изгой

Джей

Как только Гарри появляется в поле зрения Луи, он выбегает на улицу, чтобы встретиться с ним. Гарри посылает ему лёгкую улыбку – хоть она и немного обнадёживающая, её недостаточно для того, чтобы облегчить волнение. — Нам надо поговорить. — Нам надо поговорить. Они оба нервно смеются. Луи не знает, почему они до сих пор удивляются их синхронности. Повисает тишина, они смотрят друг на друга, неуверенность отчётливо чувствуется через их связь. Томлинсон не может вынести неловкость между ними. Ту неловкость, которой никогда раньше не было. В этот момент он осознаёт, насколько легко ему было с Гарри. Всё складывалось естественным образом, ничто на него не давило. Конечно, сам Луи был беспорядком. Но он таким всегда был. Разница в том, что у него никогда не складывались лёгкие отношения. Даже с его друзьями, Стэном и Оли. С самого детства, сколько он себя помнит, Луи чувствовал себя самозванцем. Он был недо-омегой, недо-альфой. Он никогда и ни с кем не чувствовал себя непринуждённо. До Гарри. За несколько недель у них случились такие моменты, которые, как Луи думал, у него никогда не могли произойти. Они поцеловались. Дважды. Они обнимались, чёрт возьми, Луи даже позволил себе замурлыкать в объятиях Гарри, чего он никогда раньше не делал. Но теперь. Теперь они стоят в неловком молчании. Томлинсон боится, что он всё испортил. Они настороженно смотрят друг на друга, словно оба что-то скрывают. — Прости меня. — Прости меня. Луи задаётся вопросом, неужели они всегда будут одновременно что-то говорить? Это проклятье истинных: синхронные фразы? Хотя это ещё не самый плохой вариант. Гарри смеётся и качает головой. Луи чувствует, как от этого часть неловкости испаряется. — За что, по твоему мнению, ты извиняешься? Омега удивлённо склоняет голову набок. Одно дело, когда он упускает какие-то сложности в отношениях оборотней, но Гарри-то должен в этом разбираться без объяснений Оливии. — Это моя вина. Я причина, по которой ты набросился на Ника. Я причина, по которой ты потерял контроль. Твой волк сходит с ума, потому что ещё не пометил меня. Вот почему ты стал таким защищающим. Я сначала обвинил тебя, и Оливии пришлось мне всё объяснить, хотя это должно было быть очевидно, мне жа… — Ого. Остановись. Дыши. Гарри кладёт ладони на плечи Луи, до этого момента омега даже не осознавал, насколько он нервничает. Он краснеет от смущения и заставляет себя глубоко вдохнуть. — Луи, пожалуйста, не извиняйся. Не ты должен просить прощения, а я. — Что? Нет, Гарр… — Нет, Лу. Ради всего святого! Если я потеряю контроль, это будет только моя вина, а не чья-то ещё, и уж точно не твоя! Луи опешил. Он совсем этого не ожидал. Он думал, что ему придётся выпрашивать прощение Гарри. Он ожидал отказа, который всегда получал. Но Гарри продолжает переворачивать историю, менять привычное повествование, которое всегда было очень предсказуемым. Выражение лица Стайлса смягчается. — Это правда, что мне трудно контролировать своего волка. Я никогда не хотел пометить омегу, и это желание ново для меня. Но это не оправдание. Мне не следовало набрасываться на Ника. Хоть я по-прежнему уверен, что он заслуживает хорошей встряски, я не должен был угрожать изгнанием и особенно упоминать изгнание в твоём присутствии. Ты даже не представляешь, как сильно я сожалею, что потерял контроль перед тобой. Луи не только видит чувство стыда на лице Альфы, но и ощущает его через их связь. — Всё нормально, Гарри, мы в порядке, я понимаю тебя. Гарри стонет и снова качает головой. — Лу, ты должен прекратить это делать. Луи непонимающе хмурится. — Что делать? — Прощать меня, прощать всех с такой лёгкостью. — Но я… я правда прощаю тебя. Томлинсон