Доброе утро
Целоваться с Гарри – новое любимое занятие Луи. У него такое чувство, что их связь постоянно совершенствуется. Прошлой ночью, когда он позволил волчьим инстинктам немного взять верх, он получил огромное количество информации из каждого маленького движения Гарри. Наклон его головы, давление рук на Луи, тихий вздох, стон – всё указывало на то, чего Гарри хочет, в чём он нуждается. Очевидно, их связь работает в обе стороны. Стайлс действует именно так, как нужно Луи (даже до того, как тот сам осознаёт, что именно ему нужно). Томлинсон хотел зайти дальше, полностью исследовать их связь, но Гарри каждый раз останавливал его. Луи не стал спрашивать, почему, поскольку был слишком напуган возможным ответом. Может быть, Луи ошибся. Может быть, их связь не такая уж взаимная. Вероятно, правильным решением стал бы разговор об этом. Но когда Луи принимал правильные решения? Сейчас Гарри тихо похрапывает, а Луи улыбается, как идиот. Кто же знал, что на спящего человека может быть так интересно смотреть? На самом деле тут нет ничего особенного, Стайлс даже немного пускает слюни. Это одновременно и самое отвратительное, и самое милое, что Луи когда-либо видел. Время – чужеродное понятие, Луи не знает, сколько его проходит, когда Гарри начинает шевелиться. По мере его пробуждения что-то внутри Луи кричит, чтобы он перестал пялиться и либо притворился спящим, либо просто встал. Но на такого Гарри не менее интересно смотреть, чем на спящего. Кудри падают ему на лицо, он пытается смахнуть их с по-прежнему закрытыми глазами, но терпит неудачу. Луи фыркает. Стайлс слышит этот звук и открывает один глаз, уткнувшись лицом в подушку. — Доброе утро. Всего лишь два слова. Они неразборчиво произнесены, но это один из лучших моментов в жизни Луи. Хриплый утренний голос Гарри, первые лучи солнца, освещающие спальню мягким жёлтым светом, улыбки, которые они дарят друг другу, чувство безопасности, к которому Луи не привык – всего этого слишком много для него. — Доброе утро, Гарольд, — его голос едва слышно, когда он наконец отвечает. Ему кажется, что Стайлс снова заснул, но тот открывает глаза. — Ты смотрел на меня, пока я сплю? Луи прикусывает губу. — Нет. Гарри тихо смеётся. — Я могу определить, что ты врёшь. — Оу. Это новая информация для Луи. Ему придётся быть осторожным и в дальнейшем избегать откровенной лжи. Хотя, вероятно, было бы лучше избегать любой лжи. Но опять же, когда Луи поступал правильно? — И для этого мне даже не нужна душевная связь. Луи закатывает глаза. Он берёт подушку и швыряет её в лицо Гарри. Последний смеётся, ничуть не стыдясь. Да. Это определённо один из лучших моментов в жизни Луи. Он тщательно сохраняет его в своей памяти, чтобы вернуться к нему, когда всё пойдёт наперекосяк. Если всё пойдёт наперекосяк.🐺
Гарри до сих пор рычит на любого, кто оказывается слишком близко к еде Луи. Это одновременно и раздражающе, и очень мило. Они завтракают с другими членами стаи, ладонь Гарри не покидает колена Луи. Это впечатляет – то, насколько хорошо Альфа может есть одной рукой. Томлинсон не привык к такой заботе, он не уверен, нравится ли она ему. Его волк в восторге, с этим не поспоришь. Но у Луи всё ещё есть сомнения. Он привык сам заботиться о себе, принимать собственные решения, защищаться. Ему не нужно, чтобы кто-то делал всё это за него. И, естественно, он не хочет, чтобы Гарри чувствовал себя обязанным защищать его. Тем не менее, в окружении знакомых лиц Луи думает, что мог бы привыкнуть к такой утренней рутине. Зейн и Найл активно спорят о видеоигре, о которой Луи ничего не знает. Сейчас он понимает, что не играл больше десяти лет. Гарри разговаривает с