Смешной
Альфа, преследующий Луи, справляется со своим заданием лучше, чем он первоначально думал. Не проходит и пяти минут, как к омеге возвращается раздражение. Будет слишком очевидно, если он снова попытается улизнуть от этого ублюдка. Ему просто надо быть осторожным, если он решит что-то украсть сегодня. Сейчас будет полезнее изображать из себя невинность. Луи добирается до тихого укромного уголка в парке и садится на скамейку. Он удобно устраивается и, положив локти на спинку, ждёт. Томлинсон закрывает глаза и запрокидывает голову, надеясь таким образом показать, что он просто греется на солнце и расслабляется. Но все его чувства находятся в состоянии повышенной готовности. Альфа что-то пишет, звук его пера едва различим на фоне шума воды в фонтане. Ветер перебирает листья, пока птица перелетает с одного насеста на другой. Две омеги проходят мимо, и наконец слабый порыв воздуха доносит до Луи аромат табака, сосны и – теперь уже понятно – корицы. Вскоре запах останавливается в нескольких метрах от него. Омега подносит руки к лицу, будто хочет стереть с него усталость, и снова открывает глаза. Он пользуется случаем и поворачивается к альфе. Рядом с фонтаном сидит черноволосый мужчина, с умиротворённым выражением лица молча читающий маленькую книжку. Луи быстро отводит взгляд. Будет не так весело, если альфа поймёт, что он не настолько хитрый, каким себя считает. Довольный нынешним преимуществом Луи расслабляется и осматривает местность. Цветы, скамейки, фонтан – ему кажется, что он вдруг оказался в райском саду. Он замечает знакомую девушку, сидящую неподалёку с книгой в руках. Томлинсон не упускает косой взгляд, который бросает на него альфа с волосами цвета воронового крыла, когда пересаживается к ней.🐺
— Так ты виделся с ним? — Да, прошлой ночью в лазарете. И я слышал, как вы с Олив разговаривали в коридоре. — Значит, ты знаешь, о чём я хочу попросить. Снова. — Я знаю, ты хочешь, чтобы Луи остался, Лиам, но всё намного сложнее. Сначала мне надо узнать, почему его изгнали и не представляет ли он угрозы для стаи. — Если ты встретился с ним, то ты, как и я, понимаешь, что он не представляет угрозы. — Лиам… — Нет, Гарри, всё в порядке. Проведи своё небольшое расследование, если тебе станет легче от этого. Но ты слышал Олив, то, что Луи так долго был один, влияет на его здоровье. Отвергать омегу, к которой плохо относились, бессердечно. — Я тебя понял, Лиам. Чёрт возьми, я согласен с тобой, но в первую очередь я должен думать о стае. Лиам вздыхает, зная, что Гарри не отступит. — Так что ты думаешь о нём? — По тому, как глаза Гарри распахиваются, как он открывает и закрывает рот, Лиам понимает, что встреча прошла так, как он и ожидал. — Он милый, да? Я знал, что вы поладите. Его ухмылка нервирует Гарри. — Я… ну, да, он неплохой, но… ну, я уверен, он ненавидит меня, так что… У него зарождается боль в животе, когда он вспоминает, каким замкнутым выглядел Луи, когда Альфа покидал палату. — Дай ему время. Ты ведь сказал, что он не нужен собственной стае. — Подожди, ты думаешь, Луи это услышал? — Здесь не такие уж толстые стены, приятель! Он сидел рядом, а ты кричал. Конечно, он услышал. Лицо Гарри вспыхивает от смущения. Знакомый неприятный комок тревоги и чувства вины появляется внизу живота. Блять, должно быть, Луи было больно. Искупление – единственное, о чём думает Гарри, когда собирается найти Луи и извиниться.🐺
