4
В субботу Мишель тоже поднялся рано. На улице только начинало светать, часы показывали начало седьмого, а в приоткрытую створку окна не залетало ни одного звука — город был еще пуст. Медленно, теряя по дороге тапки и поправляя сползающий рукав пижамы, Мишель пришел на кухню. Там уже был отец, варил себе кофе в турке, на столе стояла тарелка с готовыми бутербродами. — Снова ветчина? — Мишель недовольно осмотрел тарелку, пододвинул к столу один из стульев и сел на него. Зевнул. — Я бы мог сварить тебе каши, если невкусно будет, можно фруктов добавить. У тебя же желудок. — У тебя выходной сегодня, зачем встал? Отец убрал огонь и полез в шкафчик за кружкой. — Все равно уже проснулся. — Мишель еще раз зевнул. Снова поправил пижаму. Это была его любимая, с розовыми мишками на голубом фоне. Отец купил в подарок еще лет пять назад, но не угадал с размером. — Сварить сейчас? У тебя хотя бы кофе с молоком? — Сиди уже. — Махнул рукой отец. — Чай будешь? — Да. — Мишель взял один из бутербродов с толстым куском ветчины. Съест один — отцу уже меньше достанется. — Я вчера в чайнике зеленый заварил. Мишель уже привык следить за питанием отца. Тому, конечно, было плевать на свое здоровье, но Мишель хранил все назначения и рекомендации врача, каждую неделю заново заполнял его таблетницу и закачивал в телефон график приема лекарств. Мишель научился готовить диетические, но сытные блюда и нашел пару хороших доставок домашней еды. В конце концов, отец не молодел и уже был далеко не мальчик. Мишель видел его морщины, видел его усталость по вечерам и седые волосы на висках и, иногда, в беспокойные бессонные ночи, со страхом понимал, что отец тоже смертен. И, возможно, когда-нибудь… Они быстро перекусили. Мишель съел половину бутербродов и выпил две маленькие кружки чая. Рассказал отцу про школьные оценки, отчитался о планах на день — убраться, купить новую шапку и свитер, если какой-нибудь понравится, написать сочинение и решить задачи. Отец спешил на работу. — Ты во сколько приедешь? — спросил Мишель, закончив свой рассказ. — Поздно. Ты ложись спать, не жди меня. Постараюсь не шуметь. Мишель лишь кивнул. В пороге он подождал, пока отец зашнурует свои сапоги, и проследил, чтобы он этими сапогами наступал только на коврик. Подал ему шапку, аккуратно устроил в сумке контейнер с едой. Когда остался один в квартире, почти на целую минуту замер в пороге. Слушал, как тихо было в квартире. Потом прошелся по гостиной, раздвинул шторы на двух больших окнах. В комнате сразу же стало намного светлее. Включил телевизор, остановился на утренней передаче, где сейчас учили готовить блинчики. Без радостных голосов телеведущих квартира казалась слишком пустой и тоскливой. Утренние дела не заняли много времени. Мишель быстро умылся и почистил зубы. Переоделся из пижамы в старые джинсовые шорты и футболку, тоже с изображением плюшевого медвежонка. У медвежонка были длинные страшные когти и окровавленные клыки. Футболку дарил Берни. К обеду он сделал все, что планировал: закинул в мультиварку рис с курицей, сварил соус к ним, пару раз загрузил машину грязными вещами и даже успел протереть все поверхности в квартире, у отца в комнате лишь протер пол — остальной порядок он поддерживал сам. Квартира у них была большая, когда Мишель был младше, они заказывали клининг постоянно. Но Мишелю не нравились посторонние люди в квартире, и год назад он отменил постоянные услуги. Теперь уборщика вызывали редко, не чаще раза в месяц, все остальное Мишель успевал делать сам. Шапку он вообще решил пока не покупать. Может быть, на следующих выходных Берни согласится сходить вместе с ним. Тот, кстати, к двенадцати дня прислал поздравление с добрым утром, а еще через час и свою фотографию. Мишель узнал белый кожаный диван из новой квартиры Берни, на диване обнаружился сам Берни, немного растрепанный и по-домашнему уютный. У Берни на коленях сидел маленький малыш. Мишель минут пять рассматривал фотографию, приближал, чтобы увидеть лучше, пытался понять, похож ли Берни с братом хоть чуть-чуть, ведь они не