Оливией, сидящей рядом с ним. Лотти обсуждает поэзию с девушкой-бетой. Множество других, незнакомых Луи оборотней тихо разговаривают, едят. Щеночек, которому не больше десяти лет, едва не засыпает над своей миской с хлопьями. Луи счастлив просто сидеть и наблюдать за домашней атмосферой. Он почти чувствует себя её частью. Томлинсон с улыбкой оглядывается на Гарри, и тот улыбается ему в ответ, несильно сжимая его колено. — Луи, я слышал, ты интересуешься строительством лодок? Гарри давится апельсиновым соком, Луи таращится на Лиама. Пейн замирает с ложкой, полной слишком здоровой пищи, в руках, недоумевая, почему они так отреагировали. — Помню, Зейн упоминал, что ты читаешь книги о строительстве лодок. Мой отец большую часть жизни был моряком, так что я разбираюсь в этом. Я был бы рад помочь тебе. Рука Гарри сжимается на колене Луи, омега нервно косится на него. — Оу. Ну, да, меня это раньше интересовало, но сейчас не особо. — Хорошо. Конечно. Я имел в виду, если понадобится помощь, я всегда рядом. Искренняя улыбка Лиама заразительна. Очевидно, он не знает всей истории, но его стремление помочь очень мило. — Я запомнил, спасибо. Луи не надо обращаться к их душевной связи, чтобы понять, что Гарри раздражён. Его челюсть плотно сжата, брови нахмурены. Он кивает на слова Оливии, но очевидно, что он напряжён. Когда Луи ломает голову, что сказать или сделать, чтобы снять напряжение, к нему подходит Ник. — Привет, Луи. Можно тебя на минутку? Прежде чем Томлинсон успевает хотя бы задуматься над ответом, Гарри хватает Ника за воротник и резко толкает к стене. Мозгу Луи требуется мгновение на осознание происходящего. Он в спешке опрокидывает свой стул, чтобы остановить Стайлса. — Гарри! — Я думал, что ясно дал это понять. Нет, нельзя. Больше никогда не приближайся к Луи. Каждая омега на кухне скулит от альфа-голоса, даже Луи трудно не поддаться ему. Он презирает использование альфа-голоса. Особенно когда он исходит от Гарри. — В следующий раз, когда у тебя хватит смелости показаться в главном доме, я без колебаний изгоню тебя. Это ясно? — Гарри! Нет! Гарри зашёл слишком далеко. Попытки Луи отцепить его от испуганного альфы тщетны. Крепко держа Ника, чуть ли не душа его, Стайлс поворачивается к Луи, гнев на его лице нервирует. Луи не узнаёт того доброго и беззаботного Гарри. — Он навредил тебе. Он… — Ты не знаешь, о чём говоришь, Гарри. Он не причинил мне вреда. Да, может, у него есть проблемы с пониманием согласия, но он не причинил мне вреда! Это я остро отреагировал. Вот и всё. Ты слишком суров! Хватка Гарри на альфе ослабевает, тот судорожно дышит. Как только Ник снова обретает способность говорить, он не теряет времени: — Мне очень жаль, Луи, правда. Я не хотел, чтобы так вышло, клянусь. Мне очень жаль. — Всё в порядке, Ник, — Луи пытается успокоить его. Однако, похоже, это ещё больше злит Гарри. Томлинсон снова дёргает его за руку, но всё безрезультатно. — Да ладно тебе, Гарри, отпусти его. Альфа снова переводит взгляд на Ника, сверкая глазами. — Нет. Не так быстро. Луи слишком легко прощает, а я нет. Не тогда, когда дело касается его. Предупреждение об изгнании остаётся в силе. Любой шаг в неправильном направлении, любое неуместное действие – и я не стану колебаться. Я ясно выразился? Ник шумно сглатывает и опускает взгляд, демонстрируя покорность. — Да, очень ясно. — Хорошо. — Гарри отпускает Ника, тот чуть не падает на пол. — Проваливай. Он снова использует альфа-команду. Нику не нужно повторять дважды. Луи в шоке. Он узнаёт новую сторону Гарри. Защищающую и очень пугающую сторону. Агрессивную сторону, которую он раньше видел у многих альф. Выражение лица Стайлса