За границей чувств.

*** — Ииииии! Раз, два, три! Раз, два, три! — громко считает она, хлопая в такт. На сцене мои одноклассники. Четыре пары вновь и вновь прорабатывают одно и то же движение вальса, доводя весь танец до идеала. Ада управляет процессом и ее все слушают. Вернее не просто слушают, а прислушиваются, ведь девушка совсем не пытается ими командовать, а помогает, дает нужные советы. — Петр, душка, если ты снимешь толстовку, то станет легче. И парень послушно стягивает с себя кофту, оставаясь в футболке. Его движения действительно становятся более свободными и он без труда кружит свою партнершу в танце. Несмотря на то, что Ада много пропустила, находясь в больнице, она сумела за короткое время поставить хороший, но сложный танец с элементами хип-хопа, классических и даже спортивных танцев. — Молодцы, отдыхаем! Вольно! — наконец говорит она и все сползают со сцены. — На каком уроке мы завтра выступаем? — интересуется Инна, открывая бутылку воды. — Сразу после обеда. У нас еще будет время порепетировать. — Отлично, я как раз успею проснуться. — зевает Игорь. Спустя несколько минут они снова находятся на сцене и раз за разом оттачивают сложные элементы. Никто не спрашивает и не наезжает на Аделаиду за то, что она не танцует, ведь все в курсе, что она лежала в больнице из-за аварии. Но сама Ада что то задумала по поводу своего участия и я это знаю. Она просто не может сидеть без дела. — Тааак… Еще бы тебе пару найти… — оборачивается она ко мне и задумчиво смотрит прямо в глаза. — Зачем? — Мне не нравится то, что там всего 4 пары. Нужна пятая, для красоты. — Ну нет. Я не танцор. — Это я уже слышала. Сегодня после уроков, на этом же месте. — произносит она тоном, не терпящим возражений. Я не отвечаю, но уже сам для себя решаю, что приду. Время пролетает незаметно и вот я стою у дверей зала, думая о том, что же все-таки придумала Аделаида. Первой мыслью конечно было, что она будет танцевать со мной, но я быстро откинул ее в долгий ящик. Она сидит в зале одна и та самая мысль вновь возвращается ко мне. — Встань! — командует она, хватая меня за руку и вытягивая на середину сцены. — смотри. Шаг, шаг, стоим. Шаг, шаг, стоим. Порхая по сцене, ведет меня за собой, а я неуклюже повторяю ее указания. В какой то момент у меня начинает получаться и я уже не вспоминаю о чем думал, заходя в зал. — Стой. Она останавливает меня и внимательно осматривает с ног до головы. Затем ребром ладони проводит в воздухе линию у себя над головой, что то прикидывая. Она пытается соотнести свой и мой рост? Девушка ровно на голову ниже меня. Затем, немного подумав, она снова берет меня за руку. Ее пальцы ледяные и я сильнее сжимаю ее ладонь. — Итак, вальс это не хип-хоп и не другие какие танцы. Вальс — это исскуство. Ты умеешь хоть что-то? — Ну, как сказать… Не дожидаясь ответа, она кладет вторую руку мне на плечо и молчит, смотря мне в глаза, что то обдумывая. Ее взгляд такой пристальный, что мне становится не по себе. — Чего? — не выдерживая, спрашиваю я, выводя Аду из задумчивости. — Ладно. Для начала выпрямись. Твоя рука должна находиться на моей талии. Ты должен вести. Уже минут через 20 у нас начинает неплохо получаться. Мы кружимся по залу и я наслаждаюсь каждым прикосновением и ощущением того, что она мне доверяет. — Там еще был элемент, где партнер должен приподнимать девушку? — Еще рано. Тем более я не собираюсь танцевать. — В смысле? Дверь открывается и в зал входит девушка, которую я не знаю и ни разу в жизни не видел. Она идет, стуча каблуками по залу и осматриваясь. — Вася, это — Ксения, она поможет нам завтра и станет твоей партнершей в танце. — Приятно познакомиться. — протягивая мне нежную ладонь лучезарно улыбается она, а у меня настроение ухудшается. Мы репетируем пару раз и расходимся. Ощущения от танца с Ксю сильно отличаются от тех, когда в моих руках была Юргентц. Признаюсь, блондинка танцует довольно хорошо, но она значительно ниже Ады и это достаточно неудобно. Аделаида первая выбегает на улицу. Уже стемнело и идет крупный снег. С Ксенией нам не по пути — она сворачивает в другую сторону, я вновь плетусь за Адой, словно ее тень. *** Он догоняет меня и берет за руку. Я останавливаюсь, поворачиваясь к нему лицом. Он растерян, а я жду, что он скажет, смотря в его глаза цвета стали. — Почему ты не хочешь танцевать со мной? — наконец спрашивает он. — Кто тебе сказал, что не хочу? — Ты позвала другого человека, чтобы я танцевал. — Я ставлю танец. Василек, ты же знаешь, что тренера не играют. Я вижу, как его бесит это прозвище. Серые глаза зло сверкнули. Внезапно, он притягивает меня к себе и еле слышно шепчет, обдавая меня теплым дыханием, но не касаясь моего лица: — Так ответь же мне, что это за игра? Я не могу шевельнуться, стою, как вкопанная, еле дыша. По мне пробегают мурашки, а парень отстраняется и уходит. Я ничего не успеваю ответить. Ко мне подъезжает знакомая машина. Отец. — Опять твой сосед? — спрашивает он, как только я сажусь в машину. — Да, а что? — я не исключаю того, что он видел нашу стычку. — Ты с ним встречаешься? — Нет. Пап, что за допрос? — Ничего, просто… Парень он хороший. Присмотрись. Я знал его брата — отличный человек был. Жаль, что погиб рано. Почему то мне становится стыдно, хотя, когда мы жили во Франции, я могла спокойно целовать и