совсем родные, только папа общий. Но ребенок был еще слишком мал, чтобы можно было что-то понять. Мишель ответил, что ребенок довольно мил. И Берни тоже. К двум часам дня Мишель уже закончил с сочинением. Описал тему любви привычными и примитивными мыслями, ничего нового, но на хорошую оценку должно хватить. Говорить о любви — это не к Мишелю. Это к Берни. К трем Мишель уже не смог найти себе срочных дел. Снова взял телефон и открыл список контактов, нашел один, самый нужный. Занес палец над иконкой вызова, но снова лишь подержал его пару секунд и опустил. Мишель вернулся в свою комнату, бросил телефон на кровать, где тот сразу же затерялся в смятом пушистом пледе. Остановился перед высоким напольным зеркалом, включил подсветку и начал рассматривать свое лицо. Пригладил слегка растрепанные волосы, потом вообще ровно расчесал их. Посмотрел, как ему будет с распущенными, как будет с хвостом и привычной косой. Примерил пару заколок. Достал красивую фарфоровую шкатулку с украшениями. Там были лишь две пары сережек, подвеска с кулоном и небольшая брошь в виде цветка из розового золота, с белыми платиновыми прожилками и аккуратным бриллиантом в центре. Брошь Мишелю подарил дедушка на пятнадцать лет. Мишель редко ее надевал, а после смерти дедушки спрятал в шкатулку и решил хранить там. Ни одна из причесок ему не нравилась, украшения сидели как-то несуразно, как будто Мишель к ним не подходил и они были не для него. Мишель даже нашел блеск для губ и подкрасил их. Стало выглядеть еще хуже. Да и на лбу появилось покраснение, Мишель даже испугался, что может появиться прыщ. Он отошел к кровати, забрался на нее и снова взялся за телефон. Сегодня ночью Мишель решил, что он позвонит Марку. Они просто поговорят, договорятся о встрече, Мишель может предложить сходить в кафе в центре — это достаточно безопасно. Они просто обсудят эту ситуацию, Мишель скажет Марку, что у него странный запах, и спросит, а что альфа чувствует от него. Они должны хотя бы обсудить эту ситуацию. Такая встреча ни к чему не обязывает. Они просто поговорят, как взрослые люди. Берни сказал именно так. Мишель нажал на иконку вызова, но тут же, еще до первого гудка сбросил звонок. Нервно посмеялся, упал спиной на кровать, немного отпружинил, посмотрел в потолок, зажмурился. — Дурак, дурак, дурак! — прошептал он. — Какой ты дурак нерешительный. Нормальный бы омега, да и любой нормальный человек, так не переживал бы. Мишель же боялся до дрожи. Он чувствовал себя совершенно беззащитным от всего этого мира. Как будто вывернули нервами наружу. И ему бы было хорошо остаться сегодня в своей комнате, заказать одежду и продукты с доставкой, чтобы не ходить в одиночку по магазинам, ведь все тогда будут на него смотреть. Ведь не ходят же люди в праздничные и радостные торговые центры по выходным в одиночку. Мишель бы мог завернуться в этот теплый плед, заварить себе еще одну порцию чая с мелиссой и что-нибудь почитать. Еще Мишель мог посмотреть телевизор или поиграть в игру в телефоне. В таком случае, не пришлось бы мучиться и бояться, не пришлось бы подолгу смотреть в экран телефона и по несколько раз за час заносить палец над нужной иконкой. Около пяти минут Мишель слушал, как громко стучит его сердце. Слышал, как в другой комнате работает телевизор, как запищала мультиварка на кухне, а после нее сразу же и сушилка. Он должен быть смелее, понял Мишель. Стать смелее и хотя бы немного постараться, перестать дрожать как напуганный кролик и выползти из своей норки. Такая реакция на альфу — это же проблема. Это не пройдет просто так. Уже неделю Мишель думает о нем, вспоминает темные глаза и кудрявые волосы из-под шапки. И чувствует тягучее чувство в животе, то ли это бабочки, то ли возбуждение. И он фантазирует иногда. Неприлично. До стыда неприлично, уже даже представлял, как будет хорошо поцеловать альфу, прямо по-взрослому. Мишель взглянул на время. Прошла уже половина дня. Мишель снова поднялся, до боли прикусил щеку. Занес палец над экраном. И нажал на него. Сквозь шум в голове начал вслушиваться