***
— С вас пятнадцать евро, — с улыбкой сказал продавец с красной бабочкой. Лука протянул вперёд купюру и несколько монет, забрав букет из синих цветков. Он аккуратно расправил сеточную обёртку и вдохнул аромат васильков. Прекрасный запах, нежные лепестки и небанальный вид делали этот букет отличным подарком для любой девушки. Такие девушки, как Хлоя, могли бы сказать, что это слишком скромно. И что нужно дарить минимум сто и одну красную розу, но Лука, к сожалению, не мог позволить большего. Но если у него есть хотя бы маленькая возможность порадовать Маринетт — то он ей воспользуется. Юноша в очередной раз дотронулся до синих лепестков, вновь вспомнив Маринетт. Лепестки точно такие же как и её пряди. Иногда Луке хотелось снять с Маринетт хвостики и всецело пройтись пальцами по её густым волосам. Ах, вот бы вернуться к ней поскорее! Пока Лука рассматривал подарок Маринетт, в магазинчик кто-то зашёл. Через пару секунд на пороге показался человек. Пожилой человечек, с блестящими седыми волосами, острым взглядом и худыми щеками. Его бежевый клечатый пиджак был строгим, а из верхнего кармана выглядывал красный платок. Тёмно-синие брюки были идеально выглажены — ни одного бугорка. Своими морщинистыми руками он крепко сжимал ручку своей деревянной трости. В начале Лука принял его за Роллана, дедушку Маринетт, но оказалось иначе. Старик мимолётно глянул на Луку, измерив его не менее строгим взглядом, а потом глянул и на его букет, но не стал задерживать взгляд и двинулся вперёд. Он зашагал вперёд гордой и уверенной походкой, настоящего французского графа, пройдя мимо Луки. — Добрый день, — поздоровался старик. — Добрый-добрый, — ответил кассир через окошко, — чем могу помочь, месье? — Попрошу, одну розу. — Красную, розовую, жёлтую, белую?.. — Красную. Продавец нырнул куда-то за букетный прилавок. Старик терпеливо ждал. Лука с интересом засмотрелся на происходящее. Даже Сасс, который изначально не понял, почему его хозяин застыл на месте, осторожно выглянул из кармана. — С вас три евро, — сказал с улыбкой продавец, вытащив одинокую красную розу. — У моей жены сегодня юбилей — восемьдесят лет. У меня только один евро в кармане. Пенсия задерживается. — Простите, месье, но я не могу тогда вам её продать. — Я не прошу от вас букета. А лишь простой цветочек. Пожалуйста. Один маленький цветочек. Мне не нужно больше. Мне честь не позволяет придти с пустыми руками. — Простите, месье, но таковы правила. Я не могу продать вам розу. Старик явно огорчился. Его гордая походка дала слабину, плечи ссутулились. Теперь он обхватил трость и второй рукой, отвернувшись от продавца уже не «зашагал», но «заковылял» к выходу. — Так вот она, моя благородность? За то что Париж отстраивал, когда его Гитлер разбомбил? Sales bureaucrates, — повернулся к продавцу последний раз старик. Продавец как-то потупил взгляд. Может быть где-то в душе он и готов был преступить через правило, но чего-то ему не хватило. Лука с сочувствием посмотрел на старика, а потом на свой букет. Он ещё раз потрогал васильки, затем уверенно сделал шаг вперёд. — Дедуль, подождите, — окликнул его Лука у выхода. Старик повернулся вокруг себя и увидел протянутый букет. — Возьмите, пожалуйста, — улыбнулся ему слабо Лука, — сделайте жене приятно. Глаза пожилого француза сверкнули. Он посмотрел на Луку, а затем на букет. Его трость переместилась с одной руки в другую. — Но… мне не надо так много. Мне нужен хотя бы один… — Берите всё, — настаивал Лука, — восемьдесят лет только один раз в жизни. Дед ещё раз внимательно заглянул в глаза юноши, а потом опустил глаза на букет. Он покрепче обхватил трость и потянулся к цветам. Лука спокойно передал цветы из рук в руки. Рука деда задрожала, и он внимательно пригляделся к синим лепесткам. Он сжал губы и поднёс цветки к лицу. По его пятнистой щеке пробежала слеза. — Дедуль, ну вы чего? — подбодрил его Лука. Дед вновь принял