Истинные

      Едва за герцогом закрылась дверь, Рауль снова склонился над, рыдающим Даниэлем, он губами прикоснулся к красным, горячим ягодицам в легком поцелуе. Провел языком между половинок, чуть проникая внутрь, потом язык вошел глубже и дотронулся до ануса. Омега взвизгнул от неожиданности и сжал попку, невольно причиняя себе боль. Вдруг сильная рука схватила его золотые волосы и потянула голову вверх, заставив маркиза смотреть в глаза, того, кто проделывал с ним это.       Сквозь слезы Даниэль увидел лицо Рауля и услышал его голос:       — Ну что, маленький, говорят, ты любишь большие члены? Уверен, мой тебе понравится. Герцог отдал тебя — мне, теперь ты мой… — в заплаканных голубых глазах омеги, альфа увидел страх, но продолжил:        — Мой навсегда! Я поставлю тебе метку, а потом ты станешь моим супругом… условия, обговорим позже, сейчас скажу только одно — тебе нужен сильный альфа, и он у тебя будет! Потому что, за каждую твою выходку, я буду наказывать тебя! Буду пороть, пока ты не научишься вести себя достойно моего супруга… я не позволю тебе позорить имя графа Дангер!       Даниэль внимательно слушал этом монолог, всхлипывая и почти с трудом понимая, что говорит этот страшный альфа, но одно он понял. Он станет мужем графа Рауля Дангер, и понял, что поркой он обеспечен до конца жизни… Этот альфа не привык кидать слова на ветер, по щекам омеги опять потекли слезы, хотя почему, опять — они и не переставали течь, но если раньше слезы текли от боли, то теперь больше от страха… почти в одно мгновение, маркиз Даниэль де Лонгвиль из своенравного, избалованного наследника, которому можно все… превратился в тихого, покорного омегу, который до безумия боялся своего супруга… а ведь они даже еще не женаты!       Рауль провел рукой, уже без перчатки, вдоль позвоночника омеги, его палец скользнул между половинок ягодиц, задержался на анусе, начал медленно ласкать нежное колечко мышц, сжимающееся под ним. Другая рука опустилась на голову, но не сжала волосы, а нежно погладила их, успокаивая плачущего маркиза, уже спокойно граф произнес:       — Хватит, успокойся, маленький, я не сделаю тебе больно, только не вынуждай меня, и у нас будет самый нежный секс в этом королевстве, или ты любишь по-другому? Это мы выясним, а пока я сделаю так, как Я хочу. Расслабься…       Он снова погладил по спине, плечам, руки омеги оставались связанными и вытянутыми вперед, так что все тело Даниэля было натянуто как струна, сквозь слезы он прошептал:       — Развя-жи ру-ки… пожа-луй-ста… я бу-ду хоро-шим мальчи-ком… — он всхлипнул, почти не ожидая, что его послушают.       Рауль ухмыльнулся и начал развязывать руки, а про себя подумал: «Надо же, одна порка, и уже — я буду хорошим мальчиком», хотя сейчас Даниэль мог сказать все, что угодно лишь бы его развязали, это Рауль прекрасно понимал.       Освободив руки, альфа приподнял омегу, сел в кресло и положил его животом уже себе на колени. Граф понимал, что сидеть маркизу будет больно, а так можно ласкать его, не причиняя боли, а вот Даниэль подумал, что порка продолжиться и тихо заскулив, решил, что можно и попросить, раз уж они скоро станут супругами:       — Не надо больше… не надо… — сквозь всхлипы шептал он: — Пожалуйста, больно… я больше не буду… больно… — он снова тихонько заплакал.       — Нет, маленький, я не собирался пороть тебя, — поспешил успокоить его Рауль, — Тебе же сидеть больно, полежи так… а я буду ласкать тебя, а потом ты сможешь приласкать меня ротиком… чтобы твоей маленькой попке не досталось еще больше… хорошо?       Даниэль поспешно закивал, одна мысль о том, что в попу войдет член, приводила в ужас. У него самого возбуждения не было, только боль… так что сделает минет своему будущему мужу и его оставят в покое, по крайней мере, маркиз очень надеялся на это.       Рауль гладил податливое тело омеги, он давно уже окончательно раздел его, и теперь наслаждался видом красивого обнаженного тела молодого мужчины, и красными, припухшими ягодицами, по которым он аккуратно проводил рукой, в ласкающем жесте, хотя омега вздрагивал каждый раз, при таком прикосновении.       Немного успокоившись, Даниэль, посмотрел на альфу и соскользнув на пол, встал на колени между его раздвинутых ног. Он рукой провел по выпирающему бугорку на штанах, расстегнул застежки, приспустил трусы и увидел большой, почти колом стоящий, член. Даниэль с удивлением подумал — как он вообще там помещался?       Граф издал стон наслаждения, в штанах давно было тесно и почти больно, от прижатого одеждой возбуждённого члена. А когда язычок омеги прошелся по члену по всей длине… стон стал громче…       Маркиз начал ласкать член языком, облизывая головку, задевая уздечку и чуть толкаясь в щелочку, потом обхватил его губами начал насаживаться на него, заглатывая, как мог. Полностью член войти в ротик омеги не смог, размеры не позволяли, только если достать до горла, но этого пока делать не надо, Рауль хотел, чтобы им обоим было хорошо.       Граф приоткрыл глаза и увидел золотые волосы на своем животе, в которые тут же зарылся рукой. Маркиз вздрогнул, решив, что вот сейчас его будут жестко «иметь» в рот, насильно насаживая на этот огромный член, но рука Рауля только нежно гладила и перебирала волосы. Даниэль благодарно взглянул в глаза графа, карие, осоловевшие от наслаждения, и продолжил, он все быстрее двигался на члене, обхватив его губами и помогая себе рукой, доводя графа до разрядки. На пике оргазма Рауль рефлекторно прижал голову маркиза к себе, изливаясь, загнал член до упора. И только когда, задыхающейся омега начал бить его кулаками по ногам, отпустил.       Даниэль закашлялся, пытаясь вдохнуть, он сел на пол, размазывая по лицу слезы, сопли, слюни и, вытекающую изо рта, сперму, ощутил пронзившую его боль от соприкосновения истерзанной попы с жестким полом, снова всхлипнул и зашмыгал носом.       Именно этот всхлип, окончательно привел Рауля в себя. Он наклонился к внезапно в испуге, отшатнувшемуся от него Даниэлю, схватил омегу за локоть и потянул к себе, аккуратно, чтобы не потревожить выпоротую, горящую попку, посадил боком на колени, положил его голову себе на плечо и зашептал:       — Прости… прости маленький, я не хотел, само собой получилось… — и нежно, обращаясь с омегой как с ребенком, спросил: — Болит горлышко?       Маркиз, шмыгнув носом, закивал. Граф поцеловал его в золотые волосы и произнес:       — Прости, я не буду так больше. — он рукой убрал локоны и припав губами к основанию шеи, поставил метку.       Он метил омегу, делая его своим, своим до конца дней! Помечая омегу своим запахом. Маркиз взвизгнул, но граф уже водил языком зализывая ранку.       Даниэль обреченно вдохнул, окончательно понимая, что теперь никто и ничто, не сможет разлучить маркиза де Лонгвиль и графа Дангер, теперь он точно попадет ко двору, но вот именно теперь маркизу этого не очень-то и хотелось.