смягчается, когда он замечает реакцию Луи. — Извини, если напугал тебя, Лу. Я просто… — Гарри поднимает взгляд. Все давно перестали есть, завороженные разворачивающейся сценой. Несомненно, она намного интереснее хлопьев. — Может, нам стоит поговорить в более приватной обстановке. Что скажешь? Как только Томлинсон кивает в знак согласия, в столовую заходит Грегори. Он теряется, ощущая тяжёлую тишину, царящую в помещении. — Эм. Гарри? Гарри раздражённо закрывает глаза и снова открывает их, заставляя себя посмотреть на Грегори. — В чём дело? — Ты нужен нам на южной границе. Одна женщина просит разрешение войти на нашу территорию. Гарри вздыхает. — Хорошо, скоро буду. Не сказав больше ни слова, Грегори уходит, и Гарри виновато смотрит на Луи. — Поговорим позже, ладно? — Конечно. Долг зовёт. Луи изо всех сил старается улыбнуться, но Гарри не обмануть. Стайлс неохотно следует за Грегори, оставляя Луи наедине со своими мыслями. На мгновение Гарри стал немного похож на бесчисленных жестоких и агрессивных альф, которых Томлинсон часто встречал за свою жизнь изгоя. Всего минуту назад он считал, что Гарри максимально далёк от них. Луи стоит посреди столовой. Он настолько погружён в свои мысли, что не замечает множества взглядов, устремлённых на него. — Хей, Луи, мы можем поговорить? Омега вздрагивает и поднимает глаза. Оливия стоит перед ним с вопросительным выражением лица. — Конечно. Луи на автомате идёт за Оливией. В груди нарастает тревога, когда он снова и снова прокручивает в голове последние события. Он опять слишком бурно отреагировал? Может быть, Гарри не был таким уж страшным. Может быть, его разум снова играет с ним злую шутку. Может быть.Потерял контроль
Они в спальне Луи. Омега осознаёт, что уже думает о комнате как о своей, а не гостевой. У него нет времени зацикливаться на этом. Оливия усаживает его на кровать, а сама подкатывает стул к столу и располагается рядом с ним, словно они в больничной палате и она собирается осмотреть его. От этого Луи нервничает. — Итак… я хотела проверить, как у тебя дела. Томлинсон пожимает плечами. От такой доброты ему становится не по себе. Почему Оливию это волнует? До встречи со стаей Стайлса Луи с лёгкостью мог определить причину чьих-нибудь действий. В каком-то смысле ему было проще иметь дело с такими людьми, как его дядя. Даже сейчас проще с такими людьми, как Ник, чьи намерения довольно ясны: залезть Луи в штаны. Это раздражает, от этого становится жутко и некомфортно, но, по крайней мере, всё понятно. Но с людьми вроде Оливии, Лиама, Найла, Лотти и прежде всего Гарри сложнее. Луи не понимает, почему они заботятся о нём. Теперь Гарри ведёт себя очень защищающе, хотя благополучие Луи не стоит того, чтобы так волноваться. Это ошеломляет. Омега словно тонет в добрых жестах и словах, ему нужно мгновение, чтобы отдышаться, чтобы высунуть голову из воды. — Я в порядке. Всё отлично. Луи уже достала эта беседа. Он хочет поговорить с Гарри. Он хочет убедиться, что тот не настолько агрессивен, как ему показалось в сцене с Ником. Больше всего на свете Томлинсон желает вернуться к утру и исправить весь день. Но Оливия не разделяет его желания. Она смотрит на него тем же обеспокоенным взглядом, что и в его первый день в стае. — Вы с Гарри ещё не думали о сцепке? Брови Луи удивлённо взлетают вверх, он едва не давится воздухом. Он чувствует, как щёки краснеют от смущения. Они ещё даже не занимались сексом, не говоря уже о том, чтобы думать о сцепке. Кроме того, обычно пары ждут год или два, иногда и дольше, прежде чем оставляют след на любимом человеке. Сцепка приведёт к чрезвычайно болезненным последствиям, если кто-то из них вдруг