— Значит, это не словарь. Бета смеётся. — Нет. С чего ты взял, что это словарь? — Не знаю, книга довольно толстая. — Это правда, да. Луи вне себя от радости, что он наткнулся на Шарлотту – бету, которую он на днях видел читающей недалеко от кабинета Гарри. Не теряя времени, он расспрашивает её о книге. Оказывается, это стихи Эдварда Аллана Пу или что-то в этом роде, Томлинсон точно не знает. Должно быть, это здорово – просто взять книгу и почитать, ни о чём не переживая. Луи использует всё своё обаяние, широко улыбается и смеётся при любом удобном случае. С Шарлоттой это легко делать, она с энтузиазмом отвечает ему. Если ему повезёт, тень, преследующая его, заскучает и решит, что Луи – порядочный человек, которому можно доверять, оставит его в покое до конца пребывания тут, дав возможность наполнить рюкзак нужными вещами. Если повезёт. — Хей, Шарлотта… — Можешь называть меня Лотти. Его омега впадает в эйфорию от всего тепла, которое он получает в этом месте. Луи пытается успокоить её, понимая, что скоро ему придётся вернуться к привычной жизни. — Ладно, Лотти. Не смотри туда слишком долго, но у фонтана читает парень с тёмными волосами, ты его знаешь? — Кого? А! Это Зейн. Его почти все знают, он командующий обороной. — Командующий обороной? Звучит как что-то очень важное. Луи понятия не имеет, чем занимаются на этой должности. — Это и правда очень важно. Он кто-то вроде военного советника Гарри. А что? Вот блять. Неудивительно, что парень хорош в преследовании. Луи придётся проявить изобретательность, чтобы обвести его вокруг пальца. Шарлотта слишком часто смотрит на Зейна. Это беспокоит Луи, поэтому он решает перевести тему: — Ничего, просто подумал, что он кажется милым. Ты много читаешь, да? Бета гордо улыбается, не обращая внимания на внезапную смену темы. — Да, я прочитала почти всю секцию поэзии в нашей библиотеке. — В библиотеке? Хочешь сказать, в вашем штабе есть библиотека? Девушка энергично кивает. Удивительное место. — Покажешь мне её? — Конечно. Даже когда рядом находится бета, преследователь Луи не успокаивается. Учитывая его профессию, Луи и не думал, что тот отстанет. Сейчас ему это не особо мешает, он действительно хочет увидеть библиотеку и побыть в приятной компании Шарлотты. Вскоре Томлинсон уже пялится на бесконечные ряды книг, окружающие его. Библиотека невероятно огромная. Очень высокие стремянки ведут к верхним рядам книг. Впечатляющая деревянная лестница, украшенная золотым орнаментом, ведёт на два этажа вверх. Люди молча слоняются по помещению, читают в разных местах, ищут что-то на полках. Луи замечает, что несколько жителей в волчьем обличии отдыхают рядом с читающими. Всё выглядит таким мирным и величественным. Робкие шаги омеги эхом отражаются от мраморного пола. Шарлотта наблюдает за ним с понимающей усмешкой. — Здесь потрясающе, не так ли? Луи не может перестать разглядывать всё вокруг, он пытается изучить и запомнить каждую деталь. В тишине помещения даже шёпот кажется слишком громким звуком. — Но как? Ни один штаб стаи, который я видел, не был похож на этот. В смысле… что… как? Шарлотта ведёт его в ближайший угол, обставленный большими яркими пуфами и невысокими полками с красочными детскими книжками. Здесь их слова приглушаются низким потолком, а не разносятся по трём этажам, как это было в холле. Как только они оба усаживаются, Шарлотта поворачивается к Луи. — Хочешь услышать полную или сокращённую историю? — Полную, — без колебаний отвечает Томлинсон. Ему любопытно узнать больше. Шарлотта прочищает горло, а Луи ёрзает на своём пуфе, устраиваясь поудобнее и поворачиваясь к бете всем телом. — Штаб Стайлса когда-то был таким же, как у любой другой стаи: роскошный дом предназначался исключительно для