Рина.
Она взглянула в зеркало: маленькое черное платье смотрелось довольно хорошо, но не настолько идеально, чтобы произвести впечатления больше, чем Лена в обтягивающих джинсах и топе. — Красивая, — слышится за спиной, и, повернувшись, Рина видит перед собой Макеева с бокалом вина и виски. После победы команды центра в футбольном турнире их общение с Даней стало теплее. Он перестал вести себя как эгоистичный мудак, начал вливаться в компанию группы «Б» и даже приходить на совместные тренировки, а сегодня устроил очередную вечеринку-извинение у себя дома. Парни согласились сразу, как только услышали, что не придётся ни за что платить. — Все в гостиной, пошли? — девушка кивнула и приняла бокал красного, следуя за парнем. Женя в своем изумрудном брючном костюме и с обновленным цветом волос (теперь лишь передние пряди окрашены в розовый, остальная часть — в синеватый, под определенным углом света переходящим в фиолетовый) во всю танцевала с пустой бутылкой, Егор и Гена курили, сидя на кухонной столешнице, рядом — Лена, положившая голову на плечо Фила. Такая обстановка казалось чем-то донельзя правильным. Когда лицей только перевёл Иру в центр, Герман Алексеевич долго говорил о самой проблемной группе. Фраза: «Они хорошие на самом деле, но принимают новых в своей коллектив с трудом», — стала коронной в тот день и была услышана раз десять точно. Девушку действительно приняли с трудом, но только женская половина, и она вполне их понимала: Фил специально казался супер дружелюбным, чтобы вызвать ревность Лены; Платон и Никита оценили ее «мажорские» сигареты, совсем позабыв, что ранее всегда стреляли сигареты у Яны; а Дрочер не был бы Дрочером, если бы не пытался испытать свое «фирменное мужское лицо» на новенькой девочке, задевая тем самым уверенность Жени. Но горький опыт давал Ирине полное право сразу обозначить границы и показать, что она пришла не за отношениями, а как минимум исправить свой образ жизни. — Даня! Я тебя повсюду ищу, — Яна выбежала из ванной и сделала вид, что споткнулась, прилетая прямо в руки к блондину, — Моё платье, оно… — она выпрямилась и повернулась к парню спиной, — оно не застегивается, поможешь? Резалинова лишь усмехнулась на эту картину и присела к Никите на диван. Рыжий буквально всем своим видом показывал, что готов здесь и сейчас наброситься на Макеева и свернуть ему шею, и, видимо, только какие-то божеские силы сдерживали его очередной порыв гнева. — Дерьмовая ситуация, — выдала Рина, сделав щедрый глоток вина. Бойко медленно повернул голову в ее сторону и разжал ладони. Попытался совладать с эмоциями, однако это плохо получалось, и рыжая предложила свои «мажорские» крепкие, но оттого и приятные сигареты. Он выхватил у нее из рук пачку «Парламента» и кивнул в сторону окна. — Даже не поделишься, Бойко? — Рина улыбнулась, присаживаясь на подоконник. Платье задралось неприлично высоко, но, как ей показалось, грань дозволенного перешло не до конца, потому не стала его одергивать. Ее ноги были не такими стройными и длинными, как у Лены, но тем не менее она имела право выставлять их напоказ. — Я не заставлял тебя отдавать мне последнюю, — членораздельно проговорил Никита, поджигая сигарету и выдыхая дым прямо в лицо собеседницы. — Ты так заигрываешь или это та самая скрытая ото всех — дружелюбная — черта характера? — Ирина равнодушно остановила его порыв снова поднести сигарету к губам и затянулась прямо из рук парня. Он растерянно наблюдал за ее действиями и кинул беглый взгляд в сторону. Яна удобно устроила свою ладонь на ноге Макеева, плавными движениями поглаживая ее. Даня одновременно поглощал виски, смеялся, наблюдая за обкуренным Дрочером, и ругался с кем-то по телефону, потому в общем сумбуре совершенно не замечал блуждающей по его телу руки рыжей девушки. — Влюбленная конченая дура, — видя происходящее, Никита