***
Когда первым уроком ставят зельеварение — день будет неудачным. Это было истиной в глазах Рона все прошлые годы, и сейчас Гарри склонен был с ним согласиться. В этот день он чувствовал себя особенно плохо: то и дело отгонял прочь отголоски сна, в котором бесконечное количество раз умирал Сириус. Воспоминания о крестном причиняли боль даже спустя столько времени. Это было одной из причин, почему Гарри так спешил выбраться из дома на Гриммо: именно там все напоминало о дорогом человеке, которого он потерял. Гарри думал, что Хогвартс немного притупит его боль, поможет забыть и оставить все в прошлом. Но оказалось, все наоборот — замок тоже был болезненным воспоминанием, каждым коридором, каждой башней впиваясь острыми иглами прошедших событий в воспаленное тело, в незажившие раны. От этого невозможно было скрыться, нельзя игнорировать, но и решить проблему не хватало сил. И Гарри снова, как раньше, надеялся на помощь человека, который в этот самый момент прожигал его яростным взглядом черных глаз, ожидая, по всей видимости, ответа на вопрос. — Мистер Поттер, я дважды повторять не стану. Выметайтесь из класса. Я не потерплю такого отношения к своему предмету, — голос Снейпа снизился до опасного шепота, от которого по телу тут же пробежали мурашки. Гарри не был уверен, что именно он сделал не так, не ответил на вопрос или опоздал с приготовлением зелья, но это уже не имело значения. Он попытался возразить, но не успел сказать и двух слов, как его прервало резкое: — Вон! Пришлось собирать вещи и уходить, обещая себе дождаться конца урока, чтобы вернуться и попытаться все объяснить. Но стоило ему покинуть класс, как решение развеяться пришло само собой. Гарри направился сразу на поле для квиддича, призывая свою метлу. Он уже и не помнил, когда последний раз летал, а это занятие всегда здорово расслабляло, давало возможность ощутить свободу от любых обязательств, данных на земле, от чужих ожиданий и собственных воспоминаний. Уже спустя полчаса Гарри почувствовал себя лучше и направился обратно в подземелья, надеясь на удачу. Снейп не сказал ни слова, но в класс впустил, сложив руки на груди. — Профессор, простите за сегодняшний инцидент. Я … Я плохо сплю в последнее время, и днем бывает сложно сосредоточиться, — Гарри не был уверен в том, что это объяснение удовлетворит Снейпа, но это единственное, что он мог сказать, значительно приуменьшая степень своего плохого самочувствия. Снейп, все также молча, подошел к своему столу и достал из ящика пузырек. — Позволите провести быструю диагностику, прежде чем я отдам вам это? — Он посмотрел на темно-красную, почти коричневую жидкость в прозрачном флаконе, а затем достал палочку и, не дожидаясь ответа, произнес нужное заклинание. Возмущенную тираду остановил мягкий поток магии, который окружил тело Гарри; он чувствовал прикосновения тысячи маленьких невидимых ручек, пока Снейп изучал информацию о его состоянии. Лицо профессора ничего не выражало, и сложно было понять, насколько плохая картина предстает в результате этой проверки. — Как я уже говорил, мистер Поттер, вы все такой же идиот, как и раньше. Вместо того чтобы проверить свое здоровье, вы планомерно его ухудшали теми методами, которые, без должного образования, сами же и посчитали подходящими. — Но, сэр … — Гарри попытался было что-то сказать, но и сам понимал, что Снейп прав. Договорить ему все равно не дали: профессор скрылся за дверью, что вела в лабораторию. — Вот и кто бы что говорил о самомнении! Ни с кем же не считается, кроме себя любимого, — скривился Гарри, возмущенно вглядываясь в закрытую дверь. Вскоре оттуда появился Снейп, смерил его придирчивым взглядом, после чего вздохнул: — Вот