пожимает плечами. Он никогда не затаивал обиду. Да и людям, которых он встречал раньше, было плевать, злился он на них или нет. Луи улыбается в предвкушении объятий ещё до того, как Гарри раскрывает руки. Как только запах Гарри окутывает его, он сразу расслабляется и довольно вздыхает. — Луи? Это ты? Этот голос словно даёт пощёчину. Он вообще настоящий, или Луи сходит с ума? Он медленно высвобождается из успокаивающих объятий Гарри, сразу чувствуя холод, и поворачивается к нарушительнице спокойствия. Хоть женщина перед ним и постарела с их последней встречи, он мгновенно узнаёт её. Луи смотрит на Гарри, чтобы убедиться, что он тоже видит её, что это не призрак. Стайлс разевает рот и переводит взгляд между Луи и женщиной, поражённый происходящим. — Тётя Джей? Луи ненавидит то, насколько тихо он произносит это, его голос едва слышно. Женщина медленно приближается к нему, прижимая руки ко рту. Неужели в её глазах слёзы? Этого не может быть. — Да, Луи, это я. Ты… ты жив. Она тянется к щекам Луи, словно желает убедиться, что он и правда стоит перед ней. — Ага. Я жив. Луи быстро уклоняется от её рук, предпочитая встать немного позади Гарри. Джоанну это, похоже, совсем не смущает. Она улыбается, её глаза застилают слёзы. — Не могу поверить. Я уже и не думала, что снова увижу тебя. Томлинсон поражён искренностью, которую он слышит в словах своей тёти. Она никогда не была злой, но и не проявляла к нему особого интереса, даже избегала любых контактов с ним. Луи всегда думал, что не очень-то нравился ей. — Прости, что разочаровал. Джоанна выглядит обиженной, её брови сведены вместе. — О, Луи. Если бы ты только знал. Луи находится на вершине дискомфорта. У него нет абсолютно никакого желания возвращаться к прошлому, связанному со стаей Томлинсона. По правде говоря, он хочет полностью прекратить это взаимодействие. Луи смотрит на Гарри и пытается передать свои мысли через их связь. Проходит всего полсекунды, прежде чем Альфа всё понимает и успокаивающе обнимает его за талию. Его омега так благодарен за этот контакт, что едва сдерживает мурлыканье. Он мог бы поцеловать Гарри прямо сейчас. Мог бы. Но сделает это позже. — Послушайте, мэм… — Называй меня Джоанной. — Хорошо. Джоанна… я думаю, сейчас не самое подходящее время. Что скажешь, если Кайл отведёт тебя в твою комнату, чтобы ты могла успокоиться? Луи только сейчас замечает охранника, стоящего на приличном расстоянии от женщины. Не дожидаясь ответа, Гарри бросает взгляд на Кайла, и тот уводит Джоанну. Как только она исчезает из виду, Гарри поворачивается к Луи и смотрит на него, нахмурившись. — Ты в порядке? Луи кивает, всё ещё пытаясь осознать появление своей тёти. — Я пойму, если ты не захочешь говорить об этом, но, пожалуйста, будь честен, это очень важно. Нужно ли мне беспокоиться из-за неё? Должен ли я прогнать её? Томлинсон смотрит на него широко распахнутыми глазами. Гарри позволяет ему решать, кого пускать на территорию? Вот так просто? Луи задумывается. Честно говоря, жизнь стала бы намного проще, если бы Джоанны не было рядом, если бы она не напоминала о прошлом. Но в то же время Джоанна никогда не была зла по отношению к нему. Она никогда не причиняла ему вреда, только избегала или игнорировала. Не о чем беспокоиться. Должно быть, она прибыла сюда по приказу его отца для какого-то дела, было бы несправедливо выгонять её из-за Луи. — Нет. Нет причин для беспокойства. Просто она… напоминает мне о времени, о котором я не хочу вспоминать. — Ладно. Одно твоё слово, и я выгоню её, хорошо? Луи кивает и сглатывает ком в горле. Естественно, она всё равно не собирается задерживаться тут надолго. Она сделает то, зачем пришла, и отправится в путь. Верно?

