На ножах

— Ну и зачем тебе эта девка, дядюшка? — усмехнулся Шисуи, наблюдая, как Мадара откладывает коллекционное издание Джека Лондона в сторону. — Никакого уважения к женщинам, Шисуи, — мужчина покачал головой, но на вопрос племянника все-таки ответил. — Сакура хороший специалист. Мне хватило секунды, чтобы понять, насколько она профессиональна. Она хороший бухгалтер. И, как бы странно это не звучало, — занимается чернухой. — Черным налом?! — глаза Шисуи заинтересованно расширились. — Да быть не может! — Не только, — удовлетворенно кивнул Учиха, наливая в вытянутый бокал минеральную воду с газом. — Сенджу отмывает деньги, ты знал? Она выставляет завышенные счета на услуги и препараты. А потом направляет дополнительные деньги в свои источники. — Я думал, Цунаде благородная женщина. — Невозможно долго оставаться хорошим, когда вокруг тебя крутится много денег, Шисуи. — Говоришь как старпер, дядюшка. — Дядюшка скоро врежет тебе, если ты не перестанешь использовать это дурное слово в своем лексиконе. — Мадара, что с тобой случилось? — расхохотался Шисуи, хватаясь за живот. — Ты говоришь так, будто сошел со страниц книги, которую читаешь. — Вообще-то старина Джек неплохо пишет, — вторил ему Мадара, подхватывая веселый смех племянника. — На самом деле ты знаешь, что я чертовски ненавижу, когда ты зовешь меня дядей. È un incubo!* — Mi dispiace amore mio!* — Шисуи схватился за сердце, попутно уворачиваясь от скомканной салфетки, брошенной Мадарой в его сторону. «Прости меня, моя любовь» — единственная фраза на итальянском языке, которую Шисуи знал. И то только потому, что Мадара часто слушал песню, где эти слова крутились из раза в раз, как заезженная пластинка. Шисуи очень забавляли внезапные возмущенные переходы Мадары на итальянский. В эти моменты Учиха походил скорее на пожилую синьору, чем на одного из сексапильных членов их семьи. Несмотря на то, что Мадара выглядел очень молодо для своих лет, все его повадки и привычки показывали, что он уже давно не мальчик. Учиха вставал в шесть утра и ни минутой позже. Выполнял привычную утреннюю рутину вроде застилания кровати, бодрящего душа и завтрака. Проверял смартфон на наличие сообщений от семьи и коллег. Затем брал спортивную сумку, в которой хранил несколько чистых полотенец черного цвета, серые штаны из хлопка, черную футболку, массивные кроссовки и направлялся в спортивный зал. Там он пропадал на протяжении полутора часа, не отвечая на звонки. У Учиха был пунктик на эту тему: он терпеть не мог, когда его отрывали от четко выстроенного графика. Если Мадара в зале, значит, он станет доступен только через несколько часов, когда вновь примет душ, высушит волосы, наденет шелковую рубашку и брюки чинос. Затем Учиха не спеша окутает себя облаком Kilian Vodka On The Rocks, подхватит сумку, сядет в салон автомобиля и ответит абсолютно на все сообщения. Мадара был весьма неспешным человеком. Он любил, когда все лежит на своих местах, когда его никто не беспокоит по пустякам. Для этого Учиха обзавелся десятью помощниками, которые занимались решением мелких неприятностей, пока он жил свою жизнь. Пожалуй, неспешность и размеренность он приобрел в Италии. Его ритм совершенно не соответствовал ритму Токио, где все вечно куда-то бежали. Мадара этого искренне не понимал, поэтому комфортно чувствовал себя рядом с Шисуи, который был слишком пофигистичен, поэтому не отличался особой суетливостью. Шисуи поздно просыпался, потому что у него не было срочных дел или обязательств. Он спускался в большую столовую, будучи уже собравшимся, но все ещё немного ленивым после долгого сна. К тому времени его отец уже был на работе, а мать либо пропадала в библиотеке, либо занималась садом. По всему их поместью росли розы, за которыми мать Шисуи тщательно ухаживала. Конечно, не без помощи садовника. Шисуи обычно досыпал прямо во время завтрака, оперевшись на внутреннюю сторону ладони, пока ему готовили ледяной кофе, который он пил с утра, независимо от времени года. Парень обожал ледяную крошку, которая отдавала импульсами в мозг, заставляя его просыпаться. Затем ему подавали английский завтрак, много овощей, тосты и убирались из столовой — Шисуи терпеть не мог, когда кто-то стоял у него над душой, пока он завтракает. Парень действительно