это зелье нужно пить каждое утро, Поттер, поняли меня? Никаких «забыл» или «не хотел», иначе последствия могут быть непредсказуемыми. Два небольших глотка сразу после пробуждения, — в руках Гарри оказался флакон с бледно-голубым зельем, а затем и тот, который он уже видел несколько минут назад. — А вот это, полагаю, и так ясно, когда нужно пить. Одного глотка будет достаточно. Через неделю повторный осмотр. — Раз уж вы провели осмотр, могу ли я узнать, что со мной? — Гарри поднял взгляд от зелий и посмотрел на Снейпа. На кончиках пальцев до сих пор чувствовалось чужое прикосновение, что заводило в тупик. Почему именно это прикосновение так сильно запомнилось, будучи таким мимолетным и, можно даже сказать, вынужденным? Гарри отказался об этом думать, сосредотачиваясь на ответе профессора. — Мне казалось, вам все равно. Разве не так, мистер Поттер? — Снейп обошел учительский стол и опустился в кресло, притягивая к себе лист бумаги и чернила, делая вид, будто Гарри уже давно здесь нет. Но тот упрямо оставался на месте, не сводя глаз с лица профессора. — Ничего страшного с вами не происходит, не бойтесь. Бессонница, усиленная приемом неподходящих зелий, вкупе с синдромом героя и гиперболизованным чувством вины за всё и вся. Учитесь справляться со своими эмоциями. Хотя, кажется, для вас это задание не по силам? Я вас больше не задерживаю. — Что насчет уроков зельеварения, сэр? — Гарри вспомнил об этом уже у самой двери. Ведь это и было одной из причин, почему он вернулся в подземелья. И Гарри почти не удивился, услышав в ответ «Вы отстранены», пусть и надеялся на другое. Он с трудом сдержал порыв уйти хлопнув дверью, глубоко вздохнул и медленно, насколько мог спокойно попытался возразить: — Вы же знаете причину произошедшего, сэр… — Да, Поттер, я знаю причину, и именно поэтому вы отстранены. В здравом уме я никогда не разрешу заниматься зельями в таком состоянии, рискуя навредить не только себе, но и окружающим. Считайте, что у вас больничный и мы поговорим после следующего обследования. И покиньте, наконец, мой класс, — в голосе Снейпа странным образом смешались усталость и раздражение, заставляя его звучать почти так же, как до укуса, без хриплых и свистящих звуков. Гарри успел отвыкнуть от этого голоса и сейчас будто вернулся в прошлое, посмотрел под другим углом на многие события прошедших лет. Он поспешил уйти из класса, на ходу прощаясь, и не был уверен, что хотя бы правильно произнес нужные слова. Сейчас его волновало другое. Снейп продолжал заботиться о нем. Гарри не мог понять причин, но твердо был уверен в правоте своих выводов. Он считал, что профессор выполнил свой долг и сам это понимает. Снейп не из тех людей, кто будет продолжать сидеть в ловушке собственных обещаний, если есть веские причины полагать, что обещанное выполнено. Тогда почему? Привычка вытаскивать героя из передряг, втаптывая при этом в грязь, как он делал это всегда? Или, может быть, жалость? Гарри не хотел, чтобы его жалели, не хотел чувствовать себя беспомощным. С ним ведь действительно все в порядке, а бессонница — это так, временные трудности. Тем более Снейп был нетерпим к чужим слабостям и уж точно не стал бы жалеть Гарри Поттера. Даже звучит абсурдно. Неужели Гарри стал важен для него? Нет, это утверждение еще более нереально, чем предыдущее. Определенно, нужно поспать. Гарри мечтательно прикрыл глаза, представляя, как сможет этой ночью выспаться, впервые за долгое-долгое время. Сладкие грезы прервало столкновение с другим человеком, который врезался в него, — или врезался все-таки Гарри? Не стоило идти с закрытыми глазами. Перед ним стоял пятикурсник со Слизерина — Гарри никак не мог вспомнить его имя, но, кажется, тот