На линии терминатора

Чуть больше футбольного мяча, представляешь? То есть, кажется, что она размером с футбольный мяч, на самом деле свечение утонченно проникает в окружение, рождаясь в невероятно ярком сгустке внутри сферы. Чем я занимался? Пилотировал грузовой челнок, в пограничных системах. Так вот, яркий шар сгущенной энергии внутри шара металлического, такого, как… (Рассказчик разводит руками, и показывает наглядную фигуру вращением кистей рук, будто оглаживает воздух). Как футбольный мяч? Именно, отличное сравнение! Я же рассказывал об этом! Извини, друг, впечатления от воспоминаний препятствуют ясности изложения. Выпьем, и я продолжу. (В небольшом, пустующем баре, где происходит этот разговор, виски всегда был только синтетический, чтобы ни говорил пройдоха бармен). Да, я держал ее в руках. Теплая, затейливые узоры, не хотелось выпускать даже на мгновение. Что же в ней такого особенного? Ну, кроме того, что эту штуку сделали протоссы… Как бы тебе рассказать достаточно точно и кратко, вот в чем вопрос… Мы сидим в баре, так? Так. Бар находится где? Точно, в западном секторе колонии. А колония — это что? Это двадцать четыре сектора, по сто пятьдесят жилых боксов в каждом, дай подумать… Около пятидесяти тысяч поселенцев, и каждый любит горячий душ, горячую пиццу и горячие фильмы по цифровому телевидению, верно? К чему я так долго веду? Наступает развязка, и ты будешь действительно поражен, уверяю! Итак, в поселении многоуровневая инфраструктура: парники, очистители, кондиционеры и холодильники для любимого пива; жрут энергию круглосуточно, несмотря на постановление «Energy Time 12». Откуда берут энергию? Да из тех генераторных станций, что прекрасно видны в любом месте поселения под куполом. Сколько их там, две? Высокие, гораздо выше боксов. Ты утомляешься? Выпьем, и я продолжу! Нет, заканчивать рассказ? Хорошо, как скажешь, хоть я и берег концовку для более эффектной подачи. Так вот, всю энергию, что потребляет колония в течение, сейчас прикину… Тридцати универсальных суток! Представляешь объем потребления энергии за тридцать суток? Отлично! Так вот, аналогичный объем энергии фазовый кузнец протоссов сжимает и помещает в чудесную сферу, размером… (Вновь разводит руками и показывает наглядную фигуру вращением кистей рук, оглаживая невидимый шар). Говоришь, невероятно? И я так думал, но я держал ее в руках. И не должен был выпускать. — — Айзек! Айзек! Черт побери гнусавого приказчика. Может, спрятаться среди груза? — Ты почему не отвечаешь, Айзек? Недостаточно дорожишь работой? Не успел, придется отдуваться. Айзек развернулся, и, даже не пытаясь создать приветливый вид, застыл в мрачном, молчаливом ожидании. Гнусавым приказчиком оказался давнишний недруг Айзека, непосредственный начальник транспортной вахты Хименес. Хименес сходу вцепился в плечо Айзека, подтянул к себе, и сквозь зубы, скрипучим басом, отдал приказы практически в лицо молодому пилоту: — Первое. Краска, в той банке, что я оставил у твоего чертового челнока. И вот это, — Хименес вручил Айзеку сверток картонной бумаги. — Трафареты. Сделаешь надписи на бортах указанных контейнеров, внутри найдешь инструкцию. Ясно? Айзек дернул плечом, освобождаясь от императивного захвата; не меняя напряженной позы, прижал сверток локтем. — Это все? — Ты разве не расслышал достаточно недвусмысленное «первое»? — Хименес, не моргая, разглядывал лицо Айзека, в поисках реакции на вызывающее интонационное ударение. Ну а пилот сдерживал бурлящий поток неприятных эмоций, встречая, с невозмутимым видом, грубое обращение в свой адрес. — После ты возьмешь свой чертов челнок, и перетащишь контейнеры туда, куда укажет диспетчер. Хименес посчитал нужным закончить беседу в сей момент; развернулся, и степенно удалился в сторону соседнего ангара. Айзек одолжил раздвижную лестницу у сменной бригады техников—энергетиков, и приступил к исполнению, столь неподходящей для пилота челнока, художественной задачи. Кисть легко скользила по борту контейнера, работа успокаивала Айзека; пилот совершенно увлекся процессом аккуратного нанесения слоя термостойкой краски на трафарет. — Лазар наблюдал за очевидно конфликтной ситуацией, возникшей на взлетной площадке у ангара. Причина и следствие его совершенно не интересовали, он оказался случайным свидетелем, и просто ждал, пока все разойдутся по делам. Путь Лазара проходил мимо пирамиды контейнеров и боксов, окруженной аккуратно упакованными и выстроенными кубами различных грузов, и демаскировать себя Лазар совершенно не желал. Хотя, эмоциональное переживание человеческого “желания” протоссам чуждо. Назовем это “крайне устойчивым намерением”. Один из терранов остался на площадке, и занялся маркировкой контейнеров, что, в принципе, Лазара устраивало. Он покинул временное убежище в глухом углу сдвинутых друг к другу колонн из ящиков, и выбрал следующей точкой своего маршрута вход в ангар. Лазар остановился, поравнявшись с основательно погруженным в работу человеком. Протосс не мог рассмотреть, за спиной и затылком Айзека, как пилот, чуть высунув