в долгие гудки. — Да. — Из динамика послышался тихий голос. Но Мишелю показалось, что это прозвучало очень громко. Он замер посреди комнаты, уставился взглядом на блестящую гардеробную ручку. Грудь всю сжало так, что Мишелю подумалось, что у него сейчас случится сердечный приступ. — Привет. — Выдавил он из себя. — Это я, Мишель, друг Берни, — поспешил он представиться, быстро затараторил, сбиваясь на окончаниях, — ты подвозил меня. Неделю назад. Комок страха из груди так и не ушел. И с каждой секундой молчания альфы, Мишелю становилось еще хуже. — Да, привет, Мишель. Я очень рад, что ты позвонил. Берни дал мой номер? — Да. — Подтвердил Мишель, даже кивнул головой. Голос альфы стал громче, увереннее, но и приятней. Чувствовалось, что он дружелюбно настроен и действительно рад этому звонку. — Классно! — выдохнул альфа. — Извини, если я навязываюсь тебе, но я подумал, что, может, ты не против поговорить. Или лучше встретиться, если захочешь, конечно. По телефону это не то немного. Мишель даже слегка улыбнулся. Этот Марк тоже был взволнован. Да и говорил так странно, вроде бы и уверенно, а вроде как будто разговаривал с пугливым котом, который в любой момент мог дать деру. На недолгое время повисла тишина. Ни одного постороннего шума на фоне, Мишель слышал лишь свое громкое дыхание. Возможно, альфа тоже дышал в трубку, но динамики не могли передать всех нюансов их разговора. От этой мысли у Мишеля по спине пробежалась стайка мурашек. Он выдохнул. Не хватало сейчас опять впасть в это состояние — когда он чувствовал себя очень странно, как будто его тело и не его вовсе. — Да, конечно. — Ответил Мишель, когда понял, что пауза уже давно затянулась. — Нам нужно поговорить. Да, давай встретимся. — Хорошо, — альфа обрадовался, — хорошо. Можешь выбрать, где и когда, я подъеду в любое время. — А как лучше? — спросил Мишель. Он совершенно растерялся. Самому выбрать? Ну, кофейня, наверное, где-нибудь в центре, неподалеку. А время? Если сегодня, это будет прилично или уже нет? — У меня сейчас свободный график. Я весь твой. Альфа уже совсем не волновался. Его тон сменился, в нем не было ни следа прошлой неловкости. Мишелю даже в зеркало не надо было заглядывать, чтобы понять — он покраснел. Он потер щеки, успокаивая себя. Чтобы не стоять на одном месте посреди комнаты, побрел на кухню. Хотя бы заварит чай. Успокаивающий. — Можем сегодня? — спросил он. — Знаю, что уже поздно, — он открыл шкафчик и достал банку с чаем, — если тебе удобней, можно завтра. У меня выходные же. — Мишель обвел пальцем цветочный рисунок на жестяной крышке. — В школе. — Зачем-то добавил он. — Еще не совсем поздно. Я подъеду. Ну да, еще весь вечер впереди. Темнеет рано, а он этого Марка почти не знает. Мишель высыпал чай в заварочный чайник. Нет, не стоит волноваться. Это центр города, здесь всегда спокойно и прилично, они уже много лет гуляют здесь с Берни даже по вечерам. Тем более, субботний вечер, вокруг будет много людей. Летом, вообще, на их улице собирались целые толпы по вечерам, а на каждом углу стояли переполненные летние веранды. Да и самое главное — Мишель был почему-то уверен, что Марк ему ничего не сделает. Уверенность не вызывала даже сомнений. И это тоже было странно. — Скажешь место? — вежливо напомнил альфа про себя. — А! — Мишель уронил крышку от заварника на пол. — Прости. Сейчас, сейчас я… — он поднял крышку, поелозил по паркету носком, чтобы стереть небольшую лужицу, — давай в кофейне одной, в центре. Я скину тебе локацию сейчас. — Время? — Я могу через два часа. — Хорошо, я успею. Мне тогда нужно сейчас с работой закончить, да и тебе, наверное, собраться время надо. Я жду адрес, хорошо? — Да. — Ты же точно придешь? — Приду. — Мишель закрыл чайник. Теперь нужно подождать минут десять, чтобы чай настоялся. — Пока тогда? — Пока. — Выдохнул Мишель. Он первым положил трубку. Больно прикусил щеку и снова застыл прямо перед кухонным столиком. Он дал себе всего лишь два часа. Чертовски мало, потому что он не успеет приготовиться. Ему чтобы позвонить пришлось настраиваться