передумает. Так почему же Оливия предположила, что они уже обсуждали что-то подобное? Женщина не обращает внимания на волнение Луи, она терпеливо ждёт ответ. — Мы… эм. Мы ещё не говорили об этом. Это… это… слишком рано, ты так не думаешь? — Вы знаете, что вы истинные, однажды это случится, не так ли? Томлинсон пожимает плечами и опускает глаза на свои руки, чтобы избежать пристального взгляда Оливии. Признаться честно, он был бы счастлив, если бы Гарри был заинтересован хотя бы просто встречаться с ним, не говоря уже о сцепке. — Ладно, вы хотя бы обсудили дату, когда тебя официально примут в стаю? Луи мысленно возвращается к сделке, которую они заключили накануне. Гарри должен убедиться, что Луи того стоит. Ещё ни в чём нельзя быть уверенными. Почему Оливию это волнует? — Я… эм, нет. Мы вроде как решили убедиться, что Гарри хочет этого. Оливия тяжело вздыхает. Должно быть, это самый выразительный жест, что Луи видел от неё. Она на секунду опускает голову на руки и выглядит… раздражённой? Луи озадачен. — Луи… — Оливия снова вздыхает, теперь омега совершенно растерян. — Что? Что я такого сказал? Женщина улыбается и качает головой. Она сердится? Выглядит так, словно и правда сердится. — Луи… очевидно, что именно этого Гарри хочет. Разве ты не понимаешь? Томлинсон медленно моргает, пытаясь осознать смысл слов Оливии. — Твой волк, должно быть, кричит на тебя! Не может быть, что ты этого не понимаешь… Луи открывает рот и снова закрывает его, не зная, что сказать. Он этого не понимает. Он не уверен, что вообще он должен понять. Оливия снова вздыхает, а омега хмурится, немного раздражённый. Что знает Оливия, чего не знает он? — Что ж. Позволь мне переформулировать вопрос. Ты заметил, что Гарри становится более защищающим, может быть, даже агрессивным? Луи поднимает бровь, по-прежнему не догоняя, к чему она клонит. Женщина закатывает глаза. — Может быть, ты заметил, как он толкнул другого альфу в стену и впервые за всё его руководство угрожал изгнать члена стаи? Когда до Луи медленно доходит, Оливия с сочувствием смотрит на него. Конечно, волк Гарри сошёл бы с ума, раз его истинный постоянно говорит об уходе. Томлинсон просто не думал, что кто-то может по-настоящему заботиться о нём. Он не верил, что может волновать кого-то. Но опять же, дело лишь в связи истинных. Сам Гарри этого не выбрал бы. — Возможно, Гарри так защищал тебя последние несколько дней из-за того, что ты ещё не официальный член стаи, вы не сцеплены. Он постоянно борется со своим волком, пытаясь сдержать его. Говорю тебе, я никогда не видела, чтобы Гарри так терял самообладание. Он всегда был чрезвычайно мягким для Альфы. Но уж кому как не тебе знать, что пытаться сдерживать волчьи инстинкты… очень сложно. У тебя много практики, а Гарри никогда раньше не приходилось этого делать. — Оу. Блять. Значит, это вина Луи. Несколько минут назад он ругал Гарри за то, что тот агрессивен. Он начал сомневаться в его характере, когда на самом деле сам был виноват. Томлинсон знает, что должен всё исправить. Ему надо увидеть Гарри, извиниться и найти способ успокоить его волка. Ничто другое не облегчит ком вины, тяжело сидящий у него в животе.🐺