Хазза

Джоанна знала, что стая Стайлса отличается от остальных, что условия здесь намного лучше, но часть её всегда беспокоилась, вдруг она ошибается. Вдруг много лет назад она приняла ужасное решение относительно своей дочери. Теперь, когда она здесь, она понимает, что сделала правильный выбор. Они впустили её, незнакомку, и хорошо приняли. Стая Томлинсона никогда бы так не поступила. — Обустраивайся в комнате. Я буду за дверью. Как только Кайл закрывает дверь спальни, Джоанна готовится принять столь необходимый ей душ и задумывается. Она убедила Воана отпустить её на миссию, он дал ей всего три недели. Один только путь обычно занимает три дня. Джоанна преодолела его за два. Она измучена, но она никогда не была настолько счастлива. Слёзы наворачиваются на глаза, когда она думает о Луи. Он не только жив, но и выглядит здоровым. Похоже, Альфа Стайлс очень заботится о нём. Джоанна заходит в душ, её сердце переполняется радостью от того, что о Луи заботятся. Она боялась, что он умер в одиночестве. Теперь она знает, что оба её ребёнка в безопасности. Джоанна не могла и просить большего. Она позволяет слезам чистого облегчения скатиться по щекам, горячая вода смывает их. В эту ночь, когда её голова касается подушки, её улыбка не исчезает. Джоанна смогла бы вернуться домой и вытерпеть всё, что приготовит для неё Воан. Зная, что с её детьми всё будет в порядке, она всё равно осталась бы самой счастливой женщиной на свете.

🐺

Луи расстроен. Они обнимаются и вот-вот заснут. Конечно, объятия Гарри восхитительны, и Луи счастлив от того, что может наслаждаться его прекрасным ароматом. Но… Луи невероятно возбуждён и ничего не может с этим поделать. Защищающий Гарри восполняет потребность, которую его волк испытывал в течение многих лет. Гарри сексуальный и прекрасный, милый и заботливый. Смесь этих качеств каким-то образом пробуждает в Луи желания, о которых он и не подозревал. Они прижимаются друг к другу, жар Гарри окутывает его, он не может ясно мыслить. Однако каждый раз, когда он пытался зайти дальше поцелуев, Стайлс отстранялся и говорил, что им надо остыть. Луи не хочет остывать. Он не может избавиться от мыслей, что не привлекает Гарри. По крайней мере, не так, как Гарри привлекает его. В обычной ситуации Луи избегал бы проблему как можно дольше, не желая сталкиваться с ней лицом к лицу. Но омега понимает, что изменился с тех пор, как попал в стаю Стайлса. Он научился доверять Гарри больше, чем иногда доверяет самому себе. Поэтому он не так сильно боится сталкиваться с трудностями. Он понимает, что ему нужны ответы. — Гарри? Луи чувствует дуновение воздуха на плече, когда Гарри что-то бессвязно бормочет, а затем повисает тишина. Томлинсон хмурится. Ему надо обсудить это прямо сейчас, иначе потом он струсит. — Гарри, ты спишь? — М-м-м. Это не самый полезный ответ. Гарри слегка сдвигается и всем телом прижимается ближе к Луи, чем совсем не помогает решить его текущую проблему. — Гарри, ты проснулся. — Нет, не проснулся. Луи чувствует улыбку, касающуюся его плеча, и думает, что наверняка на его щеке появилась ямочка. — Тогда проснись, я хочу поговорить. — Ммпф. — Ну же, Хазза. Прозвище само срывается губ, зато оно действует на Стайлса. — Хазза? Луи рад, что в темноте не видно его покрасневших щёк. — Раз ты называешь меня Лу, я могу называть тебя Хаззой. — Хорошо. Луи улыбается. На минуту наступает тишина, он даже забывает, что собирался начать серьёзный разговор. — Хаз? Гарри хрипло смеётся и поднимает голову. — Ты не дашь мне поспать, да? Луи переворачивается на спину, чтобы они могли нормально смотреть друг на друга. — Нет. — В чём дело? Томлинсон открывает рот и