гордую стойку, вновь перейдя на держание трости одной рукой — Спасибо тебе, молодой человек. Я не бедный человек, просто именно в этот день вышли проблемы с деньгами. — Я верю вам. — Как твоё имя? — Лука. — Лука, ты очень похож на моего внука, — криво улыбнулся дед. Его глаза сразу же заиграли красками, и он с азартом посмотрел на Луку. — Правда он постарше тебя. Ему давно за 20, но одевается также странно, как и ты. — Хех, значит у вашего внука хороший вкус. Они оба рассмеялись, и дед похлопал юношу по плечу. — Мне надо идти, Лука. Но я тебя не забуду. Спасибо тебе ещё раз. Дед вышел из магазина, оставив Луку одного с приятным ощущением на сердце. Это было такое странное ощущение. Даже будто бы волшебное. Его накрыло такой тонкой, но очень нежной и приятной оболочкой. Всё же он поступил правильно. Маринетт поступила бы точно также на его месте. Он купит ей ещё не один букет цветов.***
Маринетт смотрела на себя в зеркало и пыталась вколоть себе новую серёжку. Её серёжек Леди Баг уже давно не было, поэтому нужно было их чем-то заменить. Ей хотелось что-то простое, но со вкусом. Яркие цвета она сразу отбросила, но и не хотела вдаваться в нечто депрессивно чёрное, поэтому остановила свой выбор на тёмно-синих круглых серёжках. Она ещё раз посмотрела на себя в зеркало. — Всё же я вернулась к стилю, который носила до, эх… Ладно. Не стоило вдаваться в ностальгию по Тикки. Она вернёт её в один день. А сейчас ей стоило… О нет. Маринетт взглянула на часы и увидела, как она опаздывает. Её же Лука ждёт! Девушка тут же вскочила со стула, и чуть не свалилась, но устояла на ногах. Она моментально начала перебирать свой гардероб в поисках своего пиджака, и о чудо, нашла его! Девушка быстро подушилась духами, ещё раз проверила свою внешность и выбежала из пекарни так, что лишь пятки её сверкали, параллельно надевая шапку и куртку. «Ну, почему я такая копуша?» — жаловалась про себя Маринетт, заворачивая за очередной угол и извиняясь перед прохожими за её скорость. Она вновь судорожно достала телефон, проверяя время на ходу и пыхтя. Ей пришлось завернуть за ещё один угол, проверяя своё место на карте. Ну же! Ну же! Ну же! Почему всё заканчивается именно так? Маринетт поглядела на табличку с улицей. Хорошо. Вроде бы на месте… Девушка опустила телефон в карман и тут же обнаружила в нескольких метрах от себя ошарашенного Луку. Новый спорт кар под маркой «Маринетт» разогнал слишком большую скорость, а по тормозам бить поздно. Бабах, и они оба на земле. В этот раз уже не на друг друге, а порознь. Маринетт помотала головой, испугалась, моментально вскочила и пошла проверять «сбитого пешехода». — Лука! О, Лука! Ты в порядке? — спрашивала девушку, помогая парню подняться. — Ух! — только и выдохнул Лука. — Вроде бы Париж от Бражника спасаем реже, а опаздываем по расписанию. — Умею, знаю, практикую, — глупо заулыбалась Маринетт. — Долго ждал? — Не-а, минут десять, не больше. Пойдём? Пока всё не раскупили. — Пойдём. Девушка, словно бы ждала этих слов, и моментально обхватила локоть Луки. Юношу это удивило, но им обоим это понравилось, и он одобрительно кивнул. Париж не только самый романтичный город мира, но и прекрасное место, чтобы отпраздновать Рождество. Многие жители Марселя, Лиона, Тулузы и других французских городов съезжаются в Париж, чтобы посмотреть на ночные блестящие огоньки зимнего праздника, фейерверки, пряничные домики и ощутить на себе дух Рождества. Лука и Маринетт шагали по сугробам, смотря по сторонам и видя, как работники украшают гирляндами столбы и вывески. Маринетт любила Рождество всем сердцем. И каждый год с детской радостью ждала, когда она с родителями начнёт украшать ёлку и готовить подарки. Даже сейчас она смотрела наверх с надеждой и верой в лучшее. Именно такие же ощущения дарил ей Лука. Она подняла взгляд наверх, и на её нос упала снежинка. Луку это рассмешило. Они направились в торговый центр «Карусель», где уже во всю была рождественская атмосфера. Родители с детьми выстроились у пряничного домика, где сидел Санта-Клаус, принимавший детишек к себе на колени. Мимо проходили эльфы, вручавшие маленькие подарочки каждому проходящему. Они прошли мимо одного из помощников, и тот из своей плетёной корзинки вытащил вещицу и подал её Луке. Юноша внимательно посмотрел на неё, улыбнулся и передал подарочек Маринетт. — На тебя похожа. Маринетт с удивлением взяла вещицу от Луки и обнаружила, что это было небольшое украшение на ёлочку. Резная фигурка в виде скромной девушки в белом платье, держащей перед собой сомкнутые руки и прекрытыми глазами. Тёмные волосы были собраны прямо как её хвостики. И вправду, похожа на Маринетт. Маринетт поцеловала Луку в щёку и положила ангелочка к себе в сумку. После этого начался их долгожданный шопинг. Маринетт и Лука бегали по магазинам туда сюда, чтобы найти нужные вещи. В начале они отправились за подарками. Лука купил матери брошь в виде снежный совы, обосновав, что его мама любит подобные вещи. Для Джулеки он купил браслет, который она хотела добавить к своему костюму. С отцом оказалось сложнее… Лука хоть и фанател от своего отца, но абсолютно не знал, что тому нравится. — Подари ему что-то связанное с «потом и кожей», — предложила Маринетт. — Чего? — не понял Лука. — Ну, так он мне объяснил свой стиль, когда я делала для него обложку. Твой папа любит очень «вызывающие и пафосные» вещи? — Пот и кожа говоришь… хм… — Лука задумался и прошёлся возле парочки прилавков, но ничего дельного не нашёл. — Сложно будет найти для него подобную вещь… — Слушай, Лука, — задумалась Маринетт. — Я, к сожалению, не подрабатываю, как ты, поэтому делаю для своих всё в ручную. Если хочешь, мы можем для него что-то вместе сообразить, как очки с Эйфелевой башней. — А мы успеем? Рождество-то через неделю. — Пфф… — махнула рукой Маринетт, — я и не такое делала за такой короткий срок. Тем более, быть эксклюзивным модельером Джаггеда Стоуна большая честь. Лука ещё несколько секунд сомневался, но затем кивнул. Маринетт точно сможет придумать что-то крутое для Джаггеда. Интересно, а что Лука подарит Маринетт на Рождество? Она практически закончила куртку, которую ещё давно подметила Тикки. Ей осталось вшить несколько блестящих ниток, за которыми она также и пошла сегодня в торговый центр. Их они нашли быстро, а девушка не уточняла для какого именно проекта ей это было нужно. После муторных, но интересных покупок, они постарались найти максимально укромное место, где могли перевести дух и выпить чего-то горячего. Их выбор пал на близлежащую кофейню, где они взяли по кружке шоколада. Лука пил очень аккуратно, используя обе руки. Маринетт предложила сама попоить Луку, но он вовсю отказывался. Даже шоколад преображался на Рождество. Добавлялись новые вкусы и их комбинации. К примеру, Маринетт взяла шоколад с солёным арахисом. Вкус был бесподобным. Ах, как жаль, что подобные вкусы появляются только на такие вот праздники. Хотя, в этом и была их ценность и прелесть. Только раз в году и всё! Затем они собрали пакеты и направились из торгового центра, как Лука вдруг остановился у витрины. — Точно, как же я мог забыть? — ударил пальцами по лбу себя Лука. — Я же Наполеону забыл подарок купить. — А ему что ты хочешь купить? — спросила Маринетт. — Смотри какой крест необычный, — показал Лука на витрину. — Сделан в восточном стиле… — В восточном? — не понимала Маринетт. Девушка посмотрела на витрину и удостоверилась. Классические французские кресты были четырёхконечными, а этот имел дополнительные четыре конца. Да, и цвет был очень необычным для креста — коричневый. — Почему ты сказал восточный? — переспросила Маринетт. — Если бы он был китайским, то я бы узнала его… — Что? — переспросил Лука, а потом увидев в глазах девушки, что она не понимает о чём речь, скромно посмеялся. — Ты не слышала о восточной