Сказки безымянного пера

Постукивание по клавишам рождает агрессивный, сильный звук, что наполняет всю комнату, пульсирует по венам. Мощной волной накатывает на Кристофера, захлёстывает с головой — удар в самое сердце! Такое красивое, такое экспрессивное — то, что играет Эдвард, Все его движения отточены, он выглядит абсолютно уверенным в том, как и что играет. Да сама музыка излучает уверенность! Если бы Кристофер попытался выразить то, что он ощущает, в письменном виде, то не хватило бы восклицательных знаков и слов, чтобы описать все. Кристофер задерживает дыхание, также, как и Энтони. Эдвард и Эд, кажется, совсем не обращают на них внимание — первый увлечен игрой на пианино, а второй внимает музыке, покачиваясь. Звучащая музыка словно гигантские американские горки — разгоняется, взлетая вверх, но после медленно опадает, через некоторое время снова набирая былую скорость. Она въедается в голову, под кожу. Кристофер надолго запомнит ее. А после музыка оканчивается — как яркий, горячий фейерверк, последние ноты разлетаются придуманными искрами, царапая воздух. Эдвард резко встаёт, как только в комнате наступает звенящая тишина. Кристофер ничего не говорит, также, как и Энтони. Эд поворачивается и, заметив их, вздрагивает, махает рукой, приветствуя. — Подслушивать нехорошо, — насмешливо говорит Эдвард. Удивительно! Действительно с самого начала знал, что Кристофер и Энтони стоят сзади? — Не хотел прерывать тебя, — улыбается Кристофер, подходит ближе. — Это было красиво и мощно. Невероятно. — Знаю, — Эдвард самодовольно щурится, однако, похвала ему нравится. Эд пытается отвернуться, спрятать свою улыбку, слишком широкую и неестественную для Эдварда. Верно он хорошее лицо, раз радуется за то, что способности господина к музыке признают. — Кристофер, кстати, из-за твоего умения играть и пришел, — продолжает Кристофер. — Тоже хочешь научиться? — Тут же понимает Эдвард и попадает прямо в точку. Кристофер кивает. На самом деле желание играть на пианино появилось как раз-таки из-за того, что Эдвард каждый день приходит в музыкальный зал и мелодия слышна даже за закрытой дверью. Мало кто из всех теней, попавших в детский корпус, проявил интерес к игре на пианино. Считает ли Эдвард это несправедливостью, принижением его хобби? Или ему наоборот, нравится находиться в музыкальном зале без посторонних зрителей, ждущих, когда он уступит пианино? — Прямо сейчас что ли? — Эдвард наклоняет голову. — Вообще-то Эдвард собирался уходить. — Необязательно сейчас, когда тебе удобно, — отвечает Кристофер. Эдвард ничего не говорит, думает. На самом деле были некоторые, что хотели научиться играть, те самые немногие, но они теряли интерес, как только понимали, что у них просто не получается запомнить внешний вид нот, их название, да и в принципе играть. — Но... Мог бы Кристофер попробывать сыграть хотя бы простую мелодию? — Он подходит к Эдварду ближе, смотрит на пианино. — Ты даже не знаешь нот, — Эдвард хмурится. — Хотя, если бы Эдвард сыграл для тебя, ты бы запомнил? Эд тоже хмурится, чуть наклоняет голову вместе с господином, однако, чувствует себя слегка неловко, ведь понимает, что Эдвард просто насмехается над Кристофером. Обязательно сыграет что-нибудь сложное, а после усмехнется, когда Кристофер не сможет повторить. — Попытаюсь. Точнее, обязательно постараюсь! — Кристофер не даёт точного ответа, но в голосе чувствуется живой интерес. Это трогает Эдварда. Кому-то интересна игра на пианино. Кому-то искренне нравится то, как он умеет играть. Разве это не воодушевляет? Эдвард кашляет в кулак, снова садится и, не дотрагиваясь, водит пальцами над клавишами, думая, чтобы сыграть, даже и не зная, проворачивать свою шалость со сложной мелодией, или нет. Он начинает медленно наигрывать что-то простое — невинный звук, что уже не вызывает былого восторга. Кристофер внимательно смотрит, запоминая, в каком порядке Эдвард нажимает на клавиши. — Все, — Эдвард встаёт и уступает место Кристоферу. Стоит ему сесть, как Эдвард