его не только знал, но и ненавидел. Лицо стоящего напротив парня исказилось неприкрытой злобой, а рука резко метнулась к карману мантии. Мгновение — и в Гарри полетело заклятие, от которого он едва успел выставить щит беспалочковой магией. Признаться, он не ожидал, что на него так нагло попытаются напасть в Хогвартсе, не только наплевав на всевозможные правила, но и самонадеянно полагая справиться с героем войны. Несмотря на свое теперешнее состояние, силы Гарри никуда не исчезли, и при необходимости он мог хорошенько приложить несколькими заклинаниями недоброжелателя. — Ты с ума сошел? — Гарри тоже вытащил палочку, но нападать не собирался. Они все еще находились в подземельях, и попадаться Снейпу в такой ситуации ой как не хотелось. С осторожностью осматривая своего неожиданного соперника, Гарри отметил его неестественно блестящие карие глаза и легкую дрожь в руках. — Это все вокруг сошли с ума. Не видят, какой ты на самом деле подонок и трус. Ты должен был сдохнуть тогда, — парень говорил удивительно спокойно, но палочку не убирал, крепко сжимая ее побелевшими пальцами, и не сводил глаз с Гарри. Казалось, он поджидает, когда наступит нужный момент, чтобы нанести удар. Но, чего бы он ни ждал, исполнить свою задумку у него не получилось, ведь из коридора вышел Снейп и, смерив обоих взглядом, спросил: — Мистер Поттер, мистер Роули, потрудитесь объяснить, что здесь происходит? — Ничего, сэр. Мы всего лишь внезапно встретились и обменялись парой слов, — убирая палочку, поспешил объясниться все еще незнакомый Гарри «мистер Роули», полностью переключая свое внимание на профессора. Он поджал губы, в какой-то мере копируя мимику Снейпа, и Гарри от этого стало до той степени неприятно, что захотелось стереть это выражение с его лица любой ценой. — То-то я заметил, что от неожиданности вашего мирного разговора мистер Поттер выставил такой силы щит, что даже я у себя почувствовал отголоски его магии. Ведите себя достойно, чтобы вашему факультету не пришлось краснеть перед остальными. Мистер Поттер, — Снейп повернулся к Гарри, и тот уже готов был услышать слишком знакомое «минус -надцать баллов» за то, что оказался не в то время не в том месте. Но ожидало его нечто другое: — Отправляйтесь на обед, силы вам еще понадобятся. После чего Снейп просто развернулся и ушел, оставляя потрясенного Гарри в ступоре смотреть ему вслед. Это сейчас что, было проявление заботы? Другого определения подобрать никак не получалось, и Гарри даже не заметил ухода пятикурсника. Очнулся он только через некоторое время, обнаружив себя у входа в Большой зал и совершенно не помня, как добрался туда. Гарри не знал, как относиться к своим мыслям и к самому Снейпу сейчас. Правильно ли он расценивает поступки профессора, или ему лишь хочется видеть все в таком ключе — понять было сложно. И если верен второй вариант, то с каких пор Гарри хотелось ощущать заботу от злобного профессора Снейпа? — Гарри? Земля вызывает Гарри Поттера, ау-у, прием, — Гермиона помахала ладонью перед его лицом, чем наконец-то смогла привлечь внимание. Гарри сфокусировался на словах подруги, которая тут же нахмурилась, сложив руки на груди. — Сколько это будет продолжаться? Ты же говорил, что нашел решение своей проблемы. — Нашел, — Гарри вытащил из кармана флаконы с зельями, демонстрируя то самое «решение». — Снейп только сегодня отдал их. И отстранил от занятий на неделю. — Профессор Снейп, Гарри. Прекрати вести себя как мальчишка, который никого не уважает, ты уже вырос из этого. Я рада, что ты смог с ним договориться, — Гермиона улыбнулась и, схватив Гарри за руку, направилась к гриффиндорскому столу. Они заняли места с самого края и принялись за