добрую половину дня. А тут только пара часов. И они увидятся. Лично. Они будут сидеть в уютной кофейне, Мишель будет пить горячий напиток, сверху будут висеть желтые лампочки, и будет играть медленная спокойная музыка. Все вокруг окажутся красивые и счастливые, а пахнуть будет корицей и немного выпечкой. И альфой. Картинка вышла очень привлекательной. И даже совсем не страшной. Мишель быстро нашел на карте кофейню «Брюлле» и скинул Марку метку с локацией. Сообщение ушло, а через минуту его уже прочитали, и еще через пару секунд телефон пискнул. Марк прислал ему смайликик с поднятым вверх пальцем. Больше Марк ничего не написал, и Мишель отложил телефон в сторону. Он потянулся за своей любимой большой кружкой, но замер. У него же только два часа! Через два часа у него свидание — это очень похоже на свидание — с альфой. С альфой, который ему нравится, стоит это признать. Мишель должен хоть немного принарядиться. Бросив идею про чай, Мишель снова схватил телефон и быстро пошел обратно в комнату. Все-таки блеск и несколько заколок были необходимы.5
Они встретились в шесть вечера. Марк еще раз позвонил Мишелю минут за десять до назначенного времени, сказал, что он уже на месте и ждет около входа. Мишель в это время перебегал широкую Театральную площадь и чуть было не попал под трамвай. Мишель долго крутился у зеркала, несколько раз переплетал косу, то подкрашивал глаза, то все смывал. Даже не успел выбрать одежду. Только додумался взять вместо черной повседневной куртки, нарядное голубое шерстяное пальто. Из-за того, что торопился, даже не успел понервничать, и с Марком встретился совершенно не подготовленным. Даже не знал что сказать. Мишель заметил его сразу же, как только завернул за угол и увидел бежевую дверцу кофейни и украшенное гирляндой деревце у входа. На этот раз Марк был без шапки. В обычной, непримечательной одежде: джинсах, свитере и расстегнутой легкой куртке. Вроде, Марк в этом был и неделю назад. Единственное, что выделялось — большой рюкзак, висевший у альфы на одном плече и весь увешенный разнообразными значками. Мишель остановился в нескольких шагах от альфы. Вечер еще только начинался и людей у входа в кафе не было, никто не мешал ему стоять и пялиться на альфу. Пусть запах Марка оказался такой же приятный, как и неделю назад, но Мишель уже ожидал этого и был готов, а молчал он только от того, что не знал, что сказать. — Привет. — Первым начал разговор альфа и мило, как показалось Мишелю, улыбнулся. — Зайдем внутрь? Мишель кивнул. Марк придержал перед ним дверь, первым пропустил внутрь. Мишелю впервые пришлось подойти к нему так близко, и от этого внутри у него что-то екнуло. Он быстро прошмыгнул в приоткрытую дверь, оказался в приятном тепле после морозной улицы. Они устроились за одним из свободных столиков, около большого окна, обвешанного желтыми фонариками. Мишель снял свое пальто, повесил на ближайшую вешалку, понял, что в спешке надел обычный коричневый школьный свитер, манжеты у которого уже начали немного скатываться. Он тут же спрятал руки под столешницу и незаметно оторвал парочку самых больших катышков. Просил же его Берни уже прекратить всюду ходить в школьной форме. Следовало что-то сказать. Мишель выглянул в окно, перевел взгляд на Марка. Не удержался и усмехнулся — у того был похожий свитер, только чуть темнее, почти черный. — Что? — тут же спросил альфа. — Мы одинаковые. Мишель попробовал расслабиться. Все было хорошо. Сегодня субботний вечер, они в милом кафе, мило беседуют, альфа не выглядит агрессивно, ни на что не намекает, даже пока не прикасался к нему. И не похоже, что он будет смеяться над Мишелем, если тот сделает или скажет что-то странное. — О, извини, — Марк тряхнул своей кудрявой головой, Мишель заметил, как в мочке уха у него что-то бликнуло. Присмотрелся лучше и заметил прокол и небольшое металлическое колечко в нем, — я с работы сразу, туда, вроде, наряжаться не надо. — Он снова улыбнулся Мишелю. — Ты красиво выглядишь. — Спасибо. — Мишель все-таки сложил руки на столешницу, потому что больше не