Альфы и его семьи, но прапрапрадедушке Гарри и его жене было неловко из-за этого. Они задумались о месте, где каждый волк стаи чувствовал бы себя непринуждённо, куда они могли приходить и уходить, где они могли, в конце концов, жить. Они хотели быть ближе к членам стаи, защищать их, заботиться о них, создавать здоровое сплочённое сообщество. — Разве давным-давно штабы не были больше похожи на деревни? — Луи вспоминает грусть своей матери, когда она рассказывала об этих эпизодах истории. — Да, но это было тысячи лет назад, когда наши отношения с людьми были намного более конфликтными, чем сейчас. С тех пор, как мы начали делить одно и то же пространство, жить рядом друг с другом, штабы стали единственным местом, куда допускались только оборотни, они стали эксклюзивным клубом для оборотней, находящихся у власти. Луи кивает, чувствуя, что это подытоживает весь его опыт общения с разными стаями. — Предки Гарри захотели это изменить. — Значит, они увеличили штаб? — Они создали правительство. — Что? — Луи совсем такого не ожидал. — Они думали, что отсутствие близости между членами стаи глубже, чем просто жизненное пространство. Они хотели, чтобы остальные активно участвовали в принятии решений. Они считали, что диктатура Альфы – устаревшая модель правления. Поэтому они вместе с другими оборотнями избрали совет, который вносит вклад во внутренние дела стаи. Конечно, Альфа имел право наложить вето на большинство решений, если считал это нужным, но совет мог созвать внеочередное собрание и организовать референдум, прекратить деятельность Альфы, если счёл бы это необходимым. В этом и был смысл. Луи ахает. — Знаю. Если хочешь знать моё мнение, это было правильным решением. Томлинсон кивает, удивлённо распахивая глаза. Он не знает ни одного Альфу, кто ставил бы под угрозу своё место у власти из-за принципов. — Членам совета и их семьям было разумнее остаться в штабе. Прошло пару лет, они все вместе начали разрабатывать план по его расширению, чтобы построить вокруг него сообщество и пускать оборотней, желающих там жить. — Должно быть, тысячи оборотней стучались к ним в двери. — Не сразу. У большинства оборотней была жизнь в городе или пригороде, они не хотели оставлять её позади. Некоторые даже выступали против этой идеи. Но многие семьи столкнулись с бедностью, они надеялись на улучшение жизни. В результате создали разные службы вроде лазарета, который ты уже видел. Они передали свои идеи следующему поколению, те – ещё дальше, и так до сегодняшнего дня. Штаб становился всё больше и больше. — Вау. — Луи был бы первым человеком, который пришёл бы сюда. Это место словно рай. Ответственный Альфа, сады, парки, огромный главный дом, библиотека, больница. Он никогда не видел ничего подобного. Томлинсон пытается игнорировать своё непреодолимое желание остаться тут навсегда, но с треском терпит неудачу. Что-то в груди сжимается, ему сложно говорить, но он всё же отвечает: — Я впечат… Внезапно по всей библиотеке разносится шум, большинство щенят, окружающих их, с любопытством поднимают взгляды. Луи оборачивается, чтобы найти источник шума, взглядом он встречается со знакомыми зелёными глазами. Омега за стойкой, явно ошеломлённая появлением Гарри, бросается ему навстречу. — Тебе что-нибудь нужно, Альфа? — Спасибо, я уже нашёл то, что мне нужно. Гарри не смотрит на неё, а сразу спешит к Луи. И без того сдавленная грудь сжимается ещё сильнее от волнения. При пересечении новой территории лучше избегать Альф, как чуму. Знакомства с ними никогда не заканчиваются хорошо. Вторая встреча – тоже плохой