19
— Ты должен быть хорошим ребенком. — Говорил дедушка много лет назад, осматривая его содранные ладони. Мишель даже не плакал. — Хорошим — значит слушаться взрослых и не лазить на деревья, ты понял? — Да. — Кивнул Мишель. — Зачем полез? — Анджей сказал, что я не смогу. Дедушка присел перед ним на корточки и заглянул в глаза. — Ты мог свалиться и свернуть себе шею. — Сказал он серьезным тоном, таким, что маленький Мишель весь сжался, готовясь быть отруганным. — Еще и лицо все испачкал, — он жестко потер пальцем его щеку, — ну ты же омега, не балуйся больше так. Вот приедет отец на выходных, а мне ему что рассказывать, что ты с дерева чуть не упал? — Не надо рассказывать. — Доверчиво попросил Мишель. — Я больше не полезу. — И драться ты тоже не будешь. Хорошие дети не дерутся. Мишель согласно покивал. А в прошлом году у них сменился учитель литературы. Теперь это был довольно молодой омега, мистер Линдманн. Он преподавал литературу в университете, а у них в лицее вел только несколько уроков у старших классов. Им повезло. Особенно Берни, который всегда любил поболтать на отвлеченные темы. — Сегодня обсудим ваши сочинения. — Сказал мистер Линдманн на очередном уроке. Он медленно ходил по классу, раздавал ученикам рецензии на сданные недавно сочинения. От него шел очень приятный аромат корицы и еще каких-то других пряностей. Кожа у мистера Линдманна была смуглая, а черный строгий костюм лишь подчеркивал его странную притягательную красоту. Половина альф в классе уже влюбилась в него. — В общем, у вас довольно разные мнения о главном герое и об основной теме романа. Это хорошо, нам будет что обсудить. Мишель уже в который раз получил отличную оценку за само сочинение, но очень короткую рецензию. Было понятно, что мистер Линдманн посчитал его сочинение довольно проходным, похвалил отсутствие ошибок и поблагодарил за высказанное мнение. Берни, сидящий прямо перед Мишелем, взглянул на свою рецензию и тихонько посмеялся. Мишель подглядел — там тоже было мало. — Браун, — сказал учитель, возвращаясь к своему столу, — мы можем обсудить ваши мысли перед всем классом? Берни оторвался от листов и посмотрел на мистера Линдманна. — Отчего бы и нет. — Согласился Берни. — Вы мне ничего не написали здесь. — Слова не легли на бумагу. — Мистер Линдманн не стал садиться за стол, а присел на краешек крепкой деревянной столешницы и сложил руки на груди. Немного подслеповато прищурился. — Большинство студентов полностью или частично согласны с автором. Эгоистичные действия героя приводят его к безумию. Рассказ и пример бродяги, которого он встречает у реки, показывает герою, насколько важно быть хорошим человеком. Вы же, мягко говоря, были не совсем довольны моралью романа и написали, что «хороший» — мерзкое слово. В классе тихо посмеялись. Вывернутую и непонятную логику Берни знали уже все. Мишель отложил в сторону ручку и приготовился слушать. Начиналась еще одна интересная дискуссия, которая могла затянуться на весь урок. Мишелю не то что эти беседы не нравились, но он никогда в них не участвовал. Ему и сказать нечего было. — «Хороший» — это не оценка. — Ответил Берни. — Мне отец как-то рассказал… Вы, может, знаете, он кризисный управляющий? — мистер Линдманн лишь коротко кивнул. — В менеджменте нет слова «хороший», потому что оно не дает никакой оценки. Это слишком субъективно. Хороший результат — это какой, м? Цифры нужны. — Но у нас не экономика, мы говорим о поведении человека. — Напомнил учитель. Он хмурился, но Мишель понимал, что ему нравится эта беседа. — Вы не одиноки в своем мнении, Браун. Мистер Берриган высказал похожие мысли, я прав? Морис Берриган, один из альф, которые откровенно восхищались красотой молодого учителя литературы, кивнул, кашлянул и сказал: — Нельзя быть хорошим для всех — я писал об этом. — Быть для кого-то хорошим, значит быть удобным. — Поддержал Берни. — Помогай другим в меру своих сил и желаний, придерживайся морали, пожалуйста. Это прекрасно. Но помни, что у тебя есть свои интересы, и себе ты должен больше, чем кому-то другому. Разумный эгоизм — это хорошо. — Берни посмеялся над своей шуткой. — Этот оборванец у реки требовал у героя отказаться от своих целей ради чужих. Я этого не поддерживаю. Требовать от других людей быть «хорошими» — это мерзость. — Но герой нашел успокоение в служении другим. — Его право. — Легко согласился Берни. — Хорошим он стал, а вот счастливым ли? Это вопрос. Не лучше ли для него все-таки в реку, а?20