кончик языка, старательно ведет кистью по границе трафарета. Но почувствовал что—то неожиданно необычное в себе, будто давно забытая мысль вернулась из пространства ранних размышлений, и вновь проносится сквозь разум, стремительно минуя момент возможности буквального осознания. Инстинктивно Лазар потянулся левой конечностью к затылочной части маски, но поспешно отдернул, как бывает при болезненном ожоге. Все отведенное для случайной паузы время Лазар оставался на месте, а пилот — макал кисть в банку с краской, отряхивая лишние комочки на площадку. Положение тела Айзека было незавидным, так как ему было совершенно лень спускаться каждый раз по лестнице; прикрепить пластиковую банку на своем уровне он не смог, несмотря на полученное техническое образование. Отчаянно балансируя, дабы не свалиться вместе с лестницей, Айзек изогнул шею, и практически краем бокового зрения поймал дрожание воздуха. Этот легкий «фотоснимок» сразу занял место в сознании Айзека; не переставая трясти кистью, пилот рискованно изогнулся телом в сторону поразительного видения. Тотчас под глазными веками зашевелились болезненные ощущения, отягчаемые подступающей тошнотой; Айзек просто не мог осмыслить происходящее, мозг отчаянно пытался найти у явления признаки привычной реальности. Пилот смотрел перед собой будто сквозь несколько выпуклых призм, искажающих окружающее пространство во вращении на невидимой оси. Перед Айзеком возникло нечто, подобное призрачному кривому зеркалу сферической формы. «Зеркало» пришло в движение, и все, что оказывалось за ним, растягивалось вдоль невидимой границы вытянутой по вертикали сферы. Айзек потряс головой, сощурился от хлесткой вспышки глазной боли, и вновь вгляделся в парадоксальный феномен, наводящий на мысль о губительном влиянии частиц краски на восприятие пилотом окружающей действительности. Лазар оценил расстояние до места среди груза, где можно было бы скрыться из виду, и результат его не устроил. Использование фазового прыжка “здесь и сейчас” станет фатальным, и наверняка приведет к обнаружению. Протосс медленно двинулся к человеку, застывшему на лестнице в чрезвычайно неудобной позе. Краска понемногу скапливалась на кончике кисти, и шлепалась на плиты посадочной площадки. Айзек сделал совершенно безумный вывод о том, что падение капель словно задает ритм, с которым приближается кусок искаженного пространства. Хлюпанье капелек краски постепенно заменялось низким по тембру жужжанием, звук вонзался в перепонки сотнями тупых иголок. Искривляющая пространство аномалия внезапно остановила наступление; размытая сфера осыпалась искрами, как сгорающий на ветру шелк, и уже в этот момент неуклюжий хват руки не выдержал вес тела; Айзек рухнул, головой вниз, на пластиковую банку, в пятна краски, а заодно получил по затылку перекладиной отлетающей в другую сторону лестницы. — Ты ценишь свою жизнь, терран? Айзек физически почувствовал, как монотонные вибрации произнесенных откуда—то сверху слов осязаемыми ладонями накрывают уши. Он смотрел на огромную двупалую стопу, каждый палец которой заканчивался заостренным когтем. Когти давили лужу краски прямо у носа Айзека, и пилоту совершенно не хотелось ни вставать, ни поднимать глаза, ни, тем более, отвечать на вопрос. Однако возникшее в эпицентре аномалии существо, как уже подозревал пилот, в отличие от начальника транспортной вахты получит ответ в любом случае. Айзек не стал проверять свою теорию; все еще не поднимая глаз, пилот проговорил слабым голосом: — Да, я очень ценю жизнь… Последовавшая пауза показалась Айзеку некоей вариацией приговора; он смиренно лежал у лап протосса, опустошенный от ужаса. — Ты должен дать мне один верный ответ. Ты ценишь свою жизнь? Айзек вдруг разозлился. Черт побери, это действие все больше напоминает пафосный малобюджетный спектакль. Пилот дернулся, кашлянул, привстал на локте, пытаясь другой рукой дотянуться до пятен краски на подбородке и щеке. Нога протосса слегка приподнялась и Айзек неожиданно оказался на спине, раскинув в беспомощной позе жука ноги и руки, согнутые в коленях и локтях. Стопа крепко прижала тело пилота к плитам площадки. Протосс, не ослабляя нажима, будто предлагал как следует рассмотреть широкое, скрученное мускулами, бедро, перетянутое странными ремнями из материала, напоминающего кожу, и архаичный наколенник, выполненный из тусклого металла. Торс протосса скрывался в ворохе одеяния, ниспадающего на бедра. Снаряжение выглядело достаточно потрепанным; нагрудник, выглядывающий из прорех, был покрыт глубокими царапинами и выбоинами, а одеяние колыхалось истлевающими концами на легком сквозняке. Но эти наблюдения потеряли какое—либо значение, когда взгляд Айзека добрался головы протосса, защищенной выдающимися изогнутыми наплечниками. А затем — до его глаз. Даже сейчас, в разгар светового дня, врывающегося пронзительными лучами в каждый неприметный закоулок, глаза протосса мерцали ярче двойной сверхновой звезды. Голубые зрачки не имели стабильной формы, непрерывно переливаясь энергетическими волнами внутри огромных, ослепляющих