знал, куда их деть. Посмотрел на свои сжатые кулаки. — Ты таксовал? — Нет, это так, подработка. Меня сейчас друзья в автосервис устроили, чувствуешь запах, уже весь маслом пропах. Пришлось даже кондиционер для одежды покупать. С лавандой, вроде. — Он посмеялся. Не напряженно и не через силу. Не пытаясь выдавить из себя смех, скорее, наоборот, пытаясь подавить эту волну веселья. Мишель тоже немного расслабился, разжал кулаки и откинулся на спинку кресла. — Я не чувствую масло. — Ответил он честно. — Чем я… — Добрый вечер, уже определились с заказом? — в их мирок вторгся официант. Низкий омега в синем фартуке. — У нас новинка, тыквенный раф и пирог с тыквой. В наборе со скидкой в двадцать процентов. — Хорошо, давай его. — Легко согласился Мишель. Есть он вообще не хотел, но нельзя было не заказать хоть что-то. — Вам? — обратился парень к Марку. — Тоже пирог, но кофе обычный, с молоком. — На каком… — Капучино, на обычном молоке, большую порцию. — Вмешался Мишель. Он уже хотел, чтобы официант ушел. С каждой секундой он все больше разрушал то хрупкое спокойствие, которое начал чувствовать Мишель. — Ожидайте десять минут. — Вау. — Сказал альфа, как только они остались вдвоем. — Я вообще не разбираюсь, если честно. Что такое «раф»? — Я плохо понимаю. — Мишель пожал плечами. — Но там должно быть много сливок и тыква, наверное. Я обычно беру латте или капучино. — Никогда не ел тыквенный пирог. Почему все из тыквы? — Сейчас осень. Через неделю Хэллоуин. — О, а я забыл. — Я хотел спросить, нас отвлекли. — Мишель все больше тонул в мягком кресле, расслабился и потихоньку сползал по спинке вниз. Больше не мог смотреть в темные глаза альфы и перевел взгляд на фонарик за его спиной. — Я хотел спросить, как я пахну? Ему нужно было знать. Если, как и тысячи других омег, если он сейчас скажет что-то про надоевший Мишелю цветочно-пряный запах? Скажет, что Мишель пахнет как каждый второй флакон духов или освежитель воздуха. Если у альфы ничего не дергается и не переворачивается внутри от запаха Мишеля? Если все это работает только в одну сторону? — Пахнешь? — переспросил он. Мишель хотел спросить, куда делась эта добродушная улыбка, но лишь кивнул. Все-таки, встретиться в кафе — хорошая идея. В знакомом месте и в мягком кресле, за уединенным столиком, но с десятком людей поблизости он чувствовал себя уверенно. А запах от альфы был как будто немного от дедушки, немного от отца и Берни. Все эти знакомые запахи шли лишь шлейфом. А вот основа — альфа пах каким-то банальный мускусным запахом, но этот запах оседал в легких Мишеля и вызывал целую бурю чувств. — Старой рождественской елкой. — Получил он в ответ. — Папа всегда покупал маленькую, немного подсохшую. С нее сыпались иголки, и можно было запачкаться смолой. И конфетами. Их тоже папа клал под елку в подарок. Еще совсем чуть-чуть чертовым машинным маслом, сам не понимаю, почему это так, оно мне, как бы, не очень нравится. Еще немного похоже на запахи папы и брата, ну они же моя семья, понимаешь? Мишель кивнул. — И еще… — Взгляд альфы впился в него, снова сверкнула серьга. А Мишель как будто впервые увидел его губы, в этом освещение темно-вишневые, прекрасно дополняли колдовские темные глаза и волосы. И эти губы так красиво двигались, когда альфа рассказывал ему непонятные истории про елку и шоколад. — Что еще? — Мишель сглотнул. Почему это так странно? — Кофе тоже чувствую. — Вот так? — Да. Но в основном это «цветочное поле». — Что? — Освежитель в моей машине. Это твой основной запах, да? Мишель кивнул. — Вообще-то, это самая распространенная парфюмерная композиция, она есть у всех мировых брендов. — Мишель попытался его уколоть. Пусть знает, что не он один умеет язвить. Да, Мишель часто сам думал про освежитель, но он мог думать про себя, что хочет. А вот воспитанный альфа не должен был говорить это омеге. — Это довольно дорогой запах. Альфа нисколько не обиделся. — Ты пропустил все, что я сказал раньше, да? Только освежитель запомнил. — Елки, шоколад и масло. Я помню. Альфа ничего не ответил. Покивал. Внимательно