Когда его совсем не ждёшь | Unexpected

Чимин с Чонгуком решают, что не будут обмениваться метками до рождения ребёнка. Они оба знают, что наличие метки помогает облегчить процесс родов, но Чимин всё же настаивает, чтобы Чонгук хорошо обдумал это решение, поскольку особую связь между альфой и омегой нелегко разорвать. Несмотря на то, что Чонгук соглашается повременить с этим, он всё равно спрашивает у Чимина разрешения рассказать об их отношениях родителям, заверяя Чимина, что его отцы будут от него в восторге. У Чимина не лучшие отношения с собственными родителями, особенно из-за того, что он решил стать учителем, а не врачом или бизнесменом. Поэтому он переживает, но после видеозвонка с родителями Чонгука понимает, почему тот был так в них уверен. Они окружают его любовью с первых секунд, поддразнивают Чонгука, засыпают Чимина множеством вопросов о беременности («Гуки, выйди из комнаты на минутку, такие темы не предназначены для твоих чувствительных ушек», «Ну папа…») и уже относятся к нему как к собственному сыну. Никто из них не осуждает Чимина, не читает им лекций по поводу того, что они слишком торопятся, и Чимин нисколько не удивлён, что вновь начинает плакать, когда они заканчивают разговор. — Детка, — умиляется Чонгук, крепко обнимая Чимина, широкими ладонями поглаживая его по спине. — Ты уже сейчас плачешь, что же будет, когда они начнут баловать тебя. Посылки начинают приходить через несколько дней, и тогда Чимин понимает, что имел в виду Чонгук. — Ох, — охает Чимин, глядя на логотип на огромной коробке, которую Чонгук вносит в квартиру. — Ох, только не… — Дальше — больше, — Чонгук смеётся, но выглядит довольным реакцией Чимина на детскую кроватку. Новая кроватка, стульчик для кормления, коляска, детское кресло-качалка. Бутылочки и устройство для сцеживания молока, при виде которого Чимин неожиданно краснеет, хотя Чонгук не брезгует ничем, связанным с его беременностью. Чимин не может поверить тому, сколько денег родители Чонгука потратили на подарки, угрожая отправить половину обратно, но Чонгук закатывает глаза и клянётся, что его родители хорошо обеспечены и им только в радость помогать другому омеге. Чимин звонит родителям Чонгука, чтобы поблагодарить их, конечно же, и даже тогда они заставляют Чимина пообещать, что он не будет чувствовать себя обязанным встречаться с Чонгуком из-за всех подарков, что они сделали. Медленно, но верно, они расставляют новую мебель, пока комната Чимина не становится похожей на детскую. Его внутренняя омега невероятно довольна изменениями. Тэхён оставляет за собой право вытащить Чимина за покупками более простых вещей, таких как одежда, подгузники и пустышки, и немного перебарщивает с шутками, когда узнаёт, что Чимин с Чонгуком официально встречаются. Чимин старается не расклеиться от такого количества поддержки, и у него с трудом получается, хотя Чонгук вечерами очень успешно отвлекает его от волнений. С того инцидента с массажем прошло около двух недель, и они не заходили дальше поцелуев, но Чимин не жалуется. Прекрасно чувствовать себя желанным даже на таком позднем сроке беременности, когда черты лица стали мягче, бёдра — полнее, а его живот всё чаще бывает помехой. — Прости за этот мячик, — вздыхает Чимин между поцелуями, после того как Чонгук сажает его к себе на колени, проигнорировав его причитания о том, какой он тяжёлый. — Не зови своего ребёнка мячиком, — Чонгук отчитывает его, но не всерьёз, его пальцы слегка впиваются в кожу бёдер Чимина. Он наклоняет голову и целует глубже, и следующий вздох Чимина звучит счастливее, его желудок сжимается от удовольствия, которое приносят движения губ Чонгука, от того, как он втягивает кожу в рот и сжимает её зубами, ровно до такой степени, чтобы