еду. Спустя несколько минут Гермиона снова заговорила, держа в руках чашку с чаем: — Мне Рон написал, сказал, что сможет вырваться только на Рождество. После нового года уже сможет чаще наведываться к нам. Передавал привет и просил прощения, что не написал тебе. — Академия авроров далеко не курорт, придется ему там побегать, — Гарри усмехнулся, прекрасно помня о любви друга к легким достижениям. Но Рон взял себя в руки во время летнего обучения у Малфоев и имел все шансы добиться признания своими силами и умениями и подняться не за счет дружбы с Мальчиком-Который-Выжил. — Кому придется побегать, так это тебе, лорд Поттер-Блэк, — насмешливо заявил Драко, опускаясь на скамью рядом с Гарри. Несколько десятков глаз подозрительно покосились в их сторону, но оба это проигнорировали. — Тебе придется провести еще один ритуал, отец обещал подготовить все необходимое к завтрашнему вечеру. Но учти, он будет сложным и отберет много сил, а проводить его нужно в одиночестве. — Дом, милый дом, — Гарри вздохнул, отодвинув от себя пустую чашку. — Но хоть есть повод сбежать из этой суеты. Не знаю, как вы это выдерживаете. Все эти взгляды так бесят! — он чуть ли не шипел, стараясь говорить потише. Одна мысль о том, что ему нужно появиться на Гриммо, угнетала и одновременно дарила облегчение. Он опустил голову и зарылся руками в непослушные волосы, закрыв глаза. Гермиона положила руку ему на плечо и слегка сжала. — Ты не сможешь избавиться от этого. Со временем твое отношение изменится, вот увидишь, — Гермиона улыбнулась, когда Гарри посмотрел на нее, и поднялась со скамьи. — Пойдем на гербологию. Драко, ты с нами? В последнее время этот предмет ты редко посещаешь. Драко хмыкнул и перевел взгляд на стол, откуда начала исчезать посуда с едой: — Помнишь то происшествие с хаффлпаффцем недели две назад, когда он подцепил какую-то жуткую болезнь? Его до сих пор держат в больничном крыле. Я узнал симптомы, которые появляются после контакта с… — Восточной желторотой пагубкой. Да, я тоже узнала, — кивнула Гермиона, хмурясь и наматывая прядь волос на палец. — Но при чем тут ты? — Мы… Немного повздорили с профессором, когда я намекнул на неорганизованность и безответственное отношение к таким опасным экземплярам. — При этих словах Гарри не сдержал смешка, вспоминая, как Драко возмущался тогда отстранением от занятий и списывал все на предвзятое отношение к нему. Таких изощренных ругательств он раньше никогда не слышал. Драко покосился на него, но усмешку проигнорировал. — Но сегодня я с вами.***
Перед отбоем у Гарри оставалось немного времени, чтобы прогуляться по замку. Запрет на прогулки ночью все еще не останавливал его, если помнить о том, что мантия-невидимка была с ним, но сегодня, как никогда, хотелось лечь пораньше, выпить заветное зелье и окунуться в столь желанный крепкий сон. Но уснуть сейчас было бы крайне сложно: весь день из его головы не выходил профессор Снейп, и следовало обдумать, почему же это происходит. Все лето Гарри почти не вспоминал о нем, кроме тех моментов, когда его поедала вина за многие смерти, необдуманные поступки и безосновательные обвинения. Он попробовал — всего лишь раз — попросить у Снейпа прощения, но тот махнул рукой в сторону двери и попросил оставить свои ненужные извинения при себе. С тех пор голову Гарри занимали совершенно иные мысли, и он упорно добивался поставленных целей. А сейчас не проходит и дня, чтобы какая-нибудь наглая мысль не напомнила о профессоре, давая начало длинной цепочке размышлений. Уроки зельеварения в последнее время все сильнее накалялись из-за стычек, но Гарри больше не чувствовал себя униженным или оскорбленным. Он не позволял себе пропускать мимо ушей