тут же вспыхнул, однако не норовил покинуть скромную компанию в лице новенькой или вовсе уйти из квартиры, скорее наоборот, подсел ближе и попытался подобрать приличную тему для разговора. — Ты не говорила, почему к нам попала? — Решил поинтересоваться подобным спустя три недели? — Из уст девушки вылетел неуверенный смешок, и она старательно повернула голову в сторону. Рина буквально задыхалась от мучительного соприкосновения с прошлым и личной жизнью. До неприличия банальный вопрос, который задают всем приходящим в подобные реабилитационные заведения, и она уверена в возможности каждого более-менее спокойно на него ответить. Но Ира Резалинова не «каждый» и возможности рассказать свою историю без режущих душу кинжалов не имеет. — С виду ты похожа на любого среднестатистического московского обывателя, имеющего квартиру в пределах Арбата, личного водителя и счет в банке на несколько триллионов, — Бойко вздохнул, осторожно касаясь своей теплой ладонью холодных пальцев девушки, — Потому что в компанию таких, как мы, богатенькие попадают только чтобы отпиздить и пошутить про родителей, адекватные еще не посещали центр. Но чем чаще наша группа собирается полным составом, тем больше я понимаю, что ты, как никто другой из новеньких, классно вписываешься в наш контингент «отбитых и прибитых», — он как-то изнуренно улыбнулся, поглаживая большим пальцем кожу ее руки. — Дома полная хрень происходила, поэтому я не хотел лезть к тебе с расспросами. Разговаривать с кем-то дольше трех минут — слишком утомительное занятие, особенно если речь такая же грамотная как у тебя. Опустив тот факт, что ее речь считают скучной, Рина смогла увидеть всю противоречивость натуры Никиты: он не задавал ранее вопроса о причине ее присутствия в центре, потому что были проблемы дома, но Ира сомневалась, что все наладилось и вопрос все-таки был задан сегодня именно поэтому; он считал ее «классно вписывающейся в коллектив», но Ира уверена, все еще ощущал гребаную социальную разницу; в конце концов он разговаривал с ней дольше трех минут и еще не свалил к веселящимся парням. — Спасибо за честность, но, к сожалению, не могу ответить тем же, — рыжая чувствовала, что от части поступала паршиво — человек, возможно, впервые говорил о наличии проблем, — но ей стоило чаще задумываться о собственном состоянии, а раз к горлу подступал явный ком скорби, единственным верным решением было покинуть компанию Бойко и выйти проветрить голову. — Рина! — Поспешно окликнул мужской голос, и девушка увидела перед собой Максима, — Никита тебя чем-то обидел? — Нет, Макс, все в порядке, — она мягко улыбнулась, всем своим видом стараясь показать искренность сказанных слов. — Хочу свежим воздухом подышать немного. — Имей в виду, что на меня можно положиться, — брюнет перевёл взгляд в пол, почесал голову, и непроизвольно воспроизводимые им действия только доказывали теорию Рины о его скромности. Она произнесла еле разборчивое из-за прибавленной в эту минуту музыки «спасибо» и, дождавшись пока Макс вернётся к Платону и Дрочеру, постаралась незаметно для остальных выйти за пределы квартиры. Как оказалось, дышать на лестничной площадке, где температура в разы ниже, чем в квартире, действительно легче, потому Рина желала насладиться этим мгновением сполна. Ей хотелось курить, плакать и снять уже это чертово платье, которое так и не смогло произвести ни на кого впечатление. — Что, тоже хуево стало от всей той атмосферы? Рина подняла голову и увидела одиноко сидящего на ступеньках следующего этажа Данилу. Он без своей навязчивой подружки Яны, и первый вопрос, посетивший рыжую голову, — это как ему удалось избавиться от ее компании? — Нет, все путем, — соврала девушка, даже не удостоив взглядом блондина, и присела на нижнюю ступеньку. — Врешь, у тебя что-то случилось, — спокойно констатировал Макеев, пытаясь поджечь сигарету, но колесико-кресало не поддавалось махинациям. — А ты в психологи, гляжу, заделался. — Я не заставляю делиться со мной чем-то, просто проявляю дружелюбие. Не хочу, чтобы и ты считала меня мудаком, — Даня, оставив попытки покурить, убрал сигарету и зажигалку обратно в пачку и спустился к Ире. — Думаю, пора сворачивать всю эту тусовку, поможешь прибраться в квартире?***
