Истинные

      Леонард медленно приходил в себя, голова болела нестерпимо, его подташнивало, с трудом он понял, что стоит привязанный. Руки были подняты и раскинуты, привязаны к двум рядом стоявшим столбам, ноги тоже чуть раздвинуты и тоже крепко зафиксированы веревками, из одежды на нем оставались только штаны, заправленные в сапоги, ни камзола, ни рубашки не было.       С трудом Лео вспомнил, как на дороге их маленькую кавалькаду остановили какие-то люди, один из них подъехал вплотную к герцогу и задал вопрос, о чем Лео уже и не помнил, помнил только что внезапно почувствовав опасность быстро велел слуге увести Ричи, почувствовал удар по голове, уже почти падая с лошади, увидел как Кайл, посадив его сынишку на свою лошадь уносился прочь, а потом темнота, очнулся он уже намертво привязанный.       Герцог обвел глазами помещение, пытаясь понять, где он, не понятно, то ли сарай, то ли конюшня, может вообще подвал… голые серые стены, почти под потолком маленькое окошко, дверь и все… да, еще эти непонятные столбы к которым его привязали.       Лео попытался освободить руки, но понял, что это невозможно, чем больше он двигал руками, тем сильнее затягивались узлы, тяжело вздохнув альфа прекратил попытки. Ему оставалось только ждать, и он ждал.       За окном опустилась ночь, в его маленькой тюрьме стало совсем темно, руки затекли, он не чувствовал пальцев, все-таки пытаясь двигать ими, чтобы хоть чуть-чуть разогнать кровь.       Дверь отворилась, вошел человек, из-за темноты разглядеть его не получалось, он подошел к Леонарду со спины и вдруг накинул ему на глаза темную повязку, крепко завязав ее.       — Кто вы, что вам надо? — спросил Лео, он очень хотел, чтобы эта ситуация хоть как-то прояснилась, его немного пугала неизвестность. А повязка на глазах пугала еще больше.       По немного изменившимся ощущениям он понял, что вошли еще люди и внесли факелы, видеть Лео не мог и весь обратился в слух. Он услышал, как за его спину зашел человек и над самым ухом раздался голос:       — Кто мы? Разве это так важно? Важно почему и зачем Вы тут… герцог… — человек замолчал, давая Леонарду осознать смысл слов. Лео медленно дышал, не давая понять как он испуган и спокойно спросил:       — Хорошо. Почему я здесь, что вам надо? И вдруг услышал:       — Отомстить! Я долго ждал этого момента, семь лет ожидания и вот наконец-то… Леонард де Морти в моих руках, — незнакомец тихо рассмеялся и продолжил:       — Я, конечно, немного не так хотел отомстить, я хотел, чтобы на этом месте был Ваш драгоценный Яни, ну и или Ваш маленький сынишка. Но их слишком хорошо охраняют, хотя сегодня мне это почти удалось, но… попались Вы… тоже неплохо.       Услышав о Яни и Ричи, Леонард тихо зарычал и дернулся, пытаясь вырваться, от ярости не понимая, что это невозможно, чем вызвал еще более издевательский смех незнакомца.       — Даааа… Надо было подождать и похитить Вашего супруга или сына… или обоих… вот тогда месть была бы ооочень сладкой… смотреть как герцог де Морти бьется в истерике от двойной потери! Это самая сладкая месть, но смотреть как Вы, герцог, будете извиваться от боли и кричать, не менее сладко!       Лео перестал дергаться, вырваться невозможно, а доставлять удовольствие своему мучителю не хотелось, от слова совсем. Он, тяжело дыша, замер. Голос был знакомым, не совсем, узнать его, Лео не узнавал, но вот точно когда-то слышал, только где и когда? Герцог не помнил. Желая узнать больше об этом человеке Леонард спросил:       — Отомстить? За что? Чем я так смог обидеть вас? — он почти не ждал ответа, но человек произнес:       — Отомстить за мои разрушенные надежды, за то, что Вы так неожиданно вмешались в мою жизнь, и изменили ее… к худшему!       Он неожиданно, для Лео, ударил его по спине чем-то длинным и тонким. Герцог вздрогнул от внезапно пронзившей боли и застонал. Удар бы неожиданный и он не успел подготовиться к нему, поняв, что незнакомец будет бить его, резко и неожиданно, альфа готовился принимать удары, стараясь не стонать и ни в коем случае не кричать, не доставлять своему палачу, так ожидаемого им, удовольствия.       Удары посыпались один за одним, палач бил по спине, груди, животу, бил, не щадя своего пленника и не жалея сил.       Леонард вздрагивал под ударами, выгибался то в одну, то в другую сторону, не видя, не зная куда придется следующий удар, он прокусил губу до крови, но молчал, хотя повязка уже была мокрой от слез, организм ожидаемо реагировал на боль, слезы текли не зависимо от желания герцога, но вот крик Леонард сдержал, хотя и с трудом.       Герцог не знал, сколько продолжалась порка, но скоро голову стал застилать туман и Лео погрузился в спасительную темноту, потеряв сознание.       Порка прекратилась только тогда, когда палач понял, что бьет уже бесчувственное тело, он отвязал свою жертву, тело упало на пол, пнув герцога ногой, палач связал его руки за спиной, и вышел.       Леонард пришел в себя, он лежал на полу, тело болело, покалывание в связанных руках было неприятным, но оно означало, что скоро он снова почувствует их. Герцог попытался развязать руки, но любое движение приносило жгучую боль во всем теле, повязку снять не удалось, и Лео решил просто лежать, хоть как то дать отдых измученному телу, он прекрасно понимал, что это не конец, что утром, а может и раньше, его мучитель опять придет и все начнется сначала.       Леонард не ошибся, едва рассвет озарил комнату, снова пришел его палач. Ударом сапога в живот он разбудил спящего беспокойным сном герцога, сильные руки подняли его и опять привязали к столбам в том же положении, что и ночью и Лео снова услышал тот же голос:       — Ну что, герцог, продолжим?       Тяжело дыша, Лео кивнул, прекрасно понимая, что этот вопрос был чисто риторическим. Его снова стали бить теперь явно кнутом, боль была сильней и ярче, Леонард чувствовал как по спине стекает кровь, как кнут обхватывает его тело, принося еще больше боли, хотя казалось, куда уж больше, но… герцог молчал, чем вывел своего палача из себя, тот хотел насладиться местью, насладиться криками этого взрослого мужчины, сильного альфы, могущественного принца, но этот упрямец молчал и только периодически терял сознание.       Все тело принца было красным от следов ударов и крови, но герцог молчал, только иногда тихо постанывая. Человек видел искусанные в кровь губы, из уголка рта стекала капля крови, герцог прокусил ее, но молчал, зло усмехнувшись палач вышел.       Лео не мог видеть, как он зло усмехнулся, и когда его вдруг окатили водой, не сразу понял, почему все тело вспыхнуло от боли, он выгнулся в своих путах и завыл, поняв что в воду была добавлена соль. Именно она, попав на открытые раны принесла такую дикую и обжигающую боль. Лео извивался от этой боли и выл, но крик сдержал, затем тело безвольно повисло, он снова потерял сознание.       