О чём молчат легенды

Том так много хотел рассказать Крису. Пока гнал Беркута меж зеленых холмов, подальше от моря, поближе к горам, все думал, как он поведает другу о том, сколько всего успел переделать за то время, пока тот кормил клопов в казематах форта Джордж. Все представлял, как он станет рассказывать, а Крис будет слушать. И смотреть на Тома. Своими удивительными — синими-синими, ни у кого таких нет — глазами смотреть. Будто обведенные чернилами — такие густые у Криса были ресницы — глаза его глядели бы на Тома с легким прищуром: хитрым, но ласковым. И было что-то еще в этом взгляде. Словно вопрос какой гость из будущего хотел задать графу Инвернесс, да все не решался. Тому иногда хотелось сказать: «Давай же! Не робей! Спроси — что мучает тебя? И я отвечу.» Догадывался, о чем станет пытать его Хемсворт. Хиддлстон, хоть и не преуспел к своим двадцати с совсем небольшим годам в делах сердечных, а все ж таки не был наивным мальчишкой, и понимал прекрасно, что между ним и Крисом происходит. Несмотря на все табу, что накладывало общество на отношения между мужчинами, Том был осведомлен, что и между людьми одного пола, бывает, зарождается чувство, отличное от банальной похоти. Его светлость, будучи ярким представителем того общества, которое и накладывало запреты — вплоть до смертной казни — на отношения подобного рода, теперь недоумевал: как же так вышло, что теперь он сам стал заложником чувства куда более сильного, чем то, что испытывал он к своей нареченной. Леди Кэтрин, девушка во всех отношениях порядочная, не говоря уже о том, что будущая миссис Хиддлстон была особой привлекательной весьма, не вызывала в сердце графа Инвернесс таких бурных эмоций, которые испытывал он, находясь рядом с Крисом Хемсвортом. Этот мужчина — чужой, так не похожий на всех тех, кто окружал Тома, чуть грубоватый, с этими его непонятными словечками из далекого-далекого будущего… Иногда юный граф спрашивал себя — не этим ли Крис так привлекает его? Не этой ли своей непохожестью на других? Не тем ли, что прибыл в мир Тома оттуда, где Хиддлстону ни за что очутиться не удастся? Крис был почти что пришельцем с другой планеты. Разве одно только это могло не привлекать? И Том честно отвечал себе — нет, вовсе не потому его тянет к Крису. В нем было что-то… Граф Инвернесс все пытался найти определение тому, что, как ему казалось, он смог разглядеть в госте из будущего, и, пожалуй, слова лучшего, чем «правда», ему на ум не приходило. Крис был настоящий. Честный. Он не прятал свои желания под маской вежливой напыщенности, как некоторые из тех, кто окружал его светлость. Он не врал… Руки его не врали… Губы его не врали… Крис желал Тома. Так же сильно, как сам Том желал Криса. Крис просто не мог ему лгать. Потому-то хозяин Хиддлс-гров с таким рвением и начал кампанию по вызволению друга из форта Джордж. Ни на секунду Томас не засомневался — а что если Крис и впрямь виновен? И потому-то теперь, когда кампания эта увенчалась успехом — Хемсворт мог вернуться в замок, не боясь вновь быть арестованным — Том гнал верного Беркута в деревушку, где укрылся Роберт Шестипалый вместе со своими людьми, и где он укрывал Криса. Том желал как можно скорее вернуть друга домой. И еще скорее хотел рассказать ему, как много он сделал для его спасения. Стоило только ему представить, с каким восхищением станет Крис слушать его рассказ, как Том еще сильнее ударял коня пятками в бока — Быстрее! Пожалуйста, быстрее! - и жалел, что в его распоряжении нет тех удивительных механизмов — Крис называл их автомобилями — которые выигрывают в скорости у лошадей. Том, ставящий правду во главу угла, сам себя обманывать не желал: куда сильнее, чем рассказать Хемсворту о своих успехах, он хотел оказаться с ним рядом. Почувствовать тяжесть Крисовых рук на своих плечах. Ощутить, как губ касаются его мягкие губы. Как щетина колет подбородок. Том хотел провести ладонями по литым плечам Криса. Изучить пальцами переплетение жил на его предплечьях и еще там, на животе, где мышцы у него такие рельефные, словно карандашом нарисованные. И еще ниже, там где… Ох! Стоило подумать о том, как там, внизу, у Криса все