обнимать Квантана при отце, не думая о том, что папа может что-то сказать или посмеяться. Когда мы приезжаем домой, то вновь начинаются ссоры. Мать кричит на отца, а он не хочет ее слушать. Снова что то идет не так и я закрываюсь в комнате, чтобы не слышать их разборок. Заграй забирается на кровать рядом со мной и заглядывает в глаза, а я провожу рукой по его жесткой шерсти. За эти месяцы щенок подрос и прибавил несколько килограмм в весе. Уже сейчас видно, что вырастет крупным псом. — Аделаида, вот кто тебя бросил: этот подонок или я? — спрашивает мать, зло смотря на отца, как только я открываю дверь комнаты. — Рая, ты с ума сошла! — грохочет отец на весь подьезд. — Ну скажи, скажи ему! — Ада, иди в комнату! — Кто тебя бросил?! — не унимается мать. — Я сказал — в комнату! — Ада! — Аделаида! Голова идет кругом, я хватаю куртку и выбегаю в подъезд. Естественно никто не спешит меня догонять, мать кричит, требует, чтобы я вернулась, но я уже ничего не слышу. Это просто взрослые дети, не осознающие, что могут причинять боль не только друг другу. Я останавливаюсь у окна и вспоминаю своего соседа и первые дни нашего знакомства, когда мы стояли у этого окна и он курил… Сейчас я не чувствую запаха сигарет, который всегда был здесь. От парня тоже дымом не пахло. Он бросил? Я слышу, как вновь открывается на этаже дверь, слышу как родители орут друг на друга и мне становится больно. Еще больнее за то, что они вновь встретились, что они ругаются из-за меня, что я стала их проблемой. Я слышу, как отец идет вниз и не хочу его видеть. Забежав на этаж, коротко стучу в дверь и она тут же приоткрывается. Не глядя, проскальзываю внутрь, сбивая Васю с ног, заставив дверь тут же захлопнуться. — Ты чего? — искренне удивляется он, приподнимаясь, отстраняя меня, а я что? А я устала от этих ссор. От того, что являюсь пустым местом для самых родных людей. На глазах снова выступают слезы, но я отмахиваюсь от них, лежа на ковре в незнакомой прихожей. Парень понимает, что со мной что то не так и молча встает и протягивает мне руку, чтобы помочь подняться. Я послушно принимаю его помощь и он рывком поднимает меня, смотря в глаза, а я чувствую, как внутри разгорается пожар от нахлынувших чувств, которые я снова запираю в себе. Естественно он слышал скандал, который разразился в моей семье сегодня. Никогда не было таких крупных ссор, даже если мы приезжали сюда более чем на 3 месяца. Но мне плевать, любая ссора, словно острый кинжал, наносит мне незаживающие раны. — Что случилось? — спрашивает парень, хотя все итак понятно. В ответ раздается стук в дверь. Почему то мне становится страшно и я спешу отойти на пару шагов. Нет, я не хочу, не хочу возвращаться в эпицентр этих разборок. Парень смотрит в глазок и разворачивается, опираясь на дверь. — Там твой отец. Я могу не открывать. — совсем тихо произносит он, но я не реагирую. Через мгновение, сорвавшись, приникаю ухом к двери. — Дочь, надо поговорить. — догадывается отец. — О чем? — Оттолкнув Васю от двери, проворачиваю в замке ключ и распахиваю тяжелую металлическую дверь. Он смотрит на Васю и, помолчав, наконец, отвечает: — Возвращайся домой. — Нет. Он порывается схватить меня за руку, но я успеваю отскочить, а парень выходит вперед, закрывая меня собой. Отец вновь долго смотрит на меня, затем на Васю и в итоге сдается. — Тебя мама ждет. Как успокоится, возвращайся домой, пожалуйста. Ей нельзя нервничать. Если что, я на связи. — Я хочу домой. — отвечаю я, имея ввиду квартиру отца, которую он приобрел на другом конце города. Мой голос тверд, хотя все поджилки дрожат, а щеки еще не высохли от слез. — Сегодня я не могу тебя забрать и Раисе оставаться одной… Нельзя. Я захлопываю дверь у него перед носом и сползаю на пол. Слезы вновь льются по моим щекам и я не в силах остановить их, закрываю лицо ладонями и задерживаю дыхание, чтобы не разреветься окончательно в присутствие Васи. Он молчит. Вновь молчит и эта тишина меня убивает. Лучше бы он что то говорил, ругал, обвинял, все что угодно! Но только не молчание… Внутри меня взрывается вулкан. Я не хочу больше возвращаться туда, где мне не рады, где меня подсознательно считают проблемой. — Пойдем, не сиди на полу. Тут холодно. — наконец произносит он и я вздрагиваю от этого низкого тихого голоса, который кажется мне чужим. Он поднимает меня с пола, обняв за плечи, и мне едва хватает сил стоять на ногах. Я понимаю, что истощена не только морально, но и физически. — Пойдём же… — Дай мне пару минут. — шепчу я дрожащими губами и закрываюсь в ванной. Включив холодную воду умываюсь, пытаясь смыть с лица всю соль. Смотрю в зеркало и… Не вижу себя. Не вижу ту, которая всегда права, горда и невозмутима. Вместо этого, передо мною жалкое создание, все, что осталось от той, которой я была раньше. Мне чертовски плохо. Хочется рыдать не переставая, скулить, словно подбитый шакал, но я снова себя сдерживаю. Никто больше не увидит моих слез. *** Понятия не имею, что произошло у них там в семье и что это была за стычка отца и дочери, свидетелем которой я стал. Когда девушка забежала в прихожую, сбив меня с ног, чего я никак не ожидал, то меня это не удивило. Поразило то, что когда она лежала на полу, не стараясь встать и ее волосы голубо-черными волнами вились по ковру, то можно было принять ее за неживую. Да, вот