Flashback
— Amor? Красотка, ты серьёзно? — Тебе что-то не нравится? — блондинка сощурилась, моментально надув губы. — Я ничего тупее в своей жизни не встречал, Ино, — Дейдара вздохнул, отодвигая от себя стикер с эскизом будущей татуировки. Их татуировки. — Тогда я пойду к Шикамару и попрошу его вписаться в мою авантюру. Уверена, он согласится. — Только попробуй, и твоего дружка гения найдут в канаве, мм. — Он слишком умный, чтобы попасться в твою ловушку, Дей, — усмехнулась Ино, приглаживая волосы, и Тсукури закатил глаза. В такие моменты ему хотелось залепить ей пощечину. Несмотря на то, что она была его девушкой, ее стервозный характер выводил его из себя. А еще она всегда добивалась того, чего хотела. Они оба заранее знали, что на их руках будет красоваться эта идиотская, по мнению Дея, надпись. Но он делал вид, что хотя бы пытается бороться с ее спесью. Идея закрепить их чувства подобным образом принадлежала, конечно, тоже Яманака. И сначала Дейдара совсем не был против. Но когда она решила, что это будут слоги «am» и «or» уютно размещающиеся на боковой стороне средних пальцев, Тсукури чуть не завыл. — Если мы соединим пальцы вот так, получится слово «любовь», милый, — Ино сладко улыбнулась, мечтательно поглядывая на свою руку. — Почему именно латинский? Косишь под англичанку? — Какой ты грубый, Дей. Какая тебе разница, на каком языке? Это звучит круто. — Давай просто набьем обручальные кольца, — блондин аккуратно погладил ладонь девушки, вглядываясь ей в глаза, но она вдруг выдернула руку и ощерилась. — Ты думаешь, все так просто? Набил колечко, и я вся твоя? Нет уж, милый. Отправишь своих родителей к моему отцу и сделаешь предложение по всем правилам. Тсукури нахмурился, откидываясь на спинку стула: — Ты прекрасно знаешь, что твой отец категорически против наших отношений. Он никогда не позволит мне жениться на тебе, принцесса. И его слова были чистой правдой. Отец Ино скорее бы застрелился, чем передал руку дочери кому-то вроде Тсукури. Их семьи враждовали длительное время, отчаянно борясь за землю в районе Гиндза, где половина бутиков и недвижимости класса люкс принадлежали древнему клану Яманака. Когда на эту же землю начала претендовать семья Тсукури, выкупая вторую долю территории, Яманака постарались сделать все, чтобы выгнать «чужеземцев» из города. Как оказалось, безуспешно. Семья Тсукури являлась одной из влиятельных ветвей в городе. Ее члены тесно сотрудничали с корпорацией Учиха, а также взаимодействовали с кланом Сенджу, через руки которых проходили все сделки Токио. Последние были представителями Национальной полиции Японии, и, заручившись их поддержкой, можно было смело проворачивать все свои дела так, чтобы о них никто и никогда не узнал. Сенджу обеспечивали полную конфиденциальность и защиту. А еще они имели тесные связи с правительством — вот настолько была огромна их власть. Яманака также были связаны с Сенджу. Более того, в хорошие времена они тесно работали и с Тсукури, пока те не решили «посягнуть на святое». Семья Тсукури вовремя договорилась с Сенджу, предложив верхушке более выгодные условия, поэтому им удалось урвать значительную часть «кормовой» территории. И это предательство стало финалом в отношениях Яманака и Тсукури. Вспоминая это, Ино прикусила щеку. Она неоднократное количество раз получала от отца предупреждение за предупреждением. Он был слишком зол, когда узнал, с кем встречается его единственная дочь. И лишь потому, что она была единственной, он не поднял на нее руку в тот вечер. Иноичи расценивал поступок взбалмошной дочери как предательство. Это было уму непостижимо — начать встречаться с щенком из чертовой семьи Тсукури. Но Ино всегда делала, что хотела. Отчасти из-за того, что он сам позволял ей такую модель поведения. Ино никогда и ни в чем не знала отказа. И парня себе выбрала, топнув ногой и сказав, что она не собирается спрашивать его дозволения. А стоило бы. — Не боишься, что он тебя убьет? Дейдара хмыкнул, вертя в руках ручку так, словно она была раскладным ножом: — Я никогда ничего не боюсь, принцесса. Вопрос с татуировкой был решен. В тот же день на среднем пальце Дейдары красовался простой и лаконичный слог «or».***
Сакура шла по коридору университета, когда Акасуна высунулся из дверного проема. Убедившись, что вокруг никого нет, он привлек внимание девушки, заставляя ее зайти в просторную аудиторию. — Ты что, прогуливаешь? — Харуно укоризненно посмотрела на парня, пока тот закрывал дверь на ключ. — Нет, детка. Я просто договорился с преподавателем на взаимовыгодных нам условиях. Он убирается отсюда, оставляя мне ключ, а я передаю его дочери пачку французской акварельной бумаги. — Сасори, как долго ты будешь этим заниматься? — Чем? Харуно ненавидела, когда он вот так наклонял голову и кривил рот в полуулыбке. В такие моменты он был слишком похож на того самого Сасори, в которого были влюблены некоторые девочки их университета. Такой Сасори выбивал Сакуру из колеи. Ей казалось, что в его взгляде есть скрытая опасность, — он ненавидел, когда кто-либо влезал в его дела. Но Сакура была исключением. И она всеми силами пыталась выбить из парня дурь. — Взяточничеством. Не все в мире покупается, Сасори. — Да? Харуно чувствовала себя дурой. — Сакура… Он произнес ее имя так, как умел только он. Нежно, мягко и аккуратно. Акасуна отлично знал, как на нее воздействовать и куда давить, если возникала такая необходимость. Они оба думали, что контролируют друг-друга, но Сасори был куда подкованнее, если речь шла о психологическом воздействии. Даже сейчас, когда он усадил ее на одну из парт, заставляя раздвинуть ноги и обнять свои бедра этими ногами, он не отключал голову полностью. Он знал, куда ее вести, чтобы она закрыла рот и не совала свой хорошенький носик в его правила игры. Сакура была плохой девочкой, но лишь тогда, когда это нужно было ему. Он сам сделал ее такой, став ее первым мужчиной, став первым во всем. И если год назад Харуно краснела и шептала что-то вроде: «Может быть, не здесь?», сейчас она без лишних слов соглашалась трахаться в закрытой на ключ аудитории, не заставляя себя уговаривать. Любил ли Сасори Сакуру? Несомненно. Он влюбился даже слишком быстро, вызывая у своих друзей недоумение. Нет, Харуно, конечно, была красивой. Но дело было не в красоте. Когда она появилась в жизни Сасори, все вдруг начали замечать, как Акасуна начал меняться, трансформируясь в удава. Человеком здесь и не пахло. Он и так всегда был вечно холодным и безэмоциональным, — даже близкие не знали, что у него на уме, а с появлением Харуно его холодность медленно перетекла в ледяную жестокость. Горе было тому, кто смотрел на Сакуру более двух раз. Он был готов убить каждого, кто позволял себе такую вольность. Зависимость Сасори разрасталась очень быстро. Сакура была идеальна. И, конечно, они всегда должны были быть вместе. Сасори был уверен, что так и будет. И ничего не сможет этого изменить.