О чём молчат легенды

Время без Тома тянулось катастрофически медленно. Но и безвременье когда-нибудь заканчивается. Крис терпеливо ждал возвращения своего нового… Кем успел стать для него Томас за те недолгие, в общем-то, недели, что они были знакомы? Другом? Крису не хотелось думать о Томе, как о друге, но не потому, разумеется, что не испытывал к нему дружеских чувств, а потому только, что ему никогда не приходила в голову мысль о том, что о друге можно мечтать так, как мечтал о Томасе Крис, когда, лежа ночью без сна, не в силах справиться с нахлынувшим возбуждением, он воображал, как, наверное, было бы сладко прикоснуться губами к нежной коже на внутренней стороне хиддлстоновского бедра, или как было бы офигенно сладко провести языком там, по животу, чуть повыше кромки этих клятых не то штанов, не то колготок, в которых ноги Тома выглядят так, будто бы кто-то придумал их специально для того, чтобы вгонять Криса в эти жаркие грезы, чтобы он ворочался в бесплодных попытках уснуть, и все представлял, какова же на вкус кожа его светлости. Разве о друзьях думают так, как Крис думал о Томе? Разве можно представить, как друг хрипло стонет, когда ты плавными толчками медленно погружаешься в его раскрытое для тебя тело? Стонет, мечтая заполучить твою горячую плоть как можно глубже. Разве позволительно думать о том, как однажды ты бы прикоснулся к сочащемуся смазкой члену друга языком, дразня и обещая ласки куда более терпкие, чем простые прикосновения? Разве можно?.. Вот только можно было обмечтаться. Хоть всю ночь напролет мечтай — да и какая разница, если с утра тебе совершенно нечем заняться, а значит и вставать чуть свет не нужно — мечтай, кто ж тебе не дает? Можно было обмечтаться, да только мечты эти так мечтами и останутся. Наверное… Вспоминая их с Томом разговор, то, как полыхали алым щеки Хиддлстона, когда Крис рассказывал ему о том, какая свобода нравов царит в его родном две тысячи пятнадцатом году, когда мужчина может открыто жить с другим мужчиной и не стесняться факта сожительства, как юный граф задерживал дыхание — не только от стыда, но и от… Возбуждения? Ведь не показалось же тогда Хемсворту? Разговор этот заинтересовал Томаса донельзя. Вот только, решись Крис зайти чуточку дальше, чем простые разговоры — как отреагировал бы граф Инвернесс? Реакции этой гость из далекого будущего не боялся, нет, скорее, он опасался того охлаждения, которое может возникнуть между ним и Томасом, если тот, несмотря на явный интерес, попытки Криса сблизиться воспримет в штыки. И не потому даже, что нравы здесь, в веке восемнадцатом, куда более суровы, нет! А потому что обычное любопытство, да и такое же обычное нерастраченное ни на кого желание познать удовольствие плоти, которое Хиддлстон не испытывал ни с кем и никогда, Крис мог принять за настоящий интерес к нему самому. Иначе говоря — что если Томасу просто хотелось секса? Обычного здорового секса, которого у него никогда не было. А вовсе не конкретного Криса, который сидел тогда подле него, ерзая, пытаясь устроиться так, чтобы Том не заметил, как естество Хемсворта реагирует на него. Что если… Мысли эти, бывало, не позволяли уснуть до самого рассвета, а иногда Крис додумывался до того, что начинал ревновать его светлость к будущей миссис Хиддлстон, юной и наверняка прелестной, судя по тому, что рассказывал о леди Кэтрин Том. Он так и думал — что будет, когда Том женится? Когда приведет молодую супругу в Хиддлс-гров. Как Крис будет смотреть на молодоженов, поднимающихся вверх по лестнице в их супружеские покои, чтобы там, имея на то все законные основания, предаться любви? Как после, утром, он будет встречаться с ними за завтраком? Как он сможет сидеть рядом с Томом, зная, что не его, Криса, руки ласкали Хиддлстона этой ночью? Да и как вообще он сможет остаться в поместье? В качестве кого? Подручного сэра Ланселя? То есть, попросту, слуги? Ведь кем, если не слугой, служивым… был сам сэр Лансель? А он, Крис — кто он здесь? Знает ли он свое место? Какова его роль? Ответов на эти вопросы, разумеется, никто