так просто. Бледнее смерти и с дьявольским блеском в глазах, она лежала, поджав ноги, пока я не помог ей встать. Вместо кухни, куда хотел я отправиться первым делом, прохожу в комнату и сажусь на диван. Практически ложусь, молча разглядывая потолок. Завтра последний день в школе, впереди дискотека и выступление. Всерьез подумываю над тем, чтобы пригласить Юргентц на белый танец или как там его называют… Медляк? Мне скучно и я включаю телевизор. Он тихо гудит, показывая новости и я продолжаю листать каналы, нажимая кнопки на старом пульте. Она заходит в комнату и замирает. Я не двигаюсь с места. Зачем? Через несколько секунд она садится рядом со мной, робко сложив руки на коленях. Не сказать, что меня беспокоит ее состояние, но ведет она себя странно. — Если хочешь, я могу постелить тебе в своей комнате. Переночуешь сегодня здесь. — Нет, я скоро пойду. Мне удается найти по телевизору какую то передачу, что-то типо «уральских пельменей» или «квн», возможно, это поднимет девушке настроение, ведь выглядит она сейчас далеко не так уверенно и сногсшибательно, как в нашу первую встречу. Но Ада просто смотрит, даже не улыбаясь. Спустя какое то время, когда я уже практически забыл про ее существование, она тихо смеется с какой то шутки. Я вижу, что она улыбается сквозь боль. Ее выдает печальный взгляд. Задумчивый и строгий. Достав телефон, она смотрит время и убирает его обратно в карман спортивных брюк. Ей холодно. Она складывает руки на груди, натягивая рукава кофты на кулаки и поджимает голые стопы. Ничего не сказав ей, я иду в зал, беру старое пуховое одеяло и на миг останавливаюсь. Мысли кружатся в голове и какое то чувство вины щелкает внутри. За что? — Вась, не стоило я скоро ухожу. — произносит она, когда видит меня с одеялом. — Пока ты у меня в гостях, ты не будешь мерзнуть. Отдав ей одеяло, я сажусь на свое место, а она накидывает вещь на плечи и прикрывает ноги. Время идет и я вновь забываю про существование девушки. Она сидит так тихо, что создается впечатление, будто спит, но нет. Глаза ее открыты и она смотрит в телевизор, словно загипнотизированная. Я знаю, что она просто думает о своем, зависнув в мыслях. Конечно, ее судьбе не позавидуешь и мне в какой то момент становится жалко ее и я думаю над тем, чтобы куда нибудь ее сводить, чтобы отвлечь. С чего такие мысли? Неужели я просто влюблен в эту особу? Или это привязанность? Да с чего вообще я это взял? Кому я вру, нет смысла отрицать очевидное. Я чувствую, как она касается моего плеча — тяжелый сон все-таки одолел девушку. Не бужу спящую, а просто сажусь удобнее, чтобы ей было комфортно и приобнимаю ее за плечо. Ада настолько вымотана, что ее организм просто напросто отключается, чтобы набраться энергии, хотя бы самую малость. Ко мне же сон не приходит достаточно долго и я продолжаю листать каналы. В какой то момент сон девушки становится тревожным, дыхание сбивчивым и она хмурится. Что то пробормотав, сжимает ладонью мое предплечье и быстро успокаивается спустя пару минут. Наверное ей приснился какой то кошмар. Стрелка часов перевалила за полночь, а я продолжаю размышлять. Может она ко мне тоже не равнодушна? Сейчас, когда она лежит, уткнувшись носом в мою шею и спрятав холодные руки у меня на груди, сбежав из родительского дома, я не могу не предположить такую теорию. Ее волосы каскадом рассыпаны на моем плече и я чувствую ее теплое дыхание и тепло ее тела. Чувствую тот самый запах цветочных духов, который не похож ни на один аромат в наших магазинах парфюмерии и я уверен, что такой там не найдешь. На ее шее блестит тонкая серебряная цепочка, а на указательном пальце кольцо из такого же металла. Я предполагаю, что само кольцо тонкой работы принесло Стасу больше болезненных ощущений, чем удары девушки. Несмотря на бойкий характер, она все же хрупкая и ранимая. Ей тоже бывает больно. Я продолжаю изучать ее взглядом. На ключице видна маленькая родинка, а на носу темнеют еле заметные веснушки ставшие еще более незаметными в сумерках комнаты. Я никогда не обращал внимание на эти мелочи. Чем дольше мы общаемся, тем больше времени я хочу проводить с ней и это меня слегка пугает. Я никогда настолько не увлекался человеком. Наконец чувствую, как меня клонит в сон и не сопротивляюсь. Выключаю телевизор и крепче обнимаю спящую на моем плече девчонку. Меня будит громкий звонок телефона, резко становится прохладно и я открываю глаза. Девушка ищет звонящий телефон, шаря в темноте, дрожащими руками выхватывает его из одеяла и прикладывает к уху. Я еще окончательно не проснулся, но сразу же осознал, что что-то случилось, иначе какие звонки в… В 3 часа ночи? — Нет, вроде спит… Я не знаю, па. Сейчас посмотрю. Я в другой комнате. Да, отзвонюсь. Она сбрасывает вызов и обессиленно опускается на кровать. В сумерках я еле различаю ее силуэт, но слышу частое и прерывистое дыхание. Она откашливается, сглатывает и вновь пытается отдышаться. — Все в порядке? — я включаю фонарик и направляю его луч в потолок. — Да. Просто мать не берет трубку… И мне кошмар приснился. Я вижу, как она мелко дрожит всем телом и ее обветренные губы слегка потрескались. Она отворачивается от света, хоть он и не попадает ей в глаза. — Я пойду… *** Я еду в машине по темной трассе. Машина дорогая, новая, покрытая матовой черной краской. Шикарная