На самом деле Марк довольно много работал и поэтому писал Мишелю редко и пока что даже не звонил. Вроде бы тот странный разговор на мосту не прошел бесследно и Мишель немного успокоился. Он разблокировал Марка, сам первым написал ему и попросил прощения за свое поведение. Но все не могло так быстро стать нормально. Между ними чувствовалась неловкость и не было больше столько сообщений и звонков, как в самом начале. Марк много работал — весь день он проводил в автомастерской, а вечером брал в аренду автомобиль и подрабатывал таксистом. Наверное, поэтому за несколько дней позвонил лишь пару раз и разговоры эти не длились долго. Мишель не делал ничего, даже к учебникам не притрагивался и в школе пропустил три дня. С таким странным спокойно-равнодушным настроением прошла годовщина смерти папы. Мишель в одиночестве вместо школы с утра съездил на кладбище, уже по традиции прикупив три букета цветов. Принес брату новую игрушку. Вечером был серьезный разговор с отцом. Он снова пришел домой поздно, и от него снова пахло омегой, тем же самым, каким и раньше. Мишель в это время уже поужинал в одиночестве и тишине лежал на диване в гостиной. Свет давал включенный на беззвучном режиме телевизор, а Мишель чисто механически листал страницы сайта по доставке еды, пытаясь подобрать вариант меню на неделю. Отец кинул свою большую связку ключей на полочку у входа и включил верхний свет. Мишель недовольно поморщился и выглянул из-за спинки дивана. — Ты здесь? — задал глупый вопрос отец. — Тебе разогреть еду? — тихо заговорил Мишель. Голос его немного подвел, от долгого молчания хрипел и срывался. Отец быстро снял свою куртку. Молча прошел на кухню, открыл дальний шкафчик и достал с верхней полки начатую бутылку коньяка. Мишель отложил телефон в сторону и медленно поднялся. Поправил растрепанные распущенные волосы и запахнул домашнюю вязаную кофту. Мишель пошел следом за отцом, уже прекрасно понимая, что у них будет непростой разговор. — Мне звонили из школы. — Отец снял с сушилки кружку и налил коньяк прямо в нее. — Ты прогуливаешь. Мишель сел на стул, поджал под себя ногу и сложил локти на столешницу. — Три дня не ходил. — Сознался Мишель. Странно, он даже почти не боялся в этом признаваться. — Плохо себя чувствуешь? Можно было не закрывать так рано больничный. — С горлом все нормально. — Ответил Мишель. — Я просто так не ходил. Отец залпом выпил коньяк, поморщился. Мишель следил за ним, потому что знал, что раньше у отца с алкоголем были проблемы. И хотя уже больше десяти лет он пил очень редко, Мишель все еще придирчиво относился к уровню алкоголя в спрятанной наверху бутылке. Отец громко отодвинул второй стул и сел за стол напротив Мишеля. На кухне они не включали свет, хватало света из гостиной, который отражался на лакированной столешнице. Окно здесь было открыто, в него залетал морозный ночной воздух, но отец не додумался его закрыть. Мишель лишь сильнее запахнул полы кофты и спрятал ладони в растянутых рукавах. — Ты мне объяснишь, что происходит? — отец пил горький коньяк так, словно это был обычный чай. — Что за парень, который к тебе приставал в четверг? Откуда этот «кузен»? — Ты знаешь? — удивился Мишель. Он не ожидал. Думал, что тот инцидент не ушел дальше интереса охранника, но, видимо, родители не зря платили свои деньги за обучение. Отец знал обо всем, что происходило на территории школы. Ну, или рядом с территорией. — Что за альфа? — с нажимом спросил отец. — Что такое началось, Мишель? Ты ведешь себя