глазниц. — Я ценю свою жизнь. — произнес Айзек, уверенно и достоинством, несмотря на жалкое положение. Протосс, будто принимая ответ пилота соотвествующим ситуации, медленно освободил хрупкое тело человека из когтистого пресса; Айзек смог подняться, и взглянуть протоссу в глаза с предчувствием более приятного финала. — Что в контейнере? Верхняя конечность протосса, на первый взгляд собранная исключительно из жил и мускульных бугров, заканчивалась несоразмерно крупной ладонью с тремя удлиненными пальцами, один из которых указывал за спину Айзека. — Ничего. Он пустой. — Где находятся контейнеры «непустые»? — безусловно, протосс, через изменение тембра, обращал внимание человека на определенное слово. Голос, как все же убедился Айзек, происходил из той части головы существа, что была скрыта литой маской; маска занимала половину морщинистого лица, вытянутого к подбородку. — Мы… Я… Мы ждем технику для загрузки. Я должен был перевезти этот… — Айзек махнул рукой за спину, но протосс прервал его безапелляционным обращением: — Ты покажешь. Я буду сопровождать тебя в транспорте. К Айзеку понемногу возвращались традиционные самоуверенность, нахальство и наглость, граничащие иногда с безумием. — Сегодня все взялись мной понукать, и заставлять делать непонятные вещи. В это же самое время Айзек думал о том, что в протоссе не менее двух метров роста, а также о том, что неплохо бы Хименесу вернуться, и проверить, чем тут Айзек занимается. Лазар имел достаточный опыт общения с терранами, чтобы распознать в символьных вариантах перевода, предложенных уникальным невидимым помощником, понятия, не имеющие к повиновению никакого отношения. Протосс навис над человеком, и колени Айзека подогнулись сами собой; пилот поднял руки, развернув ладони в заискивающем жесте, и торопливо залепетал: — Я сделаю все, что скажешь. Я знаю, кто ты. Сделаю все, что скажешь. Лазар вновь указал когтистым пальцем на контейнер: — Что ты делал? — Надпись. Краской. — Закончи. Айзек посмотрел на неоконченную надпись, на разливы краски под форменной обувью. Вздохнул, поискал взглядом кисть, и побрел, почесывая саднящие затылок и зад, к лестнице у контейнера. — Обычно Айзек перевозил груз достаточно резвым образом, падая вертикально вниз на челноке, практически на крышу контейнеров. Вмиг прицепив тросы с автоматическими замками, Айзек взмывал по той же траектории ввысь, далеко за пределы разрешенной области транспортировки. Или гонял контейнером медлительных существ, похожих обличьем одновременно на верблюдов и броненосцев. Но сейчас, с очень подозрительным протоссом в грузовом отсеке, гарцевать на погрузку не хотелось, тем более угрюмый попутчик прекрасно видел и слышал Айзека через овальный проем открытого секционного люка. Челнок двигался к зоне погрузки в цепочке одинаковых машин, каждая из которых тащила свою толику общего груза. Муравьиная целесообразность процесса погружала пилота все глубже в омут бездумной сонливости, пока в тишину, изредка нарушаемую вставками приглушенных радиопередач диспетчера, не ворвался гудящий звуковой поток искаженного голоса, явственно слышимый под амбушюрами пилотного шлема. — Сейчас ты опустишь транспорт на площадку. На ней будет много твоих братьев. Ты не скажешь им обо мне, пока я не покину планету. Айзек отчетливо осознал замысел происходящего, и, совершенно потеряв контроль над собой, выпалил неожиданно созревший вопрос: — Ты хочешь попасть туда, где будут использовать армейские контейнеры? Лазар некоторое время “переваривал” услышанное, выбирая подходящую, из противоположных по смыслу, версию ответа. — Да. Айзек задрожал от накатившего возбуждения, ладони будто прилипли к шероховатым ручкам штурвала. — У меня есть способ получше, чем лететь неизвестно куда в контейнере. Тем более, я знаю, где будут получать этот груз. Айзек обернулся, но не для того, чтобы оценить реакцию неожиданного спутника на свое предложение. Он желал видеть блеск глаз, что ярче вспышки сверхновой звезды. — Лазар, темный тамплиер протоссов, с интересом наблюдал за этапом перегрузки челноков в транспортное судно — со стороны казалось, что маленькие коробки вкладывали в большую по секциям. Хотя, понятие человеческого “интереса” также чуждо протоссам; можно представить ощущение Лазара, как “крайне устойчивое намерение” досконально изучить процесс. Айзек получил специальный бокс, доставленный окончаниями ловких хватательных манипуляторов автоматического карго—дрона. В бокс заранее сложили упаковки суточных рационов, чередуя питательный крем с ежедневными комплектами средств гигиены. Пилот одним из первых припарковал челнок в отведенной ему секции, и прикрепил магнитные шасси к стапелям дополнительными скобами. — Как ты перенесешь стартовую перегрузку? Грузовые челноки лишними компенсаторами не балуют. — Компенсаторы? — Такие устройства, исключают стартовые перегрузки внутри корабля. Лазар вернулся к облюбованному месту у прохода, и сел, накрест сложив могучие ноги и руки. Атмосфера в челноке ощутимо завибрировала, нечто, подобное горящему шелку вновь