***
В воздухе до сих пор стоял запах пороха и металла, как бы ветер ни старался унести его за сотню метров отсюда. Даже после того, как Арсений сбросил звонок, Антон то и дело оборачивался и смотрел вверх, на крышу девятиэтажки. А вот самому телохранителю было не до гляделок. На работе расслабляться было некогда. Присев на корточки, он вынул наушник, по которому только что говорил с Антоном. Второе устройство, что было в другом ухе, он не тронул. Оставаться на связи со своим коллегой – тоже неотъемлемая часть любого из его заданий. – И какого хрена ты творишь, Арс? – отчётливо прозвучал голос Димы в ухе. Арсений бросил короткий взгляд на идущего вдалеке Антона. Оттащив винтовку от края крыши, он беззаботно уточнил: – Ты о чём? – Ты человека защищать должен, а не херачить в него из винтовки. Тебе там вообще крышу свинтило, что ли? Дима не кричал и голос не повышал – лишь спокойно, но крайне недовольно констатировал очевидные факты. Арсений невозмутимо паковал внушительную винтовку в транспортировочный кейс, ничуть не жалея о своей, возможно, импульсивной и немного резкой выходке. Оправдываться он не собирался, но объяснить свою позицию всё-таки решил: – С таким, как он, по-другому не договоришься, Дим. – А ты мог хотя бы попытаться нормально поговорить? – Думаешь, он из тех, кто запросто согласится на такое? «Да, конечно, дяденьки-телохранители, защищайте мою задницу»? Так что ли? Нет. Он не из таких, понимаешь? – Ну, допустим, – рассудил Дима. – Но, вообще-то, он должен выдохнуть... Зная, что теперь его будут прикрывать от всякой херни. – Он с этой хернёй ещё не столкнулся лицом к лицу. Поэтому не понимает масштаба проблемы. Столкнётся – поймёт… Дима вздохнул, согласившись с логичными доводами коллеги. Арсений закинул ремни кейса на плечи, и за спиной вновь оказались привычные несколько килограммов винтовки. – Куда он идёт? – уточнил он, когда уже спускался по лестнице. – Домой, – ответил Дима. Арсений почему-то невольно представил, как, подперев голову рукой, Дима уныло следит за значком на мониторе, как свет нескольких экранов отражается в его зрачках.***
«Привет, я Антон Шастун. И сегодня у меня для вас полная жесть. Видели когда-нибудь фильмы, где злые дядьки избивают детишек? И я видел... Дерьмо полное, согласны? Но это были фильмы, а сейчас – о реальном...» Не отрываясь от экрана ноутбука, Арсений отпил кофе и медленно поставил чашку на стол. Он всматривался в экран так, будто пытался проанализировать каждое слово блогера, малейшее изменение в его эмоциях, голосе, выражении лица и даже положении тела. Антон пытался быть спокойным и в меру уравновешенным, но по ироничной интонации и взвинченной манере речи вскоре стало понятно, что эта история не то, что не оставила его равнодушным, а вывела настолько, что он готов был вот-вот вывалить всю информацию, которая была в его руках. Но вываливать всё сразу было не в его манере – Антон всегда был осторожен. Он заменял реальные имена на буквы и никогда не называл конкретных дат, мест и политических партий. В ином случае ему могло прилететь обвинение в клевете, а мотаться по судам – дело гиблое. По крупице он подкидывал зрителю намёки, разгадать которые мог, конечно, далеко не каждый. Его наводки по каждому делу зачастую выглядели как шутки, как обыкновенные страшилки или рандомные «истории на вечер». Но после того, как в новостях сообщили о депутате, получившем срок за взяточничество, зрители быстро нашли связь с той историей, что рассказывал Антон ранее. Такое обычно называют совпадением. Но совпадения оказались далеко не случайны. Неслучайным оказался и арест представителя той же политической партии, замешанного в распространении наркотиков среди подростков. Через месяц после того, как на канале вышло несколько выпусков, где Антон рассказал похожую историю, мужчине впаяли несколько лет, найдя при этом неподдельные факты и улики. Этот парень умел жонглировать фактами и намёками так, что со стороны закона никаких претензий к нему не было и быть не могло. И миссия его заключалась лишь в том, чтобы ловко и правильно подсказать кому-то о чём-то, передать эстафету, отдав информацию в умелые руки, и остаться при этом «всего лишь блогером», а не детективом и уж тем более не «другом полиции». «Кем бы я был сейчас, если что-то такое случилось бы со мной в детстве? Думаете, сидел бы перед