Придя в себя альфа не сразу понял, что изменилось, он все так же стоял распятый, как морская звезда, но внезапно до него дошло осознание, что сейчас его штаны, весте с бельем, спущены до колен, Леонард нахмурился, вот это ему не нравилось от слова совсем, не сказать, что все происходящее с ним до этого момента приносило удовольствие, но стоять перед эти садистом почти голым, герцогу не нравилось! Совсем! Неожиданно его палач заговорил:       — Герцог, Вы слишком упрямы. Я хочу насладиться местью, а Вы все время молчите, хотя Ваше бьющееся от боли тело и доставляет удовольствие, я хочу услышать Ваш голос. Хочу услышать, как Вы будете просить и умолять! Может начнете прямо сейчас? Облизнув пересохшие, искусанные губы, Леонард с трудом произнес:       — Ни-ког-да…       — Посмотрим!       Герцог услышал ярость и неприкрытую угрозу в этом ненавистном голосе.       Неожиданно Лео почувствовал, как по его истерзанной спине провели рукой, которая опустилась на ягодицы и внезапно погладила их. Он напрягся, а когда палец вдруг проник между половинками ягодиц, уперся в анус и надавил, вздрогнул и быстро, тяжело задышал.       Со страхом герцог вдруг понял, что задумал незнакомец, его накрыла паника, в голове билась только одна мысль — нет, нет, нет, только не это! НЕТ! Но не издал ни звука, твердо решив, что просить и умолять не будет, ну по крайней мере… попробует! Хотя сейчас, Лео и сам не был уверен, что сможет выполнить данное самому себе обещание.       Палец проник глубже, уверенно раздвигая сжатое кольцо мышц, введя его полностью, садист задвигал им. Альфа судорожно сжал мышцы, и услышал довольный смех своего мучителя, сквозь который Леонард услышал:       — Да Вы девственны, герцог! Значит только Вы трахаете своего маленького рыженького омежку, он себе такого не позволяет, — он громче засмеялся и закончил:       — Вот сейчас, я это и исправлю! Хотя не думаю, что Вам понравиться, но вот мне — понравиться точно! — палач обхватил герцога за бедра и прижал его ягодицы к своему паху, Лео почувствовал его вставший большой член, упирающийся в его, действительно девственную, дырочку. Альфа, почти сам того не желая, тихо прошептал:       — Нет… не надо… Палач, немного удивленно, переспросил:       — Что? Говорите громче, Вы что-то сказали, герцог? Лео, отрицательно мотал головой, закусив губу, чтобы не начать просить и умолять.       — Ну нет, так нет, — спокойно ответил человек.       Его руки уверенно раздвинули половинки сжавшихся ягодиц, он приставил член к анусу Леонарда и надавил. Медленно, уверенно вводя член в тело герцога, который так отчаянно сопротивлялся, но… разрывая анус, член вошел, а Леонард, не помня себя, закричал. Он кричал, хватая ртом воздух, кричал отчаянно и извивался, бился, под насильником, уже не заботясь о том, что его крики доставляют безумное удовольствие и скорее подталкивают последнего к более активным действия, чем останавливают его. Леонарду уже было наплевать на гордость, на фамильную честь, на собственную клятву, его тело наполнялось такой болью, о которой он даже и предположить не мог, при каждом движении насильника, внутрь как будто вгоняли горящий факел и альфа извивался и выл от боли, по щекам текли слезы, их уже даже повязка на глазах не могла впитать. Герцога трясло как в лихорадке, когда палач совершив еще пару движений кончил, ему показалось, что внутрь плеснули кислотой, еще раз дико вскрикнув, он потерял сознание.       Леонард приходил в себя, он не сразу понял, что видит свет, не понял, что лежит не на холодном полу, а на чем то мягком, осознание этого приходило медленно.       Он понял, что кошмар закончился, когда к его лицу прикоснулись нежные руки, погладили по волосам и встревоженный, но такой знакомый и любимый голос, произнес:       — Лео, любимый, очнулся… наконец-то… — к его губам прикоснулся бокал, и все тот же голос попросил: — выпей Лео, выпей… не капризничай, пей…       Леонард и не капризничал, он просто не мог поверить, что он … дома… что рядом с ним Яни, это его ручки гладят по лицу, его мягкий голос уговаривает что-то выпить, ему с трудом удалось разомкнуть опухшие, искусанные губы и сделать пару глотков, жидкость была немного горькой, но Лео послушно пил и слушал этот до боли любимый голос.       — Лео, хороший мой, открой глазки, посмотри на меня. Герцог открыл глаза, увидел перед собой, встревоженное лицо своего супруга, осипшим голосом, тихо позвал его:       — Я-ни… Яни… Я-ни — он протянул руки, обнял наклонившегося к нему супруга, прижался к нему… и разрыдался!       Слезы лились, Лео всхлипывал, уткнувшись в плечо мужа, жался к нему, судорожно вцепившись в камзол на спине, и почти бился в истерике, не замечая боли во всем теле и особенно между ног.       Яни обнимал, бьющееся тело мужа, гладил по голове, осторожно проводил рукой по плечам, чуть раскачивался, пытаясь успокоить плачущего Леонарда и говорил:       — Чшшшшш, тихо, тихо, Лео, все позади… все уже позади… чшшшш, не плачь, хороший мой, любимый мой… ты у меня самый сильный… самый лучший… самый любимый… не плачь… солнышко мое… ты жив, это главное, ведь правда? Это самое главное… тихо, тихо… чшшшш… — Яни обнимал супруга, целовал в черные волосы, в заплаканные глаза, вытирал рукой слезы, и говорил, говорил… его альфа никак не мог успокоиться, Яни повернулся к стоящему около кровати Раулю и тот сам осторожно прижал бокал к губам друга, Яни опять попросил:       — Выпей, Лео, выпей, солнышко, это поможет тебе.       Леонард начал медленно пить, теперь он уже не так отчаянно плакал, он всхлипывал и рвано дышал, пытаясь окончательно прийти в себя.       Рауль аккуратно оторвал его руки от Яни, и они вдвоем уложили, тихо плачущего Леонарда на бок, омега укутал его в одеяло, гладил по плечам, волосам, лицу, вытирая дорожки слез.       Карие заплаканные глаза Лео закрылись, он провалился в сон в бокале было сильное успокоительное и снотворное. Герцог спал, продолжая всхлипывать даже во сне.       Яни поцеловал спящего мужа в закрытые мокрые глаза, в висок, осторожно прикоснулся к губам, нежно улыбнулся и обращаясь к Раулю попросил:       — Побудь с ним, пожалуйста, не хочу, чтобы он проснулся один. Тебе я доверяю… а у меня еще есть дело… — внезапно его тихий и ласковый голос, стал жестким и холодным: — Я еще не закончил!       Рауль кивнул, за эти сутки, что Леонард был в плену, граф видел совершенно другого Яни, они с Хоумом, знали его 7 лет и никогда не видели ТАКИМ! Ни-ког-да!       