дыхание Чимина сбилось. — Мне так нравится целовать тебя, нравится то, насколько ты красивый, особенно сейчас… — Так всё дело в том, что ты альфа? — вдруг спрашивает Чимин, прерывая поцелуй, и Чонгук вопросительно наклоняет голову. — Поэтому тебе… всё равно, что у меня такой большой живот? — Ты хочешь знать, почему меня влечёт к тебе, даже несмотря на беременность? Чимин кивает, и Чонгук скользит ладонями от бёдер Чимина к его спине, проводя ими поверх футболки, его успокаивающие прикосновения заставляют Чимина льнуть к его рукам. — Наверное… Мне кажется, что дело не в нашей природе? Когда я рядом с тобой, я чувствую потребность моего альфы защищать тебя, следить за твоим здоровьем и делать тебя счастливым, потому что ты носишь малыша под сердцем. И перед тем, как мягко и сладко ты пахнешь, действительно трудно устоять, ах… Но также у тебя есть своё собственное сияние, внутренняя красота. Уверен, именно из-за неё меня бы тянуло к тебе как к личности, с ребёнком или без. Чонгук всегда очень неожиданно говорит такие вещи, и Чимину приходится сглотнуть ком в горле. Он пытается отшутиться, чтобы не заплакать, и дразнит Чонгука, говоря: — Значит, у тебя нет фетиша на беременность? Чонгук ярко и хитро улыбается, прикрывая веки, когда наклоняется и бормочет: — Я такого не говорил. — Эй! — Чонгук затыкает Чимина поцелуем, притягивая его как можно ближе к себе. Бёдра Чимина начинают затекать от того, что расставлены по обе стороны от ног Чонгука, и Чонгук замечает это даже быстрее него, поднимая Чимина со своих колен (Чимин вскрикивает, удивлённый внезапной демонстрацией силы, чёрт возьми) и усаживая его прямо на диван, наклоняется над ним, накрывая своим телом и целуя с той же страстью, что и раньше. Чимин задыхается, пытаясь поспевать за чужими голодными поцелуями, и только когда рот Чонгука начинает жарко скользить по его челюсти вниз, к чувствительной шее, Чимин резко выдыхает: — Я хочу, чтобы ты меня трахнул. Чонгук замирает, его хватка на бёдрах Чимина усиливается. В повисшей тишине раздаётся только звук их тяжёлого дыхания, а затем Чонгук наконец-то низко рычит, уткнувшись Чимину в шею. Этот звук посылает мурашки по позвоночнику Чимина, заставляя его внутреннюю омегу заскулить, подчиняясь. — Чимин… — Пожалуйста, — Чимин задыхается. Его нижнее бельё насквозь мокрое, вызванное поцелуями возбуждение сводит живот. Он знает, чего он хочет, он хотел этого уже долгое время, но слишком стеснялся попросить. — Я хочу почувствовать тебя. — У меня гон через две недели, — признаётся Чонгук, его огрубевший голос странно контрастирует с тем, как нежно он утыкается носом в чужую шею. — Мой альфа хочет тебя так сильно, хён. Что, если я… — Худшее, что ты можешь сделать — это оставить метку, и ты уже знаешь, что я хочу этого, — перебивает Чимин, ладонями обхватывая лицо Чонгука, нежно улыбается, когда чужой напряжённый взгляд смягчается от этого прикосновения. — Ты не причинишь мне вреда, омега внутри меня знает это. Наш малыш знает это, Гук-а. Я говорил, что он уже реагирует на твой голос? По крайней мере… если он пинается, то успокаивается сразу же, как только слышит, как ты говоришь со мной, или когда ты оставляешь на мне свой запах. Глаза Чонгука сияют, он не плачет, но будто близок к этому. Он издаёт низкий радостный звук, поворачивая голову, чтобы носом уткнуться в ладонь Чимина. — Наш малыш? — Да, — Чимин приподнимает голову и медленно целует Чонгука, всё ещё улыбаясь, когда их губы встречаются. — Наш. — Ты позволишь мне отнести тебя в мою комнату? — спрашивает Чонгук, вот так просто возвращая тепло в низ живота Чимина, он напрягается от предвкушения. — Посмотрим, получится ли у тебя. Чонгук ухмыляется и выглядит более чем самодовольно, поднимая Чимина на