Псих
Луи надеется, что Гарри не замечает, как он паникует. Подъём и опускание его груди, вызванные неестественно быстро бьющимся сердцем, несомненно, выдадут его. Такое влечение к альфе, стремление подчиниться и угодить ново для него, оно сбивает с толку. Особенно потому, что этого альфу он даже не знает. Луи никогда, к каким бы последствиям это ни приводило, не подчинялся воле альфы, просто чтобы угодить ему. Иногда он, наоборот, намеренно вызывал у альф недовольство. Чёрт возьми, это главная причина, почему стая Скотта прогнала его. Сложно вести себя как обычная омега, когда команды альф не оказывают на тебя никакого влияния и все смотрят на тебя как на неполноценного фрика. Презирать омег, которые легко подчиняются, и избегать любого послушания – единственный способ выжить без стаи. Кроме того, это забавно – трепать нервы альфе до тех пор, пока те не лопнут. К сожалению, это почти стопроцентный способ добиться изгнания. Теперь же, когда Томлинсон смотрит в зелёные глаза Гарри, все драгоценные следы силы воли испаряются, и всё, чего хочет его волк – удовлетворить Альфу любым возможным способом. Луи пытается подавить непонятные чувства. Ведь, если отодвинуть их в сторону, они не смогут ранить, верно? Ни при каких обстоятельствах он не станет менять своё поведение с альфой. Он или останется таким же дерзким, каким был всегда, или умрёт. Стоя у изножья кровати, Гарри с любопытством разглядывает потрёпанную карту Западных Земель, которую Луи отложил, чтобы изучить Восточные Земли и найти способ добраться до них. Томлинсон настороженно наблюдает за Гарри. В другой ситуации он немедленно убрал бы карту от любопытных глаз, но его волк хочет доверять Гарри, что опять же, совершенно беспрецедентно и противоречит тому, что он пообещал себе две секунды назад. Как раз в тот момент, когда Луи сожалеет о том, что позволил ему взглянуть, и собирается схватить карту, на которой он ставил отметки, Гарри тянется и забирает её. — Что это? Луи смотрит на него как на дурака. — Карта, — очень остроумно отвечает Луи и уже собирается забрать предмет, но Стайлс оказывается быстрее и с улыбкой отстраняется. Он понимает, что задел за живое, но он чрезвычайно заинтригован. Луи явно не впечатляет статус Гарри. Альфа редко видит эту сторону омег. Даже самые нахальные не показывают её при первой встрече. Прошли годы, прежде чем Найл почувствовал себя достаточно комфортно для того, чтобы подшучивать над ним. — Да, я понял, что это карта. — Какой умный. Ухмылка Гарри становится шире. — Почему ты написал «идиоты» рядом с территорией Скотта? От кривой улыбки на щеке Стайлса появляется идеальная ямочка. Она только усугубляет растущее разочарование Луи. У него происходит внутренний разлад, а Гарри не пробыл в комнате и пяти минут. — Потому что они идиоты. Гарри фыркает от смелости омеги. Он никогда не признается вслух, но он отчасти согласен с этим утверждением. К ужасу Луи, он продолжает изучать красочные прилагательные, написанные рядом с множеством названий других стай. Стайлс смеётся над некоторыми из них. О существовании части стай он даже не подозревал. Ему интересно, действительно ли Луи пересёкся с каждой из них. — Ты добавляешь описание рядом с каждой стаей, которую встречаешь? — Да. — Почему «псих» рядом с Греем? Луи сдерживает улыбку, вспоминая, как появилось это прозвище. — Почему ты задаёшь очевидные вопросы, «Гарри, Альфа стаи Стайлса»? — Можешь называть меня Гарри. — Как неформально. — Каким было бы наше описание? — Ещё слишком рано говорить об этом. Стайлс смотрит прямо в глаза Луи, и тот не может отвести взгляд. Они оба неподвижны, Луи смотрит на Гарри, а Гарри с любопытством изучает омегу. — Мне