О чём молчат легенды

Привели в чувства его довольно-таки бесцеремонно: хлесткая пощечина, и хорошо еще, что не по той самой щеке, которую задела пущенная кем-то не совсем метким — и слава Богу! - пуля. Открыв глаза, Крис попытался сфокусировать взгляд. - Живой?! - его светлость граф Инвернесс смотрел на Хемсворта не просто со злостью, а даже с какой-то яростью, как будто бы это он, Крис, виноват в том, что на них напали. Хотя, может и правда злился на пленника — не занеси нелегкая Криса в этот чертов тысяча семьсот какой-то там год, не понадобилось бы этому мальчишке гнать своих людей к этому… как его… досточтимый который… Хемсворт почувствовал, как сознание вновь покидает его — голова закружилась, все тело сделалось слабым, необыкновенно легким. Не успел он додумать мысль о том, что если бы не он, то сидел бы сейчас господин граф в своем поместье, почитывал бы… Что там у них в 18 веке почитывали? Да попивал бы винишко. А тут пришлось саблей махать… Кстати! Он сам-то цел? Вон рожа… то есть какая ж у него рожа? У мистера Хиддлстона весьма и весьма даже милое личико… И кудряшки слиплись от крови… Своя или чужая? Пусть чужая… Чужая… Чуж… - Не смей! - еще одна пощечина не позволила Крису отключиться во второй раз. Увидев, что вчерашний пленник все-таки не скользнул в темное царство бессознательного, а пытается таращить на него, Тома, мутные от боли и слабости глаза, Том закричал еще громче, хотя необходимости напрягать связки не было — сражение закончилось, и все его люди, кроме одного, которому повезло меньше, чем Хемсворту, были живы, и находились неподалеку, охраняя двух связанных бандитов и ожидая приказа хозяина относительно того, что же с ними делать — отвезти на справедливый суд или же пристрелить прямо здесь, как собак шелудивых, за то, что их товарищ не пережил этот день. Главарю шайки, проклятому Хьюму, удалось сбежать. Да только, зная характер его светлости, недолго ему осталось бегать. - Энгус! - закричал Томас, и Крис даже слегка поморщился: оказалось, что мальчишка, несмотря на всю свою изящность, даже некоторую хрупкость — вон запястья какие тонкие — как только саблю держать может? Да не просто держать, а рубить этой саблей своих врагов. Как, скажите на милость? Так вот мальчишка имел поистине гренадерский голос, и сейчас вопил чуть ли не в самое Крисово ухо. А Крис и так головой ударился, когда с лошади свалился. Не хватало еще, чтобы ему барабанные перепонки повредили. - Энгус! Где тебя черт носит?! - Я здесь, вашество, - чуть запыхавшись, детина, который должен был охранять Криса, опустился на колени перед лежащим на земле охраняемым. Очень плохо охраняемым, надо признать. Совсем-совсем плохо… Совсем… Сознание в очередной раз едва не покинуло Хемсворта. Надо ли говорить, как именно его заставили оставаться в чувствах? Правая — здоровая — щека горела огнем: рука у его светлости была тяжелая. - Перетяни ему ногу! - велел Том своему человеку. - Что значит чем? Руки развяжи и этой самой веревкой перетяни, бестолочь! - Но, вашество… Как же пленнику руки развязать? - пробасил Энгус. - Ты полагаешь, он может сбежать? - не без сарказма спросил слугу Хиддлстон. - Делай как я велю! Да поживее! И пока Энгус развязывал узлы и перетягивал Хемсворту раненую ногу, используя веревку вместо жгута, Том приказал своим людям сопроводить взятых в плен разбойников в Инвернесс. Пусть теперь у досточтимого судьи Флетчера голова болит о том, как их охранять, да где искать их главаря. Том, если господину судье будет угодно, с удовольствием поможет в поисках мерзавца Хьюма. - Ты закончил? - отдав распоряжение, Томас вернулся к раненому и Энгусу. - Теперь помоги ему сесть на лошадь. Мы возвращаемся в Хиддлс-гров. Крис имел большие сомнения относительно того, что он в принципе может сидеть, не говоря уж о том, чтобы сидеть на спине лошади, когда тебя трясет и подбрасывает на ухабах. - Я не… Я тут полежу, ладно? - слабо запротестовал Хемсворт, когда Энгус