смотрел на Мишеля. Аккуратно прикусывал губы изнутри, это было видно по движениям челюсти. Мишель размышлял, а что Марк видит в нем? Тоже что-то необычное? Он засматривается на его глаза или губы, видит ли, какая толстая и аккуратная у Мишеля коса? Понял ли, что Мишель сегодня переплетал ее несколько раз и подкрашивал глаза ради него? Ну или он для него обычный мальчик, ничем не примечательный, ни внешностью, ни характером? Совсем не тот омега, в которого захочется кинуть снежком. Пока они молчали, принесли заказ. Стакан Мишеля был украшен шапочкой из сливок и трубочкой, все было посыпано желтыми звездочками. Пирог они тоже украсили, на каждом из кусочков красовалась маленькая тыковка. Марк сделал глоток из своего стакана, пробовал температуру. — Лет до пяти я жил с дедушкой. Ну, не только с ним, со всей его семьей, у него муж-альфа был, сыновья со своими семьями часто приезжали. — Мишель приподнял вилкой тыковку со своей порции. — Они мне были не родные, просто дедушка хорошо знал моего папу. Папа умер, и он меня к себе забрал. Отец… не мог тогда. Я дедушку очень любил, всегда. И он обо мне заботился. — Тыковка оказалась съедобной, но не сладкой. — Он год назад умер. Твой запах напоминает его. И пироги с вишней. Он пек. Марк внимательно слушал. — Мне жаль. — Сказал он. — Про дедушку. — Я скучаю. — Мишель попытался сдержать желание заплакать. Так было всегда, когда он начинал вспоминать. Глаза точно покраснели. — Но все нормально. Я должен уметь справляться. Он сглотнул комок в горле. Запил все тыквенным кофе через трубочку. — Еще я чувствую отца, но у вас вообще с ним запахи похожи. Вы оба пахнете пряно, немного мускусом. — Марк кивнул. — И если ты не куришь, то табак с ментоловым запахом — это явно от Берни. Масло и лаванда — это не твой запах, я уже понял. Мишель попытался снова улыбнуться. Он сегодня совсем не хотел разреветься. — Я бросил курить. — Ответил Марк. — Пирог вкусный, попробуй. — Кивнул он на почти нетронутый кусок Мишеля. Свой он уже откусил. Мишель послушно попробовал кусочек. — Он со вкусом тыквы. — Да, я заметил. — Что все это значит? Ты же на самом деле не пахнешь как дедушка или отец, и я не пахну твоим папой. Почему нам тогда все это кажется? Я, если честно, — Мишель поерзал, не зная как правильно сказать, он немного застеснялся, — я с тобой… — Хорошо с тобой. Не очень хорошо могу объяснить это. — Да. Что это? Альфа грустно улыбнулся и поджал губы. Покачал головой. — Я не знаю. — Ответил он. — Должно быть связано с гормонами как-то, ну и с… физиологией. Мишель понял, о чем он говорит. — И что теперь мы должны делать? Марку могло все это не нравиться. Он мог не хотеть видеть рядом такого омегу, ему могли нравиться совершенно другие. Если его привлекла только эта аномалия с запахами, а сам Мишель может быть ему не интересен? Они же друг друга толком не знают. Что Мишелю известно? У Марка есть папа, брат, а в детстве была елка. Немного. — Мы можем попробовать пообщаться. — Альфа снова кивнул на пирог, Мишель машинально потянулся за ложкой. — Ты, взрослый, понимаешь, к чему это может привести. Марк говорил уверенно, не нервничал и не прятал взгляд. Мишель же снова смутился, ведь он понимал, про что ему сейчас говорят. — Если тебе это не нужно или неприятно, мы можем больше не встречаться. Думаю, тогда это все пройдет. Можно попробовать обратиться к врачам. — Он пожал плечами. — Выбор есть, не думай, что тебе его не оставили. Не видеться? Совсем никогда? Неделю назад Мишель так и думал, и это отзывалось в нем неприятной тоской. Он медленно воткнул ложку в остатки пирога. Развалившейся кусок выглядел не так нарядно и уже не вызывал восторга. Мишель ощущал себя так же. — А ты что хочешь? — спросил он. — Предлагаю комбинацию вариантов про «общаться» и «спросить у врачей». — Даже если мы понимаем, к чему может привести это общение? — Можем придумать стоп-слово. Наверное, он пошутил. Мишелю нужно было засмеяться. Но он не смог. Он на пару секунд испуганно замер. Он не знал, что творит. Он должен был бежать отсюда. Ему нужно было