нужна моя карта. Томлинсон протягивает раскрытую ладонь и ждёт, когда Гарри отдаст лист. Он натянуто улыбается, пытаясь скрыть, что его нервирует пристальный взгляд. Отчасти потому, что он пытается успокоить свою легкомысленную омегу. А ещё потому, что он не хочет, чтобы Альфа видел, насколько он жалкий, раз его отвергла не только собственная стая, но и каждая последующая, с кем он встречался. Гарри невозмутимо игнорирует протянутую руку. — Для чего нужны крестики? Почему зелёный и красный? — Это просто цветовое кодирование, Гарольд, — прозвище само соскальзывает с губ, и Стайлс смеётся, забавляясь. Луи быстро садится на колени и пытается вернуть драгоценную бумагу. Ему удаётся дотронуться до неё пальцами, но Гарри опережает его. «Чёрт возьми, — думает Луи, — это единственный раз, когда альфа оказался проворнее меня». Гарри ухмыляется, видимо, наслаждаясь тщетной борьбой Томлинсона по возвращению своей вещи. Это бесит омегу, из-за чего Гарри ещё больше забавляется. Это порочный круг, из которого Луи очень хотел бы выбраться. — Я понимаю, но что означает цветовая кодировка? Луи откидывается назад и скрещивает руки на груди, побеждённый. — Ты не отстанешь, да? Гарри только качает головой с глупой усмешкой, не сходящей с его лица. Луи закатывает глаза. Что ж. «Он и так скоро поймёт, что я дерьмовый омега», — заключает Томлинсон. — Ладно. — Он отводит взгляд от Гарри, вместо этого сосредотачиваясь на белых простынях. Он говорит так быстро, как только может, чтобы этот момент скорее закончился. — Красный означает «не возвращайся», зелёный – «тебя, вероятно, не убьют, если придётся вернуться», крестик – «лучше выбрать другое место». Улыбка Гарри исчезает, а взгляд Луи продолжает просверливать дыру в простыни. Карта, на которую смотрит Стайлс, покрыта в основном красными крестами. Лишь на нескольких территориях нет опознавательных знаков. Альфа сглатывает, пытаясь избавиться от внезапно нахлынувших эмоций. Он сожалеет, что дразнил омегу. Видимо, подшучивания – способ Луи не показывать свою уязвимость. Прежнее чувство вины возвращается, набирая полную силу. Он решает, что, даже если Луи не присоединится к стае, ему не придётся ставить красный крестик на их территории. Гарри кладёт карту на кровать рядом с той, которую Луи смотрел до его прихода. Внезапно он понимает, почему омега просил карту Восточных Земель, когда принял Альфу за Лиама. Гарри чувствует укол боли. Он пытается вспомнить, сколько времени, по словам Оливии, Томлинсон оставался один. — Могу я спросить, как долго ты был сам по себе, Луи? — мягко интересуется Гарри. — Спроси у Оливии. Гарри чувствует себя так, словно ему дали пощёчину. Он видит стены, которые Луи построил вокруг себя. Омега всё ещё смотрит на него, скрестив руки на груди. Луи понимает, что он наверняка выглядит как капризный ребёнок, но ему нужно защищать себя. Его влечёт к Гарри, он никогда раньше не испытывал таких чувств к другому волку. Томлинсон боится смотреть на него дольше необходимого и даже разговаривать с ним. Он предпочитает вообще не взаимодействовать с ним больше необходимого. Омеге повезёт, если его не выгонят раньше тех двух недель, которые Гарри любезно предоставил ему, чтобы он не успел привязаться к стае. Луи может справиться с отказом. Но он привык получать отказы от таких придурков, как Скотт, а не от тех, кто ему нравится. Он уже не уверен, что вернётся отсюда целым и невредимым – он узнает, что рай существует, и будет вынужден покинуть его, это отвратительно. Гарри понимает, что подтолкнул Луи раскрыть больше информации, чем тот был готов поделиться. Видеть его таким маленьким, когда несколько секунд назад он возвышался над жизнью, физически