попытался приподнять его. - Вставай! - гаркнул во всю мощь молодых легких граф Инвернесс. - И только посмей мне еще раз свалиться наземь, как мешок с брюквой! Оставлю лежать там, где свалишься! «И чего он так кипятится? - продолжал недоумевать Хемсворт, когда, не без помощи Энгуса и не с первого раза он смог подняться. Стоя на здоровой ноге и совершенно не чувствуя вторую, он, терпеливо стиснув зубы, ждал, пока его светлость подведет к ним лошадь. - Наверняка расстроился, что не сможет отвезти меня, раненого, к этому своему судье. Хотя… У него еще будет такая возможность, когда я поправлюсь. Если поправлюсь… Как у них тут, в 18 веке, с медициной? Хреново, наверное.» - Вот, выпей! - господин граф сунул Крису под нос небольшую фляжку. Пахло ее содержимое чем-то непонятным, и на взгляд Хемсворта, к употреблению было не пригодно. Однако еще один громкий окрик: «Пей!» заставил его сделать изрядный глоток. Огненная жидкость обожгла пищевод, а вслед за ним загорелся и пустой с самого утра желудок. Однако, каким-то невероятным образом вместо того, чтобы захмелеть и окончательно утратить связь с реальностью, Крис почувствовал прилив сил. Кое-как, кряхтя и чертыхаясь, он смог забраться на лошадь. Энгус, само собой, подталкивал и помогал, а хозяин этой самой лошади стоял рядом и только стеком нетерпеливо постукивал по высокому кожаному сапогу. А мог бы тоже помочь, между прочим! Или что? Не барское это дело — раненых в седло подсаживать? Вот же заносчивая зараза! Хотя, приглядевшись, Крис не заметил особой заносчивости в полным беспокойстве взгляде, которые Том то и дело бросал на пленника. Бывшего уже пленника? Или еще нет? Вот как кинут его с простреленной ногой да опять в эту темную клетушку на соломенную подстилку! А что? Кто сказал, что теперь его светлость станет церемониться с чужаком, даже если того и подстрелили? Когда Крис устроился в седле — впрочем, «устроился» было не совсем верное слово, определяющее то шаткое положение, которое занял Хемсворт на спине сильного и резвого животного, когда он все норовил с этого самого животного свалиться, как мешок с этой… как там сказал Хиддлстон? С брюквой! По счастью, Энгус уместился позади Криса и, прижавшись спиной к широкой груди своего вчерашнего тюремщика, Хемсворт наконец-то обрел более-менее устойчивое положение. - В Хиддлс-гров! - махнул рукой Хиддлстон и пришпорил своего конька. Признаться, Крис предпочел бы сейчас прижиматься спиной не к дуболому Энгусу, от которого, к тому же, весьма ощутимо попахивало потом и еще каким-то лошадиным духом, впрочем, возможно, сам Крис уже пропах потом и лошадью, и теперь зря грешит на старину Энгуса. Так вот он предпочел бы сейчас прижиматься к стройному телу молодого графа, и чтобы это его руки обнимали уверенно, не давая позорно свалиться на землю, а стройные бедра крепко прижимали бы ноги Криса к лошадиному боку, для большей устойчивости, а уж если и голову у господина графа на плече пристроить, да чтобы золотистые кудряшки нежно щекотали бы Крису висок... Наверное, Хемсворт все-таки потерял сознание, размечтавшись о нежных кудряшках и стройных ногах его светлости, потому что совершенно не помнил, как они возвращались в замок. Он очнулся только тогда, когда Том завопил в очередной раз, приказывая какому-то парнишке, подскочившему к ним, как только они въехали во двор поместья Хиддлстонов, помочь Энгусу отнести пленника в дом и устроить его в одной из комнат для слуг. «Хорошо еще, что не на соломе», - это была последняя более-менее связная мысль Хемсворта, которую он успел подумать, прежде чем отключиться уже надолго. Крис не слышал, как Том все тем же нервным, раздраженным и злым тоном приказал послать за доктором. Как он велел некоей миссис Куикли натаскать воды да, хорошенько вскипятив ее, отнести в комнату к раненому. Крис не чувствовал, как сам мистер МакКоннел уверенно и проворно избавил его от одежды, чтобы эта самая миссис Куикли могла промыть его