коробка с выцветшими пластинками. P.S Con amore ♡

      Хината согласился остаться на ночь в Хеллоуин, ведь они оба верили в нечисть, что выходит на улицы города в этот праздник. Они вместе поедали шоколадное мороженное и допоздна смотрели фильмы ужасов, битлджуса и сабрину. На кухне при теплом свете лампы готовили какао и делали милые мордочки тыквам, которые Кенма (даже не поленился) притащил с рынка. Конечно, он ввалился в дом, чуть не разбивая несчастный овощ об порог после получаса ходьбы, но ради этой ночи он готов перетерпеть трясучесть в руках от тяжелых тыкв. То, как Шое прижимался к нему, когда на экране мелькал очередной скример, Кенма едва удерживался, чтобы в ответ не целовать макушку рыжих волос и шутишь о том, что Шое — самая настоящая ведьма. Хотя кое-что он все же себе позволил. — Будешь продолжать болтать во время фильма, заколдую.       Каким бы ни было колдовство Хинаты, Кенма уже, кажется, испытывает его на себе. Очарованный, он каждый день варится в котле мечтаний об одном человеке и днем и ночью, о том, кто избран путником в его сознании, в его снах. Его греза — его заклинатель. Спасать не то чтобы хотелось…       Гадания было идеей Шое, и пока он бегал по комнате, расставляя свечи, Кенма сидела покорно на полу и думал, хорошая ли это идея. Можно ли спрашивать у чертей о своей судьбе? Интересоваться, есть ли в его магическом портале будущего рыжие черты? А если уж набраться храбрости и смело попросить любовного приворота? Скорее всего, старые чаровницы побьют его метелкой, громко смеясь. Он и сам сейчас готов рассмеяться, а после надеть на голову тыкву Джека и захоронить себя живьем за такие мысли. Козуме очень бы хотелось верить, что хоть капелькой, хоть самой малой частью, Хината испытывает к нему ту же привязанность. Ему хочется быть желанным для Шое, тем, кто может забрать его боль объятиями, кто будет слушать его бесконечно забавные и порой безумные истории, кто сможет вызвать искреннюю улыбку и радость в его душе. — Готов? — задорно спрашивает Хината, тасуя карты и усаживаясь напротив.       Слепой старец с книгой, зеленый венок с ангелом по центру, мужчина с женщиной в Эдеме — картинки мелькали одна за другой. Будто гвоздь в гроб Кенмы, карты падали перед ним. Судьба решается на глазах, а он сколько бы ни напрягал мозг никак не мог понять, что же значат все эти символы. — Насколько все плохо? — шепчет неуверенно Козуме, оглядывая устрашающее выражение Хинаты при свете свечей. — Трусливое бегство от реальности, боязнь перемен и конфликт между умом и сердцем, — указательный палец указывал то на одну карту, то на другую. Хината, кажется, насторожился, глядя все на последний аркан. — Кажется, есть нерешенная проблема, связанная с любовью, которую ты предпочитаешь избегать. По прогнозам Таро ничего хорошего это не сулит, стоит признаться, и тогда напряжение уйдет из твоей жизни.       Прижатый в угол несносными злодейками Мойрами он чувствует, как нить его жизни натянулась и буквально трещит по швам под чутким присмотром Шое. Не такого предсказания он ждал. Вот бы обернуться сейчас жалким котенком и сбежать прочь в окно, только бы скрыть беспокойство выбивающееся из сердца.       Хината хоть и молчал, но его пристальный взор карих глаз пугал немым вопросом в них. Признание. Он сказал, что можно облегчить душевные страдания, признавшись. Понимает ли он чего просит? — У меня есть один секрет, — в ушах шумит от того, как затрепыхалось сердце. Он аккуратно приоткрывает скрипучую дверь шкафа, — и он связан с тобой, Шое. Мы хорошие друзья, но в какой-то момент для меня все изменилось. — Густая тьма холодит, но трясущаяся рука тянется в мрак. — Я не знаю, как это произошло, но виной тому ты! Такой веселый, добрый и простой, как лето или как старые кеды. Прости, не лучшее сравнение. — Исследования пустоты заканчиваются, когда пальцы касаются ледяных конечностей. — Мне не хочется тебя отпускать, никогда вообще. Хочется всегда держать твои руки, смотреть в карие глаза, звенящие золотом, когда ты увлечен чем-то, кормить всеми сладостями мира и задохнуться запахом соленого арахиса и крекера, который ты жуешь постоянно. Шое, я влюблен в тебя и мне хочется умереть.       Противный скелет слетает в вешалки и падает к ногам Хинаты. Распластавшийся, неуклюжий и краснеющий до кончиков ушей Кенма не пытается скрыться в ладонях, сил хватает лишь на то, чтобы рухнуть назад, впячивая глаза в потолок. Ну вот, сказал. Глупость, скрывающаяся в листве головы, наконец выбралась наружу и завалила Шое до макушки. Прошлая осень хранилась внутри слишком долго, но каждый ее лист сверкал, горел пожаром и выгорал. Легкие Хинаты теперь забиты вовсе не цветами.       Слышится возня, а после глубокий вздох, гасящий тусклые огни. Пара движений, и Шое зависает в паре сантиметров над Кенмой. — Ты хотел сказать или думал молчать и дальше? — его дыхание невесомо бьет по щеке, голос звучит все еще приглушенно. Ритуал продолжается? — Я не думал, что это взаимно и решил не рисковать.       Было много всего чего хотелось сказать, но уже по названной причине Козуме удержал свой порыв. Гребаные карты сыграли злую шутку. Хотя ему хочется верить, что это лишь состояние транса, который наблюдает лишь он один. Шое чувствует напряженность момента, поэтому заваливается в сторону и утыкается лицом в ребра Кенмы.       Признание пробило плотину волнения и в нем. Он готов запрыгнуть на метелку и красиво отправится до луны, но его магнитом притянуло, сломало и перекрутило к Козуме. — Ты мне тоже нравишься, Кенма, — выпаливает резко и громко Хината, после чего слепо жмется в ткань футболку приятеля, — но я не могу сказать, что в том же смысле что и тебе. Вобщем, когда мы рубимся в приставку, готовим горелые кексы или пересказываем сюжеты дурацких книг, сердце делает бум! Мне это нравится, думаю, это сильная симпатия, но я сомневаюсь что это в романтическом плане. Прости.       Мираж рассеивается, а именно его затворки. Неидеальный идеальный мир с приходом в его жизнь Шое трескается, падает дешевой картонной декорацией, обличая туманную темную завесу ночи. Романтика испаряется белой пылью, надежда выпивает яд и корчится в муках, сердце плавится и капает на землю отравляя все живое.