тачка. В салоне крепко пахнет кожей и дорогим парфюмом, а ногу на педали греет приятное тепло от мощного мотора. Я приоткрываю окно, чтобы воздух сквозняком гулял по салону. Вижу, как стрелка на спидометре движется к 200. Мало. 230, 250, 270… Удобнее усаживаюсь в кожаное кресло и продолжаю следить за ровной дорогой, по которой машина словно летит. На экране телефона высвечивается очередное поздравление с Днём Рождения и я улыбаюсь, но не трогаю мобильный. Фонари мелькают за тонированным стеклом, трасса совершенно пуста. Раздается приятная трель телефона и я беру трубку, не отрывая взгляда от дороги. Другой рукой держу руль. — Следи за дорогой. Люблю. — произносит кратко мужской, до боли знакомый голос и я улыбаюсь про себя. Машина резко вильнула и я положила телефон на пассажирское сидение, заметив время 2:67. Стоп, что? Снова смотрю на телефон. Часы показывают 2:57 и что то заставляет меня резко поднять голову. Посмотреть в глаза своей смерти. Яркий свет фар ослепляет меня и я бью изо всей силы по тормозам, прекрасно осознавая, что меня это не спасёт и выворачиваю руль. Как в замедленной сьемке вижу перед собой логотип «КАМАЗА», чувствую удар, столкновение и вижу взрыв, меня обдает жаром. Темнота. Напрасно пытаюсь вдохнуть, воздуха нет и я открываю глаза. Все такая же темнота. Вскакиваю и хватаю в руки телефон, который слепит глаза ярким светом экрана. Взгляд тут же падает на цифры — 2:67! Я отшвыриваю телефон от себя, пытаюсь отдышаться, меня охватывает ужас и паника. Воздух уже свободно проходит в мои легкие и я чувствую как пульс стучит в висках и как пересохла глотка. Пытаюсь придти в себя. В сумерках вижу парня, он спит, положив голову на твердый валик дивана. Я запрокидываю голову назад, в конец обессилев. Вдруг раздается резкий звонок моего телефона и я шарю по кровати в поиске гаджета. Трель уже не такая приятная, как во сне. Черт, куда я его бросила? От звука проснулся и Вася. Наконец я нахожу телефон и прежде чем принять вызов, замечаю время — 2:59. Значит показалось. — Мама не берет трубку, она с тобой? — спрашивает отец. — Нет, вроде спит… — Точно? — Я не знаю, па. Сейчас посмотрю. Я в другой комнате. — Как проверишь, отзвонись, хорошо? Я волнуюсь. — Да, отзвонюсь. Я кладу трубку и почувствовав жуткую слабость, обессиленно падаю на диван. Меня трясет, как в лихорадке, я еще не могу отойти от сна. Что то горячее стекает по моей губе. Кровь. Я смотрю на Васю, который включил фонарик и положил его на тумбочку. Парень смотрит на меня ошалелым взглядом, и, видимо, еще не проснулся. Перекинувшись с ним парой слов о моем состоянии, я убегаю в ванную. А затем выхожу из квартиры, прикрыв за собой дверь. Поднявшись на этаж, я дергаю за ручку двери. Закрыто. Конечно, а на что я надеялась? Ключей у меня нет и я стучу. Сначала тихо, потом громче. Но никто мне не открывает. Меня это настораживает. Я стучу сильнее, такой стук можно услышать даже сквозь сон, да не то что услышать — проснуться. В конце концов я стучу по двери ногой, но все равно остаюсь без ответа, начинаю нервничать. Шарю по карманам в поиске телефона и не нахожу. Черта с два, я оставила его у Васи. Стучу еще раз. На мой стук никто не реагирует, только шаги раздаются в квартире напротив и вскоре затихают. Нервная дрожь после сна уже прошла и мне даже стало немного жарко, но я не могу достучаться до матери. А вдруг если что-то… Нет. Я еще несколько раз ударяю ногой в старую дверь и вновь без ответа. Что делать? — Ада? — Вася стоит на лестничной клетке с моим телефоном в руках. — Ты забыла. — Я знаю. Спасибо. — Что случилось? — Мать не открывает и не берет трубку. Я не знаю, что делать. Черт, отец сказал, что ее нельзя оставлять одну надолго. А что если…? — Отойди. — говорит он, отдавая мне телефон. Я покорно отхожу и парень пару раз ударяет ногой по старой двери, но она не поддается. С третьего раза она проваливается вовнутрь и я с замеревшим сердцем проскальзываю в квартиру. Слышу, как выходят взволнованные соседи. В комнате мамы нет, в ванне тоже, я осматриваю зал, выбегаю на кухню и с трудом сдерживаюсь от крика. Она лежит на полу, в неестественной позе и я припадаю рядом с ней на колени, боясь тронуть мертвенно бледную кожу. Замираю на несколько секунд, прислушиваясь, следя за грудной клеткой. Слава богу, она дышит! — Але, скорая? — слышу я голос Васи, а у меня на глаза наворачиваются слезы. Если бы я была рядом, ничего бы не случилось. Черта с два! Как бы я не злилась на нее, все равно это моя мама. Дрожащими руками набираю номер отца и сообщаю ему неприятную весть. Он отключается, не сказав ни слова. *** Я сижу в коридоре приемного покоя. Аделаида расхаживает туда-сюда, ломая пальцы и изредка смотря на часы. — Не волнуйтесь, все будет хорошо. — говорит санитар, выходя из-за стойки регистрации и я чувствую раздражение. Не только я. Ада подлетает к нему и хватает за грудки. — Откуда ты знаешь? Ты что, сам Бог, что бы знать? — Ада! — я мягко беру ее за плечи. Санитар вырывается и отходит, смотря на девушку ошалевшим взглядом. — Гадалка чертова. — цедит она сквозь зубы и мы садимся на кушетку вместе. — Он хотел тебя успокоить. — Я знаю. Просто… Волнуюсь. Если бы я была там, то все бы обошлось. А так… Где врач? Почему он не скажет насколько все серьезно? Господи, мне 16 лет, а я такая дура! — восклицает