Ему вообще становилось невероятно страшно рядом с Элизабет. Страшно сделать ей больно. Страшно не оправдать ее ожиданий. Страшно, страшно, страшно. Чёртовски. Он присел на корточки у изголовья ее кровати. — Лиззи, проснись, — его рука непроизвольно потянулась к ее лицу, а пальцы почти ласково откинули с него прядь волос. Большой палец аккуратным движением стёр мокрую дорожку с ее щеки. Кожа на ощупь оказалась мягкой и теплой. Как он и представлял. — Нет! Она села в кровати слишком резко, продолжая ошалело осматриваться по сторонам. Ее затуманенный взгляд прошёлся по собственным ладоням, которые все ещё комкали одеяло, затем переместился на сидящего у постели Баки, пока не остановился на металлическом протезе. Сейчас он не был скрыт под слоем одежды. — НЕТ! — Элизабет в ужасе вскрикнула и начала судорожно отползать назад, не переставая хлюпать красным носом. — Пожалуйста, не надо… — Лиззи, стой… — он медленно поднялся, примирительно выставляя, обе руки вперед. — Я не хочу умирать… Баки замер. Хотел было что-то сказать, только вот слова мерзким комком застряли в горле. — Пожалуйста… — она прошептала, совсем как-то по-детски проводя кулаками под глазами. — Я не наврежу тебе… Он понимал насколько ужасно это звучало, потому что сам не был окончательно уверен в своих словах. Невозможно отвечать за собственные действия, когда у тебя в голове сам черт ногу сломит. Элизабет подняла вверх обе руки, выстрелила в него из своих веб-шутеров, а затем с грохотом свалилась с кровати. Баки тяжело вздохнул и попытался высвободить руки из плена липкой субстанции. Не получилось. Раздался громкий стон, а затем знакомая макушка вновь оказалась в поле его зрения.
— Баки… хм, привет? Не спится? Мне тоже, — Бэт начала безостановочно нести какую-то чушь, только бы справиться с дрожью в руках. Она так испугалась, различив в темноте блеск протеза. Спросонья подумала, что Солдат пришел за ней. — Металлическая рука? Чувак, очуметь! Можно потрогать? — она тут же осеклась, заметив его хмурый взгляд. — Прости, прости, я когда волнуюсь болтаю ерунду всякую. Да и не только когда волнуюсь, на самом деле. Меня как-то раз в восьмом классе учительница по… — Лиззи, — Баки коротко рыкнул и поднял вверх сцепленные паутиной руки. — Ох, прости-и, — простонала она, поднимаясь на ноги. — Она очень прочная, а мне нечем ее разрезать. Может у тебя в арсенале есть парочка ножей? Или попробуй применить силу и разорвать ее. А вообще, часа через два она сама растворится. Я делала ее на основе фибриллярного белка, который даёт паутине особую прочность, и серицина, для клейкости. Как у настоящих пауков, ага, но так же… — Хватит, — пророкотал он, как-то раздраженно сверкая глазами. Бэт испуганно затихла. Баки пришлось очень сильно напрячься, чтобы разорвать паутину, но она все равно все ещё свисала с его рук и отлепить ее не получалось. — Прости… — в который раз повторила она. — За что? — Ну… за все это. Ты меня немножко испугал. Хотя, по правде сказать, очень даже множко, — Бэт тяжело вздохнула и принялась заламывать пальцы. — Я когда твою руку увидела, подумала, что, ну… — Что я пришел тебя убить? — Да, — она усиленно закивала. — То есть нет… Я очень плохо соображала после сна, поэтому так подумала. Но вообще-то я не думаю, что ты хочешь меня убить. Ну, надеюсь, ага… Элизабет села на кровать и спрятала свое лицо в ладонях. Баки долго смотрел на нее каким-то странным, нечитаемым взглядом, а потом сел с другой стороны кровати и развернулся к Бэт лицом. — Расскажи мне, — мягко попросил он. — О чем? — Почему ты сейчас плакала? — Ну, хм… Мне приснился сон. Там был ты, и Стив, и… так много боли, — она эмоционально взмахнула руками. — Ее всегда много в моих снах, но обычно там все происходит наоборот, понимаешь? Обычно это ты, а не... ой...