устроено, как щеки тут же вспыхивали алым, и штаны принимались топорщиться почти что неприлично. Но от мыслей о том, как это будет — как они с Хемсвортом станут прикасаться друг к другу, как Крис его… О, боже! Как же это все будет? Больно? Должно быть… Ну и пусть! Хемсворт, будучи узником форта Джордж, наверное, и не такую боль вынес. Так что Крис заслужил — после того, что случилось с ним в чужом времени — заслужил это удовольствие: быть с тем, на кого он смотрит хитро и ласково. Кого касается осторожно, но вместе с тем уверенно. И кого целует так жарко. Дождь… Он застал графа Инвернесс по дороге в деревню Роберта Шестипалого. Холодные струи, бьющие с небес, остудили горячую голову его светлости. Но лишь на время - стоило ему войти в дом, который занимал Крис, стоило ему увидеть друга, как тот жар, что разгорался внутри, вспыхнул с новой силой. Все слова, что приберегал юный граф, все истории, которыми он надеялся удивить друга, словно камнем из головы вышибло. Осталось только желание — чистое, ничем не прикрытое. Он накинулся на Криса, удивляясь собственной смелости. Том целовал так, что на секунду ему показалось: он может причинить Хемсворту боль. И он поумерил бы пыл — хватит с Криса боли! - если бы только мог. Если бы он только мог оторваться сейчас от его мягких, полных, теплых, ласковых губ… Да ни за что на свете! Да лучше убейте — только не отрывайте от любимых губ! - Ну что же ты?! - разочарованно выдохнул Том, когда Крис все ж таки разорвал поцелуй. - Зачем ты?.. - Том… Крис дышал тяжело. Хиддлстон видел, как ходят под рубахой его бока, словно у норовистой лошадки. - Том… Ты… Ты понимаешь, что сейчас произойдет? Вот дурак-то! Хиддлстон покачал головой и опять полез целоваться. Крис что, правда думает, что он, Том, дитя несмышленое? Что с ним нужно, как с хрустальным? - Я жалею о том, что это не произошло раньше, - шепнул Том в поцелуй. И заметил, как вспыхнули счастьем глаза Криса — синие-синие, обведенные чернильными ресницами. Хемсворт, целуя так жадно подставленные губы Тома, все еще пытался себя контролировать. Все думал — вот еще секунда, еще полсекундочки, и я отпущу. Не стоит, наверное, портить мальчишку. Он сейчас охочий до ласк. А как оно потом-то будет? Он, Крис, беглый преступник, и его светлость граф Инвернесс — ну чем не сюжет для дурного бульварного романа? Однако, чувствуя, как Том прижимается к нему всем телом, как его чуть потряхивает от возбуждения, Крис послал эти мысли куда подальше. К черту все! Как отказаться от такого Тома? Как Тому отказать? Он чувствовал — парень не лжет. Не просто ради того, чтобы испробовать запретное — в их покрытом пылью времен восемнадцатом веке запретное — удовольствие, Том прибыл в деревню. Если так льнет к нему, Крису, если так отчаянно хватается за плечи, если смотрит так… Как не утонуть в этих глазах? Как не раствориться в Томе полностью? Как потом… Да плевать на это самое «потом»! Есть только «сейчас». И в эту самую минуту никакая сила не сможет оторвать его от Тома. Крис потянул вверх батистовую рубаху его светлости. Он не рвал тонкую ткань — что он, животное какое? Пробежался пальцами вдоль позвоночника — косточки были такими острыми, что это привело Криса в совершенное умиление. Том послушно поднял руки вверх, позволяя раздеть себя. Хемсворт заметил, как кожа его светлости покрылась мелкими мурашками — интересно, от холода или возбуждения? И он, растирая ладонями плечи Тома, принялся ласкать губами острые ключицы. Он словно собирал языком веснушки, что щедро были рассыпаны по груди и плечам Тома, и судя по тому, как тот сопел возбужденно, Крис понял — он все делает правильно. Это было важно — все сделать правильно. Чтобы не испортить мальчишке впечатление. Чтобы тот сполна насладился первым в своей жизни чувственным опытом. Какое счастье, что никто не касался его вот так! Как же хорошо, что никто не смог отвратить Тома от того, чтобы тот стремился отдаться мужчине. - Ляг! - Крис, заботливо подстелив под спину его светлости свою рубаху, которую снял быстро, не рисуясь, надавил тому на плечи, заставив коснуться лопатками грубой столешницы. И склонился над ним, продолжая губами, языком