Белый Мустанг

«Fuck It I Love You»

      Две недели безумия, бесконечного волнения, утренних тренировок, поездок в больницу… Плисецкий чуть не сошел с ума от бешеного ритма жизни, но ради Юри он был готов терпеть что угодно. «Maybe the way that I'm living is killing me…» Первая неделя выдалась особенно тяжелой. Юри был в ужасном состоянии, постоянно терял сознание даже под капельницами. Он не мог выходить на связь, поэтому после утренних тренировок Плисецкий ездил в больницу и сидел там до самого вечера. Привозил Кацуки разные фрукты, книги, фотографии… А когда Юри стало легче, он смог набирать сообщения, отвечать на звонки. Когда человек на связи — всегда легче. Врачи делали все возможное для того, чтобы Кацуки стал нормально есть, спать, тренироваться — нормально жить. Им это удалось. Через 2 недели Кацуки был полностью здоров, продолжать работать с психологом, немного, но все же ел, уже в больнице начал ненадолго ходить в спортивный зал. Оба парня ждали момента, когда они смогут встретиться не в стенах больницы.       — Юрий, привет! Врач зашел, сказал, что сегодня выписывают меня!       — Ура, наконец-то! У меня закончилась уже тренировка, сейчас приеду за тобой!       — Пойду собирать вещи.       — Давай, обнимаю!       Кацуки собрался как никогда быстро. Около получаса оставалось до приезда Юрия. За это время Кацуки успел позвонить лучшей подруге, рассказать последние новости. Но после разговора Юри снова начал вспоминать о доме. «Может лучше уехать? Или просто съездить на несколько дней, отпустить все то, забыть и простить всех оттуда?» Но мысли прервались знакомым голосом из коридора. Кацуки выбежал из палаты и бросился в объятия Плисецкого. Виделись вчера, а было такое ощущение, что их разделила вечность.       — Едем?       — Чем скорее, тем лучше!       По дороге домой Кацуки не отпускал руку Плисецкого, просто не мог, не хотел. Хотелось, чтобы все знали о том, что он счастлив. Вот уже и знакомый дом, двор, окна квартиры. Доехали быстро.       — Бросай пока здесь вещи, разберем их чуть позже, может даже завтра, а то уже вечер.       — А что тогда делать будем?       Плисецкий развернулся к Юри, да так, что тот оказался прижатым к входной двери. «А его глаза все такие же прекрасные, как в нашу первую встречу!»       — Мы придумаем, что делать.       Плисецкий никогда так тихо и хитро не смеялся. Без резких движений он стал приближаться к Кацуки, продолжая смотреть ему в глаза. Юри медленно положил свои руки на плечи Плисецкого. Губы едва прикасались друг к другу. Тогда Кацуки привстал на цыпочки и подался немного вперед. Оба закрыли глаза и пытались запомнить этот момент на всю жизнь. Это первый раз, когда Юри настолько сорвало крышу от кого-либо. Плисецкий аккуратно взял парня на руки и отнес в комнату.       Кацуки лежал на кровати, пока Юрий видел над ним и нежно кусал ключицы. Он запускал свои руки под одежду Кацуки, в то время как тот стал рукой закрывать рот, заглушая стоны. Дрожь от возбуждения накрыла обоих. Свет еле-еле проникал в комнату, освещая порозовевшее от смущения лицо Кацуки, озаряя его самые нежные и слабые места на теле. Плисецкий кое-как сдерживал себя, чтобы не наброситься на своего парня. Он продолжал медленно покрывать тело Кацуки поцелуями.       Несколько минут и комната наполнилась скрипами и стонами. Кацуки кусал плечи Плисецкого, оставляя свои метки, будто навечно присваивая его себе. Они оба принадлежали сейчас только друг другу. Никто больше не нужен был. Кацуки в какой-то момент подумал о том, что Плисецкий был не первым, кто завладел его телом, но резкий толчок Юрия точно дал понять, что тот как минимум будет любимым. Юри невольно улыбнулся и продолжал все крепче и крепче держаться за своего Плисецкого.       На улице уже стемнело. Улыбка давно пропала с лиц обоих парней. Оба чувствовали, что они уже на пределе. Последний толчок, последний громкий стон и все. Парни смотрели друг на друга, пытаясь осознать, что только что произошло. Кацуки не мог насмотреться на Плисецкого. Что-то заставляло его бесконечно улыбаться и улыбаться…       Мысли продолжали атаковать друг друга. Правда, сейчас Кацуки думал только о своем Плисецком. О тренировках с ним, бесконечных ночах, ужинах, танцах, дурачестве. Думал о счастье, везении, красоте и парне, который был окутан его руками и тихо посапывал.       Так и было до самого Нового года.