Выбор

Вторая часть Я просыпаюсь, еще не открыв глаза, я молю богов, в которых не верю о том, чтобы вчерашняя ночь была сном. Боги ко мне равнодушны. Мне не нужно открывать глаза, чтобы понять, где я нахожусь. Знакомые запахи ненавязчиво летают в воздухе, а шелк простыни холодит мою до сих пор разгоряченную кожу. Я встаю с кровати и иду на поиски телефона. Он много лет назад научил любить меня свое тело, поэтому нагота меня не смущает. Пропажа обнаруживается на кухне, вместе с Магнусом. Он пьет кофе, и задумчиво смотрит на то загорающийся, то потухающий экран моего телефона. Слишком давно, мы наговорили друг другу то, что отчаянно пытаемся забыть. Теперь мы научились обходиться без слов. Скорее почувствовав, нежели увидев меня, он идет к кофейнику и наливает мне кофе. Крепкий, черный, без сахара. Мы с ним настолько разные, что даже не сходимся в такой мелочи. Я терпеть не могу, его любовь к приторно сладкому кофе, он ненавидит горечь моего. Отхлебнув, я подхожу к нему и целую. Настойчиво, властно. На прощание. Я беру свой телефон и направляюсь в спальню. С экрана телефона на меня смотрит счастливая улыбка моего мужа и сотня непрочитанных сообщений. Смыв с себя усталость я одеваюсь и молча, выскакиваю на улицу. Нет нужды прощаться с тем, с кем ты уже давно попрощался. Я чувствую затылком его взгляд, слишком понимающий, что бы смотреть ему в глаза. Свернув за угол, я перехожу на бег, не хочу думать, не хочу чувствовать. Но я чувствую, телефон в кармане как будто прожигает мне кожу, и я стараюсь бежать еще быстрее. Туфли натирают ноги, рубашка противно липнет к коже, а пальто сковывает движения. Я не останавливаюсь. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Но от себя не убежишь. Уже дома на меня накатывает чувство безграничного стыда. Джон весело рассказывает про командировку и обещает вернуться раньше, а я стараюсь не рассыпаться на части от давящего чувства вины изнутри. Я говорю ему что люблю и скучаю, чисто автоматически, я давно уже не ощущаю чего-то подобного. Закончив разговор, я беру бутылку с виски и иду в спальню. Предаваться ненависти к себе я люблю в одиночестве и тишине. Меня хватает на неделю. Я обещал себе, что это последний раз. Но получив очередное смс, уже через час я стою в до боли знакомой гостиной и впитываю в себя все, что могу запомнить. Запахи, милые безделушки, книги. Я решил, я больше сюда не вернусь. Я сделал свой выбор, пять лет назад, и ни одного дня его не придерживался. В новом году нужно, что-то менять. Я чувствую, как Магнус обходит меня и молча вглядывается мне в глаза. Он всегда знал меня лучше меня самого. На его губах грустная улыбка, а в глазах такое понимание, от которого у меня в груди, бездомные коты скребут когтями по сердцу. Мне кажется, проходит вечность, прежде чем я набираюсь смелости произнести то, что нужно было уже давно. — Это в последний раз, — мой голос даже мне не кажется уверенным, он скрипит и срывается. — Хорошо, Александр, — он подходит ко мне, становится на мыски и целует. Я разбиваюсь на части и целую его в ответ. Слишком много чувств мы вкладываем в это поцелуй, для людей которые прощаются. Запрещаю себе об этом думать и подхватываю его на руки, он скрещивает свои длинные ноги у меня за спиной и прижимается настолько плотно, как будто мечтая, выплавится в меня. А я остервенело, прижимаю его еще ближе, вторя его желанию.

