Ступая по рябине красной

После гибели отца прошло чуть меньше полугода. Когда в начале зимы прибыл гонец с вестями о нападении на Московские земли, был объявлен сбор. Договор меж княжествами обязывал о помощи в трудный час. Зарождающуюся войну с приморским государством удалось пресечь на корню, но и цена за это была отдана немалая. Игорь потерял отца, и казалось ему тогда, что горя страшнее с ним случиться не может. Однако сейчас он смотрел на залитый закатным солнцем берег реки, где бойко отплясывали у костра девицы, и почти не чувствовал изводившей его все эти месяцы тоски. Мягкая трава зеленым соком холодила и пачкала ступни. Игорь на мгновение представил, что вместо звонкого смеха и бряцанья струн над городом разносятся крики и дым пороховых пушек. Страшнее горе случиться все же могло. – Плохие мысли тебя кутают, молодец. Игорь, разморенный хмелем и жаром костра, повернулся в сторону голоса неохотно. Сбоку от него шагнула невысокая смуглая девчонка. – Не думай о том, чего нет, и не печалься о прошлом. – Тебе легко говорить. – У каждого здесь найдется свой повод лить слезы. Мы все кого-то теряли, – она пожала худым плечиком. Из-за ворота белой рубахи к ее шее змейкой со спины полз тоненький шрам. Такие остаются от плети, вложенной в тяжелую руку разгневанного барина. На вид девчонка была не сильно младше самого Игоря. В ее огромных глазах блестели языки пламени, вокруг которого сейчас заводили хоровод. Бревна потрескивали, бросая к небу стайку искр. Музыка все так же весело разносилась вдоль берега, но Игорь боле не слушал ее. – Я смотрю, ты тут каждому в душу заглянула. И в мою тоже? – Ведьмой только не зови, – девчонка весело усмехнулась. – Меня бабка научила. Людей по лицам и долоням читать. – Не местная? – А не видно? В Москве кого только не водилось, смоляными кудрями да птичьим носом здесь никого не удивишь. Игорь лишь хмыкнул. – Рабой попала сюда? – Будь рабой, стояла бы здесь? – она покачала головой. – Мою деревню зимой сожгли, а здесь приютили. Игорь поежился. Хоть и недолго, но чужеземец успел вдоволь потоптаться. В Москве было выделено несколько приютов под беженцев с погорелых сел и деревушек. Видимо, здесь девица и прибилась. – И отца твоего это заслуга, – она выплыла перед Игорем и заглянула в глаза, – что сейчас мы песни поем, а не плачем. – Про отца тоже с лица прочла? – Нет, – выдохнула она, опуская взгляд. – Это я уже подслушала. Вот те девки под дубом тебя узнали, венок на твою голову плетут. – А ты что тогда хочешь? Девчонка хитро усмехнулась. – Не надобно тебе их венка, – она вытянула из-за спины криво свитые стебли полевых цветов, среди которых оранжевыми бусинами мелькала несозревшая рябина. – А твой, значит, мне надобно? – А он не мой теперь. Твой, – девчонка ласково улыбнулась. Игорь беззлобно рассмеялся, но голову склонил. Надо же, за своей внутренней скорбью он совсем позабыл, что в этот летний праздник принято не только петь и танцевать во славу Богов. Кто сердцу люб, тому и дари венок, а в цветах послание свое загадывай. Игорь ничего в этом обычае не смыслил, да и в каждом городе по-своему ладили. Кто венки по воде пускал, кто в костре жег. Нехитрое плетение аккуратно опустилось ему на голову. – Позволишь? Она осторожно коснулась руки, притягивая к себе раскрытой ладонью. Детский интерес хлестнул Игоря изнутри. Девчонка долго всматривалась в линии, слегка сгибала ладонь и хмурилась. У воды в распеве затянулись голоса, где-то позади в высокой траве стрекотали кузнечики и жужжали разлетающиеся прочь шмели. От костра потянуло горько-сладким травяным дымом. В хмельной голове мир вокруг слегка покачнулся, но Игорь на ногах устоял твердо. – Судьба твоя по пятам идет, да все никак не нагонит, – весело проговорила