вами сейчас? Или пришлось бы сидеть на колёсах в какой-нибудь психиатричке? Что заслуживает человек, испортивший детство сразу нескольким детям? И что бы сделали с таким ублюдком вы? Назовём его «Р». Знаете, этот чувак ужасно... любит детей...» С этими словами лицо Антона выразило ту эмоцию, которую вообще трудно понять и описать словами. Арсений следил за каждым движением и сменой настроения на лице этого человека. Сейчас оно выражало что-то вроде сдержанного отвращения и желания отомстить. «... Настолько любит, что бывает в детских домах. Например, в тех, что на окраинах города. Причём не только бывает, но даже берёт двоих под свою опеку. А почему бы и нет? Своих-то детей у него нет, так надо осчастливить сирот. Какой прекрасный человек, наш «Р», правда? Просто ангел, мать его...» Пауза. Арсений какое-то время читал комментарии под выпуском, но вскоре закрыл крышку ноутбука. Добрая половина зрителей воспринимала рассказы Антона, как обыкновенные жуткие истории о выдуманных русских политиках. Политик, который взял под опеку двух детей. Такой действительно был. Антон дал несколько зацепок в этом видео, и на этом, конечно, не остановится. Как правило, по одной конкретной истории на канале выходило несколько выпусков. Значит, скоро будет вторая часть? Чем больше Антон будет давать «случайных» зацепок, тем сильнее он рискует. Ему могут сломать пальцы, как гитаристу. Лишить глаз, как художника. Сломать ноги, как бегуну. Но он не художник, не гитарист и не бегун. И оставалось только гадать, как Антону собираются «заткнуть рот». Потому что на этот раз депутат, о котором шла речь, был не из робкого десятка, а слух о блогере, «разоблачающем политиков», разносился по интернету с неимоверной скоростью.***
Антон подтянулся в маленькую студию к обеду. Стас, казалось, в сотый раз пересматривал последний, смонтированный им выпуск, который всё ещё висел в трендах. Теперь и он был не на шутку озадачен мыслями о том, что они зашли слишком далеко. Игра принимала опасный оборот. Антону же, казалось, было всё равно. Он взял со стола несколько бумаг и плюхнулся в кресло. Несколько минут он напряжённо читал то, что там было написано, сдвинув брови. Время от времени он откладывал один прочитанный лист за другим. Когда последний из них оказался на поверхности стола, Антон выговорил: – Его посадят. Стас... Эту мразь должны посадить. Отвлёкшись от монитора компьютера, Стас поднял на него напряжённый взгляд и сказал: – Антох, поспокойней. Эмоциями делу не поможешь. Будто что-то вспомнив, Антон начал: – Это ведь ты нанял мне телохранителя? Тот молча взглянул на него исподлобья, и Антон расценил это как согласие. – Нафига? – раздражённо вздохнул он. – Я 12-летняя девочка, по-твоему? – Во-первых, это не шутка, чтобы так рассуждать, – возразил Стас. – А, во-вторых, это не я. – А кто тогда? Стас замолчал. По выражению его лица стало понятно, что он знает о чём-то, но раскрывать все карты сразу не хочет. – Пашка, что ли? – поднял бровь Антон. Его оператор по-прежнему молчал. Уперев взгляд в монитор, он то ли действительно читал комментарии под выпуском, то ли просто делал вид. Антон не унимался: – Офигеть... Ему и правда некуда деньги девать? – Он переживает, что на тебя свалится всякое дерьмо, – возразил Стас. – Из нас троих только ты светишь своим лицом. Его-то вряд ли кто тронет. Не он закидывает инфу в свет, а ты. – Понятно, – Антон сложил руки на груди, обдумывая это. – Жалеет меня? Может, напомнить ему, что я сам подвязался заниматься этим? Никто меня не заставлял... Какое-то время они сидели в тишине, о чём-то размышляя. Стас бросал на Антона какие-то сочувственные, понимающие взгляды, пока тот переваривал сразу две мысли. Для начала, ему нужно взять себя в руки и вбросить несколько новых фактов об ублюдке. А после съёмок разобраться с Пашей по поводу телохранителя. День обещал быть трудным, но это напряжение как нельзя лучше держало в тонусе. Антон уже в сотый раз поклялся, что этот ублюдок сядет. И ради этого он готов был расшибиться в лепёшку. Такие сволочи просто не имели права ходить по земле. – Давай снимать, – сказал Антон, бодро встав с кресла.***