Их всегда тихий, спокойный, ласковый мальчик, как только узнал о похищении мужа, превратился в жесткого и даже жестокого мужчину.       Во двор замка прискакал Кайл, крепко держа перед собой в седле, испуганного Ричи. На его крики сбежалось ползамка, включая встревоженного Яни, Рауля и Хоума, которые наперебой начали тут же расспрашивать верного слугу, что случилось.       Во всем этом гомоне, неожиданно прозвучал громкий и властный голос, в котором все вдруг узнали голос Яни.       — ТИХО! Всем молчать! Уведите Ричи в детскую и успокойте, Кайл спокойно расскажи, что случилось… — от неожиданности все затихли.       Слуги быстро увели уже плачущего ребенка в детскую, а Кайл начал рассказ. Он рассказал, что на них напали, что герцог велел спасать сына, а самого Леонарда ударили по голове, что было дальше Кайл не знал, спасая Ричи, по приказу своего господина.       Все молчали, слуги по приказу их молодого герцога, а Рауль и Хоум от страха за Леонарда, они все «переваривали» эту страшную новость. В тишине снова раздался голос Кайла:       — Я… узнал… одного из нападавших. Теперь все смотрели на него с немым вопросом. Кайл закончил:       — Это был старший из сыновей пастора. После этих слов, в тишине снова раздался холодный голос Яни:       — Рауль, Хоум, за мной, нам нужен Даниэль!       Он быстро пошел в покои графа Дангер, за ним молча шли два друга, лицо Рауля стало белым, а глаза блеснули яростью.       Войдя в покои, Яни рассказал омеге графа, что случилось, рассказал, кто виноват в этом, теперь и Даниэль побелел как снег, его глаза закатились, он почти упал в обморок, от которого его спас Яни, он быстро подошел и вдруг сильно ударил брата по щеке, его холодный голос произнес:       — НЕТ, Даниэль, не время, посыпать голову пеплом и каяться в прошлых грехах, сейчас мне нужна твоя помощь!       Рауль сделал шаг к супругу, еще не зная, что он хочет сказать или сделать, Яни тем же холодным и каким-то властным голосом, остановил его:       — Стой, Рауль, не мешай мне… все что было, дела давно минувших дней. Сейчас мне нужна, — он особенно выделили это слово — НУЖНА помощь Даниэля, я сам поговорю с ним. Седлайте лошадей!       Уже через полчаса во двор замка спустились Яни и Даниэль, Хоум и, особенно, Рауль, с удивлением смотрели на двух омег, которые преобразились до неузнаваемости!       К ним шли, не милые, добрые омеги к которым привыкли все, не только их альфы, но и все слуги в замке, во двор спустились два молодых волка, а в Даниэле слуги вновь увидели их «белокурого дьявола». Теперь стало особенно заметно, что перед ними два брата!       Они ловко вскочили в седла, Рауль заметил, на боку у своего мужа охотничий кинжал, а за отворотом высоких ботфорт пистолет, впрочем, у Яни оружия было еще больше, к седлу был приторочен небольшой меч.       Друзья смотрели на омег, как будто увидели уже двух «молодых дьяволов».       Особенно поразил всех Яни, друзья конечно, знали, что омега герцога, отлично сидит в седле, прекрасно дерется на мечах и стреляет, но это умеют все омеги, но не все вдруг так быстро начинают этим пользоваться, а то, что Яни сейчас способен убивать, было написано на его всегда таком милом личике, сейчас больше напоминавшего оскал дикого зверя.       Альфы настолько растерялись, что просто стояли рядом с жеребцами, так и не сев в седло, из оцепенения их вывел, все такой же холодный голос юного герцога:       — Господа! Что замерли? В седло! Мы с Даниэлем прочешем лес — и отвечая на удивленный взгляд Хоума, продолжил:       — Никто, кроме нас с братом, не знает его лучше, мы выросли здесь… знаем каждый уголок… а вы прочешите деревню, навестите пастора, вряд ли он знает, где его сын… но чем черт не шутит!       Друзья растерянно кивнули, не решаясь спорить с таким странно изменившимся омегой, хотя Хоум все-таки спросил:       — Яни, что с тобой? Ты так изменился? И все-таки ты не можешь ехать один… ну или вдвоем… это может быть опасно, — на что, вдруг услышал:       — Когда найду тварь, похитившую моего мужа, опасен буду Я!       Он пустил жеребца в галоп, за ним поскакал Даниэль и четверо бойцов охраны герцога.       Им вслед смотрели удивленные альфы, отметив про себя, что Яни не настолько безрассуден, и все же взяв с собой бойцов.       Уже въехав в лес, братья разделились, за каждым из них поскакали по два бойца.       Они разделили лес на две части и каждый начал прочесывать свою часть. Яни попросил, если Даниэль найдет похитителя первым, не трогать его, он сам хочет наказать человека, посмевшего поднять руку на его супруга.       Искать ночью в лесу только при свете факелов, оказалось не так-то просто и братья, встретившись в условленном месте, после бесплодных поисков, устроились на ночлег.       Едва взошло солнце, поиски продолжились, братья решили искать вместе, каждый из них знал лес, как свои пять пальцев, вот только укромные уголки у каждого были свои, да и уже пришедший в себя Даниэль, снова, так неожиданно и резко, ставший самим собой, вспомнил, что у его бывшего любовника было скрытое убежище, в котором они иногда, очень редко встречались, так что теперь найти его будет проще… если знать, где искать! Хотя, как выяснилось, даже если знать, где искать, на это нужно время!       За семь лет лес изменился, да и в такую глушь редко кто забирался, так что найти тайное убежище удалось только ближе к обеду. Они неожиданно вышли к небольшому дому, который надежно скрывала листва большого дерева, полностью отбивающего запахи альф и омег, и поэтому совершенно незаметному.       Когда в его тайное убежище ворвались люди, Джон, так звали сына пастора, был несказанно удивлен, а когда юный омега герцога, Яни, ударом сапога сбил его на пол и начал нещадно избивать, в чем ему активно помогал Даниэль, удивился еще больше.       Однако в доме Леонарда не нашли, по приказу Яни Джона привязали к стулу, он уже окончательно пришел в себя и поняв, что перед ним только омеги, не особенно испугался, и смотрел на них с вызовом и наглостью, которая постепенно сменялась страхом, когда этот рыжий омега, вынув кинжал приставил его к паху Джона и с тихой яростью заговорил:       — Я знаю, что это ты похитил моего мужа… у меня только один вопрос — где он? Я отрежу тебе член, и ты медленно будешь истекать кровью и орать… поверь мне, ради Леонарда я способен и не на такое…       Взглянув в глаза этого странного сейчас омеги, Джон не сомневался, что этот сумасшедший так и сделает, но после того, что он сам сделал с герцогом, Джон боялся, что омега все равно это сделает, когда увидит в каком плачевном состоянии его муж, и молчал.       