Лиззи испуганно накрыла рот ладонью. Баки нахмурился. — Что это значит? И тут до него дошло. У него в памяти уже давно скреблось незнакомое слово: «соулмейт». Его значение он долго не мог понять, а сейчас вдруг вспомнил. Вспомнил как убивался в молодости из-за того, что не видел снов. Вспомнил, как Стив на себе тащил его домой вдрызг пьяного, чуть ли не падая под весом лучшего друга. «Может быть она еще просто не родилась», — приговаривал он. «Я ж не чёрт-тов пед-дофил, Стиви-и», — заикаясь, каждый раз бормотал Баки. Вспомнил, как уходя на войну, жалел, что ему так и не удалось увидеть лицо той самой. А ведь так мечтал об этом. А потом, восемьдесят лет спустя, увидев Лиззи… Она стала тем, что не давало сойти с ума. Она стала его якорем. Лучиком света в непроглядной тьме. Он наблюдал ее первые шаги, слышал первое слово, видел первый поцелуй. Вместе с ней ощущал боль от потери родителей и дяди Бэна, обиду за проведенный в одиночестве выпускной и волнение на вступительных экзаменах. Но что видела она? Боль, страх, смерть. Убийства, одно за другим, и его руки, измазанные в крови не по локоть — по самое плечо. Лиззи стала его спасением, в то время как он медленно, но верно убивал ее. — Прости, — прошептала она, видя, как сминается под его пальцами постельное белье. — Я такой идиоткой становлюсь, когда волнуюсь. Вообще язык свой не контролирую, ага. Мне дядя Бэн в детстве говорил, что он у меня без костей. Честно говоря, я до сих пор не особо понимаю смысл этого выражения. Он ведь и правда без костей, — будто в подтверждение своих слов, Элизабет высунула свой язык и скосила на него глаза, старательно пытаясь что-то на нем разглядеть. Он фыркнул, не в силах сдержать улыбку. Какая же она все-таки интересная, эта Лиззи Паркер. Настолько многогранная, что он уже даже не удивлялся, открывая для себя очередную ее сторону. Как бы ему хотелось узнать ее всю, целиком. Как бы ему хотелось иметь больше времени с ней.
— Это будет нечестно, если я сейчас скажу, что никогда не боялась Солдата, — Баки вздрогнул. То ли от звука ее голоса, раздавшегося в тишине, то ли от этого режущего слух «Солдат». — Если скажу, что не боялась того, что он вдруг решит навестить меня. Но ты — не он. — Почему ты так говоришь? — Бэт полностью залезла на кровать и переползла на другую ее сторону. Она все пыталась поймать его взгляд, но он старательно его отводил. — Вижу по твои глазам. Взгляд Солдата всегда был пустым, лишенным всяких эмоций, — она нервно провела рукой по волосам и принялась заламывать пальцы. — А в твоем — плещется жизнь. И знаешь, раз у нас тут ночь откровений… я не знаю никого, кто был бы ее достоин больше, чем ты. Баки покачал головой и горько усмехнулся, наконец в упор посмотрев на нее. И сколько же в его глазах было боли. Боже, Бэт казалось, что она вот-вот в ней захлебнется. — Ты не знаешь о чем говоришь, Лиззи. — Это я-то не знаю? — она фыркнула. — Я знаю это лучше всех. Даже лучше, чем ты. Потому что после каждого чертового обнуления ты забывал, что сделал этими самыми руками, — Бэт в резком порыве обхватила его ладони своими двумя, мягко сжимая. Это было так контрастно, чувствовать тепло одной и обжигающий холод другой. — А я помнила все. Все что ты сделал. Но даже после этого я убеждаю тебя в том, что ты достоин жизни. Как думаешь, почему? — Потому что у тебя проблемы с головой, — Баки не смог подавить слабой улыбки, возникшей на губах. — В том числе, — она активно закивала. — Я не буду говорить эту заезженную фразу про то, что каждый заслуживает второй шанс, ага. Это далеко не так. Существуют маньяки, серийные убийцы, педофилы… Они точно его не заслуживают. Они наслаждаются страданиями, которые приносят, наслаждаются болью, наслаждаются кровью на своих руках. А ты — нет. Они не готовы собственноручно себя линчевать, а ты готов. Они не мучаются от чувства вины, а ты — да. Вот что отличает тебя от них, и вот почему ты заслуживаешь второй шанс.У Баки сердце в груди сжалось от того прилива нежности, который он испытывал к этому сидящему рядом существу. Лиззи смотрела на него так преданно-преданно своими широко раскрытыми глазами, что он не удержался от того, чтобы мягко провести костяшками пальцев живой руки по ее щеке. Она в этот момент даже дыхание задержала, а потом медленно начала покрываться румянцем. Как же ему нравился этот калейдоскоп эмоций на ее лице. Лиззи Паркер для него — открытая книга, которую хотелось читать и перечитывать взахлеб, оставляя цветные метки на особо понравившихся моментах. Он коснулся ее губ настолько осторожно, насколько только мог. Его