церкви? — Нет… — от не знания покраснела Маринетт. — Их называют «ортодоксами». Они приверженцы старых обычаев. Носят длинные бороды, чёрные рясы, крестятся справа на лево, а не слева направо. У католиков и ортодоксов всегда были сложные отношения. — А именно? — Ну, — почесал затылок Лука, — они тыкают в друг друга пальцами, говоря, что другие верят неправильно, а мы верим правильно. У Маринетт вырвался нервный смешок. — Но ведь это глупость. В смысле… мы же верим в Иисуса Христа… ну, христиане по крайне мере. Это же не другая религия вроде буддизма или конфуцианства. Почему такая неприязнь и разделение? Разве нам нельзя быть вместе, западу и востоку, католикам и ортодоксам? Или же я что-то не понимаю… — Мне кажется, ты понимаешь больше, чем они, — юноша улыбнулся и положил руку на плечо Маринетт. — Как ты думаешь, если я подарю ортодоксальный крест Наполеону, он меня отправит на костёр, как еретика? — Лука! — рассмеялась Маринетт. — Не говори глупости. Я думаю, если ему нравятся религиозные штучки, то он оценит твой подарок. — Тогда решено! Идём пробивать чек! Лука зашёл в магазин и сразу же приобрёл крест, купив к нему параллельно и подарочную коробочку, сложив в неё подарок. Коробочка была совсем небольшой и помещалась в ладонь, поэтому Лука положил её к себе в задний карман. Покупки были закончены. Они спокойно сели на автобус и собирались отправится по домам, но тут Лука заметил спортивный комплекс и обратился к Маринетт. — Слушай, не хочешь познакомится с моим тренером? — Что? — чуть спросонья спросила Маринетт. — Тренером? — Ну да, которому мы крест купили. — А-а-а… почему нет? Ты уже хочешь подарить ему подарок? — Посмотрим, я планировал на последней тренировке поздравить его, но вдруг он уезжает? Скоро же официальные выходные. Не волнуйся, мы буквально на пару минуток. Маринетт кивнула. Даже если бы Лука забрал у неё больше времени, то она бы согласилась. Ей хотелось идти за этим юношей, хоть на край света, и она будет чувствовать себя в безопасности. Они зашли в комплекс и поднялись на этаж выше. Завидев говорящую вывеску «FitLife», Лука уверенно пошёл, шурша накупленными пакетами подарков. — Добрый день, Жанет, — поздоровался с девушкой у ресепшена Лука. — Ох, Лука, давно тебя не видела! Ты как? Как твои руки? — По-тихоньку, но за штанги пока браться не планирую. Они одновременно посмеялись. Маринетт вначале показалось будто девушка заигрывала с Лукой, но по итогу это оказалась обычная доброжелательность и мягкосердечность. А ещё важную роль сыграл тот факт, что девушка была старше Луки (для Маринетт это был точно решающий фактор). Жанет была далеко не подростком, а взрослой и полноценной девушкой лет 20-25, относящейся к Луке скорее как к младшему братишке. «Ну и правильно. Нечего трогать чужое добро. Лука — мой!» — сказала про себя Маринетт, а потом покраснела от глупости промелькнувших в её голове слов. — «Что я сейчас сказала?! Дура-дура-дура! Лука не вещь! Нельзя так думать о людях, даже если они тебе очень нравятся! Дура-дура-дура!». Маринетт так и могла бы продолжить сзади строить странные выражении лица от своих же мыслей, но её моментально вывел из раздумий голос Луки. — В смысле его нет на работе?.. Слова Луки прозвучали тревожно. Даже слишком. Маринетт моментально откинула своё самокопание и подошла поближе, чтобы понять контекст разговора. — Мы закрываемся только в последний день перед Рождеством. У нас ещё целая неделя работы. Я не знаю, почему его нет. На звонки он не отвечает. Маринетт не до конца понимала тревожность. Лука выглядел как-то слишком напряжённо. — Может он просто заболел?.. — наивно спросила Маринетт. Лука взглянул на неё не самым обнадёживающим взглядом. — Наполеон очень ответственно подходил к работе и тренировкам. Если я опаздывал даже на минуту, то он наказывал меня дополнительной пробежкой. Да что уж говорить, он сам себя наказывал, если опаздывал. Без