раны кипяченой водой. Он не видел, как во время этой процедуры и позже, когда совсем стемнело, прибывший в Хиддлс-гров доктор Росс осматривал повреждения, оставленные на его теле выпущенными из старинного оружия пулями. Удивительное дело! Отслужив по молодости два срока в душном, пыльном, всеми богами проклятом Афганистане, Крис вернулся домой, не получив в боях ни царапины. Его шкурка была гладкой, как у новорожденного. И вот сейчас, когда он давным-давно заделался мирным человеком, и даже поклялся самому себе никогда больше не прикасаться к оружию, чья-то пуля — дура! - умудрилась таки застрять в его бедре. Не говоря уж о том, что теперь на щеке наверняка останется некрасивый кривой шрам. Как он покажется в таком виде на глаза Алану? Об этом Крис подумал, как только пришел в себя от жуткой жгучей боли — это добрый доктор извлек эту самую пулю, пользуясь тем, что пациент его без сознания, к тому же удерживаемый за руки и за ноги Энгусом и его приятелем Колином, а значит не нуждающийся в анестезии. Всем известно, что хорошо зафиксированному пациенту не требуется анестезия. Так вот Крис, очнувшись, заорал от боли и даже попытался пнуть крепко держащего его за ноги Энгуса, но тягаться со здоровяком сейчас он был совершенно не в состоянии. - Лежи смирно, не брыкайся! - буркнул Энгус и перехватил Крисовы лодыжки поудобнее. - Его светлость весь испереживался, как бы ты не подох, так что дай доктору сделать свое дело. - Вот, хлебни-ка! - и к его губам приставили горлышко обитой кожей фляжки. - Эту настойку моя жена готовит, - с гордостью сообщил раненому Колин. - От нее вся хворь уходит! Крис сделал небольшой глоток и закашлялся, едва не подавившись. Уж чего там добавляет супруга Колина в свою настойку — не иначе как крысиный яд, по крайней мере на вкус это пойло было похоже на стрихнин. И ни чуточки не помогло уменьшить боль в развороченном в мясо бедре. - Что, мало? - заботливо спросил Колин. - На-ка, хлебни еще! Крис только головой завертел, отворачиваясь от вновь поднесенной к губам фляжки. Пусть сам хлебает пойло своей женушки! Наверняка она приготовила эту настойку для того, чтобы извести благоверного! Когда доктор Росс зашивал рану, Хемсворт уже не орал даже, он только тихо стонал, до крови прокусив губу. И был бесконечно благодарен эскулапу, когда тот заставил его выпить опийную настойку. Крис не был уверен, но где-то он слышал о том, что в стародавние времена именно опиум использовали в качестве обезболивающего. По крайней мере он почти сразу же перестал чувствовать боль, а вскоре, когда мистер Росс перебинтовал ему ногу, и вовсе смог уснуть, радуясь тому, что эта пытка варварскими методами лечения, наконец, закончилась. Должно быть, доктор прописал ему опий на регулярной основе — Крис потерял счет времени, и в те недолгие часы бодрствования, когда миссис Куикли меняла ему повязки, кормила жирным, горячим бульоном, а также обтирала его часто потное тело влажной тканью — Хемсворта мучила лихорадка, и от высокой температуры он постоянно потел, - раненый был, что называется, «под кайфом». Ему не хотелось шевелиться, не хотелось разговаривать, не хотелось даже думать. Все время он пребывал в каком-то ступоре, в тупой прострации. Возможно, всему виной была настойка опия, которую миссис Куикли не забывала давать своему пациенту. А скорее всего, такое его состояние было следствием того, что называется «откатом»: мозг Хемсворта просто не справлялся сейчас с тем, что внезапно свалилось на его хозяина — шутка ли, понять, что ты каким-то чудесным образом вдруг оказался в далеком прошлом! Да к тому же в этом самом прошлом тебя сначала взяли в плен, а затем подстрелили. И теперь неизвестно, какой дрянью тебя пытаются излечить. Но самое главное — совершенно непонятно, как именно отсюда можно вернуться домой, в привычный и уютный две тысячи пятнадцатый год. В тот год, где у Криса осталась вся его жизнь: любимый Алан, любимый брат, любимая работа. Здесь