она, опуская голову на колени и закрывая ладонями лицо. А меня прошивает мысль. Ей 16? Нет, не то чтобы меня это особо удивило, но… Но я уже настолько привык к тому, что она такая решительная и взрослая, да и выглядит на все 18, что я просто не допускал мысли о том, что она младше. Где то через полчаса приходит врач и девушка встает с места. Низкий мужичок, лет пятидесяти с густыми усами и мясистым носом подходит к нам. У меня создается впечатление, что Ада поступит с врачом так же, как с санитаром, но девушка стоит, как вкопанная. — Вы от Раисы Марьиной? — Да. — твердо отвечает она. — Всё в порядке, приехали вовремя. Ничего серьезного я не нашел, плод не пострадал. Аккуратнее надо, за вашей… — он смущенно оглядывает Аделаиду. — Мамой. — За мамой надо смотреть, ведь в ее положении нервничать нельзя. — поучительным тоном произносит он. — Положении? — резко меняется в лице девушка, ее взгляд становится растерянным и виноватым. — Она вам не говорила? Уже второй месяц пошел. Вы не волнуйтесь, с ней все в порядке, езжайте домой. — Спасибо. — на автомате отвечает девушка, уставившись невидящим взглядом в пол. — Стойте, доктор! — внезапно опоминается она. — Да? — Запишите мой номер, прошу, позвоните мне, когда она придет в себя. Она записывает на бумажке номер дрожащей рукой и отдает врачу. Он прячет бумажку в карман. — Досвидания. — Всего доброго! — махнув рукой, он скрывается за дверью. Я смотрю на девушку и она коротко вздыхает, трет переносицу двумя пальцами, зажмурившись. — Ты ни в чем не виновата. — тихо повторяю эту фразу уже в который раз. Она не реагирует и продолжает стоять молча, осознавая происходящее. — Поехали домой. *** Новость о том, что у меня будет сестра или брат, меня, мягко говоря, ошарашила. Как снег на голову — говорят в таком случае в России.Еще больше меня ошарашило появление машины Агаримова старшего у ворот больницы. Да, я понимаю, что это возможно просто совпадение, но внутри что то наталкивает меня на мысли о том, что они знакомы. Я безуспешно пытаюсь вытряхнуть из головы всю бурду и снова приступаю к работе. Отец занимается пока выбитой дверью, я нахожусь в гараже, перебираю старые детали и ищу краску для мотоцикла, чтобы залатать царапины на бочине. В моей голове до сих пор не укладывается порядок новостей и все проходит как в тумане. Хорошо хоть мне удалось проспать несколько часов. — Ты идешь на выступление? — изнеоткуда появляется Вася, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Тут же звонит мой телефон и я вижу незнакомый номер. Жестом попросив парня подождать, беру трубку. — Але? — Это из 3 больницы, Аделаида Юргентц? — Да, я просила позвонить на счет… — Ваша мать пришла в себя. Если вы хотите… — Я еду. Кажется, выступление отменяется. Вернее меня там не будет. Парень встревоженно смотрит на меня, выпуская пар. Снежинки падают и оседают на его рыжеватых волосах. Он молчит. Ждет моего решения. — Тебе придется без меня идти туда. — Я поеду с тобой. — Нет! Ты обязан танцевать. Ты не в праве подвести команду! — А ты? Этот резкий вопрос вводит меня в ступор и злит. Он прекрасно знает мою ситуацию но при всем при этом все равно провоцирует. — Тренера не играют. Свали с моего горизонта, я не хочу ссориться! — Я поеду с тобой. — Нет! Ты понимаешь слово «нет»? — кипячусь я, но он упорно стоит на своём и я чувствую, как ярость загорается во мне злым огнем, течет по венам. Хочется его ударить, вытряхнуть из башки всю дурь и я немедля хочу воплотить в жизнь свои мысли. Я заношу руку для удара, но он перехватывает мое запястье и притягивает меня к себе, аккуратно придерживая. В одно мгновение расстояние между нами сокращается настолько, что я чувствую его дыхание на своих губах и вижу каждую рыжую крапинку на щеках парня. Он сглатывает и мягко обнимает меня, покорно кладя голову на мое зажившее плечо. — Я не могу тебе перечить. — шепчет он, обдавая мою шею теплотой дыхания и я замираю. По моему телу пробегают мурашки и волна тепла. Он отстраняется и уходит, обернувшись напоследок, а я продолжаю стоять, чувствуя, как холод пробирается под свитер. Чёрт подери, что это было? Спустя полчаса я стою у маминой кровати в больничной палате. Она спит и приборы фиксируют ее состояние. Сейчас я не чувствую ничего, кроме тепла от батареи, под подоконником. Мыслей нет, они кружатся в моей голове не останавливаясь, и я оборачиваюсь к окну. Никуда не спешу. Некуда спешить. У меня есть разговор. — Ада? — слышу я знакомый голос и сердце мое прибавляет в темпе, все умные мысли просто растворяются. — Ты как? — сухо спрашиваю я, но получается слишком безразлично. — В порядке. А врач тебе говорил что нибудь? — Да, довольно много. Думаю, тебе есть о чем мне рассказать. *** Без настроения я прихожу в школу и тут же встречаюсь взглядом со Стасом. Он, увидев меня, отворачивается. Я усмехаюсь и прохожу в класс, где готовятся к выступлению мои одноклассники. — Где Игорь? — спрашиваю я у Инны. — В столовке, как обычно. Я не иду в буфет, а решаю дождаться друга в классе. На меня никто не обращает внимания, пока в класс не заходит Ксения. Все взгляды обращены на нее, а она ищет меня, среди остальных. — Привет. Я киваю в ответ на ее лучезарную улыбку и снова проваливаюсь в ворох своих мыслей, пока меня оттуда не вытряхивает Петр. — Где Ада? — Чего? Тебе