веской причины он бы никак не мог не явиться на работу. Что-то случилось… Жанет, можно я оставлю у тебя покупки? Я вернусь за ними… — Да, конечно… — неуверенно ответила девушка с ресепшена от резкости Луки, принимая от него пакеты. Юноша развернулся и быстрым шагом направился с комплекса. — Лука, стой! — воскликнула Маринетт, также оставив пакеты у Жанет, и побежала за парнем. Лука быстрым шагом спускался по лестницы. Маринетт как можно быстрее его догнала и поравнялась с ним. — Что такое? Куда ты? — спрашивала девушка в попыхах. — Маринетт… я не могу тебе это обьяснить, но у меня очень плохое предчувствие. Я должен его найти, — Лука зашагал быстрее, вырвавшись вперёд. — Стой! — пыталась хоть как-то приостановить его Маринетт, но ничего не выходило. К чему такая настойчивость? Почему он, словно ошпаренный, куда-то так живо направился. Маринетт ничегошеньки не понимала. Из кармана Луки выскочил Сасс, и он подлетел к плечу девушки. — Сасс, что с Лукой? — не понимала она. — Я сам бы хотел это знать, — задумался квами. — Я без понятия в чём дело. Но… — Что?! Ты что-то знаешь?! — Нет же. Просто… это может быть не видно с первого взгляда, но в промежуток реабилитации Луки, он и Наполеон очень сильно сблизились. Твой парень слишком сильно беспокоится о людях, поэтому… Сасс приостановил свой поток мыслей, когда Лука резко повернул на повороте, а Маранетт сразу же последовала за ним. Квами чуть не слетел с плеча, ухватившись за шиворот девушки, что-то ворча. Они остановились у дома, где жил Наполеон. Лука сразу же набрал на домофоне цифры его квартиры и начал ждать. Последовало несколько гудков. Они прождали минуту-две-три, но ответа не последовало. Маринетт волновалась о Луке. Юноша выглядел слишком обеспокоенным ситуацией, и ни о чём другом не мог и подумать. Его некогда добрые и живые глаза потухли. В них было непонятно откуда взявшееся беспокойство, напрягающее Маринетт. Они прождали ещё минуту, но ответа так и не поступило. Юноша достал телефон и набрал там номер. В ответ только гудки, и голос оператора сказал: «абонент недоступен». — Zut, — выругался разочарованный Лука. Маринетт порылась в сумочке и достала оттуда Мулло. У неё возникла идея. Она быстро убежала в переулок и перевоплотилась в Леди Маус. Обеспокоенный Лука знатно удивился, увидев девушку в обличие героя. Леди Маус активировала свою силу, попрыгав на скакалке, уменьшилась и разделилась. Маленькие Маринетт тут же пролезли в щели, «пошуршали» около минуты, а затем открыли дверь с другой стороны. Лука явно оценил эту идею, а затем Леди Маус вновь стала единой и перевоплотилась в обычную Маринетт. Подростки тут же направились внутрь. В коридорах было спокойно. Никакого подозрения на что-то необычное, но Лука не переубедился в своём беспокойстве. И всё-таки, их опасения подтвердились, когда они дошли до нужной квартиры. Дверь была слегка приоткрыта, а ручка со внутренний стороны вырваны под гвозди. — Сасс, будь наготове, — предупредил Лука. — Я тебя понял, босс, — ударил кулак об ладонь квами. Маринетт на всякий случай вытащила печенье и протянула его Мулло, чтобы та покушала и восстановила силы. Лука дотронулся до двери и посмотрел на Маринетт, спрашивая ту взглядом «готова?». Девушка кивнула и они приготовились к худшему. Бражник? Всадники? Маюра? Акума? Амоки? Или вообще нечто новое и неизведанное до. Лука надавил на дверь. Та со скрипом отворилась. Маринетт была здесь впервые, но ничего странного не увидела. Может быть грабители? Тем не менее, девушка взглянула на вырванную изнутри ручку и сильно засомневалась, что кто-то пришёл ограбить Наполеона. Да, и что тут грабить? По меркам Парижа, квартира Наполеона была очень и очень скромной. Без каких-либо ярких излишеств. Лука внимательно проходил по комнате, вслушиваясь в подозрительную тишину. Ничего не было слышно. Только стрелки настенных часов делали повторяющийся «тик-так, тик-так». Маринетт