изучать такое красивое, такое желанное сейчас тело. Расцеловывал грудь, ловил в плен темные горошины сосков, посасывал их, покусывал легонько, слушая, как стонет от удовольствия граф Инвернесс. Том, отдавшись на волю умелых губ, не пытался сдерживать себя, не глушил рвущиеся наружу стоны. Он, пусть и не дарил ласки сам, но принимал их с такой вовлеченностью, что это лишь подстегивало Криса, заставляло действовать еще решительнее. Он лишь на секунду оторвался от своего исследования — а как еще это можно было назвать? Он и впрямь исследовал Тома: как ему больше нравится? Если коснуться губами вот здесь, под ключицей, если провести языком вдоль выпирающей косточки? Как отзовется его тело? Как громко он примется стонать, если вобрать в рот чувствительный сосок и покатать его там, в то время как пальцы сжимают второй? Как он станет дышать хрипло, часто-часто — если обвести языком вокруг трогательной впадины пупка и одновременно провести ногтями по бокам? Как Том станет выгибаться, если провести губами вдоль кромки штанов — или как там называются эти чертовы колготки, что столько месяцев сводили Криса с ума? Так вот если провести чуть выше них губами, да слегка потянуть вниз, так, чтобы открылись косточки таза, лизнуть кожу и взглянуть вверх — как там чувствует себя его светлость? И прикрыть глаза удовлетворенно, заметив, как тот прикусывает ладонь, пытаясь не закричать — так ему было сейчас хорошо. «Подожди! - с каким-то даже мстительным удовольствием подумал Крис. - Подожди, твоя светлость! Будет еще лучше!» Он, никуда не торопясь — Крису нравилось растягивать наслаждение — принялся избавлять Тома от этих самых колготок и коснулся стройных ног, ничем уже не прикрытых, шалея от восторга: мышцы икр и бедер были рельефными, тренированными, кожа была гладкой, едва-едва покрытой тонкими светлыми волосками. И Хемсворт ласкал длинные ноги его светлости, перемежая касания пальцев с касаниями губ — обласкал мягкую пятку, провел губами вдоль высокого подъема, облизал языком выступающую щиколотку, поднялся выше, до колена, и согнул ноги, широко разводя их в стороны, так, чтобы открыть для себя восхитительнейшую картину: граф Инвернес, обнаженный полностью, упирался пятками в столешницу, раскрытый только для Криса. И жаждущий, когда Крис сделает с ним все, что только душе его будет угодно. Отчего-то Хемсворту было угодно не торопиться. Он, искушенный в занятиях любовью, мог довести партнера до пика одними только губами и руками, и сейчас эта мысль казалась ему весьма соблазнительной. Если его светлость и думал, что он, Крис, возьмет его сегодня, то ни фига он не угадал. Крис доставит ему столько удовольствия, что в следующий раз Том станет умолять Хемсворта трахнуть его пожестче. Крис находил это очень привлекательным — оставить их обоих: и себя и Тома — чуточку разочарованными. И в то же время тем сильнее они оба станут ждать следующего раза. И сейчас Крис смотрел на то, как послушно Том раздвигает в стороны ноги, как он позволяет рассмотреть себя во всей красе, как он не стесняется совершенно, не зажимается, а ведь должен же был в самый свой первый раз с мужчиной. Крис смотрел на крепко сжатое колечко мышц и думал, как там, внутри, должно быть горячо да узко. Как он будет входить — медленно, растягивая податливые мышцы. И как громко будет стонать Том, потерявшись между болью первого проникновения и удовольствием, которое нахлынет позже. А пока… - Что ты? Крис! - услышал Хемсворт, коснувшись губами тяжело лежащего на животе Тома члена. - Что, солнце? - улыбнулся Крис, облизывая крупную головку. Член у его светлости был что надо — природа щедро наделила графа Инвернесс, и Крис бы даже позавидовал длине его органа, если бы его собственный член не был толще. - Разве так можно? - с удивлением спросил Томас, таращась своими огромными глазищами на то, как Крис плавно обводит языком головку. Хемсворт подавил смешок — ох уж этот Том! Его неискушенность сводила с ума и в то же время забавляла немного. - Почему нет, солнце? - шепнул он, не прекращая своего занятия. - Нет ничего запретного для нас двоих, слышишь? Твое тело сейчас принадлежит мне. И я буду касаться