окутало протосса, собираясь, в обратной последовательности, в прозрачное покрывало. И через мгновение перед Айзеком возникла знакомая картина, вызывающая приступы морской болезни. — Тот корабль, что примет нас и контейнеры — куда он направляется? Голос будто проникал сквозь искривленные очертания обшивки корпуса, из невидимого, рассеянного в дрожащем пространстве источника. — Я не знаю абсолютных координат планеты, но помню сектор, не так уж и далеко, да и пайков выдали всего на семьдесят два часа. — Пайков? — Пайки. Рационы питания. Еда. Кстати, а что ты будешь есть все это время? Пространство кривлялось, четкость форм безнадежно ускользала, воздух жужжал. Глазная боль неумолимо прогрессировала; Айзек вынужденно и с сожалением отвернулся к приборной панели. — Военный транспортный супер—ролкер относится к той категории космических суден, что никогда не приземляются на планеты. Собранные на космических верфях, далеко за орбитами населенных миров, ролкеры бороздят сектор за сектором по сложным логистическим маршрутам. Военный супер—ролкер предназначен для супербыстрой, супернадежной, и суперэффективной перевозки армейского хлама в точки назначения. В том числе — грузовых тендеров, на одном из которых до супер—ролкера добирались Айзек и Лазар, каждый со своей долей комфорта; в перечень цифровых накладных загрузки входили челноки и пустые контейнеры, которые предполагалось набивать уже в трюмах супер—ролкера. Эту работу Айзек выполнял в выделенной ему части трюма, объемом примерно в половину кубического километра — распределял танки и клетки с турболетами, используя собственный челнок, освобожденный от креплений после выхода в открытый космос. На шестидесятый час в трюме появились офицеры, инженеры и вышколенные техники в темно—синей униформе. Судя по всему, они ждали определенного приказа, и готовились к выброске, занимаясь оборудованием посадочных агрегатов внутри укомплектованных контейнеров. Все это время Лазар находился на своем месте, правда, без сюрреалистического щита, поскольку до челнока Айзека никому не было дела. На семьдесят третий час бортовой компьютер челнока продемонстрировал голограмму цепочки приказов, последний из которых пилот озвучил для молчаливого попутчика: — Готовимся к переходу в орбитальный режим. Так началось суперутомительное вращение супер—ролкера вокруг планеты, в ожидании новостей о месте и времени выгрузки. — Айзек принимал участие в боевых операциях несколько раз, однако сложно признать его участие победоносным. Традиционно, пилоты транспортных кораблей — гражданские на контракте с военными (как и в случае с Айзеком). В задачи контрактных пилотов челноков входит распределение груза внутри таких махин, как супер—ролкер, и доставка контейнеров по территориям вне боевых действий. Прочий багаж военные таскают сами, что, собственно, всех устраивает. Так что зергов Айзек в глаза не видел, как, впрочем, и протоссов, до некоторого момента времени назад. А после нескольких однообразных, бесцельных часов выжидания каких—либо указаний, начался неслыханный, по меркам профессионального опыта Айзека, разгрузочный коллапс. Айзек даже не предполагал, что в челноке, в трюме, и вообще во вселенной существует такое количество сирен и сигнальных огней. Какофония предупреждений мешала сосредоточиться на указаниях бортового компьютера, а он не спешил делиться подробной информацией. В итоге, дисплей сообщил о том, что посадочные траектории для контейнеров и секций с челноками — рассчитаны, и начинаются маневры в верхних слоях атмосферы. Лазар терпеливо ожидал, пока Айзек во всем разберется, и сообщит ему необходимые сведения. — Наш челнок отправят к месту возведения воздушной гавани, а контейнеры — в точку снабжения военной операции. Судя по всему — в ролкере собиралась техника для разных задач, и часть груза должна остаться в трюме. Поэтому нас немного потрясет. Трясло изрядно, супер—ролкер напоминал кита, катящегося с горы по каменному склону (с точки зрения проглоченного китом криля). В один из кратких перерывов между волнами накатывающих вибраций, нижняя часть трюма под секцией челноков раскрылась смежными пусковыми шахтами, и, вместе с несвоевременным сообщением компьютера о запуске, челнок соскочил с магнитных стапелей, нырнув в безграничное бурлящее облако, рассеченное пополам светом изнутри. — Ek arador zhakuul en tar. Айзек ощутил внезапную эйфорию от переживания фантастического момента — ему довелось услышать величественные и гулкие обертоны в столь диковинных, и отчасти мистических, словах древнего языка из другого мира. — Здесь встречаются свет и тьма. Их силы равны на этой планете. — Ах, ты об этом. Терминатор. Челнок врезался в варево клубящихся смерчей, вступая в суровую схватку с ветром и гравитацией. — Айзек так и не смог отключить автоматическое управление; челнок упорно тянул по выбранной траектории к недавно установленным посадочным площадкам. Шальная команда челнока заметила, как супер—ролкер выплюнул из чрева разнообразные по форме контейнеры с армейским грузом, помчавшиеся, через