ладони, повинуясь какому-то знакомому порыву, мягко обхватили ее лицо, притягивая ближе. Элизабет ощутимо вздрогнула, ощутив на своей коже холод металла, и отстранилась, а Баки тут же поспешил убрать левую руку. — Не нужно прятать ее, — попросила она, мягко подаваясь вперед, чтобы ухватиться за ледяные пальцы его протеза. — Это часть тебя. Не самая лучшая, честно скажем, но все же… Лиззи поднесла его ладонь обратно к своему лицу, прислоняясь к ней щекой. — Ты удивительная, — против воли вырвалось у него. Кто в этот раз начал это безумство, сказать было сложно. Просто в какой-то момент Элизабет переместилась к нему на колени и обхватила его шею своими ладонями. Такими холодными-холодными, но Баки этого даже не заметил, потому что рядом с ней ему становилось жарко. Его губы начали спускаться все ниже, оставляя за собой дорожку из влажных поцелуев. Они были так близко, что сердца стучали в практически в унисон. И дышать было тяжело, будто грудь сдавили крепкими тисками. — Лиз… Лиззи… — шептал он, пытаясь оторваться. Пытаясь перестать до одури вдыхать в себя ее запах. Что-то среднее между цветочным, похожим на девчачьи духи, и чем-то более серьезным, как будто даже мужским. Чем-то принадлежащим больше Человеку-пауку, чем Элизабет Паркер. Она попыталась было взбунтоваться, когда он настойчиво отстранился. Ее взгляд был каким-то туманным и далеким, будто она не до конца осознавала происходящее. — Не сейчас, — мягко пояснил он, пропуская ее волосы сквозь пальцы живой руки. — Точно-о, — протянула Лиззи со смешком, утыкаясь носом ему в шею. — Никакого секса до свадьбы, да? Чувак, на дворе уже давно не сороковые. — Это уж точно, — Баки мягко улыбнулся, прижимаясь щекой к ее макушке.
Когда Бэт проснулась, в постели она была уже одна. Не было тяжелой руки, что крепко прижимала ее к теплой груди, не было горячего дыхания, колыхающего волосы на затылке. И, судя по тому, какой холодной была половина кровати Баки, рядом его не было уже довольно давно. Сначала она на радостях подумала, что он просто встал пораньше в душ или просто решил позавтракать. У них в планах было отправиться в Нью-Йорк сегодня. А потом на тумбочке увидела цепочку с армейскими жетонами, на которых было выгравировано: Джеймс Бьюкенен Барнс В номере было так тихо, что первый всхлип, приглушенный ладонью, прозвучал просто оглушающим. Его вещей не было рядом с диваном. Не было обуви у входа. Ничего не было, как будто Баки Барнса вообще никогда не было в ее жизни.***
Жизнь Элизабет Паркер завертелась в бешеном ритме. Она топила свою обиду в учебе, а по ночам все так же продолжала калечить преступников. На вопросы соседки по комнате о покрывающих все ее тело синяках, она каждый раз находила отговорки и отказывалась ложиться спать. Изредка она созванивалась с Нэдом, потому что он, проницательный чёрт, всегда знал, когда ей плохо, и с Мэй, потому что она никак не могла перестать опекать племянницу. Бэт бы очень хотелось рассказать им обо всех своих переживаниях. Только вот столетней киллер Гидры был последним в ее списке тем для разговоров с родными. Когда усталость все же пересиливала гордость, и Бэт без задних ног валилась спать, она видела Бухарест. Ну, точнее то, что можно было разглядеть из окон маленькой квартирки, в которой прятался Баки. Самого Баки она тоже видела. Он был все такой же хмурый и немногословный. Таскал откуда-то книги и почти все время читал, по кусочкам восстанавливая свою память. Иногда он подолгу куда-то уходил, пытаясь отыскать информацию о своем прошлом, а возвращался протрепанным и уставившим. «Почему же ты оставил меня?» — шёпотом спрашивала она, от обиды глотая слезы. Но Баки не отвечал. Он ее не слышал. Когда все вдруг пошло по одному месту, она как раз была в гостях у Мэй. Баки тогда показывали во всех новостях и объявляли в розыск за взрыв в Международном центре Вены и убийство короля Ваканды. — Не могу больше это слушать, — Мэй сокрушенно покачала головой и выключила телевизор. — С каждым днём жить становится все страшней. Надеюсь его поймают. Бэт тогда вяло согласилась. Она-то знала, что Баки Барнс ни в чем не был виноват. Но его все равно поймали. А потом к ней заявился Тони