Лицо Яни озарила какая-то и правда сумасшедшая улыбка, он провел хорошо отточенным кинжалом по штанам Джона, рассекая их, едва не задев член, который и вывалился в дыру. Омега пока аккуратно поддел член острием кинжала, ощутив холодную сталь на члене, и увидев безумные глаза омеги, Джон в панике прокричал:       — Не надо! Он в подвале… внизу… там, — тяжело дыша от страха, он подбородком указал в конец комнаты.       Мгновенно забыв о Джоне, тем более что он все равно был крепко привязан, Яни бросился к люку в полу, спустившись вниз, он увидел лежащего на полу обнаженного Леонарда, всего в крови, без сознания.       На мгновение все увидели прежнего Яни, на его глаза набежали слезы, но увидев в каком тяжелом состоянии его супруг, глаза омеги вновь стали холодными и злыми. Бойцы завернули, окровавленное тело своего герцога в плащ, и как можно аккуратней вытащили из подвала.       На свету Яни увидел бледное, до синевы, лицо супруга, опухшие искусанные губы, едва заметное дыхание… теперь возникла проблема доставить его в замок, о том чтобы сесть на лошадь и речи быть не могло! Ни карета, ни, хотя бы, телега в такую чащу не проедет.       Ради своего мужа Яни готов был пытать и убивать, но вот что теперь делать… он не знал. Неожиданно решение подсказал боец охраны, он предложил просто нести герцога на руках, вынести хотя бы из непролазной чащи, а уж там донести до дороги и вызвать из замка карету. Яни облегченно кивнул. Бойцы надежно связали Джона, и все выйдя из дома, медленно пошли в сторону дороги. Один из бойцов вскочил на коня помчался в замок за каретой и доктором. Джона для верности привязали к луке седла одного из жеребцов, из-за связанных за спиной рук, тот медленно шел, иногда спотыкаясь, из разрезанных штанов вывалился член, Джону было неудобно и стыдно, но сейчас о его удобствах думали меньше всего, точнее совсем не думали.       Яни с испугом смотрел на бледное лицо мужа, так и не пришедшего в себя, хотя сейчас это было даже хорошо, боец старался идти аккуратно, но все равно иногда спотыкался, и если бы альфа был в сознании, то испытывал бы постоянную боль.       Один боец сменил другого, а потом третий, взяв на руки своего герцога аккуратно понес его. Этот маленький и странный отряд дошел до дороги, там их уже ждала карета, доктор и два встревоженных друга, Рауль и Хоум.       Леонард очнулся, он дома, ему ничего не угрожает, обведя глазами комнату, он заметил Рауля, стоящего у окна, Лео тихо застонал, его друг тут же оказался около кровати:       — Лео, что? Как ты?       — Не знаю… голова кружиться… помоги встать, мне в туалет надо…       Встать, однако, не удалось, сильные руки друга прижали его плечи к кровати, а тихий и какой-то испуганный голос Рауля быстро произнес:       — Нет, нет… лежи, доктор строго настрого запретил тебе вставать… да и Яни… меня убьет, если ты встанешь.       Леонард лежал и смотрел на друга блуждающим взглядом, его тошнило, тело было ватным, боли он почти не чувствовал, но вот необходимость облегчиться чувствовал точно, не хватало еще ко всему пережитому, обмочиться в постель. Он, вопросительно посмотрев на друга, произнес:       — И что делать?       Рауль встал и через несколько минут вернулся с небольшим кувшином в руке, отогнув одеяло, он вставил полу вставший член герцога в горлышко, на глазах у изумленного его действиями Лео, который смотрел уже на друга и с сомнением в голосе, произнес:       — Я не смогу.       — Сможешь, — уверенно ответил Рауль и продолжил — либо так, либо никак… В глазах герцога застыл вопрос — как это — НИКАК! Под себя что ли! Леонард так растерянно смотрел на друга, что тот не выдержал:       — Да ладно тебе Лео, можно подумать мы ни разу не делали этого вместе!       Герцог растерянно пожал плечами, закрыв глаза, попытался расслабиться и в кувшин потекла жидкость. Кое-как решив эту деликатную проблему, Рауль снова укрыл друга и сев на кровать спросил:       — Как ты? — И помолчав, все же задал мучавший его вопрос: — Больно? Леонард, снова пожав плечами тихо ответил:       — Немного… но все как в тумане… и тошнит… — он вздрогнул, услышав крики во дворе и испуганно спросил:       — Что это? Что это, Рауль? К его удивлению, друг спокойно ответил:       — Это? — он усмехнулся и продолжил: — Это — Яни, в очередной раз наказывает твоего… — он запнулся и закончил: — Похитителя.       Лео хотел еще что-то спросить, но вдруг в панике заметался, зажав рот ладонью, его накрыл рвотный спазм, граф быстро перегнул его через кровать и Леонарда вырвало на пол, он тяжело дышал, к лицу тут же прижалось полотенце, Рауль вытирал лицо друга, тихо, успокоительно шепча:       — Тихо, Лео, тихо, все в порядке, доктор предупреждал, что от лекарств тебя может тошнить, вот выпей потихоньку… — к губам герцога прижался стакан, он покорно сделал несколько глотков, потом, тяжело вздохнув, откинулся на подушки. Крики во дворе не стихали, герцог поморщился и попросил:       — Рауль, расскажи мне… все… Как вы нашли меня?       Вызванные графом слуги убрали комнату и Рауль рассказал другу, все, что произошло с момента его похищения. Особенно отметив как изменился его омега, уточнив, что именно благодаря ему, Леонарда так быстро нашли.       Подробностей в лесу он не знал, но вот о том как Яни, в ярости, безжалостно кнутом порол Джона во дворе замка, рассказал, как тихо плакал, узнав, что сделали с его любимым мужем, как всю ночь просидел у постели супруга, не выпуская его руку из своих маленьких ручек, как блестели ненавистью его зеленые глаза, когда он раз за разом избивал мучителя Леонарда. А потом тихо, и как-то испуганно закончил, сказав, что по словам доктора самое неприятное еще впереди. И на немой вопрос друга, ответил:       — Доктор сказал, что, когда действие наркотика пройдет, тебе будет больно… — он помолчал, его лицо исказила гримаса боли: — Очень, больно…       Леонард обреченно кивнул. Он и сам чувствовал, что по мере того, как проясняется сознание, приходит боль. Избитое тело болело, но хуже всего, что он чувствовал постепенно усиливающуюся боль в разорванном анусе. Еще через полчаса, боль стала почти невыносимой, Леонард сжимал руку друга все сильней, а потом попросил:       — Позови Яни, пожалуйста… он мне нужен.       Через несколько минут в комнату вошел омега и доктор, Лео вздрогнул.       Теперь у кровати супруга сидел Яни, он держал, тихо скулящего мужа за руку, гладил по волосам, пытаясь успокоить, после болезненного осмотра и лечения.       Лео вспомнил, как сам когда-то лечил Яни, как плакал его мальчик, как сучил ножками от боли, когда доктор наносил мазь на, поврежденный игрушкой, анус.       Вот теперь они поменялись местами, теперь сам Леонард, всхлипывает после ухода доктора, едва сдерживаясь от крика, его повреждения намного серьезнее, и мазь, нанесенная на почти открытую рану, причиняла нестерпимую боль.       