не спешил ему давать, и чем дальше тянулось вереницей бесконечных дней жестокое время, тем в большее уныние впадал Хемсворт. Никогда ранее не любивший проводить досуг в обществе бутылки, он начал прикладываться к виски все чаще и чаще, и в конце концов пара рюмок, выпитых после сытного ужина, превращалась сначала в четыре, а затем и в шесть. Пока Крис не начал запираться в своей комнате, прихватив услужливо откупоренную МакКоннелом бутылку с собой. Однажды, проснувшись поутру с раскалывающейся надвое головой, Хемсворт выглянул в окно и обнаружил, что зима начинает по чуть, по шажочку, уступать свои права весне. Ему даже показалось, что в комнате сделалось на пару градусов теплее… Или же это выпитое накануне виски еще не успело выветриться из его измученного бездельем и бесполезными мыслями организме. Поморщившись, он с омерзением взглянул на пустую бутыль темного стекла, что откатилась от кровати, оставляя на полу неопрятную тоненькую струйку не до конца допитого вчера вечером виски. Хемсворт принюхался — в комнате крепко пахло алкоголем и чем-то еще… Этот запах был, наверняка, его собственным — запах позавчера еще вымытого тела и нечищеных с утра зубов. Это был запах неудачника, которому только и остается, что мечтать о кренделях небесных, потому что никто в здравом уме на этого неудачника не позарится. Тем более такой светлый, неиспорченный, такой живой и такой любопытный до всего нового человек, как Томас. Пожалуй, сейчас Хемсворт не вызвал бы у Хиддлстона ничего, кроме отвращения, и, подумав об этом, Крис, кряхтя и преодолевая подступившую к горлу тошноту, наклонился, чтобы поднять пустую бутылку. После чего, распахнув настежь окно, чтобы пары алкоголя выветрились из комнаты, начал разминку, чтобы позже, когда градус выпитого понизиться окончательно, заняться уже полноценной тренировкой. Погружаясь в холодную — он специально не велел тратить дорогой уголь на то, чтобы её подогреть — воду, Крис дал себе зарок выкинуть из головы те мысли, которые довели его до бутылки, и, коль уж ему не удалось найти способ вернуться в свое время, как-то пытаться устроиться здесь, во времени чужом. План был прост — накопить немного деньжат, натаскивая людей Хиддлстона в рукопашную, и, получив расчет, поблагодарить хозяина дома и покинуть Хиддлс-гров. Перебраться в тот же Эдинбург, например, и там уже попытаться пристроиться к какому-нибудь делу. Крис смутно представлял занятие, которое приносило бы ему доход — вряд ли в тысяча семьсот сороковом его знания в области гражданского права и сделок с недвижимостью могли пригодиться. Но Крис всегда был парнем рукастым, так что он вполне может найти себе ремесло, требующее его умения работать не только головой. Он может, вполне, заняться плотницким делом. Да мало ли в мире занятий! Он не пропадет. Не позволит себе пропасть! А Том… Крис пожелает Тому счастья. Всего того счастья, что сам себе пожелал бы. Может быть, он даже напишет Хиддлстону пару строк о том, как устроился на новом месте. Может быть, Том ответит на письмо и сам опишет в красках, как живется ему с молодой супругой. А там детишки пойдут. Да, точно! Ведь мисс Сара Хиддлстон, что наняла его для продажи Хиддлс-гров… Её далеким пра-пра-прадедом наверняка был сэр Томас… Крис как раз закончил мыться и вытирался куском какой-то жесткой, кусачей ткани, которую в Хиддлс-гров использовали в качестве полотенец, когда услышал едва долетающие сюда голоса. Сюда - в небольшое помещение в цокольном этаже замка, которую с большой натяжкой можно было именовать «ванной комнатой»: разве что это была комната, но называть «ванной» большую деревянную кадушку он бы не стал. Так вот Крису послышалось, что среди взволнованных голосов он различает мягкий баритон графа Хиддлстона, низкий рокот Дункана МакДоннела и еще чей-то голос, который — Крис был уверен — раньше не слыхал. Натянув исподнее, а сверху простые саржевые штаны и плотную льняную рубаху — в этой одежде он всегда выходил на тренировку к своему, ставшему уже практически родным, отряду, - Крис выбежал из ванной чуть ли не