«Yayo»
— Мне нравится твоя татуировка в виде змеи, Виктор. — Я сделал её совсем недавно, но почему именно змея — не скажу. Слишком личное. — Да я и не претендую… Змея растянулась от ключицы, по шее вверх к левому уху. Никифоров сидел в соседнем кресле, открывая бутылку шампанского, параллельно наблюдая за экраном телефона. Он ждал сообщения от их общих друзей с Кацуки. До Нового Года меньше часа. Тогда, почти два года назад, еще до знакомства с Пхичитом, Юри хорошо общался со своими друзьями-спортсменами. Тогда, почти два года назад, Мила стала его лучшей подругой. — О, подъехали к дому. Откроешь? — Да, сейчас. Та новогодняя ночь была сверх весёлой. По традиции, на катке во дворе заливали шампанское в старые коньки, желали друг другу побед, одиночники пытались выполнять парные фигуры и наоборот. Друзья они и есть друзья. Все тогда рухнули спать в квартире Никифорова. Он был старше всех — 22 года. Мастер спорта. Икона местного спорта. Он уже заточил глаз на ставку тренера, начинал учить маленьких детей держать равновесие в коньках, ходил с ними вокруг льда, готовил их к первому выезду. Сам Никифоров не пошел дальше всероссийских этапов. Он знал, что там ему делать нечего. Мила проснулась раньше всех 1 января, чуть позже проснулись остальные. Места хватило всем. Она попыталась разбудить Юри, на что тот ей ответил, что встанет чуть позже и позвонит ей, как пойдет домой. Семь вечера. Телефон разряжен, зарядника с собой нет, квартира пустая, за исключением Виктора, что-то готовившего на кухне. — Есть будешь? — Не откажусь. Ничего, что я весь день проспал? — Можешь даже еще остаться, если хочешь. — У меня телефон полностью разрядился, надо будет идти домой. — Посмотри в зале в шкафу, там много проводов валяется, может, что-то подойдет. Пока телефон заряжался, Юри и Виктор вместе поели и поболтали о фигурном катании. Кацуки очень нравилось слушать истории о большом спорте. Он всегда представлял себя на месте рассказывающего, если история была, конечно, хорошая. Он мечтал выбраться в большой город на крупные соревнования. Мечта осуществилась. Кто знал, что придется пройти через ад. Кацуки резко почувствовал себя плохо и то ли заснул, то ли упал в обморок. Организм будто просто решил выключиться. Очнулся Юри, как позже выяснилось, около трех ночи. Он лежал на диване и чувствовал боль по всему телу. Она очень быстро сменялась эйфорией. Тогда Юри хотелось выплеснуть всю накопившуюся энергию, поговорить с кем-то, что-то сделать… Но снова появлялась дикая боль, упадок сил. В голове была неразбериха: яркие картинки сменялись агрессией, полной апатией и раздражительностью. Все мышцы ныли. Юри чувствовал, как с каждой секундой его тело все больше и больше покрывается потом. Желудок выворачивался наизнанку. — О, очнулся! Резкие и грубые слова Никифорова сменились жесткими ударами. Виктор скинул Юри с дивана, прижал руки к полу, начал угрожать и царапать лицо. Только сейчас Кацуки заметил, что на нем совсем не было одежды. Никифоров делал все, что взбрело ему в голову. Юри пальцем не мог пошевелить. Его будто парализовало. Было ясно, что происходит. «Надо просто это пережить и сбежать. Пережить и сбежать…» Юри прокручивал эту мысль в голове бесконечное количество раз, пока Никифоров развлекался с его телом. Боль и ничего кроме боли. Лежа на полу, Кацуки не мог кричать, его рот был занят другим. Даже если бы он и крикнул, то шанс, что его услышат, стремился к нулю. Удар, еще один удар. Из носа тоненькой струей пошла алая кровь. Виктор поднял Юри за волосы и швырнул к подоконнику. — Мне кажется, не хватает музыки для хорошего настроения. «Lying on my bed it's a bummer…» Никифоров резко развернул Кацуки лицом к окну и стал безжалостно насиловать подростка. «But I liked you a lot…» Темная ночь, пустые глаза Юри смотрят на круглую луну, тело обездвижено, прижато к подоконнику чужим. Крики о помощи бесполезны, девушка на фоне завывает «The day I saw your white mustang…» Один из таких мустангов было видно со второго этажа. Он стоял весь покрытый снегом, как Юри сейчас покрыт потом и кровью. «I was such a fool for believing that you could change all the ways you've been living…» Продолжалось все недолго. Глаза Кацуки закатывались от боли и беспомощности. «You're gonna hit me like lightening…» Последний удар правда был подобен молнии, убивающий наповал. И пока Никифоров был в ванной, Юри нашел в себе силы бесшумно одеться, собрать вещи и выбежать из квартиры.***
— Я бежал по улице, думая, что он будет преследовать меня. Дело шло к утру, кругом не было прохожих, не к кому было обратиться. Было очень страшно. Я просто побежал домой… — Сейчас ты точно в безопасности, Юри! Плисецкий крепко обнял трясущегося Кацуки и стал гладить по его волосам. Спокойствие. «Let me put on a show. Yayo…»