тебя там, где захочу. Так, как захочу. - Крисссс! - зашипел Том, когда тот взял в рот полностью. Провел губами вдоль ствола, собирая смазку. И выпустил член, причмокнув напоследок головку. - Тебе нравится, солнце? - спросил Крис, заранее зная ответ. Он просто хотел, чтобы Том это озвучил. - Тебе нравится, когда я беру у тебя в рот? Хочешь, чтобы я отсосал тебе хорошенько? Отчего-то Крис думал, что Томас станет смущаться и не посмеет повторить вслух то, что произнес он сам. Тем сильнее было его удивление, когда Том, чуть отстранив его от себя, соскочил со стола и теперь стоял, опираясь попкой о столешницу. - А тебе нравится, когда ты берешь у меня в рот? - глядя прямо в глаза Крису, с какой-то даже наглостью спросил граф Инвернесс. - Ты сам хочешь отсосать у меня хорошенько? Крис не встал на колени — повалился. Ноги подкосились — буквально, от того, как сейчас смотрел на него Том. Подернутый похотью взгляд серых глаз приказывал, заставлял: сделай это! Сделай так, чтобы мне было хорошо. Чтобы я почувствовал, как сильно ты хочешь доставить мне удовольствие. Хемсворту не оставалось ничего другого, кроме как повиноваться. Глядя на Тома снизу вверх, он для начала слегка поигрался с головкой, вбирая ее в рот неглубоко, одновременно лаская языком. А потом открыл рот пошире, позволяя его светлости скользнуть внутрь полностью. И когда почувствовал, как Том впивается пальцами в его затылок, принялся сосать с усердием, так, чтобы чувствовать чужой член горлом. Он позволил Тому вести, удивляясь тому, как верно тот угадывает, каким образом должен происходить этот процесс. Разумеется, инстинкты никуда не спрячешь, но тот факт, что до этой самой минуты у Тома никогда никого не было — поистине этот парень был рожден для наслаждения. Для его, Криса, наслаждения. Он сам, отсасывая его светлости, возбудился до такой степени, что не мог удержаться от того, чтобы не начать поглаживать свой член через плотную ткань штанов. А когда услышал, как рвано, громко стонет Том, ускорился, заглатывая так глубоко, как только мог. Да и много ли Тому было нужно? В первый раз он кончил ожидаемо быстро — хотя, надо признать, сам Крис в свой первый раз так долго, как Том, не продержался. И проглатывая теплую сперму, Хемсворт не отводил глаз от расплывшегося в удовольствии Тома. Как его потряхивало в посторгазме, как он тяжело упирался руками о стол. - Это было… - прошептал он, облизывая пересохшие губы. - Это было… Ох, Крис! Я как будто рассыпался на много маленьких Томов и опять собрался. - Знаю, солнце, - улыбнулся Крис, вставая с колен. - Знаю. А теперь… Повернись-ка! Я тоже хочу рассыпаться на много маленьких Крисов. - Ты будешь… Меня?.. Ну вот чего теперь-то краснеть? - подумал Хемсворт, глядя на то, как полыхают уши его светлости. После того, как только что долбил Криса в рот. Чудной же! - Это мы оставим на сладкое, - муркнул Крис, разворачивая графа Инвернес к себе спиной и заставляя того грудью коснуться стола. - А пока же у меня будет основное блюдо. Быстро спустив вниз штаны вместе с исподним, Крис, хорошенько размазав смазку по стволу, развел в стороны упругие Томовы половинки и, устроив член меж ними, принялся водить им вверх-вниз, не стремясь проникнуть внутрь. В этом было особое удовольствие — знать, что Том позволит ему все что угодно. И в то же время не стремиться этим позволением воспользоваться. Сейчас Хиддлстон лежал грудью на столе — такое роскошное блюдо предлагал Крису попробовать — и Хемсворт не спешил приступать к трапезе, помня о том, что из-за стола следует вставать чуточку голодным. Он оглаживал стройные бедра Тома, ласкал нежную кожу ягодиц, восторгаясь тому, какая упругая, какая подтянутая у Хиддлстона попка. И как он, Крис, может в любой момент вторгнуться внутрь, ощутить, как его член сжимают тугие горячие стенки. Но он просто водил членом между ягодиц, изредка убирая его и пальцами касаясь так ждущего его сейчас отверстия. Смочив палец в слюне, он увлажнил дырочку, не без удовольствия глядя на то, как она поблескивает, словно приглашая Криса внутрь. Но он лишь повозил намокшим от смазки членом сначала по одной ягодице, затем по другой, и вновь