На ножах

Love the way — Eminem ft. Rihanna — Что это такое, Конан?! Ты что, издеваешься надо мной?! Какого, мать его хуя?! Если это твоя очередная шутка, прикол, да что угодно, блять, я за себя не ручаюсь, ясно тебе?! Хаюми ожидала такой реакции. Будь на месте Хидана Яхико, все было бы совсем по-другому. Но перед ней стоял Хидан. Злой до чертей, до красноты в глазах. Мацураси был в такой ярости, что Конан подумалось, будто он впервые за время их отношений ударит ее. Ударит, даже не пожалея. — Это не шутка, Хидан. Все именно так, как я говорю. И это, — Конан указала пальцем на электронное устройство, — Тому подтверждение. — Как ты вообще могла не уследить за этим?! Ты хоть понимаешь, во что ввязала нас обоих? Конан, я поверить не могу, что ты настолько ебанутая! — Ты считаешь, что я одна в этом виновата? Разве не ты любишь спонтанный секс, Хидан? Разве не ты всегда держишь все под контролем? — Не смей! Не смей, слышишь?! Я думал, ты пьешь таблетки! Это твоя зона ответственности! И, мать его, с чего ты вообще взяла, что этот ребёнок от меня? Конан вздохнула, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Разговор давался ей сложнее, чем она могла подумать. — Потому что мы с Яхико давно не… — Прекрасно, Конан! Да это же просто охрененная новость! Стул-кресло полетел в сторону Конан, мгновенно разбиваясь о стену. Девушка вздрогнула, инстинктивно дернувшись в противоположную сторону. Сегодня утром она сделала тест, который подтвердил беременность. Беременность от Хидана. Срок был маленький, всего три недели, но это только подтверждало, что отцом ребёнка, который ещё не сформировался в утробе, был именно Мацураси. Девушка была в растерянности, но не сказать, что она сильно удивилась. За все дни своего плохого самочувствия Конан начала подозревать, что с её организмом не все так гладко. Её часто мутило, болела голова, настроение было ещё более скверным, чем обычно, когда Яхико не было рядом. Она понимала, что все не так просто, но до последнего не хотела делать этот чертов тест. Конан действительно боялась увидеть результат, хотя в глубине души уже знала, что, вероятно, находится в положении. Когда девушка столкнулась с жестокой реальностью, она почти сразу позвонила Хидану, чтобы встретиться с ним. Мацураси был дома, поэтому она направилась к нему в квартиру, положив тест в сумочку. Она не представляла, что ему скажет. Не представляла также и то, что они будут делать. Будучи ребёнком из детского дома, Конан не понимала, как можно стать матерью и заботиться о ком-то крошечном и беззащитном. К тому же они с Хиданом продолжали употреблять наркотики. Очевидно, что ребёнок, который развивался внутри неё, должно быть, родится с отклонениями. Рождаются ли вообще здоровые дети у тех, кто регулярно принимает наркотические вещества? У Хаюми не было подруг, поэтому она не могла ни с кем поделиться своими переживаниями. Девушка хорошо общалась с Сакурой в свое время, а также с Ино, но это было так давно. Захотели бы они выслушать её, позвони она им прямо сейчас? Конан прикоснулась к виску, чувствуя, как он снова начинает пульсировать. Положив на язык таблетку, она невольно задумалась, какие обезболивающие препараты можно принимать, когда ты беременна, и тут же одернула себя, горько усмехнувшись. Этот ребёнок однозначно не должен был появиться на свет, но почему же Конан становилось так больно от одной только мысли, что ей придётся от него избавиться? Мацураси, конечно, был зол. Когда Конан появилась на пороге, слегка растерянная и сосредоточенная, он подумал, что девушка вновь поругалась с Яхико или что-то вроде того. Но он никогда не спрашивал ничего, что могло касаться их отношений. Вряд-ли Хидан мог предположить, что в этот раз причина расстроенных чувств Конан совершенно в другом. Девушка