Отпускать пьяных и обдолбанных подростков после двенадцати ночи, может, и было поспешным решением, но и оставлять их в квартире, куда в любой момент могли нагрянуть родители Данилы, не являлось хорошей перспективой. Единственными более-менее трезвыми оставались Макс и Фил, которые взяли на себя ответственность отвести всех ребят по домам и убедиться, что какой-нибудь Дрочер, например, под действием косяка не захочет провести ночь в полицейском участке. Чтобы избавиться от невыносимой духоты в квартире, пришлось оставить все окна открытыми, и теперь, ранним утром, в помещении витал легкий холод, заставивший Иру позаимствовать толстовку из гардероба Макеева. Парень же, сидя на карнизе, что был соединен крышей с соседним домом, в одних спортивных шортах, довольно затягивался крепкой сигаретой — ему приносило удовольствие несколько часов наблюдать за миниатюрной рыжей девушкой, сновавшей туда-сюда с мусорным пакетом, в его одежде. — Твоя мама очень красивая, — резко произнесла Рина, рассматривая фотографии на стеллаже, из-за чего сигарета выпала из рук блондина. — Вы общаетесь? Если вопрос звучит бестактно, то… — Единственное, на что оказалась способна моя мать после нашей с отцом ссоры и моим окончательным решением заниматься футболом в центре, — раз в неделю «радовать» уведомлением о перечислении денег и каждодневными эсэмэсками с просьбой извиниться перед отцом и вернуться домой, — не дав Ире закончить свою мысль, наконец рассказывает Даня и поворачивается лицом к гостиной. — Пускай мое присутствие в основном составе «Ориона» отец и проплачивал, но тогда мама хотя бы приходила на матчи и поддерживала меня. Вероятность того, что она сейчас поступит так же, ничтожно мала. — Скучаешь по ней? — Временами, но нет такого, чтобы критически не хватало ее в жизни. Родители с детства держали меня под контролем, а сейчас, наконец, я чувствую себя свободным. Мне кажется, вернись я домой, из меня опять станут лепить гребаного мажора. Рина, под влиянием эмоций и неожиданной откровенности со стороны Макеева, подошла к парню и всем своим телом прижалась к его. Он оказался застигнутым врасплох и потому не сразу ответил на объятия, но успел уловить едва слышимый аромат, исходящий от рыжих волос, его ментоловых сигарет вперемешку с ромашками. Примесь запахов была настолько непривычной, что мгновенно отпечаталась в картотеке памяти Дани, и именно этот момент ему хотелось отметить красным стикером, чтобы в периоды уныния сразу найти то, что вызовет на его лице улыбку. — У нас есть двадцать минут на завтрак, потом в срочном порядке выдвигаемся на занятия, — девушка отстранилась так же неожиданно быстро, как и подошла ранее, переходя на кухню. — Может, прогуляем? — Сегодня важный тест по экономике, нельзя его завалить, — Рина по-хозяйски достала из верхнего шкафчика две большие кружки и капсулы для кофе-машины. — Чего тебе хочется больше всего сейчас? — Хочется кофе и три миллиона долларов, — без раздумий отвечает Даня, натягивая чистую футболку. Рина улыбнулась, наклоняя голову, и прочитала название кофе с коробки с капсулами: — К сожалению, сегодня могу предложить только латте без сахара, а три миллиона долларов — слишком калорийная пища для спортсменов, обойдешься. — Жаль конечно, но латте тоже сойдет, — Макеев улыбнулся в ответ, и в этот момент ему пришло осознание того, что это утро являлось точкой невозврата, тем, что помогло обоим принять друг друга.