бегом — так ему не терпелось увидеть хозяина Хиддлс гров. Но перешел на шаг, выравнивая дыхание, чтобы не выдать своего волнения и не дать тому неизвестному, чей голос он расслышал, повода для возможных насмешек. - Крис! - увидев Хемсворта, появившегося в гостиной, где двое лакеев под чутким руководством мистера МакКоннела уже сервировали стол к завтраку, Том, как-раз таки если не бегом, то быстрым шагом, кинулся к Хемсворту и замер в одном шаге от гостя Хиддлс-гров, видимо, не решаясь кинуться к тому с объятиями, но и не протягивая навстречу руку. Крис тоже стоял истуканом, не зная, как ему себя вести. То ли заключить мальчишку в кольцо соскучившихся рук — хотя, с чего бы им скучать? Эти руки так ни разу по-хорошему и не обняли Хиддлстона, - то ли просто протянуть навстречу ладонь и крепко пожать узкую, чуть прохладную кисть юного графа. - Ваша светлость, - вместо всех объятий и рукопожатий улыбнулся Хемсворт и почтительно склонил голову. - Рад, что вы, наконец-то, вернулись домой. - А я как рад! - Том все-таки протянул руку, но лишь коснулся в приветствии плеча Криса. - Я и не думал, что так соскучился! - Я надеюсь, путешествие ваше было приятным, - Крис сам не замечал, как он перешел на этот светский тон, хотя обычно разговаривал с графом Инвернесс запросто. - Приятным, ровно как и цель вашей поездки. Том смутился, вспыхнул — видимо, вспомнил, как приятно проводил время в компании будущей супруги. Возможно, на такой официоз Хемсворта настраивало присутствие в гостиной третьего. Он почему-то отдавал распоряжение Даррену, камердинеру графа Хиддлстона. Хотя, с чего бы ему командовать мальчишкой? Ведь тот, насколько Крис знал, не был ему слугой. Однако Даррен, поручив приказ разобрать вещи, выскочил из гостиной — должно быть, Том был не против того, чтобы этот… Да кто это такой вообще?.. здесь распоряжался. Заметив, как Крис напряженно смотрит на прибывшего с ним господина, Том, вспомнив о своих обязанностях хозяина дома, забавно хлопнул себя ладонью по лбу и поспешил представить мужчин друг другу. Оказалось, что Томас привез с собой погостить брата своей невесты, Генри Моубрея, маркиза Хексема. - А это мой хороший друг и сослуживец, мистер Крис Хемсворт, - представил Том своего гостя будущему шурину. Хексем оказался мужчиной одного примерно с Крисом возраста. Он был не так высок, как Хемсворт, и не так ладно скроен. Телосложение его, впрочем, нельзя было назвать и стройным, по крайней мере он не был так худощав, как Том, но тем не менее во всей его фигуре угадывалась определенная сила. Его манера себя держать позволяла догадываться о том, что человек этот привык командовать, о чем, к тому же, говорил и красный военный мундир, который Крис смог разглядеть под не застегнутым серым плащом. Генри Моубрей был брюнетом, ярким, броским. На красиво, скульптурно даже вылепленном лице его выделялись глаза — цепкие, внимательные, жадные — откуда Крису на ум пришло это слово — черт его знает, да только он видел во вновь прибывшем эту жажду — Генри окидывал все, до чего дотягивался, жадным, изучающим взглядом темно-карих глаз. Так, бывало, клиенты Криса осматривали помещение, которое предполагали купить — тщательно, оценивающе. Не то чтобы Хемсворту не понравился взгляд маркиза Хексема, скорее его поведение насторожило Криса. Однако же он не спешил ни с кем делиться своей настороженностью. Вместо этого он скупо улыбнулся сэру Генри и протянул раскрытую ладонь, чтобы пожать протянутую руку в ответ. - Хемсворт? - переспросил тот Томаса, внимательно разглядывая Криса. И тому показалось, что увиденным гость остался недоволен. - Хемсворт… Хемсворт… Никогда не слышал. Крис хотел было сказать, что имя сэра Генри ему тоже ни о чем не говорит, но прикусил язык. - А! - как будто бы вспомнил мистер Моубрей. - Вы не из Брайтонских ли Хемсвортов будете? Я знавал сэра Джейкоба Хемсворта… - Нет, - коротко ответил Крис, замечая, как его собеседник вмиг поскучнел, узнав, что ошибся. - Тогда… Боюсь, я правда не припомню, чтобы видел вашу фамилию в книге пэров Англии, - так же