больно. Гарри хочет прижать его к себе, утешить. Всё, чего желает его волк – облегчить своё чувство вины, заключив омегу в исцеляющие объятия. Но он не может этого сделать. Не сейчас. Вероятно, никогда. Кроме того, если он правильно расслышал Оливию, Томлинсон много лет не испытывал объятий между альфой и омегой. Гарри понятия не имеет, как отреагирует мальчик. Он рискует подавить его. — Прости, что вторгся в твою жизнь, Лу, это было не моё дело. Луи чувствует, как его волк дрожит от этого прозвища и искреннего извинения. Чёрт возьми, почему все здесь такие милые?! Томлинсон делает всё возможное, чтобы оставаться как можно более стойким. — Ладно, я дам тебе отдохнуть. Ты можешь сколько угодно исследовать штаб, когда почувствуешь, что готов к этому. «Не отправляйся в город, я тебе пока не доверяю» остаётся невысказанным. — Спасибо, — тихо отвечает омега. Гарри уходит, и Луи внезапно чувствует себя измученным.🐺
Уже почти утро, а Гарри до сих пор не может уснуть. Он ворочается с боку на бок, печальные глаза Луи преследуют его. Его волк хочет оказаться рядом с омегой – только чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Но из-за того, что он так далеко, тревога усиливается. Если бы Гарри прислушивался к своим порывам, он бы сказал Луи, что тот может оставаться столько, сколько хочет, чёрт возьми, он бы сразу принял его в стаю. Но, будучи Альфой, он не может просто так создавать подобные прецеденты. Сначала ему нужно защищать стаю, а Луи когда-то изгнали. Было бы безрассудно хотя бы не разобраться, в чём дело, прежде чем позволять ему оставаться. Затем в его мыслях всплывает измученный образ Луи. Гарри словно застревает в бесконечной петле беспокойства и сомнений. Он хочет убедиться, что с омегой всё в порядке, но он не может сейчас пойти к нему и смотреть, как тот спит, это было бы жутко. Гарри встаёт. Ему надо поговорить с Найлом.🐺
Его сердце больше не находится в его груди. Это единственное возможное объяснение. Его разорвали на части и разбили о землю, но оно всё ещё бьётся. Насколько это жестоко? Почему они не могут просто убить его? Его грудная клетка лишена чего-то важного, как он до сих пор жив? «Никчёмный… неполноценный». Альфа так часто повторяет эти слова, что Луи думает, что ему следовало бы выучить синонимы. Он смеётся. Почему он смеётся? Как он может смеяться, когда ему так больно? Ненормальный. Это хороший синоним. Опустошённого взгляда матери достаточно для того, чтобы боль в сердце возобновилась в полную силу. Он смеётся или плачет? Он крепко закрывает глаза. Все исчезли. Лицо его матери, последнее воспоминание о его стае. Омега осознаёт, что готов постыдно заскулить, как раз вовремя, чтобы проглотить звук. Вместо этого он коротко стонет и соскакивает с кровати, не думая о больной ноге. Луи ложится обратно. Этот день отдыха в постели и ухода от медсестёр должен был быть восхитительным, он должен был напоминать отпуск, но этого не произошло. Он только склонялся над картами, пытаясь понять, куда ему направиться после ухода от стаи Стайлса, и прятал их от Оливии и медсестёр. Откровенно говоря, это было утомительно. Хуже всего то, что Луи рассчитывал к этому моменту найти путь. Но он лишь понял, в какой беде он оказался. Каждая стая, окружающая территорию Стайлса, отмечена красным. Даже если Томлинсон найдёт способ пересечь границу незамеченным, ему всё ещё надо будет пройти несколько территорий, прежде чем он окажется на местах без отметок. Как только его вышвырнут из тех стай, ему придётся придумать способ перебраться в Восточные Земли. Это почти невозможно, если ты изгой. И это сравнимо с самоубийством, если ты изгой-омега. Луи сильно проебался.🐺