она. – Поэтому ни от кого венка не принимай сегодня. Только сам дари. – А этот? – Игорь качнул головой, на которой колыхнулись лепестки. – Этот твой, я ж сказала. Летний ветерок лизнул голые щиколотки и нырнул под край широкой рубахи. Тонкие пальчики гадалки казались совсем крохотными рядом с его разлапистой пятерней. Должны ли быть такие руки у того, кто однажды примет в них своего младенца? Игорь равнодушно подумал, что не видит себя в роли дарителя жизни. Девчонка вдруг нахмурилась. – Ты когда-нибудь тонул? Травился? Был на волосок от смерти? Игорь тяжело сглотнул. Он ожидал услышать что-то про славу и счастливую (или не очень) жизнь, а тут такое. – Не был. – Значит будешь, – лицо ее никак не изменилось, – но судьба твоя тебя сбережет. Или сгубит. Сложно прочесть. – Так я умру? – Все мы умрем однажды. Но ты, молодец, жить будешь долго и плодотворно, – девчонка сжала его ладонь в кулак и накрыла своей. – Только мы выбираем дорогу, по которой идти, и никто боле. Отчего-то вспомнился Сережа. Как солнце уплывало за горизонт, бросая свои последние розовые лучи над рекой, точно так же уплывали мысли Игоря. То медовуха или гадалка его чем одурманила? Кто ж разберет. – Сегодня праздник жизни и любви. Не печалься по отцу. Мы, простые люди, тоже его помним и чтим. Он многим помог, многих спас. Как видишь, не зря. Она оглядела завертевшийся хоровод. Игоря будто выдернули из трясины, до него наконец донеслись веселые щепки гусляров. Коснулись не слуха, а будто самого сердца, ведь все вправду было не зря. Девчонка ловко подхватила его за руку и утянула в пляшущий круг. Из-под дуба на нее сверкнули завистливыми взглядами. Гадалка вскоре растворилась в веренице прыгающих через костер. Кажется перед уходом она желала ему счастья и за что-то благодарила. Игорь несколько раз приложился к чарке с вином из чьих-то рук и впервые за долгое время почувствовал облегчение. Искреннее и настоящее. С уходом отца на родовые земли потянулись оголодавшие после холодной зимы разбойники. Игорь на всю жизнь запомнил распятых детей, которых вывешивали вдоль главного тракта. Это были лишь отголоски так и не начавшейся войны, но что было бы, не объединись княжества? Горе, страшное горе. И видеть Игорь его на своих землях не хотел больше никогда. Поэтому и прибыл в Москву вместе с Федором Ивановичем от лица Верхграда. Изгнанного врага требовалось острастить и удержать от дальнейших походов, по одиночке княжества были слабы и бессильны. К тому же Нижние земли переживали нападки кочевых племен, помощи ждать неоткуда. В свои двадцать с лишним Игорю пришлось стремительно взрослеть. Завтра днем отбывать обратно в Верхград. Как он перенесет день верхом с гудящей головой, представлялось слабо. Игорь упал под дубом, тяжело дыша. Вокруг костра еще весело смеялись люди, небо разлилось ночной темнотой. В щеку ткнулось холодное горлышко фляги, Игорь мотнул головой. – Хватит с меня вина, я никогда так не протрезвею. – Вода, дурень, – раздался насмешливый голос. – Пей. Игорю помнилось, что под этим дубом для него две девицы плели венок. Он хлопнул себя по голове и нащупал чуть распавшиеся стебельки. Надо же, как только в пляске не потерял? Девиц поблизости ожидаемо не нашлось, зато рядом сидел парень в дорожной накидке. Выглядел он так, словно проезжал мимо и на кострище заглянул случайно: ни расшитой рубахи, ни голых пяток. Сидел под деревом и смотрел на всех свысока. В висках пульсировало от выпитого вина и прыжков. В темноте все плыло, лишь оранжевый свет от огня оглаживал точеный профиль. – Спасибо, – улыбнулся Игорь и принял флягу. Незнакомец от чего-то замер и уставился на него. Что-то в груди зашевелилось, зароилось, но Игорь не обратил на это внимания, сделал несколько глотков и отдал флягу