осознаёт, что понятия не имеет, как подойти к этой теме. «Пожалуйста, трахни меня» будет слишком прямолинейно. От этой мысли он снова краснеет и ёрзает, внезапно чувствуя себя очень неловко. Может, ему удастся прожить без ответов ещё один день. Также ему лучше не быть возбуждённым во время разговора. Да. Им стоит поговорить утром, а не сейчас. — Ни в чём. Возвращайся ко сну. Луи снова собирается свернуться в позу ложечки, но Гарри останавливает его. — Луи! Давай, расскажи мне. Омега закусывает губу и избегает пронзительного взгляда Гарри. — Почему... почемутынехочешьспатьсомной? Гарри удивлённо поднимает брови. — Хм? Луи сглатывает ком в горле и делает глубокий вдох. Он сможет. — Почему ты не хочешь спать со мной? — Я… Лу… Луи отваживается бросить взгляд на лицо Гарри. Жалость. О нет. Зря он поднял эту тему. — Всё не совсем так. Я хочу. Больше, чем ты можешь себе представить. О, Луи прекрасно может себе это представить. — Тогда почему нет? — Если честно, я не хотел… давить на тебя. Я имею в виду… учитывая, что у тебя произошло с дядей… а потом с Ником… я подумал, что если я… что ты… Точно. Луи чуть не забыл, как он остро отреагировал на Ника. — Что я снова сойду с ума? — Нет, нет, Лу. Не говори так. Я подумал… вдруг я вызову плохие воспоминания? И моего волка трудно контролировать сейчас… — голос Гарри понижается на октаву, когда он шёпотом продолжает: — я боюсь, что если дотронусь до тебя… то не смогу… остановиться. Луи хнычет. Ему и правда не следовало начинать этот разговор, пока он возбуждён. — Я не хочу, чтобы ты останавливался. Стон, который выпускает Гарри, только усиливает его желание. — Но Ник… — Ник другой. Я не хочу этого с Ником. И он… — Он что? — Он пахнет лавандой. — И?.. — Мой дядя пах лавандой, и я просто… это… да. Но твой запах другой, он удивительный. Так что тебе нечего бояться. Я знаю, что быть с тобой – это совсем не то же самое, что делал дядя. Гарри сглатывает. — Ладно. — И я доверяю тебе, Хаз. Альфа кивает и слабо улыбается. — Ладно. Если раньше у Луи и были какие-то сомнения во влечении Гарри к нему, то сейчас выражение его лица, возбуждение, передающееся через связь, и напряжение в воздухе убирают их. — Лу, можно поцеловать тебя? Омега закатывает глаза. — Гарри, — он вздыхает, — настоящим я даю тебе безграничное разрешение целовать меня в любой момент, когда тебе захочется. Ты можешь перестать спрашивать меня об этом. — Я запомнил. Они сразу соединяют губы, вожделение полностью овладевает их связью. Волк Луи дрожит от осознания происходящего, он чувствует возбуждение Гарри, он чувствует тесноту в собственных штанах. Вероятно, Гарри тоже ощущает его эмоции. Руки Стайлса блуждают по его бокам, скользят под кофту. От жара, исходящего от кожи Гарри, по спине пробегают мурашки. Губы Альфы опускаются на шею Луи, а тот запутывает пальцы в его кудрях. Когда Луи чувствует зубы на коже под челюстью, он вздрагивает, дёргает Гарри за кудри и скулит. Стайлс отвечает глубоким рычанием, оно отзывается вибрацией во всём теле омеги. — Не могу дождаться, когда я помечу тебя прямо здесь, где все могут видеть. Собственничество в голосе Гарри передаётся члену Луи. — Гарри… Это звучит как мольба. О чём? Он и сам точно не знает. Всё, в чём он уверен – он хочет большего, он жаждет Гарри. Даже сейчас, когда они невероятно близко прижаты друг к другу, ему мало, ему нужно больше. — Я понял тебя, Лу. Избавив Луи от кофты, Альфа снова соединяет их губы в страстном поцелуе. Томлинсон позволяет себе руками исследовать Гарри, его волосы, челюсть, грудь, плечи, спину, бёдра. Гарри издаёт одобрительные звуки в ответ на его действия и стонет, когда Луи проскальзывает ладонями под