Синие огни Блубелла

      С уборкой я возилась минут двадцать своего драгоценного времени, бережно припасённого на сон, в то время как часы пробили полночь. И пусть завтра воскресенье, но я мать, и у меня не бывает поздних подъёмов.       Руки запотели в перчатках, которые я старательно стаскивала с рук, входя в комнату. — Ну же, — резиновые тиски застряли у основания пальцев. — Что ты там возишься? — послышался шёпот Геральда. — Пытаюсь снять проклятые перчатки.       В оконном свете фонарей и луны засветилась его голова, оторвавшаяся от подушки. Мужчина смиренно покоился на левом краю матраса, предусмотрительно оставив вторую половину пустой, с разглаженной поверх правой частью одеяла. Хах. Ещё чего! И надо было мне покупать такой здоровый матрас, туда бы запросто влезло трое, не считая собаки, однако, вместе с Геральдом поместилась бы максимум я. В целом, наша обитель сейчас напоминала девичник с ночёвкой, пройти негде, на кого-нибудь наступишь. — Зачем они тебе? — он будто не знал, что люди иногда надевают резиновые перчатки, когда убираются. — Ну, поскольку ты залил кровью всё, что только мог, а твоей справки об инфекциях я не видела, пришлось надеть.       Он цокнул, и могу поклясться, закатил глаза. — Ложись уже. Я нагрел тебе местечко, — с этими словами наглец перекатился на правую сторону, вежливо указывая на «нагретое местечко», тут же вздувшееся пузырём от перемены давления. — Твою мать, Геральд! Не собираюсь я с тобой спать, — я разозлилась, но его сонное выражение лица меня обезоруживало. — Будь у меня мать, я бы оскорбился. Ну… не хочешь, как хочешь.       Сказав это, он перетащил подушку себе под голову, уткнувшись в неё носом и тут же смиренно засопел. Ещё и без футболки. Уму не постижимо.       Мысленно повозмущавшись ещё немного, я стянула со спинки дивана тонкое муслиновое одеяло и плюхнулась в кресло, укрываясь. Поверхностно задремала, всеми костями ощущая угловатую поверхность свой импровизированной постели. Бархатная декоративная подушка тоже не сгладила моего положения, и я ворочалась, скрипя и шурша, чудом не разбудив остальных.       Уставшие глаза зафиксировали час ночи на тусклом циферблате телефона. В зрачки, будто песка насыпали и он царапался при каждом открытии и закрытии век. Паршиво, ведь завтра я весь день одна с ребёнком, буду выживать до вечера. Мозг тут же подкинул увлекательное размышление о Геральде утром. Останется ли он на завтрак, или уйдёт едва разлепив веки после недолгого сна. Правила приличия не давали мне точного ответа, ведь я не знала что было бы более правильным? Попросить его остаться? Отправить восвояси как можно быстрее? — Вики, — тихо позвал Геральд, не оборачиваясь. — Хватит глупить, иди сюда. Мы даже не будем касаться друг друга, обещаю.       Это предложение было чертовски заманчивым, ведь всё о чем сейчас молило моё тело — принять горизонтальное положение. Я ещё подумала, и с лицом, будто делаю ему одолжение, плюхнулась на матрас, утаскивая свою подушку и плед.       Боже, как хорошо.       Было бы ещё лучше, если бы мужчина не повернулся ко мне лицом, нагло улыбаясь. Я скорчила постную мину и развернулась к стене. Послышался его тихий смех: — Ладно, спи уже. Хватит с тебя на сегодня. — Не разделяю твоего веселья, — буркнула я — Не обращай внимание, вспомнил кое-что.       Я последовала совету, закрывая глаза, но сон теперь никак не шёл, когда я чувствовала рядом тепло и дыхание сильного тела. Пролежала так минут двадцать, прислушиваясь. Вдохи и выдохи стали едва уловимыми, он уснул глубоким сном, и я развернулась обратно в сторону Геральда. Он спал на спине, открыв вид на широкую грудь. Одеяло сползло вниз, и я бесстыдно пялилась на подтянутый живот, кончающийся узкими бёдрами, мускулистые руки, шею и лицо и… Ох.       Тело отвратительнейшим образом подводило меня, подавая совсем неуместные сигналы, и видит Бог, если бы не Ден с Люси, я бы просто легла поверх Геральда и стала бы ждать, что будет дальше.       Ладно, если я его совсем чуть-чуть коснусь, никто не умрёт. Бредовая мысль возникла в моей голове, которую я тут же исполнила, указательным пальцем проводя по тонкому шраму, идущему от левой груди, назад под рёбра. И лучше бы я этого не делала.       Геральд отреагировал молниеносно, перекатившись на бок, схватил мою кисть запястьем, сжимая так сильно, что я едва сдержалась, чтобы не запищать. Он удерживался на локте второй руки, поистине угрожающим взглядом сверля моё лицо, пока до него, наконец, не дошло. Но я уже успела до смерти напугаться его бесчувственного выражения лица, которое уже видела этим вечером. Казалось, этот человек был способен на всё, сжимая мою руку, едва ли не до треска. В уголках глаз защипала влага. — Вики, — его голос был хриплым, а короткие волосы растрепались в стороны, — Вики, ты здесь.       