зачем? — просыпаюсь я. — На звонки не отвечает, выступление уже через 15 минут. — говорит Стас. — Она скорее всего не придет. — говорю я без доли эмоций и никто больше не задает лишних вопросов. Мы идем в зал и я ищу глазами свою партнершу, но ее и след простыл. Прекрасно! Теперь пропала и Ксю. И что мне теперь делать?! Я сажусь на стул за кулисами и судорожно перебираю в голове варианты разворота событий. — Вась, ты не танцуешь! — выпаливает Инна, подбежав ко мне в шуршащем шикарном платье с пышной юбкой и открытой спиной. Я невольно любуюсь узором вышитым на легкой ткани. — С какого перепугу? — Ксения ушла. Ей стало плохо. — Всмысле? — Ее мать забрала. Она просила извинить. — Дурдом! — восклицает Петр, сидящий рядом, а я стискиваю зубы от злости. Сегодня все пошло не по плану. Две минуты до выхода и я не знаю, что делать. Да, конечно я все так и объясню, если Аделаида спросит, но выступление слегка подпорчено… Занавес открывается, начинает играть музыка, вступление. Я смотрю на то, как кружатся в танце 4 пары. Девушки прекрасно одеты в шикарные платья, парни в строгие костюмы, и я чувствую легкую зависть. Я бы тоже хотел так кружить в танце свою девушку, которая, к сожалению, не пришла. На мне тоже строгий костюм, отросшая челка аккуратно уложена, я прямо как настоящий кавалер. Танец уже начался. Холодная рука неожиданно касается моего плеча и я резко оборачиваюсь. Аделаида стоит рядом и тяжело дышит после продолжительного бега. На ней черное платье с вишневым корсетом и открытыми ключицами, плечи подернуты легкой фиолетовой вуалью. Волосы каскадом рассыпаются по плечам и перехвачены на затылке синей лентой. Ей очень идет этот образ. — На счет три вступаем. — командует она, подавая мне руку. — Что значит вступаем?! — Три! Мы вылетаем на середину сцены и кружимся, кружимся, кружимся… Девушка весело смотрит мне в глаза и я улыбаюсь в ответ. Ее щеки красные с мороза, пряди у лица влажные от снега, а руки холодные. Я свободно перехватываю ее, после того, как она на миг оказывается в невесомости. Ее глаза гипнотизируют, а пухлые губы манят. Я уже не думаю о том, какой балл мы получим и займем ли какое то место, мы увлечены танцем, просто наслаждаемся моментом. Танцуем, вкладывая всю душу. Сдержанный вальс мгновенно переходит в дикое танго, если можно так сказать про этот танец, и все заканчивается так неожиданно и резко, что когда я останавливаюсь, то слышу свой пульс в висках, который словно является продолжением танца и отбивает ритм в моей голове. Музыка останавливается и мы замираем, прижавшись друг к другу, как будто наш танец резко поставили на паузу. Затем выходим на поклон. В этот момент я замечаю, что народу в зале больше, чем обычно. — Ты все-таки пришла… — шепчу я, как только мы сходим со сцены. — Да, только туфли забыла. — говорит она, кивая на тяжелые берцы, которые на удивление подходят к платью. Получилась такая нежная бунтарка. Мы садимся на места, я сижу позади Ады. Уже не смотрю на сцену, а кладу голову на плечо девушки, обняв ее за плечи, желая постоянно чувствовать этот манящий цветочный аромат. Аромат парижской весны, теплых круассанов и улицы после дождя. Она не отталкивает меня, а просто кладет холодную ладонь на мое запястье и молча оглядывает зал. — Тебе не кажется, что сегодня слишком много народа? — Да, я тоже заметил. Как мать? На этом моменте она как то странно усмехается. — В порядке. Я с ней разговаривала. В один момент музыка в зале становится громче и мы замолкаем, ведь просто напросто не слышим друг друга. Сразу после последнего выступления на сцену выходит нарядная директриса и откашлявшись, произносит речь про праздник Новый год и какие мы все молодцы. Но на этом ее речь не заканчивается. — Так как этот год был не простой для всех нас, то мы решили помочь друг другу. Организовать такой своеобразный благотворительный фонд. Дети, выступавшие сегодня, получат возможность проконсультироваться с педагогами разных творческих объединений и возможно кто то найдет себя в музыке, танцах, науке… Сегодня были собраны деньги, первое наше вложение в добро, в помощь, которое будет отправлена в разные приюты, детдома и другие учреждения. Возможно, собранная сумма не так уж и велика, но я уверенна, что это только начало. Эта идея была предложена одной нашей ученицей, способности которой мы сперва недооценили. Она перешла к нам в середине осени. Я хочу пригласить ее на сцену… Аделаида смотрит на меня и я выпускаю ее из своих объятий. Нерешительно, но потом гордо и уверенно она восходит на сцену и становится рядом с директрисой, а я не отвожу взгляда. Директриса искренно благодарит ее, а затем произносит еще несколько теплых слов. Наш географ делает несколько фотографий на память. Как только темнеет, в школе начинается дискотека. Проверяющие на наличие алкоголя стоят на выходе, а диджей настраивает диско шар. Мы, наевшись фастфуда и мандаринов, веселой компанией вваливаемся в зал, где скоро будут объявлять победителей и лучший класс года. По иронии судьбы, мы занимаем только второе место, но это нас не особо расстраивает. Настроение сегодня хорошее у всех и каждый готов оторваться по полной. Начинает играть громкая музыка, выключается общий свет и все старшие классы заваливаются в зал. Я вижу много знакомых лиц, вижу учителей, которые тоже не прочь