Отдавая душу

Селена в Тотспеле уже несколько месяцев. Селена стала откликаться на чужое имя, ее теперь не приходится звать по несколько раз, прежде чем та опомнится. Ее собственное осталось лишь в ее голове. Она не слышала его из чужих уст столько времени, что теперь девушке кажется, будто его никогда не существовало. — Се… Л… Се… Черт подери! — стоя перед зеркалом в собственной комнате, Селена злилась от отчаяния. Она в который раз лелеет надежду произнести его, услышать по-настоящему, но голос отказывается поддаваться. На дворе глубокая ночь. Ей не спится, кошмары мучают раз за разом. Призраки, таролог, безысходность — все это давит, давит настолько, что она кричит посреди ночи. Ей везет, Жозефина спит крепким сном, лишь однажды та услышала ее крик, когда выходила посреди ночи выпить воды. Но на приступы кошмаров всегда приходит Лиам. Он трепетно гладит ее по голове, обнимает, ложась рядом и ласково целует в макушку. Селена видит, как на его бледном, прекрасном лице проступают синяки под глазами и ей больше не хочется его тревожить по ночам. Она знает, Лиам не может уснуть, пока не убедится, что его Лилит вновь одолел крепкий сон, а оттого сам может бодрствовать до утра. Одной ночью он пришел вновь. По обыкновенному лег рядом с ней, заключая в свои объятия дрожащее от страха тело, мягким поцелуем накрыл щеку, затем макушку. Селена положила голову ему на грудь, быстро приходя в себя. Лиам был ее спасательным маяком, он был светом во тьме, помогающим ей не сойти с ума. — Больше не приходи ко мне по ночам, — вдруг сказала Селена, отстранившись от возлюбленного. Парень опешил, не сразу понял того, о чем она ему сказала. На взволнованном лице вскоре показалась печаль. — Я сделал что-то не так, Лилит? — Лиам коснулся пальцами ее спины. — Я не даю тебе спать своими кошмарами, которые никогда не прекратятся. Больше не приходи и плотно закрывай свою дверь. Селена знала: Лиам оставляет свою дверь слегка приоткрытой, чтобы среди ночи услышать ее испуганный голос. Ее тон был строгим и даже почти равнодушным, холодным. — Нет, все вовсе не так! Я рад быть рядом с тобой в эти ночи, я готов годы не спать, только бы избавить тебя от кошмаров, — Лиам придвинулся к ней ближе, он так хотел донести до нее всю свою заботу, любовь, ему так хотелось, чтобы его Лилит больше никогда не чувствовала страха. Ему хотелось, чтобы она получила от него все то тепло, что сама давала ему годами. Селена молчала, а после медленно повернулась к нему. Парень озарил ее теплой улыбкой, коснулся ладонью щеки, поглаживая пальцем. — В детстве ты часто меня успокаивала. Мне снилось, будто кто-то бежит за мной, а я не могу пошевелиться. Ты всегда приходила ко мне и помогала уснуть новым, счастливым сном. Он улыбался, вспоминая эти моменты. Лиам наклонился к девушке, ласково целуя ту в лоб. Даже если голос его Лилит будет равнодушным и строгим, он не уйдет, не покинет ее. Как она никогда не покидала его самого. Селена встала с кровати, подойдя к окну. Пару секунд она наблюдала за полной луной, пока Лиам не встал за ней. Его взгляд был направлен на Лилит: новую, необычную. — Иногда мне кажется, лучше бы мы не вырастали. В годы юности все было столь беззаботно. Я всегда хотел в них вернуться. — Нужно уметь взрослеть. Нельзя всегда оставаться детьми, — Селена повернулась к нему, — И тебе я советую делать то же самое. У Селены не было детства как такового. В детдоме выживали сильнейшие: мягкие, добросердечные малышки, которые не умели бороться, подвергались насмешкам и издевательствам. Их доброта никого не спасала. Но, вот ирония: только они смеялись громче и искреннее всех, разбавляя ту тоску, которая происходила. Но Селена выросла. Вокруг вновь стало тише. — Ты всегда говорила по-другому. Помнишь тот вечер, когда мы сбежали и прятались в поле? Ты сказала, что никогда не хотела бы вырасти! — Парень аккуратно коснулся ее плеча, — Разве не ты месяцами ранее говорила, что хотела бы вновь вернуться в те яркие годы? — Не припоминаю такого, — бросила Селена равнодушно, отворачиваясь, и только через секунду поняла сказанные ею слова. На пару мгновений воцарилось