обратно. Незнакомец прильнул к ней, не протирая горла, и осушил до дна. – Откуда едешь? Вижу, здесь ты случайный гость, – Игоря проняла несвойственная ему словоохотливость. – Видит он, – будто раздосадовано хмыкнул незнакомец, пряча флягу под накидкой. – Да у тебя глаз косит и за версту брагой тянет, что ты там видишь? – Какой ты колючий, – Игорь легко рассмеялся. Чужая обида была ему непонятна и, не желая быть докукой, он привстал, чтобы уйти. – С юга, – спешно ответил незнакомец. – С дороги устал, вот. Спешил. – К кострищу спешил? – уселся обратно Игорь, придвигаясь чуть ближе к собеседнику. – Спешил, – согласно кивнул парень. Русые волосы в свете огня казались плавленым золотом, Игорь поймал себя на желании к ним прикоснуться, – да все равно не успел. – И как дела на юге? – последние новости с тех мест были про пожары и смерть. Игорь нахмурился и поджал губы. – Отстраивается, – незнакомец светло улыбнулся, всматриваясь куда-то в темноту противоположного берега. Они просидели так какое-то время, деля молчание на двоих, и чувствовалось в этом особое единение. Незнакомец, уставший от долгой, наверняка трудной дороги, и Игорь, выжатый не отпускающим чувством скорби и одиночества. От реки по земле стелился легкий туман, окутывая все вокруг. Игорь следил, как заходившие по колено в воду девицы мочили полы длинных рубах и пускали венки, нашептывая что-то про счастье, удалого жениха и здоровых деток. Перед глазами мелькнули окровавленные ладошки, прибитые к березняку вдоль верхрадского тракта. Игорь зажмурился, вскидывая к небу голову. Венок скатился за спину. – Почему к воде не идешь? – незнакомец пальцем подцепил переплетенные между собой стебли, роняя с них оставшиеся ягоды рябины. Те рыжими боками покатились прочь, исчезая в траве. – Вручил кто? Игорь венок забрал и непослушными пальцами переплел его покрепче. – Нет, это мой, – он усмехнулся, вспоминая слова гадалки. – А от чего на тебе остался? – А кто от меня такого, косого и смердящего брагой, примет? – Игорь вновь рассмеялся, замечая как парень виновато поджал плечи. – Не смердишь ты, – выдохнул он. – Значит тебе его и отдам. В ту же секунду Игорь потянулся, цепляя на русую голову почти развалившийся венок. Вдруг лицо незнакомца оказалось так отчетливо близко, что Гром затаил дыхание. В карих глазах напротив трепетал догорающий костер. Игорь скользнул рукой по волосам, пропуская сквозь мягкие пряди, остановился ладонью на острой скуле. Незнакомец под прикосновение подался словно кот, жаждущий ласки, прикрывая глаза дрожащими ресницами. Он ткнулся кончиком носа в запястье, жадно вдыхая. Игоря изнутри опалило огнем жарче и страще того, что разгорался до этого у реки. Дышать решительно стало нечем, да и казалось будто он забыл как. – А ты знаешь, что за венок поцелуй просить положено? – хрипло прошептал, едва ли не касаясь горячими губами кожи. Вся суть клокочет, звенит, требует кинуться вперед или прочь. Игорь медлит, он будто видел эти глаза уже где-то. От парня веет дорожной пылью и чем-то терпким, далеким, забытым. – Будешь просить? – Не буду, – незнакомец отстранился и встал. Ладонь неприятно обожгло потерянным теплом. Игорь поднялся следом и бросил затуманенный взгляд на звездное небо, где черноту полоснула падающая искра. – Видел? – шепотом спросил незнакомец. – Да. – И что загадал? В ту секунду перед глазами у Игоря пронеслось все: побуревшие от крови березы, заплаканное лицо овдовевшей матушки, слова гадалки про нагоняющую судьбу и незнакомец, стоявший рядом. А еще покатившаяся в траву рябина. Для чего ее вплетают в венки? Надо бы у Димки спросить, он точно знает. – Мир. Я загадал мир. На него посмотрели серьезным, долгим взглядом. – Будет мир. Я обещаю, – сказал незнакомец и ушел.