был огромным любимчиком у своих родителей. Они были готовы молиться на него, поэтому в свои двадцать восемь лет Шисуи был слегка инфантильным. Отношение к девушкам у него было весьма посредственным. Для него существовала только одна королева — обожаемая мать, которая была идеалом во всех смыслах. Нельзя сказать, что он был груб с дамами. Наоборот, при личной встрече Шисуи расшаркивался, отвешивал комплименты, разбрасывался своим обаянием и был весьма вежлив. Но близкие Шисуи знали, что на самом деле он вообще никого и никогда не любил. Зато у Шисуи было много подруг и приятельниц. Если ему что-то было нужно, в частности, когда хотелось узнать подробную информацию о ком-то или о чем-то, он всегда мог позвонить той или иной девушке и получить желаемое через пару часов. Мадара всегда смеялся над его способностью, которая назвалась «втереться в доверие и настроить каналы связи». Но Шисуи действительно был обаятельным человеком, а возиться со сплетнями и вызнавать что-то ему не очень хотелось. Да и зачем, если у него есть собственная «голубятня»? Родители Шисуи, конечно, ждали, когда тот изъявит желание связать себя узами брака. Но мысль о том, что придётся жениться на своей родственнице, заставляла Шисуи кривиться. Мадара, будучи освобожденным от этого долга, только посмеивался над своим братом, постоянно подкалывая его, как только представлялась возможность. Он был ещё более консервативным, чем Мадара, поэтому последний с наслаждением подтрунивал над мужчиной. Каждый их диалог выглядел примерно следующим образом: — Что ты будешь делать, если Шисуи женится на ком-то вне нашего клана? Мужчина сморщился, будто одна лишь мысль об этом причиняла ему сильную боль. Он был красив, несмотря на свои пятьдесят шесть лет, хоть в его волосах уже и виднелась седина. — Не говори глупостей, Мадара. И не сбивай Шисуи с толку. Ты знаешь, что у вас совершенно иные пути. — Ох, прости меня, дорогой. Я и забыл, — усмехнулся Мадара, опираясь на кулак. — Однако, братец, ты не сможешь ему отказать, если он приведет в дом девушку не из нашей семьи. — Мадара, если ты что-то знаешь… — Я просто прикидываю, как себя вести, если это все-таки случится. — О чем болтаете? — Шисуи зашел как раз в тот момент, когда его отец собирался как следует ударить Мадару, но тот ловко вывернулся, продолжая посмеиваться. — О делах насущных, о делах, Шисуи. Парень закатил глаза, прекрасно понимая, из-за чего его отец так взвинчен. Мадара вновь его раззадорил, хоть и обещал Шисуи больше так не делать, все-таки отец был в почтенном возрасте. Впрочем, не считая подколок, которые периодически вылетали изо рта Мадары, он был достаточно хорошим младшим братом и прекрасным дядей. Учиха ценил семейные узы и любил собираться в кругу, где присутствовали его брат со своей женой, Итачи, Саске, Шисуи, Фугаку с Микото. Конечно, он тоже был опечален тем, что Фугаку находится в сложном положении. Но он понимал, что здоровье — это очень хрупкая штука. Даже если у тебя неприлично много денег. — Что за коробка? Твои ухаживания вышли на новый уровень? — Мадара кивнул на бархатный продолговатый кейс, торчащий из кармана брюк Шисуи. Тот закатил глаза, засовывая коробочку назад, но на вопрос Мадары ответил: — Это все мама. Мы вместе ездили в ювелирную лавку к какому-то старикану сегодня. Выбирали отцу подарок. А я просто присмотрел одну безделушку. — И решил, что она купится на брюлики, — насмешливо отозвался Мадара, смотря в панорамное окно. Несмотря на то, что осень уже начала входить в свои права, сегодня выдался теплый и солнечный день. Они с Шисуи обедали в ресторане с видом на Токио, и Мадара мысленно возвращался в Римини, свое место силы. Ему нравилось солнце и морской воздух. А ещё Учиха питал особую страсть к хлопковым рубашкам. Сейчас, сидя в черном пуловере из мягкой шерсти, Мадара совсем не чувствовал себя уютно. Токио навевал на него тоску, но Шисуи умело разбавлял мрачное настроение Мадары своими забавными историями. — Она выглядела искушенно. И я подумал, что ей, должно быть, нравятся такого рода безделушки, — Шисуи достал кейс и распахнул его, передавая Мадаре. Лицо Мадары вдруг сменилось с заинтересованного на ещё более насмешливое. Работа, которую он видел перед собой, действительно была тонкая и