вернуться домой, попасть в свою комнату, забраться под плед и не лезть во все это. Видимо, в этот раз он все-таки выдал свое смущение. — Извини, — почти сразу отреагировал Марк, — неудачно пошутил. — Обычно на эти шутки так пугливо не реагируют, да? — Люди разные, ты имеешь право на такие эмоции. — Спокойно ответил Марк. Мишель удивленно уставился на него. Обычно ему казалось, что люди вокруг его осуждают, когда видят, что он не может сдержать свои слезы или смущение. Он знал, что в классе его считают белой вороной. Общаются с ним, конечно, не обижают, но и не совсем понимают. — Тебе не нужно сейчас принимать решение. Мы просто можем сейчас поговорить, а потом, если ты захочешь, позвонишь мне, и мы поговорим еще. Или я тебе позвоню, а ты можешь сказать, что не хочешь общаться. Я тебя за это не возненавижу, поверь. Мы можем посмотреть на то, что будет дальше. Вот так. — А если я тебе не понравлюсь? — настороженно спросил Мишель. — Такое бывает. У них забрали грязную посуду. Пока рядом был посторонний человек, Мишель молчал. Смотрел на Марка, тот смотрел в ответ. Мишель подумал, что возможно именно этот альфа будет у него первым. И теперь с новым интересом наблюдал. Вот так, значит. Вот такое его будущее. И сам себя отдернул. Еще бы имена их будущим детям придумал. — Хорошо. — Ответил он. Дурак. — Сколько тебе лет? — Девятнадцать. — Работаешь в сервисе? — Машины чиню. — А семья? — Папа и два брата. Они омеги, Эшли уже семнадцать, а Оливеру пять. Они в пригороде живут, я пока здесь. По выходным видимся. — Понятно. У меня отец. Живем вместе, но видимся тоже по выходным из-за его работы. — Мишель даже засмеялся, но Марк его не поддержал. — Что еще нужно спросить? Про любимый цвет? Мишель хотел узнать, был ли у него уже омега. Был, наверное. Здесь нужно было спрашивать, сколько их было у Марка. — Синий, наверное. — Альфа посмотрел Мишелю за спину. — У них полный зал. Мы можем расплатиться и прогуляться вокруг площади. Поспрашиваешь еще. — Я спрашиваю, потому что не знаю, о чем еще говорить. — Честно ответил Мишель. — Это нормально. Марк заплатил своей карточкой за них обоих. Мишель не знал, как вести себя в этой ситуации. Он бы мог предложить разделить счет, но просто не успел. А потом не знал, как будет лучше. А если он как-то обидит Марка? Или тот, наоборот, ждет, что Мишель сам за себя заплатит. Он совершенно растерялся. На улице стемнело, но уже горели яркие фонари. Большое театральное здание на площади, куда они пошли, красиво подсвечивалось снизу, а половина деревьев вдоль тропинки были обвешаны гирляндами. Морозец чувствовался, но не сильный. — Мне нравится голубой. — Сказал он Марку, когда они брели по мощеному широкому тротуару. Повсюду были люди, откуда-то даже доносилась музыка, но ее глушили звуки ревущего мотора чьего-то байка. — И еще белый с бежевым. — Что насчет увлечений? — спросил Марк. — Я тачки люблю. В школе учился, таскал с пацанами с помойки и гаражей железо, пытались машину сами собрать. Почти получилось, но она не поехала. У тебя что? — Ну, — Мишель поднял взгляд на Марка, а тот был выше почти на голову, — я даже не знаю. Я учусь… читать люблю. Сейчас выпускной класс, я к экзаменам больше готовлюсь. — В колледж пойдешь? — Да. — Куда? Они свернули на маленькую дорожку небольшого сквера, пересекающего огромную площадь. Здесь было немного тише и люди почти не встречались. Только дребезжал очередной трамвай. Марк шел рядом, а их руки часто соприкасались, но Мишель не решался взять альфу за руку, и Марк тоже не торопился. А было бы интересно попробовать. — Я не решил. Посмотрю, какие экзамены лучше сдам. — Берни говорил, что ты отличник. Они остановились. Так было удобнее смотреть друг на друга. А Мишелю нужно было смотреть именно на Марка. Никуда больше. Тогда он видел его внимательное и понимающие лицо и знал, Марк смеяться не будет. — Берни говорил обо мне? — Когда пытался расписать, какой ты замечательный. — Когда у него даже не спрашивали, да? — Спрашивали. — А. — Я могу отойти подальше, и мы не будем друг друга задевать