терминатор, на темную сторону планеты. Хорошо знакомая надпись, «Dominion Warfare», промелькнула перед глазами Айзека; он улыбнулся, представляя себя этаким посланником воли человечества в масштабе емкости одной банки с термостойкой краской. Лазар переносил перегрузки уверенно и без ощутимого напряжения; протосс мог даже двигаться по рубке управления, пока челнок пробирался через атмосферный фронт над терминатором, и все плясало и крутилось на экранах наблюдения всполохами, молниями и прочими фигурными разрядами. Непокорный бортовой компьютер передал управление пилоту только при выпуске посадочных шасси. Графический дисплей сообщал о переходе челнока в режим ожидания следующих распоряжений, постепенно рисуя очертания территории, разрешенной к полетам. Нудный машинный голос напомнил, что дополнительный рацион питания и медицинскую помощь можно получить в мобильном центре управления. — Что дальше? Глаза протосса медленно затухали, будто истощенные сверхновые охлаждались до красных карликов; в итоге остались две пламенные точки в страшной пустоте провалов глазниц. — Ты мне поможешь. — Оптическая иллюзия «прозрачности» силового поля — технология, недостижимая на данном этапе развития энергетической индустрии терранов. Лазар, темный тамплиер протоссов, носил на спине грандиозное творение фазовых кузниц, портативный накопитель энергии. Человеческое зрение не позволяло снять покров с великолепного технологического акта, происходившего в непосредственном окружении Лазара. Сияющие нити сплетались в витиеватые символы, формируя объемный узор вокруг протосса. Лазар принимал информацию персонального сканера в самом подробном виде; протосс имел “крайне устойчивое намерение” изучить пространство за счет поиска тепловых, электромагнитных, звуковых сигнатур, с подробным анализом и предложением реакции на события. Все это великолепие, вкупе с периодическим использованием щита, существенно опустошило запас накопителя, так как Лазар длительное время путешествовал без своего корабля. Поэтому протосс отключил излишние данные в представлении, и уменьшил потребление энергии своим необыкновенным организмом. Однако проблема дефицита питания не беспокоила Лазара, если бы протоссы вообще умели беспокоиться. Лазар непрерывно наблюдал мерцание исключительной точки в собственном информационном поле; она постепенно меняла положение в пространстве, и двигалась от левого наплечника вверх и вправо, увеличиваясь в размерах. Точка сообщала положение и скорость оракула — личного корабля темного тамплиера. Судя по динамике объема набираемого мерцания, необходимая помощь мчится на зов с внушительным ускорением. — Мой корабль прибывает. Ты найдешь его в пустыне, и возьмешь то, что будет у корабля. — Я не смогу покинуть базу… Я точно не смогу, идет военная операция, все ждут сигнала к началу полетов, перекличку пилотов устраивают каждые пятнадцать минут. — Называй меня Лазар. Мой язык, моя история имеют общие корни с твоими, терран. — Лазар… Лазар… Айзек будто смаковал это имя, перекатывал языком звуки. — Ты возьмешь то, что будет у корабля темного тамплиера. Так вы называете таких, как я, терран? Айзек знал. Знал, что не сможет упустить шанс отправиться в пустыню, даже под угрозой возможного трибунала, если в месте назначения его будет ждать корабль протоссов. И уже прекрасно понимал, что Лазар прочитал суть терранского пилота, и вовсю пользуется неутомимой, отчасти смешной, жаждой познания Вселенной. Знакомство с темным тамплиером может стать единственной возможностью, во всей серой жизни водителя транспортного челнока, прикоснуться к древнейшей истории эволюции в обозреваемом космосе. — Лазар, я должен знать, это принесет вред моим… Другим терранам? Протосс некоторое время оставался без движения, игнорируя вопрос; Айзеку показалось, что он рассматривает невидимую цель за пределами пилотной рубки. Протосс слегка качнул головой с неимоверно широким лбом, закругляющемся к затылку через борозды старой кожи. — На этой планете находится вещь. За ней отправился мой брат. Он оставил сигнальный маяк. Я должен его найти. А ты сделаешь то, что поможет вернуть вещь. — Но… Что я должен найти? Что это? Оружие? — Нет. Ты поможешь создать канал перемещения. Я смогу отправить вещь моим братьям. После мой корабль доставит тебя в любое место. Айзек подумал, что протосс протягивает конечность в универсальном жесте принятия договора, и ответил рукопожатием, крепко охватив трехпалую ладонь обеими руками. — Оракул — так поэтично перенесли в комплекс гуманоидных образов и аллюзий название уникального корабля протоссов. Личный и верный спутник темных тамплиеров обеспечивает энергией, надежным укрытием, и колоссальной боевой мощью. Один из таких кораблей сообщал об удачном приземлении в районе пустыни к северу от фактически достроенной воздушной гавани терранов. Лазар передал подробный дистанционный приказ системам корабля, убедился, что интеллектуальные цепи искусственного мозга предлагают нужные варианты, и вытянулся в рост перед креслом пилота. — Готовимся к вылету, терран. Айзек