развлечься. Сначала несмело, но потом более уверенно начинает разгораться танцпол, и скромняшек, стоящих по стенкам, становится все меньше. Уже через четверть часа, мы прыгаем всем классом в такт музыки крича строчки из песни Коржа «я выбираю жить в кайф!» Становится жарко и душно, но никто и не думает уходить. Ада подбегает ко мне и с разбегу обнимает за плечи, весело смеясь. Я обнимаю в ответ и она тонет в моих объятьях. — Мне впервые так весело! — кричит она сквозь музыку и я еле различаю ее слова. — это… Это великолепно! — Я не слышу! — Чего? Наш диалог напоминает разговор глухого с немым во всей этой шумной вечеринке. Девушка притягивает меня к себе и уже четко произносит: — Пойдем проветримся. Держа меня за руку, она ведет к выходу сквозь шумную толпу. Спустя минуту, мы оказываемся на крыльце и морозный воздух обдает разгоряченное тело противным холодом. Девушка выдыхает пар и смотрит на небо, с которого сыпется крупный снег. Ее глаза загадочно блестят, а губы приоткрыты в нежной улыбке, на ресницах дрожат нерастаявшие снежинки. Я любуюсь ею, словно прекрасным портретом в картинной галерее и мне безумно хочется вновь ощутить тепло ее тела, мягкость прикосновений. Этот момент так прекрасен… Эта тишина, этот снег, девушка, стоящая рядом и теплый пар, вылетающий из ее приоткрытых мягких губ… В этом моменте прекрасно все. — Люблю зиму. И морозы… — тихо произносит она, словно боясь спугнуть медленно падающий снег. «А я — тебя» — проносится в моей голове мысль и я отвожу взгляд от ее тонкой шеи, нежных ключиц, бледной кожи. — В России такие странные зимы. Как то серо и грязно, а потом все покрывается белым. Здесь все необычное, все какое то хмурое. Я с ней соглашаюсь, вновь вспомнив о том, что она приехала из другой страны несколько месяцев назад, а не всегда была частью моей жизни. Когда я все же вновь смотрю на нее, она уже не изучает взглядом небо, она смотрит в мои глаза просто прошивая насквозь. *** Он насмешливо смотрит на меня, словно силясь что то понять, разгадать какую то загадку и мне становится смешно. Я протягиваю руку, чтобы смахнуть с его челки слишком крупную снежинку, но парень перехватывает мою руку. Это, казалось бы привычное движение, несколько раздражает меня. Его теплая ладонь скользит по моему предплечью, чтобы сплести свои пальцы с моими, я замираю. Чувствую, как бешено колотится мое сердце, но не пытаюсь замедлить его бег. Парень этого либо не замечает, либо делает вид что не замечает. Я решаю сделать первый шаг и, приподнявшись на носочки, оставляю легкий поцелуй на его щеке, тут замечая лихорадочный блеск в его глазах. — И… Что это было? — насмешливо спрашивает он, прищурившись, не отпуская меня. Я смущаюсь. Его рука находится на моей талии, я чувствую, как она скользит выше и он пальцами буквально пересчитывает мои ребра. — Я просто… Я не… — пытаюсь оправдаться я, думая о том, что наверное слишком рано сделала этот «первый шаг», но он не дает мне этого сделать. Дыхание перехватывает лишь от его взгляда. Он нетерпимо приникает к моим губам, затыкая меня и я ощущаю вкус его губ. Вкус горькой мяты и сладости, обжигающего огня и теплого талого льда. Он целует долго и нежно, убрав пряди с моего лица и придерживая меня за подбородок теплой ладонью. Я неосторожно прикусываю его нижнюю губу и чувствую, как он ухмыляется в своей наглой манере. Воздуха не хватает и голова начинает кружиться от мимолетных прикосновений и жара. Дав небольшую передышку, он отстраняется и виновато заглядывает в глаза, пытаясь понять, что я чувствую. Что же я чувствую? Увы, я сама не в силах ответить на этот вопрос. Все перемешалось, перепуталось и я просто не знаю. Он снова сначала несмело а потом более настойчиво касается моего лица и я снова сливаюсь с ним в поцелуе, в который он вложил всю свою боль, любовь, широкую палитру чувств. Не замечаю времени, сколько мы стоим тут, промерзая на пустом крыльце. Я решаю, что хватит. Толкаю его в грудь и он недоуменно смотрит на меня. — Мы сумашедшие. — произношу я охрипшим голосом, не в силах сдержать смех. Сгребаю слой снега с перил, обжигая им руки и швыряя в парня снежок. Вася смешно отряхивается и тоже смеется искренне и звучно. Вот это на самом деле правда. Мы просто сошли с ума от переизбытка чувств, от волны нахлынувших эмоций. Нас занесло совсем не в ту степь. Возможно здесь можно было сказать: «вот и встретились два одиночества…», но на миг мне верится, что это совсем не так. Мы просто подростки, а то что с нами происходит — первая настоящая любовь. Правда? Я не узнаю себя. Не я ли пару месяцев назад была той самой снежной королевой? Без чувств, эмоций и с надменным гордым взглядом? После непродолжительного перерыва мы снова в зале, где чертовски громко играет музыка. Отрываемся по полной, танцуем и орем относительно старые, знакомые всем песни до нехватки воздуха в легких. Совсем скоро объявляют медленный танец, но я нигде не вижу Васю. Мне казалось, что он хотел снова танцевать со мной? Ко мне подходит Петр и так, словно я принцесса, шутливо кланяется мне, приглашая на танец. Несмотря на то, что он участвовал в гадостях Стаса против меня, я не чувствую к нему такого отвращения как к Ивану или самому Стасу. — Извини но… — Понял. — ничуть не обижается парень, увидя Васю позади меня. Тот в ответ пилит его