ненормально, то ночью куда-то срываешься, ничего мне не объясняешь. То в школу не ходишь. Где ты был вместо школы? — Дома сидел. — Мишель подогнул под себя и вторую ногу, опасно покачнулся на стуле. Он отвернулся от отца и теперь смотрел в сторону открытого окна. Сквозь широкую стеклянную створку было видно, как медленно кружится снег, поблескивая в свете фонаря. За последнюю неделю город засыпало до состояния постоянных пробок. — Сегодня только ездил на кладбище. С парнем этим мы поругались, он приходил мириться, я разволновался и не пошел в школу. С ним мы больше не виделись. — У тебя раньше не было друзей-альф. — Подозрительно прищурился отец. Он слишком глубоко дышал, заметил Мишель. Отец проверял его запах. Уж он знал запах своего сына лучше многих и мог сразу понять, насколько близко Мишель общался с альфой. Но Мишель уже пару недель даже не прикасался к Марку, поэтому с запахом было все нормально. — У меня кроме Берни вообще не было друзей. — Мишель качнулся на стуле. А потом и вовсе признался. — Этот альфа мне понравился. — Мишель? — отец смотрел на него. Как он стар, понимал Мишель. Волосы все почти седые. Отцу скоро будет пятьдесят лет. Ему бы тоже озаботиться своей личной жизнью, хотя бы попробовать присмотреться к тому омеге, с которым он уже в который раз спит и с запахом которого приходит домой. Папа умер уже слишком давно, чтобы сейчас переживать о его памяти. Да отец и не переживал, раз провел этот день со своим любовником. Мишель немного неуклюже спрыгнул со стула. — Мы же уже говорили про это, — начал отец, — тебе нужно учиться, у тебя экзамены через полгода, тебе о поступлении думать надо, а не об альфах. Да тебе всего семнадцать, Мишель, какие альфы? «Вкусные» — думал Мишель. — «Красивые и вкусные. Такие, от которых трусы становятся мокрые и живот скручивает. Такие, из-за которых снятся неприличные сны» — Я понял. — Ответил он. — Не пей много, пожалуйста. Отец сказал еще что-то, строгое и совершенно неважное. Мишель все эти правила знал — не общаться с альфами, не отвлекаться от учебы, думать об экзаменах и поступлении. Он ушел к себе в комнату. В темноте добрался до кровати и упал на нее, вжавшись носом в мягкую подушку. Длинные волосы прилипли к его лицу, закрыли глаза и даже попали в рот. Мишель выпутал телефон из кармана кофты, разблокировал его. Там было пусто. Марк ему ничего не писал и не звонил. Сегодня был такой день. Странный. Марк тоже чувствовал, что не нужно сегодня это делать. Не нужно даже начинать какой-то диалог. Не получится. А ведь отец почти не ругался на него. Хотя и мог. Тайные встречи с альфой и прогулы уроков еще пару месяцев назад были чем-то нереальным в картине мира Мишеля. Отец тоже такого и представить, наверное, не мог. Мишель всегда был послушным и хорошим ребенком. Мишель всегда был вежлив, уважал взрослых и любил учиться. Даже его детские шалости быстро прекратились, и в школу Мишель уже пошел образцовым ребенком. Отец выглядел растерянным. Может, даже не понимал, что делать с этим. Конечно, он запретит всякое общение с Марком, будет проверять посещаемость и контролировать каждый шаг. Мишель лишь глубоко вздохнул и перевернулся на другой бок. На следующее утро так и произошло. За завтраком в основном молчали. Мишель долго пережевывал каждую порцию своей каши и пялился в темноту за окном. Пришла зима. Светало поздно, а по утрам теперь было темно и немного тоскливо. Хотелось лишь одного — вернуться в теплую постель и проспать до солнечного лета. — После школы сразу иди домой. — С напускной строгостью сказал отец. — Я позвоню, проверю. — Ага. — Ответил Мишель. Он еще с прошедшего вечера не мог понять, откуда в нем взялось это безразличие к словам отца. В последние недели столько всего произошло, столько переживаний Мишель пропустил через себя, а теперь что? Мишелю было почти что все равно. Видимо, он смирился с тем, как стремительно его старая жизнь летит в пропасть. — И давай ты будешь осторожней выбирать друзей. — То ли