— Гарри? Это ты? Который час? — хриплый голос Зейна прорезает безмолвную темноту комнаты. Лиам вздрагивает от этого звука. Гарри подходит к трём мужчинам, которые переплелись друг с другом на кровати. — Возвращайся ко сну, Зи, мне надо поговорить с Найлом. — Найл спит, приятель. Это не может подождать до утра? — Лиам тоже проснулся. — Не может, мне нужен его совет. — А ему нужен сон. — Лиам, — его Альфа-голос вызывает синхронное защищающее рычание двух альф. Найл скулит во сне. Гарри вздыхает и продолжает мягче: — Я знаю, что ещё рано, но мне правда надо посоветоваться с Найлом. Да, он ваш омега, но также он мой стратег, и он чертовски хорош в этом. Вы не хуже меня знаете, что он разозлится, если вы прогоните меня. Побеждённый, Зейн закатывает глаза и поворачивается к спящей фигуре Найла. — Хей, Ни, любимый, просыпайся. Найл всхрапывает и не подаёт никаких признаков пробуждения. Гарри сдерживает недовольный стон. Двум альфам требуется около пяти минут, чтобы осторожно разбудить блондина. Стайлс использует каждую унцию самообладания, чтобы просто не встряхнуть его. Вытаскивание Найла из глубокого сна никогда не было хорошей идеей – раздражительности не избежать. — Ух, клянусь, если ты разбудил меня на второй раунд, то завтра будешь спать на диване. Лиам неловко прочищает горло. — Нет, Найл, Гарри хочет поговорить с тобой. — Хм? Найл сразу окончательно просыпается и садится. — Да, могу я поговорить с тобой? Хоран вздыхает и, быстро чмокнув обоих своих альф в щёки, встаёт. Он направляется к выходу из комнаты, вытирая с глаз последние остатки сна.🐺
— Итак, что происходит? Ты не спал. Это не вопрос. Найлу даже не требуется прибегать к своим легендарным навыкам дедукции, чтобы заметить, каким усталым и нервным выглядит Гарри. — Мне надо понять, что делать с Луи. Найл кивает, ничуть не удивлённый. — Ты дал ему две недели, чтобы он пришёл в себя перед уходом. Тебе больше не нравится это решение? — Найл спрашивает без осуждения. Он всегда остаётся хладнокровным, независимо от темы. Это главная причина, почему Стайлс обращается именно к нему, когда у него возникает какой-либо кризис, связанный с его лидерством. — Я… — Это потому что он милый? — Найл многозначительно шевелит бровями. Вычеркните предыдущие мысли Гарри. Найл – глупый ребёнок. Тем не менее, Гарри смеётся. Шар беспокойства, который был в нём с момента прибытия Луи, становится меньше. — Он милый. Но нет, дело не в этом. — Тогда в чём? — Ну, для начала, он омега. Мне неудобно отправлять его обратно на произвол судьбы. Это жестоко. — Лиам говорил тебе, что он омега, когда ты сначала решил прогнать его. — Знаю, но… теперь я с ним познакомился. Сначала я подумал, что, раз стая изгнала его, он сделал что-то ужасное. — Но, когда ты узнал его, он показался тебе не таким человеком. Это опять не вопрос, но Гарри всё равно кивает. — Вот что, я думаю, мы должны сделать. — У Найла то выражение лица, которое Стайлс обожает. Он удобнее устраивается на диване и поворачивается лицом к другу. — Мы установим за ним слежку. Пусть за ним наблюдают во время его пребывания. Это как испытательный срок. Мы проверим, сможет ли он взаимодействовать с нашей стаей и адаптироваться к ней. А потом мы решим, что делать с полученной информацией. Или прогоним его, или позволим остаться подольше в качестве гостя, или примем в стаю. Гарри кивает. В этом есть смысл. Но стоит ли рисковать безопасностью стаи, позволяя изгою остаться так надолго? Найл даёт ему поразмышлять в тишине, за что Стайлс благодарен. — Что мне сказать ему? — Ничего. Будет легче судить о его характере, если он не будет знать, что мы наблюдаем за ним. — Не знаю, мне кажется, это жестоко – лгать