же у него не было ничего. Вообще ничего своего, кроме порванных проклятой пулей джинсов, относительно целой куртки и пары обуви — впрочем, Крис не был уверен в том, что куртка не порвалась, когда он свалился с лошади, как мешок с брюквой. Миссис Куикли — этой женщине можно было бы дать лет тридцать, а можно было бы и все пятьдесят. Иногда, когда Крис смотрел на нее, то замечал лучики морщин вокруг веселых карих глаз и еще немного вокруг полных, красных губ, капризно изогнутых. Но в её волосах не было даже намека на седину, и они — медно-рыжие, густые, безжалостно стянутые в тугую косу, обвивали высокий лоб миссис Куикли, словно яркая корона, придавая женщине величественный вид. Эту величавость подчеркивала и фигура — миссис Куикли была высокой, статной, такой, что называется, «крепко сбитой». Крису нравились высокие и сильные женщины, с внушительными формами, куда больше, чем маленькие, нежные создания, которых и сжать покрепче в объятиях было страшно — а ну как сделаешь больно? Не то чтобы Крис хотел сжать в объятиях миссис Куикли — он даже имени её не знал, к тому же приставка «миссис» надежно защищала эту женщину от любого поползновения со стороны Хемсворта: он никогда не имел дело с теми, кто не был свободен. Но Крису просто нравилось на неё смотреть. Миссис Куикли была красива той особой красотой, что бывает только у видавших виды, зрелых женщин. Такие женщины обычно знают себе цену. И Крис с удовольствием бы эту цену заплатил, если бы не замужний статус миссис Куикли. Миссис Кукли была с ним в тот самый день, когда Крис, измученный не столько ранением, сколько лечением, наконец-то почувствовал себя более-менее сносно. В тот день он проснулся, не чувствуя противной слабости. Его сознание было довольно ясным, не замутненным опиумной настойкой. Он даже ощутил нечто, похожее на голодный позыв — по крайней мере Крис не отказался бы от еще одной порции куриного бульона, который обычно проглатывал без особого удовольствия. - Вам лучше, сэр? - обратилась к нему миссис Куикли низким, слишком низким для женщины голосом. От её голоса внизу живота у Хемсворта что-то сладко сжалось, и тот понял, что, должно быть, он и правда пошел на поправку. Крис осторожно кивнул, а потом, немного покашляв, чтобы прочистить горло после долгого молчания, даже смог произнести вслух: - Как долго я тут валяюсь? - Скоро как десять дней будет, - ответила ему сиделка. - Доктор Росс говорит, ваша нога хорошо заживает. Если вам все еще больно, так я могу дать немного опия… - Нет! - Крис опять замотал головой. - Хорош! Не нужно мне больше этой дряни. - Как скажете, сэр! - покладисто согласилась миссис Куикли. «Сэр» завозился, пытаясь удобнее устроиться на подушках. - Можно мне увидеть хозяина? Том… Он может прийти? - Скажу, - как-то неопределенно ответила ему рыжеволосая красавица и, сделав неловкий книксен — вот чего она перед ним расшаркивается, как будто он правда какой сэр и пэр? - вышла за дверь, оставив Криса в одиночестве. Правда, пробыл он один не долго. Прошло не более как десять минут, и в его комнату сначала осторожно поскреблись - надо же, какая вежливость по отношению ко вчерашнему пленнику! - а потом дверь распахнулась, и в комнатушку, где лежал больной, вошел граф Инвернесс — улыбающийся, яркий, накрахмаленный и напомаженный, в белоснежной рубахе и ярком жилете с причудливом узором, в этих своих белых колготках или как там они называются, в начищенных до блеска сапогах. Картинка, да и только! Крис улыбнулся в ответ. И сразу стало полегче. Не так муторно, как было в момент его пробуждения. И есть еще сильнее захотелось. Точно сказал доктор Росс — рана заживает. - Доброе утро! - поприветствовал своего гостя… или пока еще пленника? - сэр Томас. - Доброе! - ответил ему Крис и опять завозился, пытаясь сесть на пышных подушках. - Я помогу! - с готовностью вызвался юный граф, и в ту же минуту на Криса пахнуло свежестью прохладного шотландского ветра и полынной