попросил отец, то ли приказал. — Не надо тебе сейчас влюбляться в альф. Мишель кинул в его сторону взгляд. Хотелось сказать то же самое, что он говорил Марку. Это так не работает — в нем нет волшебного переключателя. Но в школу Мишель пошел и добросовестно учился. Больше делать было нечего. Берни сегодня не пришел на уроки, а Марк лишь коротко отписался о том, что занят на работе и не может переписываться с ним. Одноклассники Мишеля не замечали, почти не разговаривали с ним. Только Стивенсон подошел на перемене и вежливо попросил запасную ручку. Мишель каждую перемену проверял свой телефон, но сообщений не было. Вместо очередной физкультуры после звонка он пошел в пустующий туалет на первом этаже. Спрятался в дальней кабинке и сел на белую крышку унитаза. Устало протер глаза, а потом очень долго сидел неподвижно и разглядывал дверную ручку. Думал, а была ли вообще между ними какая-то любовь? Или только сомнительный выигрыш в генетическую рулетку и собственные заблуждения?21
У Мишеля течка началась чуть раньше — в самом начале декабря. Однажды утром, проснувшись в пустой и темной комнате, он почувствовал, что живот скручивает слабыми спазмами. Мишель тут же дотянулся до своего телефона и сверился с календарем — график показывал, что нужно ждать еще две недели. Но Мишель был уже достаточно взрослым омегой, чтобы понимать свой организм и он точно знал — это оно. В первую течку Мишель здорово испугался. Ему только исполнилось тринадцать лет и все эти изменения в собственном организме вызывали только страх. У отца Мишель не мог спросить, потому что тот был альфой и Мишель стеснялся. Берни не мог приехать, потому что он тоже был молодым омегой и Мишель бы точно среагировал на его запах агрессивно. Поддержал дедушка — он пах не очень хорошо, но было терпимо. Первая течка была скорее болезненная и неприятная, но и продлилась недолго — всего пару дней на все. Дедушка тогда поил его какими-то горькими травами из аптеки и успокаивал. Сейчас Мишель уже привык к этому. Он просто отлеживался первый день в своей комнате, потом пил гормональные таблетки и снова мог нормально жить дальше. Но до сих пор было немного стыдно перед отцом, ведь отец понимал, что происходит. Отец же чувствовал запах, хотя они и были родственниками и никак не могли привлекать друг друга в сексуальном смысле. Мишель сразу же добрался до комода, достал из верхнего шкафчика коробку с таблетками и нашел нужную. Съел ее, даже не запивая водой. Погладил свой живот рукой, как будто все еще надеялся его успокоить. В полной предрассветной темноте Мишель вернулся на остывшую кровать и присел на краешек. В школу он сегодня не пойдет, это точно. И даже не расстроится. В школе было все одно и то же каждый день. Готовились к экзаменам. В первый день, в который не рекомендовалось принимать сильные препараты, Мишель всегда чувствовал возбуждение. Кожа становилась чертовски чувствительной и самые обычные хлопковые простыни и мягкий плед обжигали ее. Мишель скидывал их на пол, а еще открывал окно. Ему было жарко. В голове как будто туман плавал, и Мишель не очень соображал, зато это помогало не думать много и не сгорать со стыда. За завтраком Мишель чувствовал себя еще терпимо. Он без проблем сварил две порции каши и сделал отцу тосты. Кашу заставил съесть себя с трудом — она была жидкая и почти несладкая. Отец тоже неохотно ковырялся в ней ложкой и косился на холодильник, где лежала вкусная ветчина и остатки вчерашнего мясного пирога. — Позвони в школу, — попросил Мишель, — скажи, что я сегодня не приду. — Что-то у тебя рано. — Так же смущенно ответил отец. Берни говорил, что альфы на самом деле часто боятся всех этих непонятных им штук. И не важно, сколько этим альфам лет. — Циклы мои знаешь? — Мишель действительно удивился. Вряд ли у отца тоже в телефоне стояло специальное приложение. Скорее, он занялся расчетами, когда узнал про альфу. Альфа, кстати, не писал со вчерашнего утра. — Ты один нормально справишься? — перевел тему