В данный момент единственное желание Гарри – вернуться к Луи. Чтобы загладить вину. Эта женщина пришла не в самое подходящее время. Но это долг Гарри, так что он пытается отогнать мысли от Луи и сосредоточиться на текущей задаче. — Меня зовут Джоанна Поулстон. Я ищу свою дочь. Похоже, женщина через многое прошла, чтобы попасть сюда. Она едва держится на ногах, её одежда разорвана во многих местах, из-за чего видны царапины и синяки. Гарри уже знает, что впустит её как минимум ради того, чтобы отвести к Оливии. Но сначала он хочет убедиться, что это не уловка Джеймса Скотта. Они не объявляли друг другу открытую войну, но их положение в лучшем случае шаткое. — Почему ты думаешь, что твоя дочь находится на нашей территории? — Я знаю, что она здесь, потому что шестнадцать лет назад я отдала её одной человеческой семье на вашей территории. В глазах этой женщины что-то есть. Знакомая решимость. Гарри кажется, словно он видел её раньше, но он не может понять, в чём дело. Хотя её взгляд всё выдаёт. Такой взгляд может быть только у матери, ищущей своего ребёнка. Взгляд, который говорит, что она пересечёт границу, несмотря ни на что. Она ни перед чем не остановится, чтобы снова увидеть свою дочь. Это заставляет Гарри сделать осторожный шаг назад. — Не думаю, что могу позволить тебе вмешиваться в жизнь дочери, прежде чем она сама об этом узнает. — Я понимаю. Я подожду. Это застаёт Гарри врасплох, он делает паузу. Он не сможет со спокойной совестью позволить ей разбить лагерь у границы, в её-то состоянии. — Ладно. Я вижу, тебе нужно отдохнуть. Мы сможем попросить врача осмотреть тебя. Я позволю тебе пересечь границу, но только если ты пообещаешь подождать, пока я сначала найду твою дочь, и уважать её желания. Это должно быть её выбором – хочет она встретиться с тобой или нет. Джоанна кивает. — Я понимаю. Обещаю. Гарри на мгновение замолкает, всё ещё неуверенный в искренности женщины. — Если она не захочет с тобой встретиться, мне придётся прогнать тебя, — поясняет Стайлс. — Да. Я понимаю. Я согласна. Гарри поджимает губы. Повисает тишина, Альфа пытается понять, говорит ли она правду. — Гарри? — Он подавляет стон. Конечно, Грегори надо вставить своё слово. Что ж, он член совета, а прислушиваться к нему – обязанность Гарри. Поэтому он поворачивается к мужчине. — Да, Грег? — Я не уверен, что это хорошая идея. Джеймс Скотт мог прислать её. — Я знаю, но, думаю, она всё равно пересечёт границу с разрешением или без него. Грег хмурится и ещё раз смотрит на женщину, стоящую перед ним. Похоже, через мгновение он приходит к тому же выводу, что и Гарри, поэтому кивает. — Ладно. Но я приставлю к ней охрану. — Другого я от тебя и не ждал, Грег. По правде говоря, Стайлс в любом случае попросил бы Грегори приставить охрану. Наконец Гарри делает глубокий вдох. — Я, Гарри Стайлс, Альфа стаи Стайлса, разрешаю тебе пересечь границу. Как только формальности заканчиваются, Грегори указывает двум охранникам сопровождать Джоанну до штаба. Гарри надеется, что не пожалеет о своём решении. Когда они возвращаются, Луи снова занимает все мысли Гарри. Они разошлись на странной ноте. Гарри поступил неразумно. Он позволил волчьему гневу поглотить себя так, как не было никогда прежде. Когда Стайлс снова увидел Ника, небрежно обращающегося к Луи, он потерял контроль. Стыдно признаться, но он до сих пор до конца не понимает, как это произошло. Он может поклясться, что, когда посмотрел в глаза Луи, увидел в них страх. Это последнее чувство, которое он хотел бы вызвать у Луи. Чувство вины пересиливает все мысли. Ему не терпится всё исправить. Он будет много извиняться до тех пор, пока Луи не поверит, что он больше никогда не позволит эмоциям так поглотить его.🐺
Луи превращается в нервный беспорядок. После разговора с Оливией он захотел сразу же побежать к Гарри, но решил не беспокоить его во время важных дел Альфы. Нетерпение его омеги убивает Томлинсона, она кричит на него, чтобы он всё уладил со своим альфой. Ему не терпится сказать Гарри, как ему жаль, в надежде, что тот простит его. Всё, что Луи может сейчас делать – ждать возвращения Гарри и рассчитывать, что тот хотя бы выслушает его.