руки, одной поддерживая его под спиной, а другой — под бёдрами. Он немного кряхтит, но его хватка надёжна, пока он идёт в спальню. Чимин обеими руками обнимает Чонгука за шею. Чонгук осторожно опускает его на кровать и спрашивает: — Доволен, омега? — Боже, просто трахни меня, — выдыхает Чимин, и Чонгук смеётся, откинув голову назад. Чтобы заняться сексом на седьмом месяце беременности, недостаточно просто сорвать одежду и приступить к делу, но это никак не влияет на желание Чимина. Наоборот, он чувствует себя таким же возбуждённым, как во время течки, когда смотрит, как Чонгук раздевается, открывая его взгляду свои широкие плечи и грудь, напряжённые мышцы пресса. Он мускулистый, но не чересчур, и Чимин пальцами сжимает простынь под собой, когда Чонгук стягивает с себя штаны и нижнее бельё, оголяя свои сильные бёдра, длинные ноги и толстый член. Боже, сколько раз Чимину снился этот член… Чимин медленно облизывает губы, и Чонгук поднимает бровь. — Не смотри так, — фыркает Чимин. — Ты хоть знаешь, сколько времени у меня никого не было? А хуже всего то, что меня с ума сводили собственные гормоны… — А, прости. Я тебя не осуждаю, — произносит Чонгук довольно искренне. Он становится коленями на кровать и сначала помогает Чимину снять футболку (останавливаясь, чтобы оставить поцелуй на животе), а затем штаны и нижнее бельё. Чимин сводит колени, стесняясь того, насколько стал мокрым. — У меня тоже давно не было секса. Года два прошло? — Два года, — повторяет Чимин с расширившимися глазами, — прошло с тех пор, как ты в последний раз занимался сексом? У Чонгука краснеют уши. — Секс на одну ночь — не для меня. Как бы то ни было, я чист, кстати. Недавно проверился, просто на всякий случай. — Да? — Чимин улыбается, но при этом его пульс учащается, а в животе разливается тепло. — Так это значит… что ты можешь заполнить меня своей спермой? Глаза Чонгука темнеют, и он наклоняется, чтобы жёстко поцеловать Чимина, посасывая его губу. Он проводит ладонью по телу Чимина сбоку, обхватывает пальцами колено и разводит его ноги в стороны. Дыхание Чимина срывается в стон. Он весь открыт перед обжигающим взглядом Чонгука, его возбуждение очевидно благодаря усилившемуся запаху и смазке, покрывающей внутреннюю поверхность его бёдер. — Я хочу тебя вылизать, — тихо говорит Чонгук, и член Чимина, лежащий у него на животе, дёргается. — А затем я хочу, чтобы ты оседлал меня так же, как седлаешь свою подушку. Как думаешь, детка, сможешь сделать это? — Пожалуйста, — произносит Чимин, его пальцы на ногах поджимаются, когда Чонгук устраивается между его ног, оставляя влажные поцелуи на чувствительной коже внутренней стороны бедра. — Просто скажи мне, если вдруг почувствуешь себя некомфортно, хорошо? — добавляет Чонгук, и Чимин кивает, чувствуя, как теплеет в груди. Лёгкими, немного щекотными поцелуями Чонгук спускается вниз по его бёдрам, пока не касается носом основания члена Чимина, влажно ведёт языком по поджавшимся яйцам, а затем ещё ниже. Чимин уже разгорячён, возбуждение ошеломляет его, а пальцы путаются в длинных волосах Чонгука и тянут, сжимая, когда Чонгук начинает его вылизывать. — Боже, Чимин, ты так сильно течёшь. Твоя дырочка уже готова принять меня? — Чонгук кончиком языка дразнит края сфинктера, а затем отстраняется, облизывая губы. — Ты такой сладкий и вкусный, боже, я… наверное, сначала я доведу тебя до оргазма своим ртом. — Прошу, пожалуйста, — бормочет Чимин, уставившись на тёмную макушку Чонгука у себя между ног, а потом откидывает голову назад, открывая шею, постанывая от уверенных прикосновений языка к его сжимающемуся входу. Чонгук вылизывает его так, будто ему это нравится, мокро и немного беспорядочно, посасывая кожу. Удовольствие теплится в основании