махает Энтони рукой, отгоняя его, встаёт за спину Кристофера. Кукла пожимает плечами, подходит к Эду. Кристофер наклоняет голову. Медленно начинает повторять все движения Эдварда, отчего музыка стопорится, звучит так, словно он нехило фальшивит. — Стоп, — Эдуард хватает Кристофера за плечи. — Отвратительно звучит. Кристофер перестает играть, убирает руки с клавиш, и тогда Эдвард подходит к нему вплотную, чуть прислоняется. Тянет руки — неудобно, но он старается сыграть мелодию заново, давая Кристоферу ещё раз запомнить ее. — Ты волнуешься, когда играешь, — объясняет Эдварда. — Боишься, что сыграешь не так, потому делаешь это медленно. Но так ещё хуже. На самом деле Кристофер совсем не чувствует страха, или беспокойства, но у него есть четкое ощущение того, что он может разочаровать Эдварда. И не понимает, почему так не хочет казаться глупее в глазах того, кто против его реформ и часто с ним спорит. — Или твоему мозгу сложно обрабатывать информацию, вот и медлишь? — Эдвард не может удержаться от едкого замечания. — Просто... Просто играй, а не туда попадешь, так заново начнёшь. Эта речь не вдохновляет, но теперь Кристофер начинает играть чуть быстрее, однако, в какой-то момент весь ритм сбивается совершенно выбивающейся нотой. Не та клавиша. Эд и Энтони стоят чуть позади, стараясь не мешать теням. — Эдвард тоже когда-то играл также, да? — Энтони смотрит на куклу. — Но при этом довольно строго относится к Кристоферу, словно тот, только сев за пианино, уже должен обладать некоторыми навыками. Эд не знает что ответить, лишь кивает — на свой страх и риск. Не должен же соглашаться с другими куклами, особенно если они нелестно отзываются о его господине. Но отчего-то слова Энтони звучат правильно, ведь, в общем-то, говорит правду — Эдвард действительно ожидает чего-то от Кристофера, хоть и не навыков, а ещё большего усердия и желания учиться. — Ты тоже умеешь играть на пианино? — Неожиданно спрашивает Энтони. — Кхм... На самом деле я редко играю на нем, — отвечает Эд, — но я учился вместе с господином. Умею. Энтони хочет что-то сказать, но не успевает — говоря с Эдом, он перестал следить за игравшей музыкой, но похоже она действительно была плоха, ибо от Эдварда начинает исходить столп сажи. Видя это, Эд сразу подходит к господину, потому Энтони ничего и не говорит. — Господин? — Эд делает маленькие шаги вперёд, но Эдвард резко махает рукой. — Не до тебя, — говорит он, даже не поворачивается. — Значит так! Эдвард снова чуть наклоняется, но тянет руки не для того, чтобы повторно сыграть — он медленно накрывает ладонями, неожиданно холодными и приятными на ощупь, ладони Кристофера, что контрастируют, будучи тёплыми. — Это неудобно, — сразу говорит Эдвард. — Но может хоть так запомнишь. Эд отходит, хоть ему и интересно понаблюдать за методикой обучения господина. Выглядит она странно. Эдвард делает движения, а Кристофер повторяет? В таком случае, не должно ли быть наоборот: Кристофер накрывает ладони Эдварда, поднимая их и нажимая на клавиши вместе с ним? Да, не только странная, но и неудобная идея. Хотя, вроде как интересная, можно было бы сказать, мол, вот как происходит — что-то да Эдвард придумывает, чтобы обучить тень, но Энтони сразу понимает, что Эдвард совсем не знает, как стоит обучать Кристофера. Он зациклился на том, что Кристофер хочет сыграть ту маленькую, уже раздражающую мелодию, и теперь Эдвард всеми силами пытается сделать так, чтобы тот запомнил ее. Как и ожидалось, это действительно было неудобно — Эдвард и Кристофер пытаются кое-как сыграть, но судя по бедным звукам, что издает пианино, все идёт довольно плохо. — Мне кажется, что у господина не хватит нервов, чтобы обучить Кристофера, — осторожно произносит Эд, пытаясь как и Энтони, выражать свои мысли более смело, но все ещё боится, что Эдвард услышит его. — Ага, — Энтони улыбается. — Знаешь, мне кажется ты бы с обучением справился лучше. И от этих слов Эд краснеет. Что-то расцветает между ребер, кости под этим ощущением мелко