прошла на кухню, выполненную в серых тонах. Несмотря на взбалмошный характер, Хидан был аккуратистом. Вместо стола был установлен кухонный остров со столешницей из белого мрамора. На гарнитуре не было ничего лишнего: только кофемашина от Philips да электрическая вафельница с грилем. По будням Хидан предпочитал протеиновые вафли, а по воскресеньям — стейк. Обязательно с прожаркой rare. У Мацураси была хорошая форма. Рельефная, мощная. По вечерам он ходил в спортзал, а по утрам на бокс. И чувствовал себя просто прекрасно, потому что надо было выплескивать куда-то свою дурь. В одном из шкафов Хидан хранил мини-бар. Одно другому не мешало — парень обожал шотландский виски и не отказывал себе в удовольствии насладиться Macallan A Night on Earth In Scotland. В баре были и другие напитки: дорогие и не очень, из лимитированной коллекции и не только. Мацураси нравилось открывать дверцу шкафа, которая запускала невидимый механизм и выдвигала полки с его личным сортом экстаза. Это действительно было упоительно. Конан своим появлением украсила эту кухню. Она была одета в чёрный пушистый укороченный блейзер на молнии и короткую клетчатую юбку из твида. Заколов волосы крабиком, Хаюми открывала вид на длинную лебединую шею. Ему хотелось поцеловать эту шею, а заодно и раздвинуть ноги, облаченные в чёрный тончайший капрон. Но Конан явно пришла не за этим, поскольку не бросилась на него со страстными поцелуями, как это часто бывало и повторялось из раза в раз. Её взгляд был отрешенный, спина прямая. Губы накрашены криво (рука дрогнула прямо у уголка, искажая красивую линию рта). Хидан почувствовал, что что-то не так, поэтому вразвалочку прошел к мини-бару. Конан наблюдала, как он, с зачесанными назад волосами, облаченный в черную, облегающую каждый мускул футболку и чуть спущенные черные джинсы, наливал себе и ей алкоголь. Даже не подозревая, что Конан теперь вообще нельзя спиртное. Мацураси отточенными движениями извлек из силиконовой формы два одинаковых ледяных шара, поместил их в кристально чистые бокалы и залил это дело скотчем. Конан тоже любила скотч. Они часто его раньше пили, чтобы усилить эффект от молли. — И? — Хидан сел рядом, пододвигая один бокал к девушке. — Че такая мрачная? Конан вздохнула, понимая, что сейчас вскроется настоящая правда. Она просто не может ему не рассказать. И пусть он убьет её, если захочет. Хаюми и так оказалась в худшем положении. Девушка аккуратно расстегнула молнию лакированной сумочки, достав электронный тест, который сделала несколько часов назад. На дисплее четко виднелось слово «беременна», а также указано количество недель. Она вручила ему тест. Прямо в распахнутую ладонь, наблюдая, как мрачнеет его лицо, появляются желваки, а рука смыкается вокруг бокала, норовя превратить его в стеклянную крошку. В отличие от многих мужчин, которые, увидев тест, задавались вопросом, что это вообще такое, Хидан был прекрасно осведомлен, как выглядят подобного рода вещи. От него, признаться, уже беременели. Два или три раза, Хидан не помнил точно. Одна беременность была ещё во времена института, когда девчонка с первого курса захотела выскочить замуж за Мацураси. Вторая и третья беременности случились уже позже. По чистой случайности. Но в первый раз Хидан так запугал поганую девчонку, что она быстренько сделала аборт, а другие самостоятельно выявили желание избавиться от детей, поскольку занимались карьерой — моделингом и юрисдикцией. Но, черт возьми, с Конан была совершенно другая ситуация! Для Хидана Конан была другой. Не такой, как остальные девки. Но проблема была в том, что он ей совершенно не подходил. Яхико — вот кто был идеальным мужчиной для Конан. И чего ей только не хватало, когда она связалась с Хиданом во время их учебы в университете? Мацураси