Он дважды повторил моё имя, притягивая за болящую кисть к себе. Я пыталась отпрянуть, но это, как оказалось, всё равно что толкать стену. — Ну, разумеется, я здесь, — мой срывающийся шёпот был раздражительным и полным обиды. Ощутив его хладнокровие на себе, все мои мысленные метания разом разрешились, приоткрыв глаза на галантного незнакомца, которого я по глупости, или по доброте душевной пустила к себе в дом. С одной стороны, если бы не он, валяться мне сейчас на лестничной клетке, но с другой, я узнавала в нём очертания монстра, наносящего боль так, как иной человек выполняет свою ежедневную рутину, вмиг забывая о ней, действуя на автомате.       Я в считанные мгновения оказалась прижатой к горячему торсу, нижняя рука мужчины уже покоилась на талии, буквально вжимая меня в твёрдую теплоту своей кожи. Мне хотелось накричать на него, пусть даже перебудив всех остальных, но как только я разомкнула губы, к ним припали другие с таким неумолимым рвением целуя, что я, растерявшись на миг обмякла в его объятиях, отдаваясь во власть этих влажных касаний, что бы затем, затрепыхавшись, как рыба на суше, отчаянно отбиваться всеми подвижными частями тела, но мои жалкие попытки вырваться напоминали биение об камень. Он отскочил, буквально откинув меня, что я едва ли не грохнулась многострадальной головой об пол второй раз за сутки. — Что ты творишь, чёрт возьми?! — Я забыл, прости, я думал это лишь сон, — Геральд сокрушённо схватился за голову, заведя кисти под затылок, — Это снова начинается неправильно. — Ты совсем придурок?! — я была на тонкой границе к ярости.       Он поднял взгляд полный сожаления. Такой, что у меня внутри всё оборвалось. Я знала этот взгляд. Несколько мгновений мы провели таращась друг на друга. Мысли забивали какие-то совершенно дикие догадки. Я чувствовала что знаю этого человека. Точно знаю, но никак не могу вспомнить откуда, и это ничуть не удивительно, учитывая мою историю с памятью. Всё его движения откликались неуловимо знакомым почерком. И этот его «сон»? Я впервые за много лет мыслила со скоростью света, собирая мозаику из этой «случайной» встречи. Он знал меня, точно знал, и я вытрясу его наизнанку, лишь для того, чтобы заполнить пробелы, мешающие мне жить по-настоящему. Шестое чувство влекло раскрыть его, как шкатулку, завалявшуюся на чердаке, но разум молил гнать вон. — Кто ты? — прошептала я, чувствуя как сердце подкатывает к горлу, мешая говорить. — Думаю мне пора, — он сел, поворачиваясь спиной.       Сердце вернувшись из середины горла, упало на место, пустившись в рваный галоп. Пластырь на спине мужчины отклеился, грустно свисая, но под ним я не могла разглядеть той чудовищной раны, что зияла на спине Геральда полтора часа назад. Я вскочила на колени, подползая к нему и хватаясь за плечи оторвала аппликацию до конца, мельком разглядев тонкий розовый рубец, перед тем, как мужчина дёрнулся, поворачиваясь лицом ко мне. — Кто ты такой? — мне стало страшно, мелкая дрожь пробирала конечности.       Я сошла с ума. Это невозможно, просто нереально. Теперь уже я чувствовала себя потерявшейся между сном и явью, но белоснежный лоскут бинта без единого напоминания о том, какую чудовищную рану он закрывал, повис у меня на пальцах, как белый флаг, вещающий о том, что я сдаюсь под напором любопытства и безрассудности.       Он отполз на самый край, собираясь встать на ноги. Но я была бы не собой, не получив ответы на вопросы. — Стой! — он обернулся глядя на меня… с надеждой? — Никуда ты не пойдешь!       Я была на грани истерики. Удивительно, как эмоционально могла разыгрываться такая пикантная сцена проклятым шёпотом. Я чувствовала необходимость кричать, как белуга. Дай бог, Люси спит, иначе придётся мне искать новую няню. — Я никогда не причиню тебе вреда, Вики, ты должна это знать.       И почему-то я действительно знала это наверняка, раз так безрассудно хотела, что бы он остался и ответил на поток рождающихся вопросов.       Он медленно снова опустился на нашу импровизированную кровать. Я демонстративно легла обратно, приглашая его сделать то же самое.       Мы вновь сверлили друг друга взглядами, но теперь без тени насмешки. — Хочешь мы поговорим прямо сейчас? — тихо спросил он.       