дрожат. — Кристофер не хотел так раздражать тебя, — говорит Кристофер, поворачиваясь и смотря на Эдварда. — Но и ты пойми, для тебя сыгранная мелодия проста, ведь ты долго учился, а Кристо... — Да-да, понял, — Эдвард хмурится. — Тогда, может быть, освободишь место? Кристофер и Эдвард снова меняются местами — и стоит второму снова оказаться за пианино, как он чувствует, что все напряжение сходит. Благодаря движениям, завораживающий звук вновь наполняет комнату. Это уже не то, что Эдвард играл, когда в комнате стояли Кристофер и Энтони, не решаясь подойти, это что-то более... Мрачное. Свинцовая тяжесть в музыке, от которой создаётся ощущение, словно воздух густеет, углы темнеют. И стоит музыке закончится, как воздух расколится на мелкие части — но пока Эдвард играет, все хорошо. Продолжает. Стучит. Сердце стучит — у Кристофера. Все быстрее и быстрее, когда он смотрит на сосредоточенного Эдварда, когда видит, как благодаря нему и пианино на свет появляется красивое звучание, что отдается ласковым покалыванием. Кажется, Кристофер ещё давно заметил то, что внутри все замирает, когда рядом Эдвард. С другими тенями такого нет: Барбара очень милая и интересная, но никогда не вызывает чего-то подобного; Джеральд смышлёный и догадливый, но своим молчанием скорее отталкивает, чем притягивает; Айлин тоже неплохая тень, но ближе к тому же Эдварду, чем к Кристоферу. Далее и перечислять бесполезно. Кристофер знает, что чувствует. Догадывается. Но понимает, что мечтать о взаимности глупо — настолько, как если бы Кристофер захотел, чтобы весь Дом Теней внезапно исчез. Думает, что единственное, на что он может рассчитывать, так это на попытку стать чуть ближе к Эдварду, хотя бы хорошим знакомым. Кристофер улыбается. И все же, даже если взаимность это глупые мечты, Эдвард все равно находится рядом, становится чуть ближе — согласился обучать Кристофера, а пару дней назад сам начал диалог! Это ли не достижение, прогресс? Задумываясь о подобных вещах, Кристофер все ещё чудным образом умудряется вслушиваться в музыку. Но здесь нет резко перескакивающей скорости, той быстроты. Некое ожидание чего-то темного, неизбежного, но при этом такого, отчего хочется сбежать. Такого, отчего хочется сбежать... Неизбежное... Мог ли Кристофер описать так взросление? Хах, он ещё не получил приглашение — не задумывается об этом. Знает, что он может стать взрослым, но не хочет думать о таком. Да и тем более, как же детишки будут здесь находиться, без него? Не желает оставлять ни Барбару, ни Оливера, ни Сюзанну, ни... ни Эдварда. Вот Эдварда особенно не хочет оставлять. — Кристофер пристально смотрит на твоего господина, — произносит Энтони. — Его это не разозлит? — Не думаю, — отвечает Эд и в ответе своем уверен. Когда Эдвард играет, то погружается, и единственное, что может вывести его из себя, так это посторонний, громкий шум или такие же посторонние движения у него перед глазами. — Когда Эдвард играет, ты часто качаешься в такт, — неожиданно говорит Энтони. — Ты никогда ни с кем не танцевал под музыку? Эд не спешит давать ответ, смотрит то на господина, то на Энтони. — На самом деле пару раз танцевал, — признается Эд, — но только с господином. Это не под музыку, потому не считается, да? Энтони тихо смеётся. Встаёт прямо перед Эдом и протягивает руку. — Потанцуем? — Спрашивает он, ослепляя своей идеальной улыбкой. Кристофер украдкой глядит на свою куклу и Эда, но после снова смотрит на Эдварда, ведь тот перестает играть. — Больше ничего играть не будешь? — Спрашивает Кристофер. — Ты... Хочешь ещё раз послушать? — Эдвард спрашивает так, словно совсем не верит Кристоферу, чуть горбится. Вообще-то да, Кристофер с радостью бы снова насладился мастерством Эдварда, но также и знает, что если Эдвард больше ничего не сыграет, то такой важный для Энтони момент будет испорчен. Угораздило же их обоих влюбиться... в Эдвардов-Эдов. — Да, — Кристофер кивает, подходит к Эдварду очень близко, кладет руку на его плечо. — Сыграй ещё раз, пожалуйста! И