напряжённое молчание. Девушка подняла глаза, осматривая вмиг поникшего юношу. — Не помнишь, значит… А тот вечер, когда ты сбежала от мистера… — Да не помню я ничего! Ни-че-го! И никогда не вспомню, Лиам! — она перебила его громким тоном, нервно сжав кулаки. Брови ее нахмурились, взгляд вмиг приобрел серьёзность, раздраженность. Парень застыл, точно статуя. — Лилит, — тихо позвал ее Лиам. Девушка не узнала его голос. Необычайно хриплый, печальный, но слишком серьезный. — Я кое-что расскажу тебе. Однажды я обжег свои руки, а ты до ночи ходила за мной… Он лелеял надежду на шанс, что она вспомнит хотя бы крупицу их совместных воспоминаний. Воспоминаний, которые он хранит в своей памяти, точно зеницу ока и не забудет никогда. — …Ты сидела около моей кровати. Я спросил у тебя, будешь ли ты меня помнить, когда станешь столь же старой, как миссис Брингс в конце улицы, что не узнавала даже своих детей, — парень слегка улыбнулся, глаза его уже с теплотой блуждали по девичьему лицу, — Ты только рассмеялась и… И сказала, что, когда станешь старой, предпочла бы забыть всех в округе, но не меня. — Лиам, я не… — Селена отстранилась от него, прижавшись бедрами к столу и вся сжалась, сгорбилась. Ей впервые в жизни самой хотелось заплакать. Как можно любить человека, когда он знает о тебе все, а ты даже его не помнишь? И как может этот человек так искренне, безвозмездно любить тебя в ответ? Лиам ей незнакомец, чужой, а Селена ему все равно заменила собой целый мир. — Не говори этого, — шаг на встречу, он уже было протянул руку в желании прикоснуться, но вдруг остановился, вовремя одернув. Стена, которая, казалось бы, была разрушена, вновь встала между ними. Лиам буквально видел ее своими глазами, видел, как его возлюбленная вновь закрылась, как не хочет его принимать. — Ты все ещё моя драгоценная Лилит, ведь так? Селена покачала головой в знак отрицания. Как можно притворяться той, кем никогда не была? Как можно обманывать того, кого никогда не знала? Она не имеет права больше так с ним поступать. — Я уже говорила однажды, — Селена подняла голову, встретившись взглядом с парнем, — Мое имя не Лилит. Я совершенно другой человек. Ты посмеялся тогда, думал, это все мои очередные шалости. Но это правда! Я не знаю этого города. Не знаю своего имени, не помню своей жизни. Я не помню Жозефину, Берта, не помню… тебя. Я не помню того, что делала. Селена не стала упоминать о проклятии и своей прошлой жизни, думая, что подобные высказывания показались бы сильнейшим абсурдом, а тогда Лиам бы точно не поверил ей ни в чем, счел бы, что она сумасшедшая, не иначе. Забавно. Ведь безумию подвержен он сам. Молчание, которое наступило после слов Селены, резало слух. Парень стоял неподвижно, не сводил с нее серьезного, внимательного взгляда, но после вдруг медленно опустился на колени. Этот акт был столь странным и неожиданным, что девушка тут же коснулась его плеча, желая поднять, но Лиам был тверд.  Коснулся трепетно ладонью ее руки, сжимая крепко. — Если все это так, то пусть. Пусть ты не помнишь меня, но навеки запомню я. Буду хранить наши воспоминания, даже если ты вновь все забудешь. Мое сердце принадлежит тебе, я отдал в твои руки собственную душу. Забудь меня хоть тысячу раз, моя любовь не исчезнет, моя Лилит. Или же как звучит твое имя? Я готов назвать тебя любым, только никогда не оставляй меня. Селена слушала его и не могла поверить ушам. «Я его не достойна», — брови ее разгладились, хмурость сошла с лица. Разве может человек столь сильно любить? В глазах Лиама горит огонь искренности. Если в мире и существует истинно и безвозмездно влюбленный человек, то это, непременно, Лиам Солсбери. Девушке хочется отплатить ему тем же. Селена опускается за ним на колени, берет его руки в свои и целует изящные пальцы. Затем касается ладонью его лица, замечает пронзительный взгляд, в котором застыли слезы. Он вот-вот готов расплакаться от отчаяния, если Лилит его вдруг отвергнет. — Зови меня так, как пожелаешь. Любое имя, которое ты мне дашь, станет моим настоящим. Она готова слиться с этим сумасшествием. Даже если придется забыть собственное имя.