несправедливые высказывания, но в большей или меньшей степени старался держать себя в руках. Особенно с тех пор, как стало заметно, что их перепалки приносят Снейпу некоторое удовольствие. Гарри никогда не был наблюдательным, но после принятия титула пришлось в ускоренном режиме усваивать этот навык, чтобы избежать ненужных скандалов с охотниками за чужими деньгами с помощью приворотных зелий или чего похуже. Сейчас замечать детали получалось автоматически и без особых усилий. Во время варки зелий Снейп полностью поглощен процессом: темные глаза следят за каждой реакцией, красивые руки с легкостью сами нарезают и добавляют нужные ингредиенты, пока профессор расслабленно пританцовывает над котлом, плавно и незаметно для остальных. Гарри мог поклясться, что Снейп и сам не понимает, как выглядит в это время, но вот он сам видел такое чистое удовольствие очень редко в последнее время. И это очаровывало — только Гарри понятия не имел, что именно: Снейп или само зельеварение. Во время их перепалок профессор выглядел несколько иначе, но легкие, скользящие по тонким губам улыбки или все чаще прорывающиеся в речь шипящие звуки выдавали его. Спорить с Гарри Поттером, оскорблять его и слышать в ответ не гневные и эмоциональные, а вполне обоснованные и продуманные ответы Снейпу нравилось. И, в свою очередь, это сбивало Гарри с толку. Что же Снейп чувствует: презрение, ненависть, которую все еще пытается показать, или все-таки он смог увидеть в Гарри не отца, а отдельную личность, которая заслуживает внимания? Гарри стал все чаще замечать за собой то, что мнение Снейпа значило для него намного больше, чем любое другое; ему хотелось подражать, брать с него пример, а его умение держать себя в руках в любой ситуации просто восхищало. Жизнь двойного агента оставила свой отпечаток на его привычках и поведении. Снейп до сих пор не мог позволить себе открыто проявлять интерес к тем или иным предметам при посторонних, в чем Гарри убедился еще в то время, когда преподнес ему тушу василиска. Каждое проявление эмоций он жестко контролирует — Люциус упоминал как-то раз, что это всего лишь защитный механизм, чтобы ни у кого не было соблазна шантажировать его чем-то важным. И все же, пусть всего лишь на минуту, но Снейп ослабил контроль в присутствии Гарри, показал свои истинные эмоции, о чем успел тут же пожалеть. Но это совсем не отвечает на вопрос, почему Снейп никак не уходит из его мыслей. Вздохнув, Гарри решил оставить все как есть и плыть по течению. Рано или поздно все встанет на свои места, и уже тогда придется разбираться с происходящим. Гарри вернулся в башню Гриффиндора, питая слабые надежды на то, что в гостиной никого не будет. Но так как время было еще раннее, почти все ученики находились там. Он кивнул Невиллу, помахал Гермионе и поднялся в спальню, не обращая больше ни на кого внимания. Большая часть учеников успела привыкнуть к тому, что Гарри Поттер игнорирует всех. Кто-то фыркал и твердил о том, что герой зазнался, кто-то замечал его состояние, провожая сочувственными взглядами. Самого Гарри это мало интересовало: возможно, дело было действительно в его самочувствии, но что-то подсказывало, что ему просто хотелось сократить круг общения до самых близких друзей. Надоело выслушивать восхищенные разглагольствования о его героизме или глупые вопросы о том, состоит ли Гарри в отношениях. Уже в спальне он наложил привычный комплекс чар на полог, глотнул зелье и почти моментально почувствовал, как тяжелеет тело и закрываются глаза. Успев только спрятать флакон в тумбочку и опустить голову на подушку, Гарри провалился в сон. Этой ночью он впервые со времени Битвы не видел кошмаров и спал крепко до самого утра.