коробка с выцветшими пластинками. P.S Con amore ♡

      Величие древнегреческого эпоса, его великое наследие и великолепные идеи жизни, не утрачивающие своей актуальности и по сей день… Бокуто неприкрыто зевнул, скатываясь по неудобному креслу, почти падая на пол. — Котаро, остался всего один выступающий, — Акааши ловит его руку и тянет вверх, заставляя принять прежнее положение. Не хватало, чтобы докладчик увидел откровенное неуважение к своей работе. — Потерпи еще немного.       Бокуто то ли закряхтел, то ли завыл, Кейджи с секунду поумилялся с его реакции, но когда передние ряды стали поворачиваться на странные звуки, легонько ткнул локтем его в бок. Котаро еще больше насупился, скрещивая руки на груди.       В большом зале зашторены окна, усыпляющий свет от тусклых ламп и режущие белые слайды презентаций — добро пожаловать на ежегодную конференцию кафедры языкознания и литературоведенья. Длится сие мероприятие уже пятый час благодаря бурным обсуждениями преподавателей. Сугубо, правда, между собой. Студенты, как выступающие, так и слушающие, не то чтобы находились здесь по своей воле. Загнанные под предлогом пропуска пар первокурсники купились, старшие курсы предусмотрительно слиняли еще на пути к актовому залу, отличники вынуждено отсиживали положенное. Бокуто не считал себя причисленным ни к одной из перечисленных групп. Его каста это Акааши, а конференция это совершенно, как он сказал бы, fastidieux — Ке-йджи, — тянет каждую букву имени, припадая на плечо парня головой. — давай уйдем уже. — Еще двадцать минут, — не отрывая взгляда, сухо отвечает Акааши. Он знает что зря назвал точное время, ибо Котаро сейчас начнет отсчитывать каждую минуту. А еще знал, если повернется к парню, то точно согласится на столь заманчивое предложение. Он и сам уже, честно говоря, устал от такого количества докладов, но неприлично уходить на начале выступления. — Я кушать хочу, — не унимается Бокуто, — и спать, а еще целоваться. Последнее требуется незамедлительно! — встречайте новую пирамиду потребностей от Бокуто Котаро.       Краснота от шеи до щек затопляет лицо Кейджи. Никогда не знаешь, в какой момент Бокуто застанет тебя врасплох, говоря такие откровенные вещи, как всегда, столь легко и непринужденно. Не то, чтобы Акааши был против, его трепещущие сердце очень даже «за», а язык уже облизывает губы от одной картинки, как Бокуто тянется к его лицу, смешно жмуря при этом глаза…ну и зачем вот он это сделал?       От таких грез хочется лезть на стену, желательно, чтобы она была такой же мягкой, теплой и сильной, как грудь Бокуто. Разум штормило, глаза теряли фокус, пальцы на ногах сворачивались. Реанимация — тактильность. Мягко оглаживая запястье Котаро, его пальцы спускаются ниже, переплетаясь с чужими. Их ряд пустует, поэтому держать за руку разрешено. Но разве любвеобильной сове этого достаточно?       Свободная рука сжимает серый жилет Акааши и он в наглую лезет к подбородку, оставляя короткое, невесомое касание губами. Кейджи пробивает жар, ему стыдно. Напоказ, без стеснений и искренне может только Бокуто, но не он. — S'il te plaît, ne fais pas ça ici       Смущенно отодвигаясь в сторону, Акааши трет лоб, пытаясь выгнать непрошенные мысли. Бокуто воспринимает слова по-своему, сжимает ладонь в своей руке крепче и поднимается с места. Акааши еле успевает среагировать и не запнуться за ножки кресел, попутно бросая извинения за шум сонным студентам. Котаро бежит, охваченный пожаром чувств, не видя преград, не чувствуя неловкости, только бескрайнюю любовь.       Он вжимает Кейджи в стену за углом. За окном солнечно, в академии глухая тоска. В их уголке же сладкий закат, что они пробуют на вкус.       Из-за своего расцветающего румянца Кейджи — малиновое солнце, нежно скользящее по плечам партнера, оглаживая его строгую спину. Котаро — перистые тучи, полностью поглощающие светило в своих мягких объятьях. Луч петляет от виска, до носа, спускаясь к подбородку и после добровольно сдается в поцелуй. Затяжной, влажный и ненасытный. И все же этого недостаточно, чтобы сказать, как сильно Кейджи это нравится, как хочется чтобы длилось вечно. Непосильная задача —вложить в поцелуй всю любовь и трепет к человеку, но Акааши пытается, ловя нижнюю губу Бокуто, прося не отстраняться. Его пронимает то ли благодарность жизни за Котаро, то ли вселенский ужас, ведь теперь без его неуклюжих обниманий, теплых ладоней на щеках, смешинок в уголках рта, зорких медовых глаз и чувств нараспашку Акааши Кейджи не существует.