Яни держал мужа за руку, которую тот до боли сжимал, и проводя другой рукой по волосам своего альфы, говорил:       — Лео, любимый, потерпи… потерпи немного… доктор сказал, что обезболивающее можно будет выпить только через час-полтора… не раньше, слишком часто его принимать нельзя… — и немного помолчав, тихо закончил: — Сердце может не выдержать. Леонард, всхлипнув, произнес:       — Выдер-жит… я силь — ный… — он с мольбой смотрел в глаза супруга, но тот, неожиданно твёрдым голосом, произнес:       — Нет, Лео, мы не можем так рисковать… потерпи.       Он наклонился и поцеловал мужа в, дрожащие, губы поймав ртом его всхлип. Яни прижался щекой к мокрой щеке супруга и снова зашептал:       — Конечно, ты сильный, ты все выдержишь… потерпи, со временем боль перестанет быть такой яркой — он провел губами по щеке Леонарда, собирая ими слезы, а Лео, почти провыл, противореча сама себе:       — Я не сиииильный… я не могууу бооольшееее… — и расплакался… он тихо плакал, уткнувшись в плечо мужа.       Яни обнимая своего любимого супруга, гладил по плечам, целовал куда-то в волосы, сам едва сдерживая слезы, думал, что Джону нужно придумать самое страшное наказание, больше всего омеге хотелось убить насильника, но это будет слишком легко и быстро!       Через полтора часа, когда измученному Леонарду дали наркотик и он уснул, Яни спустился в подвал замка к Джону.       Он придумал достойное наказание для него!       Дверь открылась, Джон в ужасе прижался к холодной стене подвала, а когда к нему подошел этот рыжий дьявол, начал тихо скулить и просить о пощаде. Одежда Джона превратилась в лохмотья, он со страхом сжимал ноги, старательно закрывая от Яни, вываливающийся из дыры в штанах, член. В ярости этот рыжий дьявол бил так, чтобы постоянно попадать по нему, и Джон визжал, когда это удавалось.       Он до безумия боялся этого маленького сумасшедшего омегу.       Все вокруг только и говорили о супруге герцога, как о самом милом, добром воздушном создании и вот это «воздушное создание» бьет его уже на протяжении двух дней, бьет безжалостно и неожиданно сильно, не давая ему, однако, потерять сознание и уйти в спасительную темноту.       Сейчас, смотря в холодные зеленые глаза омеги, Джон понял, что поркой он не отделается, еще совершенно не понимая, что задумал этот зеленоглазый дьявол, альфа закричал, уж очень безумно смотрел на него омега герцога.       Дверь снова открылась и в подвал вошли четыре бойца охраны, сильные, тренированный бетты и замерли, ожидая приказа.       Яни ногой заставил Джона раздвинуть ноги и наступил носком сапога на его, тут же вывалившийся из штанов, член, наступил едва прижав его к полу, и альфа, перестав кричать в страхе замер, тяжело дыша, с ужасом ожидая продолжения. Тихий, властный голос эхом разносился по подвалу:       — Я долго думал, какого наказания ты достоин. И понял. Смерть слишком легкий выход для тебя… — нога прижала член сильнее, по лицу пленного потекли слезы, Яни заметил их и продолжил:       — Поэтому ты не умрешь, ты будешь жить, и я лично прослежу, чтобы твоя жизнь длилась как можно дольше.       Джон молча со страхом ожидал продолжения, понимая, что не из-за большой любви к нему этот омега оставляет ему жизнь. Чуть помолчав, Яни продолжил:       — Но вот альфой ты быть перестаешь! Его ножка еще сильнее прижала член к полу, и Джон уже подвывал от боли, которая неожиданно закончилась, Яни убрал ногу и продолжил:       — Хотя член у тебя останется, вот только пользоваться ты им не сможешь! — с торжествующей улыбкой омега продолжал:       — Я отдам тебя своей охране… — и заметив непонимающий взгляд пленного, объяснил: — в качестве омеги, в замке мало доступных омег, а моя охрана, хоть и бетты, но ничто человеческое им не чуждо. Им тоже надо как то удовлетворять свои сексуальный потребности, вот ты им в этом и поможешь!       Яни наклонился, посмотрел в круглые от ужаса глаза Джона и тихим вкрадчивым голосом закончил:       — А когда мы уедем в столицу, я отдам тебя в казармы личной гвардии короля! Вот там… тебе точно «понравится»! Ты же любишь сильных, здоровых альф! Вот и они тебя… полюбят!       До Джона медленно доходило, что эти четверо бетт сейчас изнасилуют его, а потом он останется с ними в качестве шлюхи, а вот что с ним будут делать альфы королевской гвардии вообще думать не хотелось. Он обнял сапоги Яни и забился в рыданиях, пытаясь избежать такой страшной участи, прекрасно понимая, что это невозможно… за страдания своего альфы, этот маленький омега обрекает его на унижение и боль, постоянные!       Яни брезгливо оттолкнул Джона от своих ног и громко произнес, обращаясь к беттам:       — Приступайте! — и вышел, его лицо озарила хищная улыбка, когда он услышал из-за двери истошный вопль Джона.       Яни шел по двору, сопровождаемый не такими громкими, но хорошо слышными криками из подвала, жалости не было, он знал, что через пару часов, после очередного лечения, на его руках будет стонать, плакать, извиваться на кровати от боли, его любимый супруг.       Леонард устал, он засыпал, просыпался и снова засыпал под действием лекарств, сильный препарат, совсем избавляющий его от боли, вводили редко. А слабое успокоительное и снотворное давало лишь небольшой эффект, боль не уходила совсем она немного затихала, давала возможность терпеть ее, не кричать и Леонард тихо всхлипывая, терпел, иногда, когда силы оставляли его, тихо скулил на руках у супруга или друзей. Рауль сменял Яни на его посту, а Хоум тихой тенью следовал за омегой герцога, боясь оставить его одного.       Яни стоял в дальнем конце коридора и зажимая рот рукой рыдал, когда к его плечу прикоснулась рука Хоума и погладила, омега уткнулся в плечо графа и зашептал:       — Хоум, я не могу больше… не могу… он плачет, ему больно, а я ничего не могу сделать… ничем не могу помочь ему… почему… Хоум, за что все это? Граф растерянно прижал к себе плачущего омегу и тихо заговорил:       — Яни, потерпи, все пройдет, доктор сказал, что только первые двое суток ТАК плохо, потом раны начнут заживать и боль утихнет… потерпи, ты нужен ему… ни я, ни Рауль, а ты… — граф говорил, уговаривал омегу, не говоря почему он сам, старается заходить в комнату к Лео как можно меньше.       Он не мог видеть плачущего друга, от слова совсем… как только он замечал на лице Лео слезы или слышал его прерывающийся рыданием голос, сильный Хоум в панике выбегал и вот так же, как Яни, стоял закрыв рукой рот, сдерживая рыдания! У него не было сил, видеть герцога в слезах. Поэтому Хоум сидел рядом с кроватью только когда Леонард спал. Яни глубоко вздохнул и заговорил:       — Да, да, ты прав, сейчас… сейчас, я приду в себя… и пойду к нему… завтра будет лучше… надо только пережить этот день…       Яни уговаривал сам себя… и уговорил!       