улыбается, когда ему кажется, словно он смутил Эдварда. Он не видит его лица, но почему-то, будто через прикосновение, чувствует, как по телу проходит дрожь, а на щеках Эдварда алеет румянец — хотя, может Кристоферу показалось? — Хорошо, — Эдвард чуть запинается, говоря это слово, но после тут же выпрямляется, готовый начать играть. Кристофер поворачивается, смотрит на то, что Эд и Энтони наблюдают за ними, ожидая, когда Эдвард начнет играть. Энтони быстро подмигивает Кристоферу, а тот в ответ. И именно в эту секунду Эдвард начинает медленную, нежную мелодию, что ласкает слух. Энтони осторожно кладет ладони на талию Эда, чуть сжимает. — Оу, — Эд дотрагивается до плеч Энтони, так, что даже не чувствуется. Медленно, в такт музыке, они кружатся, по некому шуточно танцуя, улыбаются. Эд ведь понимает, что танцуют немного не так, но ничего не говорит. Чувствует себя рядом с Энтони... Нужным? Это так приятно, когда на него обращают внимание. Обычно Эдвард отгоняет всех своим поведением, отчего не только тени избегают его, но и куклы Эда. Зачастую компанию ему составляют Элли и Джей, куклы Джеральда и Айлин, но Эду хочется общаться и с другими. К примеру, с Энтони! Он... невероятный! Добрый и интересный, готов вместе с Кристофером помогать и слушать других, верит, что даже слабые тени имеют право находиться в Доме Теней. Эд щурится. Разве это не идёт вразрез с правилами? В Доме Теней должны жить лишь те, что способны принести пользу. Но не глупо ли это? — Знаешь, — Энтони говорит на порядок тише, чем пару минут назад, — ты... Очень красивая кукла. Эд смущённо отводит взгляд. Раньше он никогда не получал подобного рода комплименты — да, Эдвард иногда хвалит его, говоря, что он неплохое лицо, но одно дело, когда это говорит господин, а совсем другое, когда... Кукла? Нет, когда Энтони. Его слова воспринимаются по особенному. Его неосторожный взгляд выглядит слишком многозначительным. Его прикосновения ощущаются более тепло и нежно. "Интересно, чувствует ли господин тоже самое, находясь рядом с Кристофером?" — думает Эд. А Эдвард тем временем играет, чувствует на себе взгляд Кристофера, начинает дышать тяжелее. Кристофер бесит его. Бесит тем, что готов давать шанс таким слабакам, как Барбара, что он имеет авторитет среди детей! Но при этом сердце стучит громче, когда Кристофер стоит рядом, внимательно слушает музыку, что медленным потоком застывает в воздухе. Эдвард судорожно выдыхает, мысленно одергивает себя и лишь чудом не сбивается, продолжает играть точно. А Кристофер улыбается, прикрывает глаза. Музыка убаюкивает своим спокойствием, меланхолией, которая проскакивает между нот, но вскоре заканчивается. "Высокий звук белым стеклышком рассыпается в воздухе" — придумывает сравнение Кристофер. — Все, — говорит Эдвард, резко поворачивается на стуле. Застывает. Сажа медленно поднимается вверх. Кристофер сразу понимает, на кого он смотрит, тоже переводит взгляд с Эдварда на кукол. — Мерзавец, — шепчет Эдвард. — Обниматься удумал... Видит, как Энтони ласково прижимает Эда к себе, гладит по спине, а тот утыкается ему в плечо. "Как же интересно их танец закончился" — Кристофер махает рукой, подзывая свою куклу к себе. Стоит Энтони отпустить Эда и вместе с ним подойти к Кристоферу, как Эдвард резко встаёт. — Все хорошо, — резко выдает Эд, вытягивает руки перед собой. — Правда-правда! Не злитесь... Эдвард лишь вздыхает, еле слышно скрипит зубами. — Думаю, нам пора, — Кристофер чуть кивает. — Пока, Эдвард! С Энтони под руку, Кристофер проходит к выходу из музыкального зала, но останавливается, ведь Эдвард нагоняет его, хватает за руку. — Подожди! — Он говорит довольно неуверенно, что не похоже на него. — Ты... Точно хочешь учиться играть на пианино? — Да, — без сомнений отвечает Кристофер. — Определенно. — Тогда... Завтра утром Эдвард будет ждать тебя, — быстро произносит Эдвард, а после уходит из музыкального зала, тянет Эда за собой. Тот оборачивается. Смотрит на Энтони, улыбающегося, счастливого. И улыбается в ответ.