закончил возню с цифровым блоком управления час назад, и проверил результат, гоняя челнок над базой. Бортовой компьютер даже не пикнул об отсутствии автоматической программы, однако время от времени перезапускал дублирующие цепи, пытаясь вернуть единоличный доступ к набору команд для внештатных ситуаций. Сразу после очередной переклички Айзек отправил челнок в длительную глиссаду над пустыней, с максимальным ускорением, все дальше уходя от сканеров центра управления, от взволнованного голоса диспетчера, запрашивающего причины вылета без разрешения. Скоро каждому человеческому существу на этой планете будет совершенно неважно, куда и с какой целью отправился своенравный пилот. — Айзек усаживал челнок в действительно экстремальной обстановке, приподнимая нос корабля и выжимая полную тягу спаренных тормозных двигателей. Протосс настойчиво указывал на край каньона, вдоль которого они мчались на сумасшедшей скорости. Челнок, сопротивляясь чересчур поспешным изменениям положений штурвала, грозился в любой момент рухнуть на базальтовые плиты. Айзек решил про себя, что дискредитировать уровень мастерства терранских пилотов в данной ситуации просто унизительно, и пошел ва—банк. В итоге челнок приземлился почти на краю пропасти, заканчивая вращение, подобно волчку на грани падения. Безнадежность попытки посадочных шасси обеспечить безопасное приземление подтверждалась на дисплее отчетным контуром корабля, практически полностью закрашенным алым, удручающим цветом. Общий вердикт над контуром изображения гласил: «Incapacitated». Лампы перестали назойливо моргать, будто смирились с произошедшей катастрофой; соглашаясь с аварийными сигналами, сирена прекратила нервное визжание. Айзек вывалился из пилотного кресла, и побрел к Лазару, разбиравшемуся с замком люка. Первым разбитый челнок покинул Лазар; несмотря на внушительный рост и вес, протосс легко соскочил на желтый песок, опираясь на ладонь. Айзек аккуратно последовал за невероятно выносливым соучастником угона челнока, всем телом ощущая последствия грубой посадки. — Уходи. Мой корабль найдет тебя. Я заберу вещь, и вернусь. Лазар махнул в направлении зубчатых скал, выступающих из дюн пустыни к востоку от каньона. Айзек направился к скалам, тревожно оглядываясь на каждом шагу. Лазар на некоторое время застыл на месте, слегка наклонив голову, словно в раздумьях. Его глаза наполнились прежним, грозным свечением; песчаную пыль вокруг протосса раздуло спонтанной, искрящейся поземкой. Лазар отступил левой ногой назад, начертав ступней широкий полукруг на песке, выставил вперед противоположное плечо — и неуловимым образом преобразился в скрученную энергетическую спираль, что молниеносно вонзилась в пространство перед челноком. Айзек успел различить силуэт Лазара, на конце этой спирали, как вдруг пустыня ударила человека раскатом оглушительного грома. Внутри спирали сформировались желтые петли, схлестнулись и разлетелись по округе; крупные песчинки забарабанили по спине человека, сжавшегося от испуга. Откуда—то со дна каньона донеслись звуки окончательного разрушения челнока. — Темный тамплиер размеренным, широким шагом направлялся к линии терминатора, и оракул догнал хозяина в середине изнуряющего пути. Четырехугольный трапецоэдр корабля в одно мгновение переместил протосса в командную рубку конусом энергетического трапа. Бесшумно набирая скорость, оракул спешил доставить владельца на сторону вечной тьмы. Переваливая через прозаический скальный гребень, ничем не отличающийся от уже пройденных ранее, оракул создал для Лазара схематичное изображение рудника терранов, грандиозное сооружение с центральным шпилем, венчающим комплекс из корпусов добычи и переработки. Судя по данным анализа, завод частично функционировал, однако следов присутствия в помещениях как людей, так и зергов — обнаружено не было. Луч перемещения заботливо высадил тамплиера на платформе, окружающей технический шпиль. Протосс все еще стоял у ворот, ведущих к складам и шахтам, когда оракул принял обратный курс, и отправился на поиски Айзека. В план Лазара молодой пилот вписался полностью, а оракул не позволит террану испортить замысел темного тамплиера. — Последствия отчаянной посадки челнока, превратившиеся в мучительные гематомы, вкупе с общим физическим и моральным истощением, совершенно вымотали пилота. Эйфория приключения улетучилась, ее место занял страх перед грядущими последствиями. Угон и уничтожение государственной собственности, помощь враждебной (разумеется) ксеноформе — все это может закончиться переработкой усыпленного Айзека в одном из парников ближайшего колониального поселения. Айзек съежился, прижавшись спиной к скале, ощущая болезненное сочетание жара и холода, распространяющихся, как ему казалось, повсеместно в частях и органах тела. Но все неприятные ощущения отошли на второй план, как только пилот заметил выразительный силуэт корабля протоссов, спускающегося с небес прямо над головой. Оракул сузил конус луча перемещения, и бережно вынес из загадочного нутра небольшую полую сферу, с диаметром