Из привычек – вечерний перекур и кофе в любимой забегаловке недалеко от студии. После каждых съёмок это стало каким-то особым ритуалом, без которого уже не получалось вернуться в привычный ритм жизни. Пока неспешно делал одну затяжку за другой, Антон лениво рассуждал о работе телохранителя. Что входит в их обязанности? Следить за клиентом 24/7? Тот человек, что связался с ним недавно, наверняка работает не один? Как он собирается защищать его на расстоянии? И правда ли есть то, от чего его нужно защищать? После кофе он обязательно звякнет Паше, попросит не раскидывать деньги на глупости вроде найма телохранителя. А сейчас хотелось поскорее избавиться от напряжения, в котором его держало на протяжении всех съёмок. В кофейне было тепло. За окном мирно текла жизнь. Сновали туда-сюда люди. Зажигались фонари, не давая улице утонуть в темноте. Отчётливее светили теперь цветные вывески магазинов. Пока Антон ждал свой кофе, бездумно и устало наблюдал за происходящим через окно. В последнее время он так зачастил сюда, что просто не мог пройти мимо, не взяв кофе, который был здесь очень даже сносным. Бариста, хрупкая и приветливая девушка, каждый раз улыбалась Антону одними лишь глазами. И в такие моменты он жалел, что маска скрывает наверняка очень симпатичное лицо девушки. Правда, на этот раз вместо девушки у кассы оказался какой-то парень. Забрав свой кофе, он плюхнулся у самого окна. С минуту он задумчиво разглядывал стаканчик и вслушивался в ненавязчивую музыку, что всегда играла здесь, пока телефон, лежащий рядом с ним, непрерывно разрывался от звонков на беззвучном. Посыпались смс, но и те остались незамеченными. Сделав первый глоток, он сморщил губы – слишком крепким оказался сегодня кофе. Девушка-бариста, о которой он вспоминал только что, вряд ли сделала бы кофе таким крепким. Чувствовалась чужая рука. Отпив ещё немного, он наконец вспомнил про телефон. Взяв его в руки, он непонимающе и удивлённо взглянул на дисплей. Не пей. A.S.P Уходи оттуда быстро. Антон. Придурок, я ведь просил читать смс и отвечать на звонки. В растерянности прочитав эти сообщения, Антон замер со странным, отвратительным предчувствием. Ладони покрылись холодным потом. Не успел он ничего предпринять, как на экране снова вылез входящий звонок. Он быстро ответил, прижав телефон к уху: – Да? – Как кофе? – прозвучал раздражённый, уже знакомый голос. – Горький… – А ты не обратил внимание на того, кто делал его тебе? Антон бросил взгляд на стоящего за кассой парня и тут же встретился с ним взглядом. Тот быстро опустил взгляд и, выронив какую-то железку из рук, суетливо и нервно куда-то вышел. – Быстро уходи оттуда, – торопливо прозвучало в динамике телефона. – Ты ведь понял, что человек подставной? – А что с кофе? – растерянно буркнул Антон. Он быстро встал со стула и направился к выходу. – Подмешали хрень какую-то. Что именно, я не знаю. – Блять… – ужаснулся Антон. – Отраву, что ли? Я хоть жилец? Собственный голос показался ему чужим – настолько стрёмной была ситуация, в которой он оказался. Когда Антон быстро вышел на улицу и панически огляделся, из трубки послышался вздох: – Вряд ли отрава. Постарайся оставаться на открытой местности. Иди по главной улице. Ни в какие переулки и здания не суйся, понял? – Понял… Антон шагал по главной улице, чувствуя, как стынут пальцы и нос от ветра, как бегут по спине мурашки от ледяного ужаса, как деревенеют ноги, как двоится свет уличных фонарей и смазывается то вправо, то влево. – Ты ведь где-то рядом? – выговорил Антон, крепко прижав телефон к уху, будто боясь выронить его. – Рядом. Всё будет нормально, – заверил тот. – А теперь убери телефон и не теряй. Звонок сбросился, и Антон попытался убрать телефон в карман, не сразу сообразив, где у него вообще должны быть карманы. Когда ему удалось, он остановился, взглянув на свои пальцы, которые показались ему чужими. Кто-то подхватил его за руку и повёл в сторону. Механически переставляя ноги, он попытался взглянуть на лицо человека, который крепко держал его за локоть, но тот оказался в маске. Его телохранитель? Когда его почти силком затолкнули в машину, он сообразил: это не его телохранитель. А понимать что-либо с каждой секундой становилось всё труднее и труднее. Если бы позже его спросили, что было с его головой в тот момент, он сравнил бы свой мозг с заржавевшим механизмом, который со скрипом ворочал шестерёнками, не соображая, в какую сторону вообще работать. Под его пальцами оказалась кожаная поверхность заднего сидения машины, и это было последнее, что ему удалось понять.