позвоночника Чимина, и он, как может, двигает бёдрами навстречу влажной упругости языка Чонгука, сопротивляясь желанию подрочить, потому что не хочет отвлекать внимание от своей дырочки. Движения языка вскоре расслабляют кольцо мышц и делают его достаточно влажным, чтобы Чонгук легко смог ввести первый палец, а затем и второй, после чего Чимин начинает чувствовать, как натягиваются мышцы. Он сжимается вокруг пальцев, давящих на него внутри, и даже не пытается заглушить стоны, пока Чонгук его растягивает, пальцами скользя глубже и внезапно накрывая член Чимина своим горячим ртом. — Ох, чёрт, это… — выдыхает Чимин, его тело прошивает быстро нарастающей потребностью кончить. — …это слишком, Чонгук, я сейчас… Чонгук вытаскивает пальцы, и, прежде чем Чимин успевает застонать от чувства пустоты, вводит сразу три, и давление тут же становится сильнее. Он проталкивает пальцы глубже и массирует удивительно чувствительное местечко внутри, и Чимину конец, он начинает кончать, как только губы Чонгука обхватывают набухшую головку его члена. Бёдра Чимина дрожат, волны удовольствия захлёстывают его, и Чонгук проглатывает каждую каплю его спермы, продолжая давить на простату, пока Чимин не начинает всхлипывать, слёзы собираются в уголках его глаз от того, что всё вокруг слишком яркое и резкое. — Ш-ш, тихо, вот так, — хрипло говорит Чонгук, выпуская член Чимина изо рта и вытаскивая из него пальцы, помогая ему выпрямить дрожащие ноги. — Ты звучишь так красиво, когда кончаешь. Чимин икает от смеха, прикрывая глаза рукой, но Чонгук не позволяет ему спрятаться. Он вытирает пальцы и нежно поглаживает живот Чимина, поднимаясь, чтобы поцеловать его. Чимин стонет в поцелуй, и Чонгук отстраняется, чтобы начать покусывать его челюсть. В его хриплом голосе появляется новая, более тёмная нотка, когда он спрашивает: — Тебе нравится чувствовать свой вкус на моих губах, хён? Чимин, всё ещё тяжело дышащий от сильного оргазма, чувствует, как его лицо заливается румянцем. Они целуются ещё немного — Чимину и правда нравится чувствовать свой вкус во рту Чонгука, это подогревает его собственнические инстинкты — пока Чимин сидит, опираясь на подушки. Целуются до тех пор, пока его губы не опухают и не становятся слишком чувствительными, до тех пор, пока Чимин не начинает направлять лицо Чонгука к своей шее, умоляя сильнее сжать зубы, чтобы оставить какой-нибудь след. Чонгук внезапно и грубо рычит, а потом втягивает кожу в рот, и возбуждение сворачивается внизу живота Чимина так быстро, что у него кружится голова. Он цепляется за плечи Чонгука, наконец-то выдыхая: — Трахни меня, пожалуйста. Чонгук двигает бёдрами, всей длиной члена проходясь прямо под выпуклой частью живота Чимина, оставляя влажную дорожку предэякулята. Чимин чувствует, как мышцы его входа нетерпеливо сжимаются вокруг пустоты. — Это не слишком? — Нет, нет, я хочу… — Чимин прерывается, толкая Чонгука в грудь, пока он не понимает намёка и не откидывается спиной на подушки, голодным взглядом уставившись на то, как Чимин перекидывает через него ногу, устраиваясь на бёдрах Чонгука к нему лицом. Чимину немного неловко от собственной неуклюжести, ведь сложно делать это, будучи беременным, но Чонгук даже не пытается шутить над ним. Он кладёт руку Чимину на бедро и напоминает, чтобы тот двигался медленнее, когда Чимин приподнимается, придерживает член Чонгука и опускается на него. Его желудок сжимается от ощущения давления головки на вход, а потом она проникает внутрь. Чимин протяжно стонет от внезапного чувства заполненности, от жжения из-за растяжки, но не хочет останавливаться. Он готов, он истекает смазкой, а боль от того, что что-то толстое и горячее пульсирует внутри него ощущается лучше, чем он мог себе представить. Лучше, чем