***

Полуденное солнце напекало голову до дурной тошноты. Лес встретил их прохладной тенью, Игорь не скрывая удовольствия хлопнул Воронка по бокам, уносясь вперед. – Ишь какой, – Федор Иванович, усмехаясь, подкрутил усы. Именно он отправил вчера своего крестника на празднество, чтоб тот голову проветрил, да на людей посмотрел. Если б знал, что в ночи к воротам гостевого дома постучится пьяное тело, то и Димку бы с ним сослал. В надзор, так сказать. Ветер качал податливые верхушки деревьев, разнося по тропе шелест листьев. Стоило Игорю остановиться, как над головой с усердием застучал по липе дятел. – Проклятая птица, – зашипел он, жмурясь. – Совсем худо? – спросил нагнавший его Димка. – Ни капли. – Как же, – весело усмехнулся в ответ. – Лови! Димка кинул Игорю кожаную флягу, тот едва успел ее поймать. Что-то вспыхнуло в памяти, но тут же погасло. – Вода? – Отвар. Похмельный, – улыбнулся Димка. – Когда успел? – Еще утром справился у местного лекаря. Я же тебя со двора до комнаты тащил, не забыл? Игорь вообще ничего не помнил: ни как вернулся, ни что вчера делал. Не стоило лить вино поверх медовухи, ой как не стоило. Он благодарно кивнул Диме и, слегка морщась, в несколько крупных глотков выпил весь отвар. – Если ж ты утром еще справился, чего раньше не отдал? – Хотел, чтоб ты немного помучался. Уроком будет. – Ах ты! Кто кого еще поучать должен! – Игорь запустил в смеющегося Димку флягой, та прилетела точно в руки. Воронок деловито прошагал чуть вперед, с хрустом приминая сухие веточки. Солнце сквозь листву пускало кружевную тень, в лесу дышалось хорошо и спокойно. За дозволенную вчера слабость было стыдно, но в этом Игорь не признается никому, ни Федору Ивановичу, ни уже тем более Димке. Урывками он вспомнил костер отражающийся в чьих-то глазах и что мир на падающей звезде загадал. И еще вопрос один задать хотел... – Дим, – хрипло позвал Игорь. – А? – Что значит рябина в венке? – В смысле? – Ну когда на кострищах венки дарят, в них рябину вплетают. Что она значит? – Игорь притормозил Воронка, чтоб тот сбавил шаг. Позади тянулось трое стражников во главе с Федором Ивановичем, который в нагрудной сумке вез верхградскому князю письмо. Птицы в высоте ветвей слабо загомонили. – Ну, у рябины много значений. А тебе для чего? – задумчиво уточнил Димка. – Увидел вчера. Вот и спросил. Так что значит? – Плодородие, красоту, любовь. Свадьбу, – пожал плечами он. – Так про что угодно сказать можно, – Игорь сморщился. – Много значений, говорю же. Еще Игорь вспомнил про вещания о судьбе, которая его то ли нагоняла, то ли от которой бежал он сам. И что выбор пути только за ним остается. – Дядь Федь! – крикнул Игорь, разворачивая коня. – Оу, – раздалось басом в ответ. – Никаких вестей с Нижнего нет? – Надо же, вспомнил! – всплеснул Федор Иванович руками, едва ли не выпуская поводья. – Есть, как же. На рассвете гонец прибыл. – И что говорит? – Возвращается Олег. Целый и невредимый, – улыбнулся в усы крестный. Игорь лицом просиял. Надо же, Волче, живой! – Вот же, пес. Ничто татарина этого не берет, – не скрывая облегчения, произнес Игорь. – Не ровен час нижегородский Князь его своим преемником сделает. Два года от кочевников отбивался, Сережа поди весь извелся в ожидании, – новость вроде радостная, однако Федор Иванович слегка нахмурился. – Или сам всех извел, – кивнул Гром. – Или его, – безрадостно подметил Димка. "Все вместе," – подумал Игорь и дал себе обещание при первой же возможности вырваться в Нижние земли. Вдалеке засеребрился ручей, не мешало бы лошадей напоить.