рубашку. Каждое их прикосновение наэлектризовано. Всякий раз, когда их кожа соприкасается, по ним обоим пробегает дрожь. Благодаря их связи, Луи чувствует желание Гарри, такое же ненасытное, как у него самого. Но Гарри недостаточно быстро продвигается дальше. Луи использует всю свою силу, чтобы перевернуть Гарри и нависнуть над ним. Удивлённый Стайлс позволяет ему взять дело в свои руки. Он улыбается и пытается продолжить поцелуи, но омега отстраняется. — Презервативы? Гарри смеётся над нетерпением Луи. — В тумбочке. Томлинсон тянется, чтобы открыть ящичек прикроватной тумбы, и Гарри медленно проводит пальцами по его боку, наблюдая за тем, как по коже омеги бегут мурашки. И пока Луи возвращается в исходное положение с презервативом в руке и открывает его, руки его альфы скользят вниз по его спине, минуя резинку штанов и опускаясь на его ягодицы. Лёгкое сжатие его задницы заставляет Луи громко выдохнуть, презерватив выпадает из его пальцев, и омега удерживает себя на руках, располагая их по бокам от тела Альфы. Гарри улыбается и снова сжимает мягкую плоть, наслаждаясь стоном, который издаёт Луи. Он перемещает руки на поясницу омеги и целует его шею. Стайлс потирается своим членом об эрекцию Луи. — Гарри... Луи мгновенно забывает о презервативе, который теперь валяется где-то под боком Гарри. Он теряется в ощущении и удовольствии. — Чего ты хочешь, Лу? Глубокий голос Гарри, раздающийся в миллиметрах от его уха, заставляет его дрожать. Губы на шее безжалостно его ласкают, медленно и идеально. Луи пытается вернуть себе хоть капельку самообладания. — Могу я?.. Томлинсон теряет ход своих мыслей, когда руки Гарри начинают стягивать с него штаны. Сладкая пытка его шеи не прекращается. — Что? Точно, Луи пытается связать два слова. — Могу я объездить тебя? Голос Луи едва слышен из-за его тяжёлого дыхания. — Лу... Настоящим я даю тебе безграничное разрешение объезжать меня, когда только захочешь. Они оба хрипло смеются. — Ты смешон. — Мне это уже говорили. Словно обезумевшие, они сбрасывают друг с друга остатки одежды, исследуя руками и губами открытые участки кожи. Как только они оба остаются полностью обнажёнными, Гарри снова переворачивает их. Луи пытается сопротивляться, желая остаться сверху, но Гарри легко прижимает его к матрасу, нависая над ним. Это и расстраивает, и возбуждает Луи. Не в силах перевернуть их снова, омега пытается урезонить Стайлса. — Я хочу оседлать тебя. — Я знаю, но сначала я хочу тебя подготовить. — Мне не нужна подготовка, я в порядке. Гарри закидывает руки Луи за голову и удерживает их, пронзая его взглядом. — Луи. Я не собираюсь делать тебе больно, даже если ты меня попросишь. — Томлинсон скулит, на что Гарри отвечает рычанием, тут же возвращаясь к мягкой коже на шее омеги, лаская её губами, языком и зубами. Гарри медленно спускается вниз к груди, Луи извивается под его сильной хваткой. — Мне придётся научить тебя терпению, не так ли? До этого момента Луи не знал, что голос Гарри может быть таким низким, звук почти сводится к чистой вибрации. Луи стонет и прикусывает нижнюю губу, мысленно интересуясь тем, что же повлечёт за собой его «обучение терпению». Но Луи рад тому, что Стайлс берёт всё под свой контроль и сбавляет темп, заставляет их двигаться медленнее. Кажется, что Гарри знает о потребностях омеги ещё до того, как сам Луи их осознаёт — и это безумие. Он даже не замечает, как Гарри достаёт смазку из тумбочки, пока не чувствует скользкие пальцы у своего входа, небрежно обводящие его. Луи хочет опустить руки, но Гарри бросает на него строгий взгляд. Ему не нужна их связь для того, чтобы понять, что от него требуется. От этого его член твердеет