знак. Омега сразу думает, что Оливия узнала о пропавшем лекарстве и его собираются выгнать. — Хей, Луи. Тебя трудно найти. — Да нет, не особо. — Могу я поговорить с тобой снаружи? Это ненадолго. — Может быть, позже. У меня тут очень интересный разговор с Шарлоттой. Луи дерзко улыбается. Его сердце бьётся слишком быстро, ладони потеют. «Господи, что со мной происходит?», — думает омега. Улыбка Гарри застывает, он явно раздражён пренебрежением Луи. Он меняет стратегию и поворачивается к бете. — Привет, Шарлотта, как твои родители? — Привет, Альфа, у них всё замечательно, спасибо, что спросил. Улыбка Шарлотты могла бы осветить всю библиотеку. Луи пытается найти способ потянуть время, чтобы избежать неприятного разговора с Гарри. — Да, у её родителей всё прекрасно, она как раз собиралась рассказать мне об этом. Так что поговорим позже, ладно? Гарри игнорирует его. — Ты не будешь сильно возражать, если я украду у тебя Луи? Обещаю, это не займёт много времени. Вот дерьмо, Гарри – настоящий обаяшка. Он демонстрирует обе ямочки на щеках, и, очевидно, Шарлотта попадает под его чары. — Конечно! Это не проблема. — Спасибо большое. Стайлс выжидающе поворачивается к Луи. Последнему не остаётся ничего, кроме как встать. Было бы не вежливо не сделать этого, тем более на них уже начали пялиться. «Хорошо сыгранно, Стайлс, очень хорошо», — думает омега.🐺
Луи идиот. Он настолько глупый, что позволяет себе фантазировать об этом месте. Почему так сложно не привязываться? Гарри смотрит на него так, словно не знает, с чего начать. Господи, он слишком добрый, чтобы послать Луи нахрен. Комок в горле ощущается как надутый воздушный шар. Он хочет опередить Гарри и сказать, что уедет утром же, чтобы скорее пережить этот момент. Но этот воздушный шар блокирует его дыхательные пути. — Так, эм… я хотел поговорить с тобой, потому что… хм… — он прочищает горло. Луи пытается сосредоточиться на муравье, ползающем по скамейке, на которой они сидят. — Вчера, когда ты услышал меня с Лиамом, я… эм… Закрытость Луи сбивает Гарри с толку. Из-за того, что омега не смотрит в его глаза, он нервничает ещё больше. — Можешь посмотреть на меня, пожалуйста? — Луи отрывает взгляд от муравья и прикусывает внутреннюю сторону щеки, стараясь не сломаться. — Я пытаюсь извиниться за то, что ты услышал от меня вчера, Луи. Томлинсон хмурится и склоняет голову набок. Он открывает рот, собираясь что-то ответить, и сразу закрывает его обратно. — Хм? — это всё, что ему удаётся выдавить от себя. Он сглатывает, пытаясь прочистить горло. — Я знаю, что ты слышал, как я с осуждением отзывался об изгоях, это было бесчувственно, извини. Луи ненадолго закрывает глаза и снова открывает их, желая убедиться, что Гарри – не мираж. — Так ты не выгоняешь меня? — Что? Нет! Почему ты подумал об этом? Я не собираюсь выгонять тебя. Ты можешь остаться на две недели, как мы и договаривались. Сердце Гарри сжимается, а Луи с облегчением выдыхает. — Хорошо. Ладно. Никаких проблем, Гарольд, всё прощено. Стайлс хмурится. — Как-то слишком просто. Ты не злишься на меня? — Луи смеётся от этого. — Почему ты беспокоишься, не злится ли на тебя изгой? Серьёзно, это место… — он качает головой. — Что с ним? — Гарри сдержанно улыбается. Его сердце всё ещё болит за омегу, который подумал, что его выгоняют. — Не знаю, тут все такие… милые! Ты уже дважды извинился передо мной. — Ну, я уже дважды повёл себя неправильно. И в любом случае, доброту недооценивают. — Точно не в этом месте. Здесь доброту переоценивают. — Как Луи может казаться таким беззаботным? — Хорошо. Надо