коробка с выцветшими пластинками. P.S Con amore ♡

      Можно сразу срывать обои к черту, кровать разбивать в щепки, а книги... их уже не спасти, только сжечь, а после ждать собственной участи гореть, только уже в аду. Что это за зелень на подоконнике, горка фантиков на краю стола, плакат неизвестных людей над кроватью? А еще его драгоценный Сэлинджер попал в пропасть рубашек и пиджаков, раскинутых на соседней постели. — Я бы рассказал об этом, пойди ты со мной вчера! — парень бегал из стороны в сторону, схватив мягкий щит, облаченный в наволочку с цветами, и пытался укрыться от ударов. Настоящий рыцарский доспех Ланкастеров.       Кейджи не верил в эту историю, поэтому не оставлял возможности попасть по вломившемуся к нему без спроса в комнату однокурснику. Он заставил Бокуто как следует попотеть, уворачиваясь от костлявых кулаков. Ожидал гостеприимства? Ну так получай. Акааши тоже выбился из сил, гоняясь за взломщиком по комнате, а тот будто это и ждал, подхватил его за руку и поволок за собой. Несмотря на напор и силу, кожу не жгло от грубости или боли.       Позиция уверенная, но обидчивая, судя по тому, как Котаро сложил руки на груди, задрав голову, не то удерживая слезы, не то не желая смотреть в лицо поколотившего его Акааши. Комендант подтвердил слова Бокуто, и Акааши разозлился еще сильнее. — Кто позволял вам трогать мои книги? — вернувшись в комнату, Кейджи нервно дернулся, подбирая «Над пропастью во ржи», извиняюще поглаживая обложку и ставя ее обратно на законное место. — Я расставлял вещи и решил отдохнуть, — приглаживая невинно взлохмаченные волосы (бесполезное действие), Котаро плюхнулся на кровать, подбирая ноги под себя. — У тебя удивительная библиотека и я решил, что ты не жадный и позволишь мне одолжить одну книгу.       Котаро — настоящий Санта Клаус, не имеющий ни малейшего понятия о личных границах. Вместо подарков устроил бардак, а за угощение взял его книгу. Остается надеяться, что вошел хотя бы через дверь. Наглость в колпаке невинности. Насильно пытался заставить его пойти с ним перекусить, выслеживал его, вторгся без предупреждения в комнату и еще и распоряжался его вещами — неужели Кейджи попал в список плохишей? За что столько наказаний?!       Акааши закатал рукава, глубоко вздохнул и, вооружившись мастерком и кирпичом, принялся выстраивать настоящую неприступную башню. Уровень раздраженности резко стал спадать, когда после двадцати минут толкований о личном пространстве и зоне комфорта Котаро послушно выполнил все поручения. Развесил всю одежду по вешалкам, прибрал все раскиданные тетради и учебники, ровно выставляя их на верхней полке стола. Вот только, кажется, лампочка Бокуто погасла, вся активность и веселость испарились вместе с беспорядком в комнате. — Мне действительно жаль, что расстроил тебя, — тихий и через край озера грустно высказался Бокуто, перед тем как отвернуться к стене и заснуть, укрываясь одеялом с головой.       И вроде бы он должен чувствовать удовлетворение — ему удалось заставить Бокуто считаться со своим удобством, но вот только получилось ли ему провести все гладко? Кажется, он заставил соседа испытывать чувство вины, но без этого не получилось бы, и это, как бы, и не должно его волновать. Однако, отчего-то он вторую ночь подряд не разбирается в «Африке» Петрарке, вся латынь, кажется, забывается напрочь, а все сны забрал себе Бокуто пополам со своими кустарниками на окне.