ещё сильнее, он лежит на животе — полностью эрегированный и игнорируемый Альфой. Томлинсон чувствует, что Гарри вводит первый палец, и отводит взгляд, опасаясь, что может кончить в эту же секунду. Его и раньше возбуждали прикосновения Альфы, но сейчас они сводят с ума. Через связь Луи чувствует, что Гарри возбуждён так же сильно. Омега видит это, как только осмеливается взглянуть на Гарри. Глаза Альфы остекленевшие, губы красные от укусов и поцелуев, волосы в беспорядке, в основном из-за рук Луи. Гарри выглядит так, будто он в гоне. И после осмысления этого Луи понимает, что и сам наверняка выглядит так, словно у него течка. Омега не может себе представить уровень безумия их страсти, если бы у них обоих наступили циклы. Они ни за что не действовали бы так медленно. Гарри бы уже трахал его. Жёстко. Стайлс проталкивает в его дырочку ещё один палец. Луи нужно больше. — Гарри, пожалуйста... — Блять, — Гарри стонет, — ты уже выглядишь таким выебанным. Луи скулит. Темп Альфы убивает его. — Пожалуйста... — Я знаю, знаю. Свободной рукой он проводит по его щеке в успокаивающем жесте. Гарри вводит ещё один палец, и Томлинсон ахает, когда они упираются в его простату. Дважды. Руки Луи крепко сжимают простыни. Гарри издает животный звук, из-за чего Луи приходится проверить, не перевоплотился ли он. — Я готов, я готов, пожалуйста, Гарри, — Луи умоляет, но ему всё равно. Ему нужен Гарри. Его волк неугомонен. — Хорошо, хорошо, ш-ш, я понял тебя. Луи чувствует твердый кончик члена Гарри, прежде чем он скользит внутрь. Альфа погружается в него невероятно медленно, руки касаются члена Луи, и омега обмякает в руках Гарри. Он кричит, умоляя его двигаться быстрее. Когда Гарри выдыхается, он нежно прикусывает нижнюю губу Луи, и омега сжимается вокруг него. — Блять, Лу, в тебе так хорошо. Гарри отстраняется, к ужасу Томлинсона, он не спешит вернуть свой член внутрь. Луи дрожит от удовольствия, которое получает через их связь. Он будто чувствует не только своё собственное возбуждение, но и возбуждение Гарри. Этого слишком много и в то же время недостаточно. Альфа тяжело дышит, он так же взволнован из-за чувств, как и Луи. Он полностью выходит из омеги и, к облегчению Луи, снова толкается в него, набирая темп. Луи тянется к своему члену, но Гарри не позволяет ему. Он перехватывает оба запястья омеги одной своей рукой и пригвождает их к изголовью кровати. Вторая рука альфы скользит между их телами и хватает плоть омеги, посылая искры удовольствия по позвоночнику Луи. Гарри порыкивает и двигается всё быстрее и быстрее, подбадриваемый стонами Луи. — Хаз. — Гарри не сбавляет заданного им быстрого ритма, и Луи видит звёзды. — Гарри, я близко! — Я тоже. На самом деле в их словах нет необходимости, потому что каждый из них чувствует удовольствие партнёра. Их синхронность касается и их удовольствия. Гарри дрочит Луи быстрее, огонь нарастает внизу их животов. Время замедляется, пока они оба растворяются в удовольствии. Бёдра Гарри трясутся, его член глубоко внутри Луи. Электрические волны проходят сквозь оба их тела. Они оба обмякают, тяжело дыша. Луи нравится чувствовать на себе вес Гарри. — Блять, — голос Стайлса срывается. Он всё ещё отходит от оргазма. — Секс с истинным – это… — Словно не из этого мира. — Ага. И это правда. С любым другим человеком это могло бы быть здорово. Но с Гарри… Луи чувствует сразу так много всего. Каждая мелочь, каждое маленькое прикосновение ошеломляет, вызывает головокружение. Способность ощущать то, что чувствует другой, действительно словно не из этого мира. Самое лучшее в этом то, что они только начали изучать друг друга. Им ещё так много всего надо попробовать.