футбольного мяча. Айзек мог рассмотреть сферу достаточно подробно, так как она висела на луче у самого носа, демонстрируя изысканное качество изготовления поверхности, украшенной волнистыми узорами. Айзек вытянул руки, и сфера мягко упала в чашу ладоней. Пилот, затаив дыхание, сжал сферу кончиками пальцев, освободил одну руку, и достал из нагрудного кармана плоский пятиугольный предмет. Ключ, что передал ему Лазар в мнимом рукопожатии. Неизвестный мастер предусмотрел в конструкции ключа специальные отверстия для когтей, совершенно неудобные для хвата человеческой рукой; Айзеку чудом удалось развернуть, а затем и установить ключ в правильное положение, не уронив при этом артефакты протоссов. Сплетение вычурных нитей на ключе откликнулось вспышкой в центре сферы. Вспышка свернулась в блестящее пятно, постепенно увеличивающееся в размерах; волнистый орнамент порождал теплое, глубокое свечение. Айзек бросил ключ на песок, и крепко обхватил сферу перчатками. Таинственный шар внезапно провернулся, моментально разогревая материал перчаток. Айзек выругался, сжимая сферу со всем возможным усилием; сфера сопротивлялась и скрипела, раскручиваясь по вертикальной оси. Свечение заполнило объем внутри сферы, и сполохами вырывалось наружу, подбираясь жгучими языками к шлему. Прочные перчатки покрылись пузырями, а материал, считающийся в высшей степени термозащитным — фактически закипел. Айзек не выдержал. С воплем отбросив чужеродный предмет, пилот упал на песок, скручиваясь от невыносимого ожога. Вся эта болезненная возня отвлекала Айзека от оракула, который попросту покинул место событий сразу после того, как Айзек запустил необходимый процесс. Айзек сумел разогнуться, и немного поднять голову, оглядываясь в поисках источника телесных страданий. Сфера не каталась по песку, как ожидал Айзек, а бешено вращалась на высоте полутора метров, собирая вокруг себя небольшие смерчи. Песок застонал, под сферой появилось дымящееся углубление; частота вращения сферы увеличилась до степени оптической иллюзии, вводящей в заблуждение — казалось, что сфера прекратила бесноваться. Однако в этот момент проявил себя очередной, зловещий эффект — поверхность близлежащей базальтовой плиты треснула, покрываясь сеткой сейсмических морщин. Айзек заметил отсутствие корабля протосса. Заметил, как сияние сферы приобретает малиновый оттенок, увеличиваясь в размерах своей пылающей по контуру формы. Неожиданно шар остановил чудовищное вращение, ограничившись размером крупной тыквы, и застыл над разворошенной поверхностью. Айзек отчетливо осознал, что все произошедшее, и происходящее — коварный замысел, участником которого он стал по своей воле, бездумно приняв правила темной игры темного тамплиера. Лучшим решением, явившимся воспаленному разуму пилота, оказалось бежать как можно дальше от сферы и Лазара. Вернуться к своим. Они поймут, они же люди, а Лазар — чужой, всегда будет чужим. Айзек, шатаясь, побрел в сторону ущелья, с надеждой на скорую встречу с поисковыми дронами. Они ДОЛЖНЫ найти останки челнока, и раненого, обожженного, но живого Айзека рядом. Он все сможет объяснить. — Лазар пропустил мимо отделение пехоты, рыскавшей во тьме у завода с назойливыми фонарями. Тьма прощала видимые искажения щита протосса, он мог двигаться в непосредственной близости от терранских солдат, сохраняя полную прозрачность покрывала щита. Изнутри щит выглядел, как ткань, сотканная из множества мелких звезд, и обернувшая Лазара, словно плед. Каждая звезда—призма принимала и посылала свет на другие элементы, создавая для внешнего наблюдателя иллюзию прозрачности. Великие технологии требуют великих затрат — накопитель энергии был практически осушен. Лазар вернулся к платформе завода, отключил щит, и спустился в шахты под землей. За десять сидерических периодов завод высверлил в породе многокилометровые каналы выработки. Однако мудрого тамплиера вело особенное чутье и опыт в высшей степени, поэтому Лазар довольно скоро нашел тоннели, созданные далеко не бурами аппаратов добычи. Неровные, будто нарочно нарушающие перспективу и соразмерность, тоннели были выстланы изнутри зрелым слоем слизи, влажно дышащей через отверстия в отвратительных узлах. Протосс не вошел в тоннели, а выбрался на поверхность через вентиляционный рукав, обнаруженный по соседству с забоем. Сканеры не потребовались протоссу для того, чтобы услышать крики терранов, спешно возвращающихся под бряцание армейской амуниции. Тамплиер спрятался за парапетом вентиляционной трубы, из пропасти которой только что выбрался, бесшумно перевалившись через край. Десантники резво бежали в сторону платформы, и протосс сразу же опознал причину бегства. Рассекая извивающимися плетями хвостов мрак вечной ночи, группу терранов настигала пара беспощадных зерглингов. Лазар выпрямился, и вышел из укрытия, выбирая угол для атаки. Сейчас его переполняла единственная эмоция, доступная протоссам в своей абсолютной, чистой форме — ненависть. Зерглинг не сразу сообразил, почему зыбкий сумрак вдруг приобрел очерченные контуры тела, неумолимо