находилась за Лукой и шла за ним по пятам, изредка оглядываясь назад. Девушка была готова в любую секунду перевоплотится в героя (тем более, Мулло уже поела), но тут она остановился, уперевшись в спину Луки. «Что случилось?» — не поняла девушка. Она увидела, что Лука перед ней застыл на месте и не двигался. Маринетт высунула голову, а потом тут же расширила зрачки, встав параллельно Луке. Подростки увидели Наполеона. Он сидел за столом в своей маленькой кухоньке спиной к ним. Он был одет в свою чёрною майку на лямках, в которой тренировал в спортзале. В голову Маринетт проникла даже самая жуткая мысль о том, что Наполеон был мёртв. К большому счастью это оказалось не так, и он повернул к ним свою голову. Однако, он даже не удивился им. Наполеон просто посмотрел на Луку, равнодушно глянул на Маринетт, а потом вновь вернулся к своему делу — смотрение в стену. Девушка почувствовала, как её руки вспотели, и она сжала их между собой, сглотнув. Первый решил нарушить тишину Лука. — Месье? — окликнул он мужчину. — Месье. — Да? — сухо ответил Наполеон. — Что с вами, месье? — насторожено спросил Лука, сделав шаг вперёд. — Вам плохо? Мне вызвать скорую? — Скорую?.. — не понимал мужчина. — А зачем мне скорая? С ним точно что-то не так. Маринетт аккуратно двигалась шаг за шагом за Лукой вперёд, пока они не вышли к столу и не увидели всё по лицу Наполеона. Усатый гигант безразлично смотрел в стену, ничего не замечая перед собой. Его светло-карие глаза смотрели в одну точку, а под глазами красовались здоровенные синяки. Маринетт опустила взгляд вниз и немного охнула. — Лука… — шепнула она, указав на стол. Там находилась фотография в разбитой рамке. Лука аккуратно протянул ладонь вперёд, смотря за реакцией Наполеона, но и здесь качку было без разницы. Юноша вытащил фотографию из осколков и отошёл с ней и с Маринетт в сторону. — Я её уже видел! — слабо воскликнул Лука. — Здесь изображена семья Наполеона… неужели… неужели дело в них? Маринетт взглянула на фото. Рядом была цифра «2011», что сразу говорило о десятилетней давности снимка. Кусочки неприятного пазла начали складываться сами собой. Семья на этом фото казалась такой обыденной и такой милой. Ребёнок лет шести сразу вызвал у Маринетт улыбку, а потом она огорчилась, придя к тяжелому выводу. — Вы потеряли семью? — спросила девушка. Наполеон молчал какое-то время, а потом тяжёлым голосом сказал. — Да. Маринетт взглянула на Луку. Юноша очень сильно побледнел. Они ещё раз посмотрели на фотографию, не понимая, что им сейчас делать. Тем не менее, мужчина заговорил: — Сегодня юбилей, — сказал он, потерев свои большие ладони, — десять лет… как их нет… погибли… в аварии… Эта новость прошибла Маринетт насквозь. Она… она абсолютно не знает какого это терять близкого, осознавая, что вы больше никогда не сможете увидится. Даже разлука с Тикки не могла быть похожей. Тикки была жива, а вот родные Наполеона… уже как десять лет… — Знаешь… Лука… я так не хотел, чтобы ты ходил к нам в зал… Наполеон вновь выдержал паузу. — Потому что… потому что когда я смотрю на тебя, то понимаю, что мой сын был бы сейчас твоего возраста… — из уст Наполеона вырвался нервный смешок. — В придачу, он как и ты носил благородное имя одного из четырёх авторов Евангелия. Ты — Лука, а он Мэтью. У Бога есть чувство юмора. Лука не знал, как и ответить. Он лишь состраданием смотрел на потерянного в собственном горе мужчину. — Откройте третью главу от Ионна, пятый стих. Маринетт не сразу поняла о чём была речь, но Лука быстро об этом смекнул. Недалеко находилась Библия, которую юноша взял в свои руки и пролистал. Девушка встала возле него. — «Иисус отвечал: истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие», — процитировал Лука. Маринетт посмотрела на Луку, а потом на Наполеона. Через несколько секунд у юноши расширились глазы, и он воскликнул: — Вы хотите сказать, что они… Мужчина не