считал, что Конан — больная на голову. Самая настоящая мазохистка, потому что он прекрасно знал: она его безумно любила. Да, Яхико спас её, дал ей все самое лучшее, вывел в люди, подарил роскошную жизнь. Но Хидан на все сто процентов был уверен, что Конан были важны эмоции. Выброс адреналина на грани с безумием. Это как трахаться на рельсах перед приближающимся поездом и знать, что тебя сейчас переедет, но не останавливаться, потому что совершенно насрать. Конан была адреналиновой наркоманкой. Она видела адреналин там, где его не было. Измена для неё тоже была своего рода адреналином. Но Хаюми не смогла уследить, в какой момент зависимость переросла в бешеную любовь. А вот Хидан видел ее насквозь и был убежден, что она ради него голову на плаху положит, если понадобится. Однако его это больше бесило, чем привлекало. Потому что Хидан знал, что она никогда не будет с ним. Сойдись они, Мацураси тут же бы ее сломал. Ему нравилось любить Конан своей особой любовью, но на расстоянии. Потому что он не хотел себя обременять и ввязываться в херню, которая могла бы застопорить его привычный ритм жизни. А ещё он был наемником. И какой, спрашивается, карапуз захочет себе отца, который буквально потрошит заказанных жертв? У Мацураси было не все в порядке с нервами и выдержкой. Последней у него вообще не было. Он по большей части вел себя нормально, потому что имел склонность к самоанализу и саморефлексии. Но это не всегда работало, поэтому он мог в момент измениться и навредить любому, кто его бесил. Сейчас, вручив ему этот ебучий тест, Конан нажала на спусковой крючок. Ему хотелось запинать её ногами, если быть совсем откровенным. Забеременев, Конан превращалась в такую же девку, которых он трахал без раздумья и всякого подтекста. Трахал, потому что считал это правильным, потому что нужно было выпускать пар. — Конан, даже не думай, ясно?! Мне поебать, что ты думаешь о своем положении! Ты должна поехать в клинику прямо сейчас и избавиться от этой проблемы! — Хидан, а что если… — Завались нахуй, Конан! Завались, пока я тебя не убил! — взревел Хидан, ударяя кулаком по бокалу с ещё не растаявшим шаром льда. Бокал уже давно превратился в труху, но Мацураси продолжал вколачивать стекло в столешницу, не замечая, как крошки врезаются в тугую кожу и раздирают её, давая обильным струям крови выйти наружу. — Не будет никаких «если»! Не будет, мать твою! Ты совсем с ума сошла, если считаешь, что из нас получатся охуенные родители! Скажи мне, Конан, сколько наркоты мы употребляем в неделю? В месяц? В год? Можешь не отвечать, дорогая, мы оба знаем ответ на этот вопрос! Аааааа, а Яхико? Что скажет твой обожаемый Яхико, Конан? Когда сообщим о ребёнке? Хммм. Может на вашей свадьбе? Вот будет радость! Все так и выпадут от счастья, когда мы возьмемся за руки и скажем: «Яхико, дорогой, ты не обессудь, мы тут просто ебались у тебя под носом все это время! Ну это ведь ничего, да? Ах, точно! Конан ждет ребёнка… Вот незадача, от меня, а не от тебя! Поздравишь, милый?» Так ты себе это, блять, представляешь?! Конан опустила глаза, понимая категоричность Хидана. Он во всем был прав. Когда она ехала сюда, думала о том же самом. Просто в какой-то момент её мысли переключились на картинки, где Хидан выглядел счастливым отцом, а она не менее счастливой матерью. Ей было немного паршиво от того, через что приходилось проходить Яхико, когда она его обманывала. Теперь все стало гораздо хуже. — Уходи, Конан. И не звони мне, пока проблема не решится, — отрезал Хидан, наблюдая, как кровь стекает со столешницы на глянцевую поверхность пола. Хаюми кивнула, хоть и знала, что Мацураси все равно этого не увидит. Подхватив сумку и тест, она вышла из его квартиры, тихо закрыв за собой дверь. Ехать никуда не хотелось. Хотелось умереть.