приближающегося прыжками в стремительной амплитуде. Сверкнуло бледно—зеленое пламя, зерглинг взвизгнул, словно испуганный поросенок; загребая мощными жилистыми лапами, ловко изменил траекторию движения, и помчался прочь от страшного всполоха. Но Лазар уже все рассчитал, отталкиваясь когтистой лапой для выверенного финального прыжка. Клинок выписал несколько молниеносных росчерков, зерглинг взревел, отмахнулся лапами от пламени, и рухнул на серый песок, разбрызгивая жидкости и кислоту. Лазар навалился на зерга, прижал тушу коленом, отвел конечность отточенным движением для завершающего удара. Увесистый браслет на запястье вновь выбросил во тьму пульсирующий энергетический кинжал. Зерг верещал, барахтаясь в песке, но, несмотря на перевес в размерах и массе, не мог выбраться из живого капкана. Луч клинка заметался, словно пламя свечи. Протосс отключил все, что было возможно, даже питание организма, но смертельную атаку уникальным оружием завершить не удалось. Рука была занесена, и все имеющиеся силы Лазар вложил в крепкий трехпалый кулак: удар за ударом, пока череп зерглинга не треснул вдоль челюстной линии. Удерживая испускающую дух тварь, Лазар прислушался к беспорядочным звукам со стороны завода. Донеслись вопли, затем, огрызаясь короткими очередями, заворчало оружие терранов. Лазар оттолкнулся от поверженной добычи, и присел в привычной позе, прямо на зловонный, от выделений агонизирующего зерглинга, песок. Оракул, неизменный и верный спутник темного тамплиера, уже пересекал границу света и тьмы, спеша на помощь. — Айзек бредил от жажды и истощения. Прошло уже несколько часов, а поисковые дроны так и не появились в квадрате аварийной посадки. Пилот не рискнул спуститься в каньон, к разбитому челноку. Место крушения наверняка заметят с высоты, так как челнок загорелся после падения, и вовсю коптил кристальное небо клубами вонючей гари. Айзек ворочался на краю каньона, мучаясь приступами развивающейся лихорадки. Безжизненное, смертельно опасное пространство: ни укрытий, ни пещер, только колючий, порывистый ветер и нещадный ультрафиолетовый саван над пустыней. Бывший, теперь уже наверняка бывший, пилот вдыхал ароматы сгорающих пластичных материалов, пробивающиеся через фильтр очистки атмосферы. Охнув от нещадного приступа боли, Айзек повернулся на другой бок, и, как в первую встречу, застыл в неудобной позе, разглядывая стоящего рядом протосса. — Мой язык не имеет ничего общего с твоим, тамплиер. Нет никакой «вещи», Лазар. Я помог тебе попасть сюда, а ты меня использовал. Против людей на этой планете, против меня самого. Что там крутилось и сверкало… — Айзек не смог сдержать конвульсивный кашель, прервавший окончательные и совершенно бесполезные слова. — Ты сохранил жизнь, терран. Теперь смотри на дело рук своих. Лазар отступил в сторону, открывая взору человека далекий горизонт, размеченный волнистым контуром столовых гор, перемежающихся скальными пиками. Айзек увидел смешение света и тьмы на линии терминатора, словно могущественный строитель воздвиг стену из черных кирпичей, высотой до видимой глазу границы атмосферных слоев. На этом фоне отчетливо проступал вертикальный луч, дрожащий, как отпущенная струна. Луч расщеплялся на сплетения нитей, и вновь собирался в гигантский жгут, формируя основу грандиозного события. — Ты хочешь пригласить своих братьев в этот мир, Лазар. В этот жуткий, нелепый мир, где есть только черное и белое. Айзек терял сознание, и цеплялся за реальность. Ему нужно было хоть что—нибудь, объясняющее его роль в происходящем, без намеков и высокопарных изречений; Айзек не хотел уйти в небытие вот так, не узнав истины. — На моем корабле для тебя нет места, терран. Айзек терял сознание, и услышанных слов было совсем недостаточно. В остатках еще целых по структуре мыслей он пришел к выводу, что протосс таким образом принуждает его быть свидетелем событий до рассчитанного, итогового момента. Однако Айзек не мог и далее удерживать себя в состоянии борьбы с изнеможением; дверь в мир захлопнулась, и Айзек начал долгое падение в бездонный колодец кошмарных видений. Он так и не увидел, как над однообразной поверхностью пустыни вырастает величественная композиция искусственно созданной энергии и природного катаклизма. Зрелище было бы достойной наградой за выпавшие на его долю беды, ведь там, почти у самой границы тьмы и света, рождался свет во тьме. Грозовые тучи кружились в феноменальном хороводе, разделяя два конуса, возникших основаниями друг к другу. Конусы стремительно набирали яркость свечения, появлялись новые энергетические лучи, будто укрепляющие их поверхность. Вся конструкция висела над горизонтом, на высоте пары километров, и полыхала в экстазе завершающих пертурбаций. Темный тамплиер, посвященный и посвящающий, не единожды наблюдал за тем, как в атмосферах разных планет появляется предвестник катастрофических событий — пилон протоссов. Но впервые Лазар ощутил загадочное чувство особенного удовлетворения от увиденного, сжимая многогранный ключ могучими когтистыми пальцами. Конец второй главы.