Белый Мустанг

«Happiness is a butterfly»

      Раннее утро. Снова аэропорт, много совершенно разных магазинчиков, табло вылетов. Сначала Санкт-Петербург — Москва, а потом уже долгий рейс до штатов. Кацуки часто просыпался сегодня ночью, сны были ужасными, а реальность способствовала тому, чтобы это забыть. Спящий Плисецкий обнимал Юри, ничего не подозревая: ни то, что Кацуки думал о том, чтобы вернуться домой на время, ни то, что ему каждую ночь снятся мучительные сны, и тем более ни то, что он уже заранее купил билеты домой. В то же утро, но на 45 минут раньше Кацуки должен был вылететь домой. Незаметно на стойке регистрации он подменил билеты, долго и тяжело смотрел на сотрудницу аэропорта, еле-еле мотал головой, лишь бы та ничего не сказала про рейс до Москвы.       — Ты чего такой напряженный?       — Не выспался просто. Пойду в туалет схожу.       Кацуки надеялся незаметно проскользнуть мимо Плисецкого и уйти к своему выходу в другом конце аэропорта, где посадка закончится уже через 5 минут. Он бежал, пока из его глаз лились слезы, выключал на ходу телефон, думал, что делает все неправильно, но пути назад уже не было. «Почему я не сказал ни о чем Юрию? Что он подумает? Может, сейчас это и не так важно?»       Плисецкого разрывала паника. Уже объявили посадку в Москву, а Юри так и не возвращался. Он подбежал к первой попавшейся стойке и попросил по громкой связи позвать Юри, но, спустя еще 10 минут, никто так и не пришел. Но сотрудница решила поискать его в базе пассажиров. Тогда-то и выяснилось, что Кацуки улетел домой. Плисецкий стоял напротив огромного табло и долго смотрел на красную ужасающую надпись «вылетел»…       Полет для Кацуки длился, казалось, вечность. Он даже никому не сказал о том, что возвращается домой на неопределенное время. Телефон решил сегодня днем не включать. Ему надо было побыть одному, попытаться со всем разобраться. Кацуки забрал огромный чемодан, вышел на улицу, сел на него и закурил. «Сразу домой не поеду, прогуляюсь по городу».       Аэропорт был недалеко от самого города, и Кацуки пошел пешком. Прямая дорога от аэропорта упиралась прямо в район, где Юри прожил всю жизнь, до недавних событий. После Петербурга все уже не казалось таким большим. Обычные панельные пятиэтажки, миниатюрные парки со старыми деревянными лавками, круглосуточные магазинчики на цокольных этажах. Выделялась только ледовая арена, недавно полностью отремонтированная. Кацуки решил зайти.       — Здравствуйте, Николай Васильевич.       Так звали охранника на входе в арену. Кацуки знал каждый человек в этом здании, и он со всеми был всегда приветлив.       — Юри! Вот так неожиданно! Привет-привет! Если ты к своим, то проходи, скорее. Тут только о тебе последнее время и говорят       — Нет, я просто зашел с вами поздороваться! Но вообще… Могу ли я вечером прийти, когда все тренировки закончатся, чтобы одному покататься?       — Без проблем, Юри! Я сегодня все сутки тут буду. Приходи, катайся!       — Спасибо вам большое! Только можете пока никому не говорить, что я приехал?       — Могила!