Старк. — Не думал, что ты девчонка, — сказал он тогда, усмехаясь. — Не думала, что вы сексист, — ловко парировала она, хотя внутри все от волнения скрутилось в узел. Не каждый день упражняешься в остроумии с самим Тони Старком. Он рассказал ей про Соковианский договор, про Капитана Америку, который поступил неправильно, когда пошел против него, и предложил вступить в свою команду. Даже согласился сделать апгрейд ее костюма, который костюмом-то можно было назвать с большой натяжкой. Красная толстовка, синие брюки, да темные очки. — Бывала в Германии? — Нет. — Тебе понравится. — Да нельзя мне в Германию! — она горестно покачала головой. — Почему? — Ну… мне надо курсачом заниматься, да и вообще… — Я сделаю вид, что этого не слышал.Баки проклинал себя последними словами за то, что однажды решил прийти к Лиззи. Потому что девчонка привязалась, а рядом с ним - слишком опасно. Да что уж тут говорить, он тоже привязался; как самый настоящий сопляк сидит теперь и горестно пожинает плоды собственных стараний. За ним сейчас охотились все кому не лень. И правительство, и Гидра, и Щ.И.Т. во главе с Капитаном Америкой. Он и ушел-то тогда только из-за того, что обнаружил слежку. Лиззи не должна была страдать из-за его прошлого. Хватит с нее тех кошмаров, которыми он ее обеспечил. Последние пару дней Баки было совсем не до сна. В нем опять активировали программу. Это было настолько мучительно больно, потому что он отвык от этого за полгода. Все, что он с таким трудом склеивал в своей голове, вдруг в одночасье разлетелось. А потом пришлось опять бежать, прятаться, потому что на него повесили кучу преступлений, которых он не совершал. Ему удалось ненадолго уснуть в машине, но то, что он увидел, ему не понравилось. Совсем не понравилось. Чёртов Старк завербовал ее в свои ряды, а Лиззи только была этому и рада. Таскалась за ним везде, болтала без умолку и улыбалась, блестящими от восторга глазами осматривая его лабораторию. И эта улыбка… Чёрт! Баки ещё никогда не хотелось так сильно свернуть кому-то шею. Кому-то, кто посягнул на то, что принадлежало ему.
Костюм Старка облеплял тело почти как вторая кожа. В нем было гораздо удобнее, чем в предыдущем. Ничего не стесняло движения, все нужные места продувались и не нужно было переживать из-за того, что замёрзнешь, если на улице слишком холодно. Огонь, короче. Бэт была в восторге. Лучше этого была только возможность поучаствовать в супергеройской заварушке. Элизабет любила заварушки. А если в ней ещё и участвовали оба ее кумира… Жаль только, что Капитан Америка в команде противников, но зато она будет драться бок о бок с Железным Человеком. — Просто чума! — вырвалось у нее, когда она уже практически зашла в самолёт. — Тони, с каких пор мы вербуем детей? — цокнула Черная Вдова. Она вальяжно разложилась в одном из кресел, просматривая какие-то документы. Но, услышав такое громкое восклицание, оторвалась от своего занятия и скептически приподняла брови. — Не вербуем, а предлагаем взаимовыгодное сотрудничество. И она уже не ребенок, верно Бэтти? — мистер Старк подтолкнул ее в спину, вынуждая возобновить движение. — Ага, — протянула та. — Ну, всмысле, теоретически-то я не ребенок, но вот фактически, спиртное мне начнут продавать только через пару месяцев. — К счастью, там, куда мы летим, с этим проблем не будет, — усмехнулся Старк. — А я вас знаю, — Бэт скинула на пол все свои сумки и плюхнулась на место напротив. — Вы — Чёрная Вдова, легендарная шпионка Щ.И.Т.а! Элитный двойной агент… — Двойная дрянь, — поправил ее мистер Старк с ехидной ухмылкой. — Можно просто Наташа, — отозвалась та, не обращая внимания на брошенную колкость. — Наташа Романофф. — А я — Элизабет Паркер, — она пожала протянутую руку, не скрывая своего восторга от знакомства. — Ну, всмысле, все зовут меня Бэт. Так уж вышло, с детства привязалось. А ваше имя такое интересное! Я читала, что оно русское. А в России как-то укорчивают имена? Можно я буду называть вас Нат? Или ещё можно Таша, но звучит уже немного не... — Нет. — Ну, нет так нет, — ничуть не обидившись пробормотала Бэт и бросила немного нервный взгляд в окно, после чего усиленно принялась заламывать пальцы. Они взлетали.