***

Сегодня Сасори мучила головная боль. Он сидел в кабинете своего офиса, глядя куда-то сквозь бумаги, которые несколько минут назад ему всучил Итачи. Во времена института Акасуна и не подозревал, что ему представится случай сотрудничать с Учиха. Однако он не мог сказать, что это была плохая сделка. Итачи блестяще вел дела и уже положил начало своей новой империи. Когда Учиха появлялся в офисе весь такой наглаженный, в очках в тонкой оправе, все сотрудницы компании впадали в раж. Акасуна только хмыкал, не удерживаясь от комментариев по поводу безделия и скорейшего увольнения воздыхательниц Итачи. И не потому, что Сасори жаба душила от недостатка внимания, нет. Его у Акасуна всегда было предостаточно. Просто Сасори ненавидел, когда к его делам относились посредственно, а к работе — без должного уважения. Он часто говорил, что Учиха — проблема для его холдинга. Стоило ему только появиться, все сразу же забывали, что такое дела, ответственность и дедлайны. Сейчас Сасори пытался изучить бумаги, но его голова была в другом месте. Он узнал, что сегодня утром Сакуру до работы подвез Мадара. Акасуна слышал это имя уже несколько раз за последние сутки. И ладно бы, будь это только имя и ничего более. Но рядом с Мадарой почему-то светилась и Сакура тоже. Сасори заочно знал Мадару, пусть и не вспомнил, кто это такой сразу. О Мадаре говорили и во Флоренции, и в Токио. И, скорее всего, много где ещё. Акасуна также узнал, что Мадара и Сакура пересекались на одном из приемов Яманака, но это было ещё во время её замужества. Не сказать, что Акасуна видел в Мадаре соперника. Нет, конечно, нет. Он просто не понимал, зачем очередной Учиха вдруг увязался за Харуно. За его Харуно. Стоило ему оставить её на один день, а рядом уже появился кто-то, кто явно не просто так начал ухлестывать за Сакурой. Акасуна был уверен, что Мадарой движет не банальная вежливость, нет. Нечто другое. И это заставляло его настораживаться. Мадара считался весьма влиятельным мужчиной. В конце-концов, он был старше на десять лет. У него были иные связи, иная жизнь и иной подход. В случае чего-то непредсказуемого с ним будет сложно справиться. Но сложно — не значит невозможно. — Всё нормально? — Итачи посмотрел на Сасори поверх оправы, делая глоток кофе. — Ты долго изучаешь. — Пару моментов показались мне сомнительными, — ответил Сасори, протягивая бумаги Итачи. — Перепроверь все прежде чем заключить с ними договор. — Конечно, — кивнул Итачи, ставя чашку на стол. — Сегодня Мадара навестил Сенджу. Он давно инвестирует в её центр. Весьма успешно. — И? — Акасуна чуть не закатил глаза, думая, с какой точностью Итачи угадывал направление его мыслей. — Мадаре понравилось, как Сакура ведёт дела. Он хочет, чтобы она работала с ним, помогая с бумагами. — Бред, — ответил Сасори, не выдавая не единой эмоции. — У Учиха Мадары что, нет тех, кто может помочь ему с бумажками? — Хороших специалистов единицы, ты сам это знаешь. Кажется, Сакура задрала высокую планку. — Уверен, она откажется. У неё полно работы у Сенджу. — Она дала согласие. Сасори хрустнул шеей, приоткрыв правый глаз. Нет, какое же хреновое сегодня утро! — Ясно. — Мадара хороший человек. Я говорю это не потому, что он мой близкий родственник. Он действительно на хорошем счету у всех, с кем ему приходится общаться. Они с Сакурой сработаются. Акасуна кивнул, не понимая, кого Итачи успокаивает в данном случае — себя или его. С годами до Сасори дошло, что Итачи всегда относился к Сакуре как к сестре. Но на самом деле такие взаимоотношения были ещё более опасными, поскольку спустя длительное время могли перерасти во что-то большее. Итачи явно не очень нравилось, что Мадара собирается работать с Сакурой, но он также знал, что Сасори эта ситуация будет заботить гораздо больше. Когда Учиха покинул кабинет, Сасори откинулся на спинку стула, прожевав обезболивающее. В последнее время Акасуна был по уши в работе. От перенапряжения начинала болеть затылочная часть, а потом боль разрасталась по всей голове. Впрочем, сейчас он был озабочен совершенно иным. Гудки шли долго, но он знал, что Сакура ему ответит. В конце-концов, его звонок мог быть связан с Иноичи, например. Она действительно ответила, хоть и была явно недовольна тем, что он позвонил. Акасуна плевать хотел на её недовольство, его беспокоило совершенно другое. — Ты теперь работаешь на Мадару, детка? — А тебе какое дело, Сасори? Что, птички уже успели донести важную новость? — С таким же успехом ты могла работать у меня в офисе. Меня ты знаешь много лет, а его всего сутки. — Вот именно, Сасори. Тебя я знаю много лет. И пусть лучше меня переедет машина, чем я начну работать с тобой! Звонок оборвался, и Сасори отложил смартфон в сторону, прикидывая, в какой момент лучше надавить, чтобы она наконец-то сдалась. Пока что было ещё рано. Но и затягивать нельзя. Такие персонажи, как Мадара, только усложняют ему задачу. А сблизиться с Сакурой он должен был любой ценой. И неважно, сколько голов придётся срубить, чтобы вновь присвоить её себе.