восстановить баланс. Луи пытается сдержать улыбку, но у него не получается. — Почему у тебя такое выражение лица? Гарри рад, что он вызвал у Луи улыбку, что омега уже не такой замкнутый, как раньше. Томлинсон смеётся. — Я нашёл прилагательное для тебя. Брови Гарри поднимаются вверх, его улыбка становится шире, из-за чего появляются ямочки на щеках. — Правда? Луи кивает, ухмыляясь. Стайлс пихает его в бок. — Скажи мне. Омега издаёт хриплый смешок и качает головой, после чего отвечает: — Смешной. Гарри начинает светиться. — Мне нравится. — И я о том же.Шестьдесят три
Когда Гарри предложил Луи переехать из палаты в гостевую комнату в главном доме, он подумал, что его поселят в намного менее комфортном помещении где-нибудь в подвале. Многолетний опыт взаимодействия с разными стаями научил его не ждать лучшего обращения. Но это самое приятное место, где Луи когда-либо был. Он видит массивное одеяло и множество подушек на кровати королевских размеров – ему сложно сдержаться и сразу же не броситься на неё. На стенах висят красочные картины, подоконники заставлены растениями, некоторые из них поднимаются высоко вверх. Повсюду находится резное дерево ручной работы, оно делает это место уютным и элегантным. Луи мог бы остаться в этой комнате до конца своего пребывания тут и был бы этим полностью доволен. Но голод и урчание в животе становится всё труднее игнорировать. Он смутно помнит, как утром ему в палату приносили блины и яйца, но он отвлёкся на воровство и расследования. Это его раздражающая привычка. С мыслями о еде Луи отправляется на поиски кухни. Или ресторана. Этот штаб настолько огромный, что Томлинсон даже не удивился бы его наличию. Он следует за знакомым голосом и запахом, сочетающимися со звоном столовых приборов. В итоге он довольно легко находит кухню и останавливается в дверях. Внутри находится Лиам с блондинистым омегой. Там слоняются и другие люди, но эти двое создают такую тёплую домашнюю атмосферу, что он не может оторвать от них взгляда. Они что-то готовят, стоя спиной к Луи. Они работают без слов, словно в синхронном танце, и периодически целуют друг друга. Они выглядят мягкими и счастливыми – Луи чужды эти вещи. — Хей, Луи! Заходи. Ты голоден? Томлинсон вздрагивает. Парни были так увлечены друг другом, странно, что они вообще его заметили. Блондин выглядит заинтересованным, его голова склонена набок, а глаза внимательно следят за каждым движением Луи. — Привет, Лиам. Проходя на кухню, Луи кивает другому омеге и улыбается, но это получается неестественно. — Эм… да, я немного проголодался и подумал перекусить, если можно? Луи понятия не имеет, как изгои едят в этой стае. Может быть, он не должен сам приходить за едой, может быть, они не настолько ему доверяют, может быть, ему надо ждать, пока кто-нибудь принесёт ему еду. — Да, конечно! Мы с Найлом как раз готовили пасту, можешь присоединиться к нам, если хочешь. Лиам приглашающе улыбается, но от Луи не ускользает косой взгляд, который Найл бросает на своего альфу. Он собирался принести в комнату немного нескоропортящихся продуктов и половину из них спрятать в рюкзак, но у него ещё будут возможности для этого. Сложно отказаться, смотря в щенячьи глаза Лиама. — Да, хорошо. Как раз в тот момент, когда Луи собирается спросить, не нужна ли им помощь, хотя у него нет особых кулинарных навыков, на кухне появляется Зейн. Он проходит мимо Томлинсона, а глаза Найла и Лиама загораются. — Зейн! Привет! Луи сдерживается, чтобы не закатить глаза. Какое совпадение, что парень, следящий за ним, решил зайти на кухню именно