***

Джон возвращается, как и обещал, за день до праздников. Он всегда сдерживает свои обещания, наверное, за это я его, когда то и полюбил. Он всегда был для меня противоположностью Магнуса, тихий, скованный и неуверенный в себе. В компьютерах он разбирался гораздо лучше, чем в людях. Иначе я не знаю, как объяснить то, что он сделал мне предложение. Сегодня рождество, семейный праздник, и мы едем к моим родителям, что бы отдать дань традициям. Я паркуюсь перед огромным, украшенным гирляндами домом. На нашей улице, он самый яркий. — Ого, Мариз и Роберт в этом году постарались на славу, — весело присвистывает Джон. Я улыбаюсь ему в ответ, мы оба знаем, что это Рождество для них особенное. В этом году Изабель и Рафаэль приехали с детьми из Мексики, что бы справить его всей семьей. Мы заходим в дом с горой пакетов в руках, и меня чуть ли не сбивает на пол один из племянников. — Ура, дядя Алек приехал, — улыбается он мне щербатым ртом и бросается обниматься. Передав пакеты мужу, я подхватываю его на руки и радостно кружу. Ребенок хохочет и крепче вцепляется в мой праздничный свитер. Я останавливаюсь и вижу за углом улыбающуюся мать. Возраст ничуть не испортил ее красивого лица, оно наоборот приобрело особую красоту. Мудрость и опыт смягчили его острые черты. Когда я был маленьким, мама редко улыбалась и всегда была предельно серьезной. Я унаследовал от нее вечно недовольное выражение лица, точно так же, как ярко черные волосы и привычку закатывать глаза. — Альберто, слезь с Алека и дай ему, наконец, раздеться, — родительским голосом произносит она. Но в глазах ее столько любви и тепла, что племянник даже не думает расстраиваться, он звонко целует меня в щеку и бежит к сестре, которая застенчиво машет мне из коридора. Помахав ей в ответ, я снимаю пальто и глазами ищу мужа. Он уже разместил подарки под елкой и о чем-то увлеченно разговаривает с моим отцом. Подхватываю пакет с продуктами и иду на кухню. — Здравствуй мам, — целую ее в щеку. — Привет сынок, — она осматривает меня с головы до пят и недовольно поджимает губы. — С тобой все в порядке, ты выглядишь исхудавшее и измученно? — Все в порядке, работа вымотала, — не моргнув глазом, лгу я, выкладывая овощу в мойку. Врать окружающим за последние пять лет я научился так же искусно, как и себе. За последний месяц я не написал ни строчки. Пил до отупения, убеждал себя, что принял правильное решение. Разбил телефон в страхе, что он напишет, и я сорвусь. — Тебе нужно беречь себя и больше отдыхать, — дает она наставление старательно заглядывает мне в глаза. Может быть, я не такой и хороший лжец как думаю. За столом стоит праздничны гогот, Иззи светится от счастья, опоздавшие Джейс и Клэри, устраиваются за столом. Джон тянется к моему бокалу, что бы наполнить его моим любимым виски. Я перехватываю его руку, осторожно как мне кажется, но слишком поспешно. Я ловлю настороженный взгляд Иззи в нашу сторону. — Я же за рулем, — улыбаюсь я мужу. — Ой, да что вы, оставайтесь на ночь, — взволнованно щебечет моя мать. — В твоей комнате вполне хватит места, для вас двоих. Джон вопросительно на меня смотрит, и я сдаюсь. Отпускаю его руку и киваю. — Ура, — верещит Иззи, зарабатывая неодобрительный взгляд Рафаэля. — Прямо как в детстве. Последний раз мы ночевали все под одной крышей, когда Алек уже был на последнем курсе. Только зародившаяся улыбка моментально уходит с моего лица. Последний раз я был здесь с Магнусом. Мы были друзьями, но последние полгода в университете многое поменяли между нами. Я не хочу сейчас об этом думать, если бы не обильный снегопад, выпавший накануне, я бы побежал, куда глаза глядят, до тех пор, пока в голове не останется только звенящая пустота. Джейс пихнул меня ботинком под столом, и я нацепляю на себя дежурную улыбку. Он знает что случилось… Ставлю себе заметку, не оставаться с ним наедине. Я не вынесу расспросов. Алкоголь приятно расслабляет меня, я радостно улыбаюсь на веселые рассказы семьи и даже сам рассказываю парочку. Но на периферии моего сознания, вертится как назойливая муха, которую ты случайно пустил в дом, одна мысль. Она не покидает меня с той ночи, когда меня поставили перед выбором, и я его сделал. Встаю размять ноги, никто уже не обращает на меня внимания, все увлечены беседой. Я направляюсь к себе в комнату, я хочу это сделать один. Мало что изменилось с тех пор, когда я был тут последний раз, все те же черные простыни и обилие книг на всех поверхностях. Но не книги меня сейчас интересуют. Меня интересует полка над столом, она сплошь уставлена фотографиями моей семьи и друзей. Я беру с нее одну и них и смотрю на двух улыбающихся парней. Я ели узнаю в нескладном, угловатом и патлатом подростке восемнадцатилетнего себя, а вот Магнуса узнаю моментально. Мы стоим слишком близко и улыбаемся слишком счастливо. Мы пьяны, молоды и влюблены в жизнь. Сначала мне хотелось разорвать фото, стереть все воспоминания о нем из моей жизни, но смотря на него, я понимаю, что не могу этого сделать. Это все что у меня от него осталось и это моя вина. Мой выбор. Я слышу тихие шаги у меня за спиной, по запаху духов я знаю, что это мама, она тихо претворяет за собой дверь, а я смахиваю с фотографии предательски капнувшую слезу. Она становится у меня за спиной и обнимает, заглядывая мне через плечо. Мама молчит, а у меня из глаз против моей воли катятся слезы. Они с тихим стуком падают на фотографию. — Как думаешь, я сделал правильный выбор? — шепчу я. — Мой мальчик, твоя проблема такая же, как и у меня, ты слишком много думаешь головой, и слишком мало сердцем, — она становится на мыски, целует меня в щеку и уходит. — Ты сам знаешь ответ на этот вопрос. Она закрывает за собой дверь, а я остаюсь один. Я действительно знаю ответ.