ответил. Маринетт опять почувствовала себя недалёкой, не понимая о чём шла речь. Она поняла, что они сейчас говорят о рае, но пот скатившийся по лбу Наполеона и дрожащие зрачки Луки намекали на нечто плохое. — Согласно христианству, — начал пояснять юноша, — человек, не принявший крещение, не способен войти в рай. — То есть… жена и Мэтью… они в… — Маринетт не успела договорить злосчастное слово «ад», как Наполеон резко ударил кулаком по столу, заставив девушку и юношу вздрогнуть от испуга. Он вновь застыл на несколько секунд, пока в квартире не образовалась тишина. — Святые отцы принципиальны в этом вопросе… Некрещёный не может спастись и войти во врата рая. Я всю свою жизнь был атеистом, до последних десяти лет, пока не случилась эта трагедия. Я смеялся и глумился над верующими. Восклицал им в лицо «идите в своё средневековье со своими старомодными правилами», а потом случилось это… и я добровольно крестился… Бог обменял мою жизнь на их… но… — из глаз Наполеона покатились слёзы. — Лучше бы это я пошёл в ад, а они были бы здесь. Маринетт парализовало. Она ничего не смыслила в вопросах богословия, но даже тут она понимала обстановку и горечь сложившейся ситуации. Она чувствовала свою ограниченность и невежество в данном вопросе. Она просто девочка модельер, которая никогда не уходила в такую бездну размышлений в вопросах «а что после смерти?». Девушка слышала про какие-то там споры учёных о создании человека, но никогда не погружалась в это. Она была занята Адрианом, домашкой и выпечкой. Какие ещё размышление о жизни?! Но даже она понимала какого сейчас Наполеону. В какую сторону не посмотри, а везде боль… Если сказать, что всё это сказки и принять мнение атеистов… это значит, что близкие канули в вечную пустоту и небытиё. Что первые дни рождения ребёнка, свадьба, да и вся жизнь вообще ничего не стоили! Но если сказать, про веру… Лука и Наполеон уже сделали это за неё. Там одна дорога… Девушка готова была разрыдаться на месте от такой дилеммы. Это было слишком для неё. Наполеон и вправду в ужасном положении и ему никто не способен помочь. Попробуй сказать человеку, что его родные в пустоте и их жизнь напрасна, а ещё лучше сказать, что они вечно горят в огне. Маринетт готова была докопаться до самых изощрённых мыслей, но тут она увидела как Лука тихо сказал: — Нет… Маринетт подняла на него глаза с выступившими слезами. — Нет… — повторил юноша. — Я не верю в это. Мужчина чуть с интересом поднял глаза. — Я не верю в это, — повторил Лука ещё раз, прикусив свою губу. — Я никогда не поверю в это! Все вдруг посмотрели на Луку. Даже квами Мулло и Сасс выскочили из сумочки Маринетт. — Они в аду?! — вызывающе спросил он Наполеона, взглянув тому в глаза. — Вы и вправду в это верите?! Вы верите в то, что ваш шестилетний сын, ничего толком не сделавший в этом мире, попал в ад?! Я не верю в это… — Лука… ты… — пыталась что-то вставить Маринетт, но юношу было не остановить. — Я спрашиваю это у вас! Скажите мне! Вы и вправду верите, что безгрешное дитя будет гореть в аду, просто потому что его не полили святой водой? Вы и вправду в это верите?! Я — нет. И никогда в это не поверю. Я верю в Бога, но если каждый поп мира подойдёт ко мне и скажет, что они в аду, то я назову каждого из них лжецом. Может быть я наивен, может быть я слишком много не знаю, может быть я вообще тупой. Я не физик и не биолог, а простой музыкант. Но я никогда не поверю, что искренний и добрый человек, живший по совести попадёт в плохое место, где он будет страдать, просто потому что он не крестился. А кто тогда достоин рая?! Скажите мне! Кто достоин рая? Священник, выполняющий все обряды, но в душе он гниль?! Тогда я не хочу верить в такого Бога, — Лука обхватил себя за рубашку и со всей силы сжал её, разозлившись, вытащил купленный крест и положил его на стол. — Вот, держите, месье. С Рождеством Христовым. — Юноша развернулся и ушёл из квартиры прочь.