Я посмотрела в окно на полную луну, заливавшую квартиру ярким светом, таким, что я была в силах рассмотреть каждую ресницу Геральда.       Люси дёрнулась на кровати, взбудораженная нашим бурным шёпотом, но немного поворачившись, снова мирно засопела. — Нет. Не сейчас, завтра.       Я закусила нижнюю губу, произнося затем своё предположение: — Скажи только. Мы встречались раньше? — Да. — Его ответ ударил под дых, озаряя новой догадкой.       Я замялась, думая о том, надо ли мне это знание, но язык продолжил за меня. — Перед тем как я потеряла память? — Да, — уверенно и чётко.       Горячие слёзы потекли вниз к виску, я смотрела в его кристально голубые глаза, словно в первые за сегодняшний день. Узнавание — самая страшная и долгожданная сила, для тех, кто утратил частицы своей памяти, вдруг оказавшиеся такими важными, что после ты не знаешь, как существовал без этой утраты. — Ты отец Дена. — Не вопрос, скорее утверждение.       Поражающий, как гром среди ясного неба. И страшно и любопытно услышать ответ, который знаешь заранее.       Он замолчал, решительно не отводя взгляда, губы сомкнулись в тонкую линию под давлением напряженных скул. — Да. — О, Господи! — я не смогла удержать стремящиеся наружу слёзы, хватая себя за лицо, до боли сминая тонкую кожу пальцами.       На другом краю он болезненно выдохнул. — Наверняка ты захочешь узнать где я был все эти годы, и почему ни разу не дал знать о себе, после той аварии.       Сил хватало только на то, что бы мотать головой в стороны. Я была сокрушена, раздавлена и растоптана. Все эти семь лет я убивалась от мысли, что понятия не имею кто отец Дена, в то время как он всегда был рядом. Чёртов хозяин проклятого бара. — Сейчас ты ненавидишь меня, но… — Но у тебя, разумеется, найдётся увлекательная история, полная оправданий. Господи, да как же я раньше не догадалась. Стой, я же ни разу тебя не видела до сегодняшнего дня. Я помню, Питер мне говорил что-то про хозяина бара, может, пару месяцев назад, и ты ну никак не мог им быть! Откуда ты вообще взялся? А в каком университете преподавал?       Ему нечего было сказать.       Тишина поглотила пространство вокруг нас. Я совершенно потерялась, прибитая камнем этого откровения. Геральд закрыл веки, словно не решаясь принять мою дальнейшую реакцию. Я выбрала вариант полной капитуляции от происходящего, переворачиваясь на бок к стене и бездействуя, устав от слов, и от человека, застывшего рядом. — Мамочка? — слабый голосок Дена раздался из кроватки, которую он ловко покинул. — Мама.       Только Дена тут не хватало. Он топал в нашем направлении, явно намереваясь завалиться спать рядом со мной, и что меня смущало больше всего, рядом со своим «отцом» тоже. Чувствуя себя самой отвратительной, пустоголовой мамашей, я, вместо того, чтобы выгнать нашего гостя подальше от себя и от сына, лишь сдвинулась чуть в бок, увеличивая пространство по-середине.       Словно Геральда вовсе не существовало, малыш перелез через его длинные ноги, направляясь ко мне. — Что случилось, дорогой?       Сын ничего не ответил, по-свойски плюхнувшись аккурат между мной и своим вновь обретённым папашей, раскидывая пухлые ножки на нас обоих и тут же засыпая, получив мои пальцы в свою ладошку.       Я посмотрела на Геральда, побледневшего ещё сильнее, если с его цветом кожи это вообще возможно. Он вцепился глазами в личико Дэна, даже не пытаясь вновь взглянуть на меня, словно я вмиг исчезла. Мужчина аккуратно положил голову на подушку не меняя направления своих глаз. Он был ошеломлён. Это точно.       Вторая ладошка Дена взметнулась вверх, словно ища что-то ещё, пока Геральд, под моими прожигающими сигналами остановиться, не осмелился вложить в неё свой палец, тут же стиснутый маленькой рукой. Меня ранила ревность, но ещё больше та гармония, что мы только что создали. Малыш умиротворённо засопел, наконец устроившись как надо. Я пообещала себе перенести его обратно в кроватку, подальше от этого психа, как только он уснёт покрепче.       И пусть я была уверена что теперь не смогу уснуть ближайшие пару суток, сон незаметно украл моё сознание, погружая в глубокое забытие.

***

      Утренний свет настойчиво проникал сквозь закрытые веки, никак не хотевшие открываться под властью сладкой дрёмы. Я настойчиво пыталась игнорировать толчки в бок, пока увесистый груз не навалился на меня сверху. — Мама! — Мм? — Мамочка, вставай.       На мне будто прыгал шар для боулинга, выбивая воздух из лёгких. Я едва смогла пошевелиться. — Ден, ну хватит. Ты такой тяжёлый.       Тяжёлый?