Хоум смотрел вслед уходящему омеге, себя графу уговорить никак не удавалось.       Через четверть часа в комнату на смену Раулю пришел спокойный, решительный Яни, на его лице не было ни тени сомнений, ни слез. Увидев супруга Леонард, слабо улыбнулся и взяв его за руку, прижал к своим губам, любимый рыжик, гладил свободной рукой его черные кудри.       Спустя двое суток после происшествия в замок примчался испуганный Георг, гонец принес ему эту страшную весть, и король мчался к брату, загоняя коней. Оставив далеко позади свиту, Георг влетел в замок, спешился и бегом направился в покои брата, около которых стояли Рауль и Хоум, они объяснили королю, что у Леонарда сейчас доктор и Яни, а Хоум тихим голосом произнес, что пока они там, им лучше туда не входить, ни под каким предлогом. Георг вдруг отчетливо услышал испуганный умоляющий голос брата:       — Нет, не надо, пожалуйста… не надо… мне больно, не надо, пожалуйста… прошу, доктор… скажи ему… мне больно!       Услышав это Георг уже готов был ворваться в комнату и остановить мучителей, но его остановил ласковый голос Яни:       — Лео, потерпи, уже ведь не так больно, как вчера… потому, что мы точно выполняем указания доктора… потерпи, так надо… раздвинь ножки… держи меня за руку, вот молодец! Умница! — его слова заглушил громкий скулеж альфы, заставивший Хоума зажать уши руками, Рауля вздрогнуть, а Георга растерянно смотреть на друзей.       Доктор вышел, в открытую дверь Георг увидел плачущего на руках у своего супруга, брата, и вошел. Глаза Леонарда уже были закрыты, по щекам текли слезы, на немой вопрос короля Яни ответил:       — Он почти спит, доктор ввел ему сильное обезболивающее, его нельзя вводить часто, но после него боль уходит совсем, так что спать он будет часа четыре, мы можем поговорить. У нас есть пара часов, потом я снова нанесу мазь. Яни невесело улыбнулся и продолжил:        — Пока Лео спит, это просто и не больно, — он вздохнул: — А вот когда он не спит, это трудно и очень больно. Я рад, что ты с нами, Георг. Я так устал, да и он тоже.       В комнату заглянул Хоум, доктор знал о его состоянии и намекнул, что герцог будет спать еще долго, так что граф может спокойно войти. Оставив графа и Лео, король в сопровождении Яни, вышел.       Они сидели в покоях Георга. Яни медленно рассказывал ему, что произошло, он рассказал, как искал и нашел супруга, рассказал также что именно Джон сделал с их Леонардом. Лицо Георга стало мрачнее тучи, а когда он услышал об изнасиловании брата, громко и протяжно застонал. Немного придя в себя, разгневанный король пожелал увидеть похитителя и насильника и самому покарать его, на что, внезапно изменившийся в лице Яни холодный голосом ответил:       — Конечно, я покажу его Вам, Ваше величество, но Я, уже покарал его… его наказание будет долгим и мучительным.       Через несколько минут в комнату втолкнули Джона, он нетвёрдо стоял на ногах и чуть покачивался, придерживая, спадающие, штаны руками. Он толком и не понял, где он и кто перед ним, и только услышав голос Яни, поднял на него огромные от страха глаза.       — Вот, Ваше величество, человек, — Яни зло ухмыльнулся и продолжил: — или скорее то, что от него осталось, который посмел прикоснуться к моему супругу! Вашему брату! Сейчас он на своей шкуре чувствует, ту боль, которую причинил Леонарду. Омега повернулся к удивленному королю и закончил:       — Я отдал его своей охране. В качестве публичного омеги, и приказал насиловать его, каждый день, по несколько раз.       Удивлению Георга не было предела, но смотрел он не на этого несчастного, а на Яни… смотрел и не узнавал! Омега брата всегда был добр, со всеми, даже с теми, кто не заслуживал этого, а вот сейчас его глаза светились яростью и злобой, сейчас он скорее походил на разъяренного альфу, чем на омегу. Яни продолжал говорить, еще больше удивляя короля.       — Сейчас, им пользуется вся наша охрана, да и все желающие в этом замке… а потом я, с Вашего разрешения, конечно, отдам его в казармы Вашей гвардии, — он подошел и в упор смотря на Джона, закончил:       — То-то радость их ждет!       По щекам Джона текли слезы, вот уже двое суток его насиловали, давали немного отдохнуть, осмотреть доктором, тот давал лекарства, смазывал разорванный анус, и его снова насиловали. Охрана сразу объяснила, что герцог слишком хороший господин и за него, Джону достанется по полной!       Альфа уже был на грани безумия от боли и страха, и остановить это мог только… Яни! Этот маленький рыжий дьявол, даже не король, а именно омега герцога, но то, что уговорить его, вымолить прощение — не получиться Джон уже тоже понял, поэтому молча стоял и тихо всхлипывал. Хотя была призрачная надежда, что разгневанный король — казнит его! Джон с надеждой думал, пусть он казнит его, пусть кончатся эти мучения! Его надежды не оправдались, король, осмотрев его холодным надменным взглядом произнес:       — Хорошо, пусть так и будет… ты прав Яни, смерть — это слишком легко… — он отвернулся от Джона и того вывели.       Они остались одни, Яни подошел к Георгу и неожиданно прижался к плечу короля, вот теперь перед Георгом стоял такой привычный ему омега брата, такой каким все привыкли его видеть. Милый, добрый маленький омега, которого его брат безумно любил, носил на руках и баловал, вместе с их сынишкой. Георг обнял его, омега вздохнул и заговорил:       — Хорошо, что ты приехал, я очень устал, почти не спал эти двое суток. Рауль постоянно идет на поводу у Леонарда и боюсь рано или поздно поддастся на уговоры нашего Лео и не выполнит назначения доктора, а Хоум вообще боится заходить к Лео и если тот только посмотрит на него своими влажными от слез глазами, сделает все… что надо, и боюсь, чего не надо. Поэтому только я каждые два часа, наношу мазь и четко выполняю указания врача… а я очень устал, Георг, очень…       Король провел по рыжим волосам омеги, поднял его на руки и отнес в постель, торжественно пообещав, что сделать все как прикажет доктор, и поблажек не будет никому.       Зеленые, усталые глаза закрылись, и Яни провалился в сон, в первый раз за двое, да что там, почти за трое суток, оставляя своего любимого супруга в надежных руках брата.       