ему. — Я понимаю, но если он будет в курсе, что за ним следят… — Знаю, знаю. Ты прав. — Как обычно. Гарри фыркает и легонько пихает Найла в плечо. — Не мог бы ты утром первым делом отправить Зейна ко мне в кабинет? — Да, хорошее решение. Зейн хитроумный и беспристрастный. — Ты предвзят, — Найл улыбается, не пытаясь это отрицать, — но да, ты прав. — Как обы… — Даже не смей. Когда Гарри провожает Хорана обратно к его комнате, тот поворачивается к нему лицом. — Насколько сложно было заставить этих двух идиотов разбудить меня? Гарри с ухмылкой качает головой. — Они и правда идиоты, да? — Да, но они мои два идиота. Найл пожимает плечами и возвращается в свою комнату.Бедный маленький альфа
Луи стоит. Нет, Луи ходит. Луи ходит, и ему не больно! Ладно, больно, но терпимо, намного лучше, чем днём ранее. Когда Оливия заходит в лазарет, омега ходит по палате, слегка прихрамывая. Он проверяет свою вновь обретённую подвижность. Брови женщины взлетают вверх, она не думала, что лекарство подействует так быстро. Через мгновение Луи замечает её, но не прекращает свои действия. — Доброе утро, Олив! Смотри! Моя нога полностью зажила! Это чудо! Энергия, выходящая из омеги, ярко контрастирует с синяками под его глазами. Оливия улыбается в надежде скрыть растущее в животе беспокойство. — Я заметила. Могу я провести осмотр, чтобы убедиться? Тяжело дыша, Луи кивает и садится на кровать, закидывает ногу на ногу. Он берёт стакан воды с тумбочки, чтобы утолить жажду, пока Оливия, нахмурившись, развязывает бинты. — Что ж, немного лучше, чем вчера, но рана ещё не зажила. Тебе точно не больно? Луи пожимает плечами, продолжая глотать воду. Конечно, это больно, но в прошлом ему приходилось иметь дело с вещами намного хуже. — Я нанесу ещё немного мази, чтобы инфекция полностью исчезла. Томлинсон рассеянно кивает и наблюдает за Оливией, пока та достаёт кремовую субстанцию из закрытого шкафа. Антибактериальная мазь – чертовски полезная вещь. Одному богу известно, как сильно она пригодилась бы Луи раньше. — Всё готово, — она убирает драгоценное лекарство обратно в шкаф, — просто будь осторожен и не дави сильно на ногу. Заперев дверцу, Оливия убирает ключ в карман халата. Луи улыбается ей. — Не беспокойся обо мне, Олив. Ты проделала отличную работу. Я в полном порядке, смотри. Луи переносит вес на больную ногу и готовится к прыжку. — Луи, не надо! Докторша, встревоженная этим опасным представлением, бросается к Луи как раз в тот момент, когда его нога ударяется о пол. Омега хнычет и пытается восстановить равновесие, опираясь на Оливию. — Ах. — Блять, это и правда очень больно. — Луи, зачем ты это сделал? — Это было глупо. Стиснув зубы и задержав дыхание, Луи ждёт, пока боль утихнет. Он отпускает плечо Оливии и садится на кровать, после чего быстро прячет серебряную добычу в простынях. Женщина ругает его взглядом, и Луи не собирается ждать, когда она сделает это словесно. Он поднимает руки в знак поражения. — Прости, прости. Я понял. С этого момента буду осторожен. Альфа неверяще качает головой. Она никогда не видела такого отважного омегу. — Помимо этого, постарайся поспать. Ты вообще спал прошлой ночью? Томлинсон пожимает плечами вместо ответа. Почему её это волнует? Какое странное место. Омега неловко кашляет под пристальным взглядом. — Кажется, я слышу, как пациент кричит в другой палате. Тебе, вероятно, следует проверить его. Оливия вздыхает и качает головой, решая больше не давить. — Конечно, я так и сделаю. Хорошего дня, Луи. Вздремни немного. Как только женщина закрывает дверь, Луи ложится на кровать и считает до ста, чтобы убедиться, что она не вернётся. Потом он подходит к шкафу и открывает его ключом, который