горечью трав — это мистер Хиддлстон наклонился, чтобы помочь ему сесть и взбить за его спиной подушки, чтобы сидеть было удобнее. Вдыхая этот запах — Крис мог бы с уверенностью сказать, что лучше запаха он в жизни не слышал — выздоравливающий подумал о том, до чего же славный мальчишка! Вроде строит из себя благородного… такой весь фу-ты ну-ты джентльмен и чуть ли не принц крови. А вон как смотрит ласково! Даже как будто виновато. И уши полыхают алым, будто набедокурил, да пришел повиниться. Чудо что за мальчишка! - Я хотел бы попросить извинения, - и впрямь повинился Томас. - За то, что принял тебя за разбойника из шайки Хьюма. Это из-за меня ты получил ранение. Если бы мне не вздумалось везти тебя в Инвернесс, на суд, ты был бы цел и невредим. Прости меня, пожалуйста, Крис Хемсворт… Хотя, разумеется, мне нет прощения! Я… Я так ошибался насчет тебя! Но кто бы мог подумать… Ведь ты… - Том чуть замялся, пытаясь подобрать слова, или же, скорее, поверить в то, что именно сейчас произносил: - Ведь ты из будущего! - Я из будущего, - глухо повторил за ним Крис, натягивая одеяло до самого подбородка. Он вполне осознавал, и осознавать это было почему-то немного стыдно: Крис стеснялся того, как юный граф, произнося эту свою тираду, пытается отвести глаза, не смотреть на голый торс Криса. Но и в глаза ему почему-то Томас смотреть не мог. Он маялся, метался взглядом по углам, только бы не цепляться взглядом за взгляд голубых глаз, что смотрели на молодого человека с ответной лаской. В этом взгляде, что направил на хозяина Хидлс-гров Хемсворт, Том мог бы прочитать полнейшее прощение. - Мне не за что тебя прощать, Том, - мягко произнес Крис. - Ты защищал свой дом. Ты имел полное право не доверять мне… Я и сам бы на твоем месте себе не доверял… А рана… Рана заживет. - Я тут принес твои вещи, - все еще смущаясь, Томас протянул Крису его смартфон и фотокамеру, которые все это время прижимал к груди. - Они твои, и я сожалею, что забрал их. Ты… Ты еще покажешь мне эти чудесные картинки? - глаза Тома загорелись любопытством. - Я попытался было сам… Ну… заставить эту штуку работать… Но знаешь, я не осмелился. Я не трус, но… - Ты не трус, Том, - поспешил успокоить его Крис. - Ты же разбил этих бандитов, что напали на нас, правда? Хиддлстон молча кивнул. И достал из кармана — Хемсворт ахнул — ту самую монету, что носил он с собой, ту, что нашли они однажды с Аланом меж серых камней неподалеку от Хиддлс-гров. - Вот! Есть же у тебя наши деньги, - с каким-то сомнением произнес Том. - Я нашел эту монету, - признался Крис. - Там, у себя во времени нашел. Я расскажу как-нибудь. - А еще вот! - Том протянул ему квадратик презерватива, и Крис почувствовал, как краска стыда заливает на этот раз его щеки. Хотя с чего бы ему стыдиться? Не дети уже оба! - Это завалилось в дыру в кармане твоей куртки. Миссис Куикли нашла и отдала мне. Я все думал, для чего нужна эта штучка, а потом догадался! Это для того, чтобы не подцепить срамную болезнь! - Точно, - фыркнул Крис. - Тебе, видимо, это было нужно, - не без осуждения произнес Томас. - Надо думать, у вас там, в будущем, срам один, раз вы это носите в карманах, вместе с кошельками и носовыми платками. - В будущем не так плохо, Том, - пожал плечами Крис, пряча презерватив под подушку. И тут же поспешил перевести тему: - Эти бандиты… Они больше не потревожат тебя и твоих людей? - Хьюм сбежал, - с досадой произнес Томас. - Двоих из его шайки мои люди отвезли к судье Флетчеру. Остальные мертвы… И он замолчал, медленно перекрестившись. - А ты, Том? Ты сам в порядке? - обеспокоенно спросил его Крис. - Я в порядке, благодарю, - чинно ответил Томас. - Убит один из моих людей, Гарри… У него осталось двое ребятишек… Хьюм ответит за то, что сделал их сиротами! - решительно ударил он себя по коленке. - Мне жаль, - тихо проговорил Крис. Ему и впрямь было жаль незнакомого ему Гарри и его ребятишек, которые… Ох, занесло же его в это клятое