в этот момент? Они приветствуют друг друга, целуются и обнюхивают друг друга. Луи понимает, что они все связаны. Интересно. — Луи, это Зейн, наш партнёр. Луи пожимает руку Зейна, будто ещё не знает его, и изо всех сил пытается быть вежливым. Он полагает, что ему стоит узнать его получше, чтобы в будущем было проще избавиться от хвоста. Оказывается все трое, даже несмотря на постоянное отвлечение на поцелуи и объятия, отличные повара. Ну или Луи целую вечность нормально не ел и оценил бы что угодно. Томлинсон узнаёт, что Лиам – кузнец, он владеет магазином в штабе, а Найл – стратег, входящий в совет. Это заставляет Луи нервничать. Также ему сообщают о должности Зейна, на что омега пытается сделать вид, что он ещё не знал об этом. Они смеются над тем, как люди постоянно изобретают новые средства, чтобы добраться из одного места в другое, Лиам спорит с Зейном о супергероях. К концу трапезы Луи понимает, что теряет бдительность, и ему всё равно. Ему весело. Но радостное чувство, трепещущее в груди, остаётся ненадолго. — Итак, Луи, как долго ты был сам по себе? — Найл игнорирует свирепый взгляд Лиама. Луи остаётся невозмутим. Всё время обеда блондин внимательно наблюдал за ним, вероятно, вопросы жгли его губы. — Девять лет. Никто за столом не выглядит удивлённым. Луи делает вывод, что они и так знали ответ. Он не понимает, почему Найл тогда спросил об этом. — Сколько тебе было, когда твоя стая изгнала тебя? Тринадцать, четырнадцать? — Найл! — кажется, Лиама шокирует такой прямолинейный допрос, но блондин не реагирует на него. Луи старается сохранить спокойное выражение лица. — Четырнадцать, да. Луи до сих пор не может говорить о том дне без возвращения воспоминаний. Ему становится труднее глотать пасту, пока он пытается сдержаться. — Значит, с тех пор ты путешествуешь по территориям стай? — Да. — Должно быть, ты уже много стай видел. Сколько? Луи пожимает плечами. Какое это имеет отношение к делу? Не слишком ли сильно он откроется, если ответит на этот вопрос? Какова цель Найла? — Много. — Много – это сколько? У Лиама комичное выражение лица: его глаза широко распахнуты, рот приоткрыт, лицо красное – явно от испуга и смущения. Луи решает, что честность – лучший подход в данной ситуации. Ему кажется, что Найл из тех людей, кто за милю замечает ложь. — Шестьдесят две. Считая эту, шестьдесят три. Зейн и Лиам ахают, Найл замолкает, не решаясь продолжить, а Луи и не даёт ему такой возможности. — Спасибо за еду, она была очень вкусной. Луи быстро уходит, не дожидаясь ответа.🐺
— Какого чёрта, Найл? — Это было жестоко, детка. — Знаю, знаю. Я извинюсь перед ним, но я должен был проверить его. Когда его альфы хмурятся и пристально смотрят на него, Найл чувствует укол вины в животе. — Я должен был! На кухне он отводил взгляд. Я подумал, что, возможно, он нечестен. Мне пришлось проверить его искренность. — Что ты имеешь в виду? Оба альфы выглядят озадаченными и обеспокоенными. — Я имею в виду, он знает, что Зейн следит за ним, но делает вид, что не знает. — Что? Не может быть. Он не знает. Я был осторожен, я даже использовал нейтрализаторы запаха. Это просто невозможно. Найл с нежностью смотрит на него. — О, Зи. Я знаю, что ты хорош в своей работе. Ты в ней лучший. Но я думаю, Луи тоже очень хорош. Когда ты зашёл на кухню, он совсем не удивился, он даже как будто ожидал этого. Когда ты представился, он словно уже знал твоё имя. Когда мы рассказали ему, чем ты занимаешь, он попытался изобразить удивление, что было странной реакцией на такую информацию. Она выглядела натянутой. Кроме того, он