Время шло, Лео уже не начинал всхлипывать, как только в комнату заходил доктор, процедуры по-прежнему были болезненными, но их вполне можно было терпеть, не кричать и уже, даже, не плакать. На лице Лео иногда появлялась почти искренняя улыбка, Хоум перестал бояться заходить в покои друга, и всем стало полегче, они по-прежнему сменяли, друг друга не оставляя Лео одного ни на минуту, но вчетвером это сделать было гораздо легче. Врачи тоже сменяли друг друга, доктор, привезенный королем, сменял домашнего доктора герцога де Морти, и здоровье Леонарда медленно, но верно, шло на поправку.       Встать ему разрешили только через неделю, да и то ходить только по комнате и обязательно с чьей-нибудь поддержкой. Герцог так боялся повторения боли, и так хотел поскорее избавиться от докторов, что теперь сам выполнял их назначения беспрекословно.       Еще через неделю, герцог уже сам ходил, наконец-то сам мылся и посещал туалетную комнату, осознавая, как хорошо, это делать одному без посторонней помощи, такой необходимой, но так смущающей его. Георг уехал, взяв с Яни слово, что как только врачи разрешат, они все вернуться в столицу.       Леонарда постоянно мучил вопрос, который он хотел задать Джону, и как только доктор сообщил своему пациенту, что снимает постельный режим, и герцог может свободно ходить по замку, Лео тут же хотел найти его. Хоум рассказал другу, кто так беспощадно обращался с ним, и Лео вспомнил, что именно этот голос он слышал, когда застал своего, тогда еще, жениха, Даниэля с сыном пастора. Он не мог вспомнить, потому что слышал этот голос только один раз, а вот теперь вспомнил.       Герцог уже догадался за что ему так жестоко отомстили, но хотел услышать все из первых уст, да и, что там греха таить, хотел увидеть своими глазами наказание Джона. Он был так удивлен поведением и поступками своего рыжика, что не сразу поверил в них, но друзья подтвердили, что его супруг оказался не так прост, как казалось.       Леонард осторожно заговорил об этом с Яни и с удивлением услышал, что любой, кто посмеет прикоснуться к его супругу будет жестоко наказан… любой! Видя какой яростью, блеснули зеленые глазки супруга, Леонард уже не сомневался в этом. А когда к нему в покои привели Джона, понял, что Яни лучше не злить, от слова совсем.       Перед ним стоял сломленный, дрожащий человек, от уверенного альфы не осталось и следа. Джон поднял на Лео глаза, в которых была пустота и боль, прошел месяц после изнасилования герцога и самого Джона.       Леонард почти оправился от него, его окружали любящие люди, он был окружен заботой и лаской, благодаря чему почти избавился от страха и совсем избавился от физической боли, то Джон изо дня в день только глубже погружался в пучину страха и постоянной боли. Его тело растянули и сделали доступным, так что почти искалечили его, сам альфа думал, что до королевской гвардии он пожалуй и не дотянет, его просто выкинут на улицу, где он благополучно и погибнет.       Леонард едва не пожалел Джона, едва… он вдруг вспомнил ту самою страшную неделю в его жизни… вспомнил тот безумный страх и постоянную боль… постоянную, дикую боль… и еще он вспомнил свой кошмарный сон… который преследовал его, когда он просыпался от собственного крика, в страхе прижимаясь к не менее испуганному супругу и снова чувствовал страх и боль, слезы снова текли по щекам, и он снова рыдал на плече мужа.       Герцог отвернулся от Джона и вдруг встретился глазами с Яни, стоящего в дверях, в глазах которого снова была ярость и злость. Лео отпустил Джона и прильнул к супругу… да, Яни лучше не злить… от слова совсем!       Время шло, семьи герцога де Морти, Дангер и их неизменный спутник Хоум вернулись в столицу.       Яни выполнив свое обещание — отдал Джона бойцам королевской гвардии, как он сказал Леонарду в вечное пользование. Глядя в холодные глаза супруга герцог спорить не посмел, да не очень-то и хотелось спорить с мужем по этому поводу.       Жизнь постепенно приходила в норму, все вставало на свои места, почти все… кроме одного.       Леонард никак не мог вернуться к сексу, после изнасилования в нем как будто что-то сломалось в этом плане.       Он по-прежнему хотел Яни, хотел, но… как только оставался полностью обнаженным тело сковывал страх, глаза становились испуганными и Леонарду уже не хотелось секса от слова совсем, хотелось одеться, спрятаться под одеялом и лежать… чтобы его никто не трогал… даже Яни.       Его омега был спокоен и терпелив, он укутывал мужа в одеяло, гладил по волосам, иногда целовал в волосы или висок и оставлял спокойно спать. Он даже хотел уйти в другую комнату, но вот против этого запротестовал сам герцог, оставаться совсем одному тоже не хотелось. Яни обнимал мужа сквозь одеяло, иногда прижимался к нему, но не более. Так они и спали, в супружеской постели, не притрагиваясь друг к другу.       Постепенно это стало угнетать герцога, он уже постоянно думал об этом, когда его состояние достигло высшей точки нервозности, он скрепя сердце пошел к королевскому врачу, где, очень смущаясь и с трудом находя слова рассказал все доктору.       Тот, осмотрев его сказал, что в физическом плане нет никаких изменений, а вот для того, чтобы вылечить страх, он посоветовал попить успокоительное.       Доктор, в тайне от Леонарда, поговорил с самим Яни, вместе они решили не форсировать события, омега должен как можно больше проявлять внимания к своему мужу, чаще ласкать его, даже не находясь в постели. На удивленный взгляд Яни, доктор ответил, что ласкать можно не только член, но и просто проводить рукой по плечу, животу супруга, и делать это как можно чаще, чтобы Леонард привык чувствовать ласки, чтобы хотел их.       Теперь уже доктор, преодолевая смущение говорил, что Яни может ласкать себя на глазах у мужа, может быть это вызовет желание и уничтожит страх. А потому как поднялись брови и как вдруг изменилось лицо омеги, догадался что этот маленький рыжий дьявол уже знает, что сделать чтобы его муж потерял голову от возбуждения, напрочь забыв о страхе.       Яни не торопился, но точно исполнял задуманным ими с доктором план.       Иногда, как бы случайно, он проводил ручкой по плечу герцога, за столом держал его руку в своей, нежно водя пальчиками по большим пальцам мужа, по утрам начал помогать ему одеваться, застегивая камзол, водил руками по его груди, а однажды вдруг опустился перед Леонардом на колени, замерев лицом около его паха, но вместо того чтобы начать стягивать штаны, как почти ожидал герцог, коварный Яни наоборот, подтянув, застегнул их, провел руками по бедрам супруга и улыбаясь, смотрел на герцога снизу вверх внезапно чуть облизал губы, потом быстро поднялся и вышел, оставив Леонарда разочаровано стоять столбом посреди комнаты.       Герцог с радостью почувствовал, как внезапно на весь этот «театр» отреагировал член, отреагировал так бурно, что в штанах стало тесно и даже возникла проблема с передвижением, и остаться нельзя, его ждут.       