руками. — Предложил Марк. Он в который раз почти угадывал мысли Мишеля. — Я совсем не… Мишель подавился морозным воздухом. Он поднял руку, хотел ухватиться за свой любимый шарф и поднять его к носу, потереться об него, но шарфа сегодня не было. Был лишь красивый платок, который не спасал. — Я на самом деле хотел попробовать, — забормотал Мишель. Стянул с руки перчатку. — Можешь дать руку? Марк послушно поднял свою правую руку, ладонью к Мишелю. Мишель положил на нее свою, замер. Марк слегка сжал ее. Мишель впервые так прикасался к альфе. Этот альфа его волновал, заставлял засматривать на губы и черные кудри, провоцировал серьгой и бесовскими глазами, выводил на откровенность своими понимающими речами. Ничего не произошло. Лишь рука Мишеля лежала в чужой руке. Мишель чувствовал немного грубую кожу, чувствовал тепло Марка и сам себе надумал уже столько эмоций и чувств, что не мог пошевелиться. — Ничего не случилось. — Сказал Мишель. — А что должно? — заинтригованно спросил альфа, почему-то шепотом. Мишель опустил руку. — Я должен был влюбиться. — О как! — Марк удивился уже не наигранно. — Думаю, влюбиться можно по-разному. — Я решил проверить. Мишель отошел от него на один шаг. Пока они держались здесь за ручки, дорожка полностью опустела и с неба начал падать пушистый снежок. Мишель огляделся вокруг. Все выглядело немного сказочно. И в центре этой сказки стоял он. Его рука как будто до сих пор лежала в ладони альфы. Мишель чувствовал фантомное прикосновение к огрубевшей коже. — Расслабься. — Посоветовал Марк. Он не ухмылялся и не смеялся. Лишь стоял под деревом и ждал. — Отец скоро вернется с работы. — Мишель снова подошел к нему. — Мы можем пойти в сторону моего дома, это еще минут двадцать. Или у тебя здесь машина? — Нет, я на метро сегодня. Когда пересекли площадь, попали на широкий шумный проспект, почти не разговаривали, пока шли вдоль него до ближайшего подземного перехода. В переходе Марк все-таки взял Мишеля за руку, но там были узкие ступеньки и Мишель действительно оступился. Марк помог ему как спуститься, так и подняться наверх. До дома оставалось совсем ничего. Мишель выяснил еще пару подробностей: с Берни они познакомились, когда тот встречался с другом Марка; Марк читать не очень любил, но ему нравилась фантастика; он любил фаст-фуд, особенно пиццу, а через год мечтал накопить денег на учебу и поступить на инженерную специальность. Его бывший одноклассник, например, учится проектировать и строить мосты. — Но мне нужно что-нибудь попроще. — Сказал Марк, когда они остановились у соседнего дома. — Мы пришли. — Тихо ответил Мишель. — Сегодня был хороший вечер. — Тут же ответил альфа. — Если я тебе позвоню, ты ответишь? — Да, наверное. — Мишель отпустил его руку. Все-таки он держался за альфу почти весь путь от перехода. Мишель не влюбился от этого, но все-таки все это было волнительным опытом. — И вечер очень хороший. Мне нравится снег. — У тебя на голове целый сугроб. И Марк так просто и легко поднял свою руку, провел по лбу Мишеля, а потом и по макушке, стряхивая снег. Мишель затаил дыхание. Это тоже был очень волнительный опыт. Но, видимо, Марк так не думал. Но он заметил реакцию Мишеля. — Упс. — Он убрал руку. — Я опять дрожу как заяц. — Не самое плохое животное. Проводить тебя до двора? Конечно, он же знал, где живет Мишель. Сам Мишель об этом и не подумал. — Там отец может… — Мишель не хотел обидеть альфу, но лучше было расстаться здесь, — у нас окна выходят во двор. — Я понял. — Марк не обиделся. — Ты тогда иди, я посмотрю отсюда. — Это безопасный район. — Да. Мишель не уходил. Ноги одеревенели и не слушались. — Мне понравилось, как ты стряхивал снег с моей шапки. — Мне тоже. Мы можем постоять еще. — Нет. — Мишель сделал шаг назад, чуть не свалился с края тротуара. — Мне нужно идти. Скованность не отпускала его. Он сделал еще пару шагов спиной вперед, медленных, все дальше от альфы. Отошел подальше. — Иди нормально. — Громко посоветовал Марк. — Ты грохнешься так. — Да, — сказал Мишель и развернулся. Быстрым шагом пошел к своему дому.