казался заинтересованным, а не удивлённым, когда мы с Лиамом обсуждали нашу работу. — Блять. — Поэтому я подумал, что Луи старается обмануть нас и у него должна быть причина для этого. Но он честно отвечал на мои вопросы, даже если они явно причиняли ему боль. Он казался искренним, видно, что он через многое прошёл. Теперь я не совсем уверен, что и думать, я плохо себя чувствую из-за этого. Не могу представить, чтобы я обошёл столько территорий, будучи отвергнутым. Найл дрожит от этой мысли. Альфы чувствуют его растущее беспокойство и оба заключают омегу в успокаивающие объятия. — Я думаю, он хороший человек. — Ты про всех так думаешь, Лиам. — Вот почему мы любим тебя.🐺
Луи прячется в комнате. Он сидит на подоконнике не в состоянии делать ничего другого, рассеянно наблюдает за щенятами, играющими за главным домом. Сильное желание наконец-то остановиться на одном месте, быть принятым, стать частью чего-то нового чрезвычайно пугает. Осознание того, что если он не впишется в самую добрую стаю, то он не сможет вписаться вообще никуда, разрывает его душу на мелкие кусочки. Возможно, это последний отказ, который его волк сможет принять. Луи закрывает глаза и кладёт голову на холодное стекло, вспоминая последние моменты с его стаей. — Луи Томлинсон, сейчас же иди сюда! Команда Альфы вызывает у Луи раздражённый вздох. Его отец, как обычно, ведёт себя безрассудно. — Что? — Луи знает, что его неповиновение до чёртиков раздражает мужчину, но ему всё равно. Ему всегда было всё равно. — Что, по-твоему, ты делаешь? — Ну, если вы хотите знать, Альфа Томлинсон, я собираюсь прямо сейчас пойти на охоту с друзьями, если вы не возражаете. Луи дерзок, он это понимает. И он видит, как закипает его отец, но ему плевать. Наоборот, он даже чувствует трепет от этого. — Ничего подобного. Омеги не охотятся, и даже ты, хоть ты и постоянно разочаровываешь меня, не являешься исключением из правил. Луи свирепо смотрит на него. Он пойдёт на охоту. В этом нет никаких сомнений. Но теперь ему снова придётся делать это украдкой. — Но я… — Нет! Это не обсуждается. Ты не пойдёшь на охоту, я запрещаю тебе. Луи закатывает глаза. Неужели отец до сих пор думает, что его команды как-то влияют на поведение омеги? Для него это стимул делать прямо противоположные вещи, просто чтобы доказать свою точку зрения. В ту ночь была не первая его охота с близкими друзьями: Стэном и Оли. Но она стала последней. Это также был не первый раз, когда он не подчинился приказу. Стоило Луи вернуться, отец, к удивлению омеги и всех остальных, объявил всей стае о его изгнании. Его указ сразу вступил в силу, поэтому Луи не успел должным образом попрощаться с мамой или друзьями. Вспоминая этот момент, он пытается сосредоточиться на охоте, которая была абсолютным блаженством. Луи чувствовал себя свободным в своём волчьем обличии рядом с друзьями. Они полностью принимали его со всеми недостатками. Это стоило того. Он не стал бы ничего менять. Судя по тому, что Найл, омега, занимает важную должность, Луи понимает, что, если бы он тоже рос в стае Стайлса, а не Томлинсона, у него не было бы этой дыры в груди, он до сих пор был бы с ними. Луи сидит с закрытыми глазами. Впервые за бог знает сколько времени у него полный желудок. Он слушает отдалённый шум играющих щенят и внезапно чувствует себя измученным. Томлинсон не осознаёт, как начинает тихо плакать. Он давно не высыпался ночами, и вот так он засыпает – прислонившись заплаканным лицом к холодному окну. Именно в таком виде его находит Найл, когда поднимается в его комнату, чтобы извиниться.