Леонард быстро прошел в ванную комнату, расстегнул штаны, обхватил рукой стоявший колом член и начал ласкать себя, он кончил быстро и бурно, только вспомнив стоящего на коленях Яни, его чуть приоткрытый ротик, вспомнил, что творит с его членом этот маленький влажный язычок. Его член встал в первый раз за последний месяц, и Лео понял, что только благодаря его мужу, который тут же сбежал оставив своего альфу справляться самому.       «Маленький рыжий дьяволенок!» купаясь в послеоргазменной дымке, думал Лео и довольно улыбался. Он еще не знал, что этот рыжий дьявол придумал на вечер. Яни тоже хотел секса, он любил супруга и секс с ним тоже.       Леонард лежал в постели и ждал супруга, после произошедшего утром он был настроен на продолжение, хотя его член пока не отзывался на фантазии, но приход Яни может это исправить.       К кровати подошел почти обнаженный омега, из одежды на нем были белые трусы.       Он замер перед кроватью, провел рукой по своему торсу, чуть поиграв пальцами с соском, потом рука опустилась по животу и скользнула за резинку, погладила член.       Леонард смотрел и наслаждался видом своего мальчика, накаченным красивым телом, омега начал водить по телу рукой, а когда маленькая ручка мужа опустилась себе в трусы Леонард вздохнул и забыл выдохнуть, ожидая продолжения. Его встающий член тоже очень хотел продолжения!       Яни вынув руку, поднял уже обе руки вверх и потянулся, давая мужу рассмотреть свое великолепное тело молодого мужчины. Его руки прошлись по своей груди, опустились по бокам, захватив большими пальцами белье, начали медленно стягивать их, заставив Яни наклониться, давая Леонарду насладиться видом округлой попки супруга.       Герцог уже хищно улыбался, он, забыв обо всем, хотел только одного скорее прикоснуться, обнять, ласкать и тискать это любимое тело, а когда вместо того, чтобы упасть к нему в руки, его омега прошел и сел в кресло, он обиженно заскулил.       Яни сел в кресло широко раскинул ноги, закинув их на подлокотники. Он чуть опустился в нем, стройные раскинутые ножки омеги открыли его супругу обзор на член и тугую дырочку. Яни рукой провел по внутренней стороне бедра и пальцами дотронулся до ануса, несколько раз призывно сжал колечко мышц, маленький пальчик прошелся по анусу и вдруг резко вошел внутрь. Омега, застонав начал двигать пальцем внутри себя, давая мужу насладиться этим зрелищем.       Полностью вставший член Леонарда дернулся, альфа застонал и со словами, — что ж ты делаешь со мной, маленький дьявол, герцог сорвался с кровати, упал перед супругом на колени, убрал его пальчик и припал губами к узенькой дырочке омеги. Он начал вылизывать маленькую попку своего мужа, чуть толкаться языком внутрь, потом облизав пальцы уже сам ввел сразу два из них в тугую дырочку, чем вызвал громкий стон, Яни выгнулся и застонал, Лео вдруг подумал, что сделал больно своему мальчику, теперь он знал, КАК это больно и в испуге замер, но поняв, что омега сам, двигая бедрами насаживается на пальцы, успокоился и продолжил. Он взял в рот член Яни и начал ласкать язычком, двигая пальцами в его попке, чуть согнул их, и омега закричал от удовольствия, выгибаясь в кресле. Его сбивчивый шепот — еще, еще, не останавливайся, Лео… еще, глубже… распалил герцога не на шутку, он подхватил супруга на руки и понес на кровать. Где уложил омегу на спину, ему хотелось видеть лицо Яни, когда член войдет в его попку. И он с удовольствием увидел, как закрылись глазки омеги и как распахнулся его ротик в немом крике наслаждения, когда он вошел, сразу до упора, в тугой канал. Как он начал извиваться под ним, двигать бедрами глубже насаживаясь на член.        Лео понял, как долго хотел этого и почти сразу начал вбиваться в податливое и такое желанное тело. Яни закинул ноги на поясницу мужа, полностью открываясь ему, он стонал, выкрикивая имя супруга и потом вдруг кончил, даже не прикасаясь к своему члену, только от толчков Леонарда внутри, следом за ним излился герцог, тугая попка мужа в момент оргазма так судорожно сжимала его член, что ускорило его оргазм, хотя Лео уже итак был близок к нему.       Леонард был счастлив, лежа после отличного секса, он положил на себя обнаженное тело мужа и гладил его, водя руками по спине, бедрам, упругим ягодицам, ласково проводя пальцами между ними.       Яни тихо счастливо смеялся, он держал лицо супруга в ладонях и целовал его, везде, целовал лоб, глаза, нос, губы, потом обхватил губами мочку уха чем вызвал прерывистый вздох Леонарда, он любил эту ласку, о чем Яни прекрасно знал. Омега зашептал на ухо:       — Лео, любимый, знаешь, чего я хочу? Омега замолчал, дожидаясь ответа и когда, муж что-то муркнул в ответ, снова начал ласкать ушко альфы, тихо спросил: — Сделаешь? — и услышав в ответ — угу… закончил: — Я хочу… малыша, можно? — и снова взялся ласкать супруга, который и произнёс — Да, не совсем понимая от возбуждения, на что соглашается.       Когда до Леонарда все-таки дошел смысл сказанного супругом, и он понял на что, так внезапно согласился, альфа резко перевернул омегу, положил его на спину и нависнув над ним облокотившись на локти, заговорил:       — Яни… так не честно… ты меня вынудил, почти… — он искал подходящее слово и не найдя, выпалил: — Пытал! Под таким давлением любой согласиться на что угодно!       На него смотрели зеленые глазки супруга, на лице которого застыла наивная и такая довольная улыбка. Леонард судорожно искал выход из положения, чтобы взять свои слова назад!       Он любил детей, души не чаял в своем сыне, и обеспечен был по гроб жизни, и положение позволяло, но… только вспомнив как рожал его Яни, вспомнив его крики и свой дикий страх, Лео покрывался холодным потом, даже в плену у Джона, после всего что тот с ним сделал, ему не было так страшно как тогда, когда он думал, что может потерять своего Яни.       Молчание супруга и его не сходящая с лица улыбка, ясно дали понять герцогу, что слово не воробей, вылетит не поймаешь, а его слово — уже вылетело! Он сам только что, согласился на повторение своего самого страшного кошмара. Была еще надежда уговорить супруга отказаться от задуманного, но Яни уже давно говорил о втором ребенке, так настойчиво просил, что надежда была слишком призрачна.       Можно было уговорить доктора запретить мужу рожать, но герцог понимал, что доктор не один в городе, Яни мог проверить вердикт королевского врача, а вот тогда Лео несдобровать!       Яни опять взял расстроенное лицо в ладони и прижался к его губам и уже в них, прошептал:       — Вот, при следующей же течке и сделаем!       Глаза супруга светились таким счастьем, что Лео ничего не оставалось, как громко захныкать, но кивнуть.