все его фантазии за последние несколько месяцев. — Такой чертовски узкий… — произносит Чонгук сквозь зубы, и Чимин выдыхает, садясь полностью, наклоняясь над телом Чонгука настолько, насколько позволяет его живот, и под этим углом член Чонгука ощущается ещё лучше. — Боже. Чимин. Ты в порядке? — Так хорошо, — Чимин стонет, покачивая бёдрами и привыкая к тому, что его задница растянута на члене, заполнена так, что это отдаётся болью глубоко внутри. Он впивается зубами в нижнюю губу и стонет, двигаясь, его лицо горит от пристального внимания Чонгука. — Можно, ах… ты можешь… Чонгук двигает бёдрами и Чимин стонет от внезапного трения, приносящего ослепительное удовольствие. Ему жарко, он снова возбуждён, и смаргивает бессильные слёзы, когда поза становится неудобной. — Эй, эй, что такое? — спрашивает Чонгук, останавливаясь, Чимин коротко трясёт головой. — Ничего, просто… боже, я так сильно этого хотел. Мы можем лечь на бок? Так будет удобнее, когда ты… выпустишь узел. Чонгук шипит, кончиками пальцев впиваясь Чимину в бедро. — Ты хочешь получить и мой узел? — Да, пожалуйста, хочу быть заполнен тобой. — Детка, — перебивает Чонгук, его голос звучит низко и дразняще, очень довольно. — Ты жадный. Тебе так сильно нужен мой член, что ты хочешь, чтобы я заполнил тебя до предела? Чтобы я кончил в тебя? Чимин краснеет, ему почти стыдно от этих слов, но он всё равно кивает, мягко всхлипывая, когда Чонгук выходит из него, чтобы положить его на бок и обнять со спины. Чонгук неожиданно шлёпает Чимина по заднице и Чимин вздрагивает, сгорая от смущения. Если бы он не был так возбуждён, он бы отчитал Чонгука за то, что тот так дразнит его, потирая головку своего члена между ягодицами Чимина, но не вставляя его внутрь, заставляя истекать смазкой. Но Чимин слишком нуждается в этом, он захвачен в ловушку гормонов и инстинктов, так что он стонет, подчиняясь. Решимость Чонгука рушится, и он снова входит в Чимина. — Чёрт, чёрт, — выдыхает Чимин, когда Чонгук начинает двигаться, когда его бёдра ударяются о задницу Чимина, и он так хорошо заполняет его, заставляя боль внизу живота усилиться. В этот раз Чонгуку, кажется, труднее держать себя в руках. Его рот открыт рядом с плечом Чимина, а зубы дразнят кожу. Это не совсем укус, но даже намёка на него достаточно, чтобы внутренняя омега Чимина жаждала получить метку. Толчки Чонгука сильные, он трахает Чимина так глубоко, как только может, и когда его движения замедляются до простого трения, Чимин начинает чувствовать невероятное растяжение мышц входа и беспомощно стонет. — Прошу, ах, пожалуйста… — Я здесь, детка, вот так. Расслабься, впусти меня. Узел Чонгука такой толстый, что Чимин почти рад тому, что не может его видеть. Его тело отчаянно жаждет этого, но давление слишком сильное. Он стонет, но не узнаёт свой голос, и Чонгук носом трётся о его плечо, наконец-то открывает рот и кусает Чимина в шею, достаточно ощутимо, чтобы он почувствовал лёгкое жжение. Тело Чимина полностью расслабляется, он чувствует только тепло, блаженство и ноющее глубоко внутри наслаждение, а через мгновение он ощущает внутри узел, слишком набухший, чтобы можно было вытащить его, и слишком толстый, чтобы Чимин мог как следует на нём сжаться. Чимин не помнил, чтобы узел хоть когда-либо ощущался так же хорошо, даже во время его течек. — Ты такой узкий, справляешься так хорошо, — Чонгук задыхается, двигая бёдрами вперёд. Он тянется к члену Чимина, твёрдому и истекающему смазкой, и дрочит ему, одновременно рассыпая поцелуи по его шее, плечу и местечку за ухом. Вскоре после этого Чимин кончает. Он уже слишком чувствительный после первого оргазма, а сейчас его растягивает узел, вокруг его члена сжимается чужой кулак, в который он толкается