скучающе процедил Хексем. - Потому что моей фамилии в этой книге нет, - с усмешкой развеял последние его сомнения Крис. Он не мог похвастаться благородным происхождением, но этот факт не имел никакого значения там, где ему посчастливилось родиться. Не имеет это значение и теперь. - Мистер Моубрей… Генри погостит в Хиддлс-гров несколько дней, - Том поспешил заполнить неловкую паузу, возникшую после ответа Криса, - после чего вернется в форт Джордж, где командует гарнизоном. - Охраняем Инвернесс… да и всю округу, - не без гордости подтвердил маркиз Хексем. - Сейчас в форте под ружьем триста человек, и если вдруг поднявшие голову якобиты посмеют высунуть из своих нор еще и плечи, мои ребята вмиг укажут им на их же место. Крис в который уже раз пожалел о том, что не утруждал себя изучением истории и только понаслышке знал о том, как жестоко Английские войска расправлялись с неугодными Короне сторонниками короля Якова, которых в Шотландии поддерживали некоторые кланы. И Крис дал себе слово, что хорошо расспросит Тома о том, кто здесь против кого дружит. На всякий случай. - С вашего позволения, джентльмены, я подустал в дороге. Нужно ли было так рано выезжать с того постоялого двора, где мы заночевали, Томас? К тому же мне следует переодеться, - извинился сэр Генри. - Так вы не против, мой будущий зять, если ваш камердинер станет прислуживать мне? - Мы же договорились, Хексем! - кивнул головой Томас. - Вы не любите, когда ваши слуги покидают дом, так что Даррен присмотрит здесь за вами. - И я не поскуплюсь на чаевые! - с этими словами маркиз удалился. А вслед за мистером Моубреем гостиную покинули и слуги, закончив расставлять на столе тарелки. - Том! - Крис тут же забыл, что еще несколько минут назад он разговаривал с Хиддлстоном вот так же, как этот чопорный лорд Моубрей. - Том, я чертовски рад тебя видеть! И он, наконец-то, позволил себе заключить это рыжее чудо — Томаса Хиддлстона — в объятия. Прижимая к себе Тома, Крис был крайне озабочен тем, чтобы объятия эти были не более чем дружескими, хотя до зубовного скрежета хотелось прижать это тело покрепче, так, как ему мечталось в долгие дни и часы отсутствия Томаса. Но только он не решился. Похлопал легонько по спине и тут же отстранился, однако же не выпустил совсем — так и держал Тома за плечи на расстоянии вытянутых рук. Заглядывал в ясные, как шотландское небо в погожий день, глаза. В глаза, которые смотрели в ответ приветливо, нежно очень, смотрели — и улыбались. - И я рад, Крис! И я! Неожиданно для самого Хемсворта Том шагнул ближе, чтобы самому обернуться в Крисовы руки еще раз. Обернуться — да так и остаться. Пусть на минутку только — но постоять близко-близко, чтобы Крис мог надышаться им, тем, о ком грезил долгими, утомительно-бессонными ночами. Тем, из-за кого чуть в бутылку не полез. Тем, тоскуя по которому, в шаге от того, чтобы с бутылкой подружиться, остановился. - Ну, рассказывай! - велел Крис, как только Томас наобнимался с ним. - Рассказывай, как все прошло? Как я понял, леди Кэтрин согласилась выйти за тебя? И как вы? Как у вас все сладилось? Ты теперь мужчина, а? - Мистер Хемсворт! - насупил брови лорд Хиддлстон. - Я считаю, что такой тон, которым вы позволяете себе говорить о моей будущей супруге, недопустим. Как вы могли подумать, что я был способен, не дожидаясь, пока церковь обручит нас, прикоснуться к мисс Кэтрин… Да как вы… Вы не джентльмен… - Да, я не джентльмен, - с веселой улыбкой, даже несколько подтрунивая над Томасом, подтвердил Крис. - Том, не злись. Я не хотел обидеть твою невесту, правда! Просто у нас… Ну в моем времени, парень и девушка редко дожидаются свадьбы… - Ну и очень скверно, я считаю! - запальчиво произнес Хиддлстон. - Распущенность нравов… - Ты говоришь, как старый пердун! - уже в открытую гоготал Хемсворт. - А ты… А ты… Невоспитанный, грубый, заносчивый мужлан! Вот ты кто! - выпалил Том и даже язык показал. Несносное создание! - Окей, - Крис знал, что Том терпеть не может это словечко, но не мог не доставить себе удовольствия немножко подразнить его