устроил его между, чувствуя, как тот влажно скользит, сжатый упругими половинками. Наконец, ему этого сделалось мало. Но ворваться в Томово тело он все ж таки не решался. Не сегодня. - Повернись! - скомандовал Крис, и Том подчинился. - Я хочу, чтобы ты дотронулся до него, - попросил Хемсворт. - Чтобы ты почувствовал… Но Тома не нужно было упрашивать. Обхватив ладонью член Криса, он принялся надрачивать. Довольно умело, стоило признать. Наверняка ласкал сам себя! Ну да кто мог его за это винить? Сам Том, возбудившись во второй раз после пережитого оргазма, также жаждал прикосновений. И Крис не смел отказать в этом своему партнеру. - Давай сразу оба! - велел он, и Том, обхватив в ладони два члена, принялся за дело с удвоенной решимостью. Крис же, накрыв ладонь Тома своей, помогал ему, поглаживая две налитые головки сверху большим пальцем. И когда темп, заданный Томом, сделался совсем быстрым, чувствуя скорую разрядку, он приник к тонким губам Хиддлстона своими, целуя того медленно, лениво, как бы уравновешивая поцелуями бешеный ритм, что взял сейчас Том. И когда семя выплеснулось им обоим в ладони, проник глубоко в рот Тому, языком словно трахая горячую, влажную нежность любовника. - Крис! - позвал Том, вновь откидываясь спиной на столешницу. - Что, солнце? - Хемсворт нависал над ним, упираясь локтями по обе стороны от головы Тома. - Что, хороший мой? Едва ли Крис мог сказать, что ноги его сейчас не держали — все-таки дрочка не могла заменить собой полноценный акт. Но он все равно чувствовал потребность принять горизонтальное положение. Том — такой, как сейчас: не опробованный, не взятый, но раскрасневшийся, разомлевший от удовольствия, сводил с ума… Да что там! Такой Том — с закушенной нижней губой, словно задумавшийся: почему ты не сделал это со мной? Ты же так хотел — почему не сделал? - от такого Тома сносило крышу. Но все ж таки Крис держался. Он все еще хотел заставить Тома умолять. - Пойдем, - он потянул Хиддлстона за руку. - Пойдем в кровать, солнце. И только когда оба они очутились под одеялом, когда Крис прижал к себе покрепче свою уставшую от пережитых ощущений светлость… Черт! Эта мысль пришла в голову внезапно. Его светлость… Как часто слышал эти слова Крис, не придавая им особого значения. И только теперь понял. Том был его светлостью. Его, Криса, светом. Это ли не замечательно? Так вот только тогда, когда оба они, на грани сна и яви, лежали друг напротив друга, касаясь один другого легко, без намека на продолжение, просто потому что невозможно было находиться так близко и не касаться. Только тогда Том озвучил то, зачем, собственно, и приехал. - Скоро Белтайн… - И что с того? - не сразу понял Крис. - Завтра мы поедем домой, слышишь? Чтобы ты мог вернуться к себе. В свое время. Помнишь, что говорила старуха Гейлис? - В день великий Белтайна поспеши домой… - вспомнились Крису слова знахарки. - Но как же я вернусь, Том? Сэр Генри… - Сэр Генри теперь ничем тебе не угрожает… - Но как… - Давай я расскажу все завтра? - попросил Том, зевая во весь рот. - Давай, - согласился Крис, целуя острое плечо его светлости. Ему сейчас не было никакого дела до сэра Генри. И только одна мысль не давала покоя. - Что если я не захочу уходить? - тихо произнес он, поудобнее устраивая ладонь на попке графа Инвернесс. - Что если я захочу остаться? С тобой остаться, Том… Хиддлстон зажмурился — крепко-крепко. Как решиться сказать Крису, что остаться у него нет никакой возможности? Как объяснить, что не смогут они жить все втроем: сам Том, его супруга - леди Кэтрин, и Крис. Как же это все… неправильно! Правильно — это он и Крис. Рядом. Вместе. Неправильно — это долг, что велит стать чужим мужем. Черт бы побрал данное его отцом обещание! Черт бы побрал сэра Генри с его угрозами! - Ты сейчас со мной, - смалодушничал Том. Не смог озвучить все эти мысли, что отравляли душу после того, что он только что пережил. - Ты сейчас — мой, - повторил Хиддлстон, сильнее заворачиваясь в уютные объятия Криса. «Я сейчас твой, - подумал про себя Хемсворт, видя, как омрачается тяжелыми раздумьями до этого мгновения гладкий лоб Хиддлстона. - Сейчас твой. А завтра будь что будет.»