качественная. Мастер, о котором говорил Шисуи, конечно, был настоящим профессионалом. Вот только то изделие, которое лежало в кейсе, явно не могло понравиться получательнице, чье внимание хотел заполучить Шисуи. На черной поверхности кейса лежали разномастные драгоценные камни, цвета которых сильно отличались друг от друга. Это был красивый браслет, но не для такой, как Яманака. — Шисуи, — Мадара протянул парню кейс. — Я вот все хотел узнать, но не было возможности. А ты в курсе вообще, кто та девушка, за которой ты собрался приударить? — А это имеет значение? Мне плевать, кто она. Я просто хочу её себе. И все. — Вот оно как, — Мадара покачал головой, продолжая усмехаться, — Да будет тебе известно, что эта девушка — принцесса Яманака. Единственная девушка семьи Яманака. Она приходится Иноичи дочерью. — Да ладно! — лицо Шисуи вытянулось от удивления, а кейс сразу полетел на край стола. — Никогда бы не подумал! — Почему же? Характерный для их семьи кристальный блонд, большие голубые глаза. Ты что, не учил историю семей Токио? — продолжал насмехаться Мадара, но Шисуи только отмахивался. — Да мало ли этих блондинок по всей Японии. Тоже мне, опознавательный признак, — фыркнул Шисуи. — Ты ещё скажи, что твоя девка тоже относится к какой-нибудь важнецкой семье. — Вообще-то, Сакура из семьи Харуно. И хватит говорить в таком неуважительном тоне. — Фарма?! Черт тебя дери, дядя! Да я в жизни бы не подумал, что она дочь Кизаши! — Интересные у тебя представления, Шисуи, — усмехнулся Мадара, скручивая лоскут салфетки в трубочку. — В любом случае, можешь выкинуть это украшение. Яманака его не примет. Наверняка оно стоило прилично? — Не знаю, я не смотрел на цену, — отмахнулся Шисуи. — Ладно, как насчет вечера? Съездим в ODEON? — Почему тебе так нравится это паршивое место? — Там новый владелец, Мадара. Каруи сказала, что ODEON теперь не узнать. — Верится с трудом. Но если освобожусь, то приеду, — кивнул Мадара, достав кредитку. — Мне нужно встретиться с Сенджу. Увидимся вечером, возможно. Шисуи кивнул, смотря на кейс с украшением с едва скрываемой досадой. В тот день одна из официанток стала счастливой обладательницей дорогостоящего браслета ручной работы, подаренного одним из очаровательных посетителей.

***

— Этот. И этот! И вот этот! Генма, это невероятно! — Столько лестных слов я не получал за все время работы в этом клубе, — усмехнулся бармен, явно довольный собой. — Нет, дружище, сделай мне еще 3 таких! Да как ты, блин, своими руками это делаешь, мм? Такая феерия вкусов, черт тебя дери! — Нет уж, спасибо, обойдемся без порнухи с чертями, — проворчал Генма, вновь пополняя шейкер. — Смотрите-ка, Дейдара-сан! А это не ваша подруга? Тсукури обернулся, настраивая чуть затуманенный алкоголем фокус. На часах было уже около шести часов вечера. Скоро должно были прийти первые посетители. Дейдара только закончил дегустацию нового меню и отправил список дизайнеру, чтобы тот создал новую алкогольную карту в согласованных ранее оттенках. Уходить из клуба Тсукури не планировал. Он вообще придерживался мнения, что работу нужно ощущать на уровне второго дома, где тебе будет комфортно. В ODEON он чувствовал себя именно так и покидать клуб не собирался. Тем более вечером сюда должны были приехать Итачи, Сасори, Хидан и даже Яхико. Конечно, работы здесь еще было много, но он уже предвкушал, какую конфетку сделает из заведения. Денег у него было предостаточно, а энтузиазма хоть отбавляй. Радовал его ещё и Генма, который создал новую вкусовую палитру. Этот парень был богом своего дела, не иначе. Сейчас, глядя на арку, куда обычно попадали посетители после пропускного пункта, Дейдара увидел Конан. Девушка всегда выглядела элегантно и изящно, почти воздушно. У них с Дейдарой сложились прекрасные отношения. Что-то вроде брата и сестры. Тсукури действительно хорошо относился к Конан, несмотря на то, что в глубине души осуждал её отношения с Хиданом. Но, так или иначе, она была хорошей девушкой. И сейчас, увидев её в слезах, потерянную и отрешенную, Дейдара сразу же оказался рядом с ней. Он очень хотел её успокоить и узнать, в чем причина. Однако фраза, которая вылетела из вишневых губ, заставила Тсукури уставиться на Хаюми «страшными» глазами. — Я беременна. Беременна от Хидана! Занавес.