легко достал из кармана докторши. Среди многочисленных таблеток и мазей лежит нужный ему предмет. Проблема в том, что он тут всего один. Если он заберёт банку, это будет слишком очевидно. Ему нужен пустой контейнер. — Контейнер… контейнер, — бормочет Луи, оглядывая палату. В итоге он переливает содержимое одной баночки обезболивающего в ёмкость поменьше, которая лежит в скрытом отделении его сумки. Обезболивающее тоже всегда полезно. Он кладёт столько мази, сколько может, чтобы это не сильно бросалось в глаза. Вернув лекарство на место и заперев шкаф, Луи кладёт ключ на пол – туда, куда Оливия бросилась ему на помощь. Он надеется, что она решит, будто уронила его. Омега подумывал, чтобы оставить ключ у себя на подольше, но это чересчур рискованно. Наверняка за время пребывания у него ещё будут возможности украсть медикаменты. Кроме того, замок выглядит так, словно его несложно взломать. Ему надо быть осторожным, если он не хочет, чтобы его выгнали раньше времени. Луи рад, что снова стоит на ногах, пусть и немного прихрамывает, поэтому он решает как следует осмотреть штаб. Рюкзак плотно висит на плечах, он чувствует себя ребёнком в кондитерской. У него есть тринадцать дней, чтобы наполнить свою сумку предметами первой необходимости, которые ему точно потребуются, чтобы добраться до Восточных Земель. Вероятно, ему даже не придётся выбираться за пределы штаба, это место огромно. Томлинсон прогуливается на улице, все вежливо приветствуют его. Возможно, ему дали бы всё нужное, если бы он просто попросил. Но он быстро отвергает эту мысль, не уверенный в честности стаи. Не исключено, что в этой странной доброте есть подвох, который он пока не видит. Луи решает не торопиться и прикрывать свою спину, просто изучая территорию. Ему стоит быть осторожным и пока ничего не красть. Если, конечно, не предоставится слишком хорошая возможность, которую нельзя упускать.🐺
Перемещаясь по району, Луи понимает, что главный дом и лазарет находятся в центре поселения, кишащего оборотнями или в человеческом, или в волчьем обличии. Они все занимаются своими делами. Здесь есть магазины, центры обслуживания, дома. Луи настолько поражён, что у него не возникает и мысли о том, чтобы что-нибудь украсть. Он подозревает, что штаб Стайлса самый большой из всех существующих, а не только из тех, что он видел. Чем больше Томлинсон ходит, тем больше он чувствует какой-то запах. Он преследует его повсюду, куда бы омега ни направлялся. Это табак, смешанный с сосной и… может быть, корицей? Там точно есть какая-то пряность. Сложно выделить ароматы среди множества окружающих запахов. Но, благодаря суровым обстоятельствам, нос Луи хорошо натренирован, он абсолютно уверен, что за ним следит альфа. Было бы логично, если бы они решили установить за ним наблюдение. Луи тоже не стал бы доверять себе. Повезло, что он ещё ничего не украл в открытую. Альфа следит за ним с не очень близкого расстояния. Судя по тому, что Томлинсон улавливает по запаху, он держится на приличном расстоянии и, видимо, неплохо выполняет свою работу. Луи ухмыляется. Это будет весело. Справа, недалеко от себя, Луи замечает цветочный магазин. Идеально. Оказавшись рядом с ним, Луи резко поворачивает и заходит внутрь. Там он обнаруживает заднюю дверь. Ему очень повезло. Запаха табака в помещении пока нет. У самого омеги цветочный аромат, поэтому он сможет здесь скрыться и выйти через заднюю дверь. Как легко. Уже снаружи Луи делает несколько резких поворотов на мелкие улицы, чтобы убедиться, что он потерял «хвост». С довольной ухмылкой он продолжает свою более чем приятную прогулку по садам. Бедный маленький альфа. Может, в следующий раз ему повезёт больше.