прошлое! Если бы не он… А вдруг то, что Крис сюда попал… Вдруг это будет иметь последствия? На это самое прошлое? На те события, которые не должны были бы произойти, не будь здесь Криса? Что если он, вмешавшись в ход истории одним своим появлением, создаст какую-нибудь… аномалию или черт его знает… Что если он вторгся в жизнь чужих людей, и теперь эта самая жизнь пойдет не так, как должна была бы? Нет, не думать! Он ни в чем не виноват! Он не хотел здесь оказаться, и это не его вина, что некий Гарри покинул этот мир, и теперь некому позаботиться о его детях. Надо срочно отсюда сваливать. Но как?! Как, черт возьми?! - Я должен уйти, Том! - Крис в отчаянии схватил сидящего на краешке его постели Хиддлстона. Тот руку не отнял, даром что был сэр и пэр, и еще совсем недавно называл Хемсворта человеком низкого сословия. - Мне не место здесь! Я тут быть не должен! Том закивал головой: часто-часто. - Да-да! Разумеется, тебе нужно домой. К своим. Ты говорил, что у тебя есть любимая, и брат, и… Они, должно быть, места себе не находят — куда это ты подевался. Любимая? Вроде как Крис не говорил так. Он сказал, помнится: «У меня там любимый человек»… Что-то Хемсворту подсказывало, что не стоит тут, в восемнадцатом столетии, говорить о том, что он который год живет с мужчиной. Просто не надо, и все тут. И не облизываться на золотистые кудряшки мистера Хиддлстона, и на его стройные бедра не пялиться. Иначе точно попадешь к судье Флетчеру! - Беда в том, что я понятия не имею, как это сделать, - с грустью произнес Крис. - Я не знаю, как я сюда попал, так как же мне теперь вернуться? - Мы что-нибудь придумаем! - решительно заявил Томас. - Раз есть вход, то должен быть и выход. Закон природы, знаешь ли… Крис был уверен, что законы природы тут совершенно не причем. Он одним своим появлением в прошлом нарушил все законы природы, физики, может даже химии и черт знает чего еще. Его бы к судье высшего порядка — куда там мистеру Флетчеру! - за преступления против этих самых законов. - А пока… Ты пока поправляйся. - Спасибо, мне уже лучше, - заверил Томаса Крис. - А как поправишься, определим тебя к делу! - заявил граф Инвернесс. - У меня тут, знаешь ли, никто не сидит без дела. Я поначалу думал, что ты можешь охранять замок и мои владения, но извини, пока что я плохо тебя знаю, и оружие не доверю. - Я и сам бы не взял оружие, - опустил голову Крис, думая о том, почему ему пришлось дать самому себе такой обет: не прикасаться к тому, что может убить человека. Все еще свежи были воспоминания о том, что произошло там, на далекой, выжженной солнцем и проклятой богами земле. «Раз в году и палка стреляет» - говорил сержант Перкинс, обучая их, желторотиков, стрельбе. Спустя год после учебки винтовка Хемсворта выстрелила в своего. В того, кто был Крису так дорог… В того, за кем он и поперся в этот клятый Афганистан… К черту! Не хватало сейчас разбередить сердце воспоминаниями! Все уже умерло. Давным-давно умерло и похоронено. - Тогда я подумал вот о чем, - отвлек его Том от грустных мыслей. - Мой камердинер отпросился два дня назад. Его бедная матушка захворала, и ему придется за ней ухаживать, так что ты вполне бы мог занять его место. - Что? Камердинер? - не понял Крис. - А что это… Что я буду делать? - Ну как что? - запустил пятерню в золотистые кудряшки Томас. - Ты должен будешь следить за моей одеждой, помогать мне одеваться, раздеваться, принимать ванну, и прочие… процедуры. Вооот! А еще ты должен будешь… - Так, стоп! - поспешно прервал его Хемсворт. Одевать и раздевать? Вот это прелестное создание? Святые угодники! Помогать ему принимать ванну? А без помощи Том не в состоянии вымыться? И этот, который отпросился за матерью ходить — он что, каждый день моет Тома? И надевает на него эти чертовы колготки? И вообще… Ох, мамочки! - Нет! - решительно ответил Крис. - Нет, хоть прогони меня вон без гроша и недолеченного, но я не буду тебя раздевать и… мыть… Не буду, и все тут!