светлость. - Окей, будем считать, что твоя девственность и девственность мисс Моубрей неприкосновенна. - Хемсворт! - залился краской Том. - Что, Хиддлстон? - веселился Крис. Однако, поняв, что веселье зашло далеко, опять поспешил извиниться. - Прости, - примирительно произнес он. - прости меня. Просто я… Я одичал тут совсем один, И… Черт, Том! Я правда рад, что ты, наконец, вернулся. - А я рад, что, вернувшись, застал тебя дома, - признался Томас, и Крис понял, что прощен. - Знаешь, я так боялся, что приеду, а тебя нет, - продолжал Хиддлстон. - Что ты каким-то образом все же сможешь вернуться в свое время. И я… Ох, Крис! Я не должен быть таким эгоистом! Тебе наверняка надоело торчать здесь, и ты хочешь к своим. Но знаешь, я все же эгоистичное чудовище, раз радуюсь тому, что ты остался. Выпалив это, Том вновь полыхнул щеками, и Крис залюбовался невольно — так хорош был Томас в это мгновение. Так поразительно хорош! Солнце, раннее весеннее солнце, что вливалось через стрельчатые окна, освещало сейчас всю его тонкую фигурку, и весь он был — теплый, живой, солнечный. К такому Тому хотелось прикоснуться. Почувствовать пальцами его тепло, впитать его в себя. И Крис — безотчетно совершенно — протянул вперед руку и дотронулся… Совсем легко дотронулся до высокой Томовой скулы. Ощутил пальцами бархат кожи, погладил большим пальцем изящно выгнутую бровь. - Том… - слетело с губ тихое, как выдох, имя. - Крис, что ты… - вопрос — или утверждение — что бы это ни было, оно осталось непроизнесенным, лишь тонкие прохладные пальцы коснулись лица в ответ. Огладили щеку — Крис чертыхнулся, обругав себя за то, что поленился побриться и сейчас, должно быть, Том чувствует его колючую щетину. Том коснулся шрама, что оставила, чиркнув по щеке, пуля, пущенная из пистолета кем-то из людей бандита Хьюма. Шрам этот, похоже, останется с Крисом до конца дней, но сейчас, когда пальцы Тома слегка поглаживали кожу вокруг, ему было плевать на этот недостаток внешности. - Что мы… Что мы делаем, Крис? - наконец выдавил из себя юный граф. - Я… Мисс Кэтрин… "Мисс Кэтрин здесь нет, - хотелось сказать Хемсворту, но он просто накрыл ладонью пальцы Тома, поглаживающие его шрам. - Нет её — пока что не пришло её время. Пока что здесь я. И я ждал тебя, Хиддлстон!" Вот что он хотел сказать Тому, да слова не шли с языка. И он мог только смотреть, смотреть, смотреть в невозможные совсем серые глаза, что глядели в ответ так, как будто бы хозяина их раздирало всего от противоречий. От желания оттолкнуть или стать еще ближе. От невозможности, неумения даже оформить свои желания в слова. Или поступки. - Я там… Там, в Хексем-парк все думал… Думал о тебе… - запальчиво бормотал Том. - Думал, как ты здесь, один… Вот… - Молчи! - только и смог выдавить из себя Крис. И Том послушно замолчал, даже губу прикусил — вот как старался не произнести больше ни слова. И именно это — закушенная губа Тома — и стало последней каплей. - Молчи, твоя светлость! - задушенным шепотом выкрикнул Хемсворт и шагнул вперед, заключая лицо Тома в свои ладони. Тот прикрыл глаза, как будто спрятаться хотел от того, что последует за этим жестом. - Только молчи! - приказал Крис и с силой прижался губами к тонким губам графа Инвернесс. Прижался — на одно мгновение — и отстранился, как будто бы боялся, что Том оттолкнет. - Это неправильно… Грешно, Крис! - все еще не открывая глаз, прошептал в ответ Томас, однако же вместо того, чтобы оттолкнуть Хемсворта, вплел свои пальцы тому в волосы, потянул на себя. - Молчи уж, грешник! - усмехнулся Крис прежде чем оставить на губах, о которых грезил все это время, что маялся от одиночества, еще один поцелуй. Чистый, целомудренный даже. Не попытался языком проникнуть в шелковую нежность Томова рта. Целовал невинно совсем. Просто трогал губами губы, слегка посасывая по очереди то верхнюю, то нижнюю, и шалел от этого пьяного поцелуя так, как не всегда от хорошего траха бывал опьяневшим. Кажется, он хотел покинуть Хиддлс-гров… Кажется, он хотел поселиться в Эдинбурге и писать Хиддлстону дружеские письма... Идиот!