бёдрами, а горячий рот его альфы касается его шеи. Жар внизу живота нарастает и усиливается, Чимину становится всё труднее и труднее дышать, а потом он кончает с беззвучным стоном, пока Чонгук внутри него продолжает двигаться. Удовольствие прошивает его насквозь, он крепко сжимает в себе узел, и Чонгук предупреждает его единственным низким стоном, когда тоже начинает кончать, горячо изливаясь внутри, пока узел пульсирует. Наслаждение медленно растекается по конечностям Чимина, его тело дрожит от отголосков оргазма, а края сфинктера горят, так как Чонгук продолжает двигаться в нём, стимулируя собственный оргазм, заполняя Чимина своей спермой. Чимин касается своего живота, ждёт, пока довольное урчание Чонгука стихнет, чтобы прохрипеть: — Поверить не могу, что ребёнок всё это время спал. Чонгук давит в себе смех, игриво кусая Чимина в плечо. — Чимин. — Извини, просто… — Чимин не договаривает. Если честно, он чувствует себя так, будто из него вытрахали мозг, его разум всё ещё затуманен испытанным наслаждением, а внутренняя омега удовлетворена. Чонгук, кажется, хоть немного понимает его, потому что утыкается носом Чимину в затылок и медленно поглаживает его живот, пока они лежат в обнимку, переводя дыхание, напряжённые мышцы расслабляются, и узел опадает. Примерно через двадцать минут Чонгук выходит из Чимина, но тот уже начинает дремать, так что Чонгук помогает ему принять душ, несмотря на его сонные возмущения, делает большую часть работы за него, а затем наполняет для них ванну. Ванна в его квартире действительно отличная, круглая и достаточно просторная, чтобы Чимин мог держаться на воде, когда хочет снять нагрузку со спины из-за слишком тяжёлого живота. Они расслабляются и недолго целуются, а Чонгук, кажется, не может перестать прикасаться к животу Чимина, или к его лицу и шее. — Прости, — бормочет Чонгук, когда Чимин указывает на это с мягким смешком. Чимину это нравится, но он всё ещё удивляется тому, как Чонгук скулит, словно щенок, и пытается дотянуться до него, чтобы снова уткнуться носом в шею, когда Чимин двигается к массажной струе, чтобы подставить поясницу. — Мне просто… нужно сейчас быть рядом с тобой. Возможно потому, что мой запах всё ещё внутри тебя, и это работает, как метка? Я знаю, что это бессмысленно… — Я не против, правда, — произносит Чимин, пальцами проводя по влажным волосам Чонгука и тихо вздыхая от того, насколько он красив с причёской, открывающей брови и лоб. — Мне нравится, когда ты рядом. У тебя… у тебя правда через две недели гон? Чонгук кивает, прикрывая веки, когда Чимин легонько царапает его кожу головы. — Я уже забронировал палату в клинике. Это всего на пару дней, и я приму подавители, которые заставят меня проспать худшую его часть. — Это безопасно? — спрашивает Чимин, нахмурившись, и Чонгук дарит ему мягкую, ободряющую улыбку. — Врачи говорят, что да, и я им доверяю. Подавители не влияют на мою репродуктивную систему, просто делают меня слишком сонным, чтобы у меня не было желания трахаться без остановки. Ты справишься тут один? — Я скорее всего приглашу Тэхёна на пару ночей, — признаётся Чимин, и Чонгук кивает с облегчением. — А, хорошо. Я знаю, что ты прекрасно справляешься и в одиночку, но на всякий случай… Чимин наклоняется вперёд и целует Чонгука в кончик носа. — Я знаю. Ничего страшного, если ты волнуешься, я тоже за тебя переживаю. Плюс ко всему, так я могу избавить себя от необходимости готовить… — Чимин замолкает, взмахивая ресницами, и Чонгук откидывает голову назад и хихикает. — Хорошо, намёк понят. Давай высохнем, и я приготовлю тебе всё, что захочешь. Он шлёпает Чимина по заднице, когда они встают в ванне, и Чимин размышляет, стоит ли на это обижаться, но, боже, ему плевать. Он умирает с голоду.