злобным взглядом. — Ты так всех кавалеров будешь от меня отгонять? — улыбаюсь я. — Есть исключения? — поднимает он левую бровь, серьезно смотря на меня. Я не отвечаю. Он берет меня за руку и мы снова танцуем под плавную мелодию медленного танца. Я снова чувствую его тепло и то, как стучит его сердце в горячей груди. Я не смотрю в его глаза, знаю, что он смотрит на меня, изучая взглядом, знаю что чувствует. Я в его руках чувствую себя как нельзя спокойнее, как под надежной защитой. — Где Вася? Не видели Горностаева? — сквозь толпу пробирается Инна. Ее слышно даже сквозь музыку. — Давай сбежим? — смотря на меня озорным взглядом, спрашивает парень и у меня не остается никаких сомнений — мы сумашедшие. Я смеюсь и мы, расталкивая парочки, бежим с танцпола. Вообще, до окончания дискотеки еще почти полчаса, но нам уже там делать нечего. Мы бежим по нетронутому белому покрову нападавшего за эти часы снега, вдыхая холодный обжигающий воздух. — Я обязан тебе кое что показать. — говорит он и тянет меня в сторону дома. — Куда? — Сейчас увидишь! Мы заходим в знакомый подъезд и парень вызывает лифт, нажав на кнопку. Он не останавливаемся ни на моем этаже ни на его, а едет дальше, на последний этаж. Как только мы выходим, Вася поднимается к чердаку по металлической лестнице и открывает люк. Подав мне руку, выуживает меня оттуда с завидной легкостью. Я смотрю в его глаза, которые переливаются стальным блеском и перевожу взгляд на чернеющий люк. Мы подходим к краю крыши и я неосторожно облокачиваюсь на перила, чувствуя спиной пристальный взгляд. — Дай угадаю… Ты позвал меня смотреть на ночной город, звезды, которые заслонены тучами и целоваться под луной? — усмехаюсь я, оборачиваясь. — Нет, но от этого я бы тоже не отказался. — тянется он ко мне, но я прикрываю его губы своей ладонью. — Тогда… Зачем? Он отстраняется и опускает глаза. Становится настолько тихо, что кроме звуков города на фоне, я слышу свое сердцебиение. — Наверное еще рано и не самое время сейчас… Но у меня есть для тебя новогодний подарок. Он достает из кармана небольшой сверток, извлекая из него старенький mp3 плеер. Я с замиранием сердца жду, что Вася скажет что то, но он молчит некоторое время, подбирая слова. — Здесь… В общем, послушай это после боя курантов, или когда тебе вновь будет плохо. *** Она принимает мой подарок, а я чувствую, как все внутри меня замирает. Девушка кладет плеер во внутренний карман расстегнутого пальто и смотрит на меня своими зелено-серыми глазами. — Спасибо тебе. — коротко произносит она шепотом и обнимает меня. Она такая хрупкая и женственная, что я с трудом узнаю в ней ту бунтарку, которая несколько раз участвовала в драках, ругалась с учителями и посылала ко всем чертям весь мир. Я зажмуриваюсь, зарываясь лицом в ее волосы и вдыхаю ягодный аромат шампуня. Сквозь рубашку чувствую холод ее рук, теплое дыхание. Вот бы так было всегда — думаю я и в этот момент она отстраняется. — Мне надо тебе кое о чем рассказать… *** Я выпускаю его из своих объятий и прячу руки, сохраняющие его тепло, в карманы, словно стараясь унести эти частички волшебства. Мне сложно говорить о том, что я сегодня узнала от матери. Я не представляю, какой будет реакция парня, но понимаю, что об этом нужно рассказать. — Вобщем, тут такое дело… — снова мнусь я и Вася пристально слушает. Меня спасает звонок телефона и я, прося жестом парня подождать, беру трубку. — Ада, ты в школе? Скоро придешь? Тебя кто нибудь проводит? — спрашивает отец и я облегченно выдыхаю. — Да, я скоро приду. — Хорошо, тебя кто нибудь проводит? Мама, кстати тоже скоро приедет. Я стискиваю зубы. Новость о том, что родители снова пересекутся меня напрягает, потому что все их встречи заканчиваются одинаково. — Да, пап, не беспокойся. — отвечаю я и кладу трубку. — Все в порядке? — спрашивает Вася. — Да. Но… Мне пора домой. — Ты хотела что то рассказать. — напоминает он. — Да, но не сейчас. Сейчас мне надо идти. — Пожалуй, мне тоже. Еще на автобус успею. — смотря на часы с задумчивым видом говорит парень. Кажется, что он слегка расстроен. — Ты уезжаешь? — Хотел провести немного времени с родителями, а так на Новый год буду здесь. Вся романтика в миг как то рассеивается и я возвращаюсь к обыденной простой жизни, где все куда то идут, время летит а мысли опаздывают. Мы заходим в лифт и парень нажимает кнопку моего этажа. Вот и все, этот день закончен, завтра все начнется снова — утро, снег, пробуждение, кофе… Кабина останавливается и двери отворяются передо мной. Я выхожу, махнув на прощание рукой. В последний момент, Вася хватает меня за руку и затягивает в лифт. Двери захлопываются. Сердце прибавляет в темпе, когда его теплые губы вновь касаются моих и я сжимаю в руках расстегнутый воротник его рубашки, притягивая ближе к себе, ведь стоять на носочках жутко неудобно. Он повинуется, я чувствую, как напрягаются его мышцы, при моих прикосновениях. — Пора идти. — шепчет он мне в губы, как только лифт останавливается и снова легко целует на прощание в кончик носа. Мне кажется это действие таким смешным, что я улыбаюсь. Голова кружится, толи от переизбытка чувств, толи от нехватки воздуха. — Ада? — Слышу я строгий и изумленный голос матери, прежде чем оттолкнуть парня. Понимаю, что серьезного разговора мне не избежать. Я в надежде смотрю на Васю...