отец. — Я могу остаться. «Чтобы я не переспал с ним» — подумал Мишель. Когда-то он так и планировал, но сейчас они с Марком начинали все заново и начинали со скрипом, даже до прежних откровенных поцелуев было далеко. Неделя ушла только на то, чтобы нормально разговаривать, не испытывая неловкости и угрызения совести перед мертвыми родителями. — Все хорошо. — Ответил Мишель. — Я выпью таблетки и буду спать. Раньше Мишель полностью доверял дедушке и иногда просил его приехать. Особенно в первый год, когда маленький тринадцатилетний Мишель не мог и подумать, что можно самому прикоснуться к себе там и помочь рукой снять напряжение. Дедушка успокаивал горьким травяным чаем и беседами. Но уже четвертую течку Мишель проводил в вынужденном одиночестве. В крайнем случае, мог только позвонить Берни. — Чего ты стесняешься? — спрашивал Берни. — Ты что ли так выбрал? Сказал боженьке «хочу каждые три месяца смазку из жопы, член колом и скулить как сука»? Не говорил? Поэтому просто помоги себе ручкой и выдумывай всякой ерунды. Можно и не только ручкой. — Подмигивал Берни. Когда отец уехал на работу, Мишель, действительно, вернулся в свою постель и даже поспал пару часов. Проснулся от нарастающего тягучего чувства внизу живота и от жары. Он весь вспотел, и одеяло было мокрое. Трусы тоже немного промокли, а когда Мишель, немного прикусив губу, все-таки решил потрогать себя, член доверчиво отозвался. Мишель расстроено вздохнул — было же пока нормально, а он все испортил. Утро уже наступило и солнце почти встало. Светило в окно ровным прохладным светом, вычерчивая на большом пушистом ковре ровный яркий квадрат. Мишель протянул руку и потушил свой старый ночник в виде звездочки. Отбросил одеяло на пол. И вдруг вспомнил про Марка. Если бы не вся эта игра в откровенность. Если бы Мишель умел не накручивать себя, и если бы Марк был немного наглее, этот день мог пройти по-другому. Мишель был уверен, если Марк окажется сейчас рядом, он просто не устоит. Они уже и так пахли друг для друга почти волшебно, а тут течка и течный запах Мишеля. Именно поэтому Марк ни за что не приедет в ближайшие дни. А Мишель просто не мог соврать Марку, ничего не сказать про течку и заставить его приехать. Это Мишелю тоже не нравилось. Он, конечно, стеснялся многих вещей и предпочитал игнорировать редкие рассказы Берни про что-то совершенно извращенное в сексе, но Мишель хотел одного конкретного альфу. Грязное прошлое и вражда их родителей? Да плевать Мишель сейчас на это хотел. Это вообще не смущало. Мишель еще раз проверил телефон и — о чудо — там были сообщения от Марка. Быстро отписавшись взволнованному Берни, Мишель открыл диалог с Марком. Тот написал еще больше часа назад. Сначала написал обычное «доброе утро», а еще через несколько минут скинул фотографию неказистых снежных фигур, которые построили дети возле его общаги. Мишель догадывался, что Марк уже на работе в это время. Марк же постоянно был на работе, то на первой, то на второй. Мишель даже догадывался, что Марк сейчас не ответит на его звонок и, в самом лучшем случае, перезвонит в ближайший перерыв. Но именно сейчас очень хотелось позвонить ему. Сейчас, когда началась течка, Мишель уже не мог выбросить образ Марка из своей больной головы. Он снова полез рукой в штаны. Всего лишь проверить, никак не трогать себя, конечно. Трогать себя было очень стыдно. Мишель добросовестно пощупал уже липковатые и мокрые трусы, сглотнул вязкую слюну. В который раз подумал, что хорошо бы было совсем раздеться. Тогда бы было удобней. Мишель не стал вытаскивать руку, просто замер в странной и неудобной позе. Сам не понимал себя. Чувствовал, что лицо горит от стыда, но он сейчас не мог просто лежать. Он слегка, лишь ради интереса, прикоснулся к обильно смазанной дырочке. Лишь кончиком пальца. И почти вскрикнул, потому что по телу как будто прошелся заряд тока. А пальцы почти без всякого усилия уже готовы были скользнуть внутрь. Было страшно, но очень приятно. Раньше так не было. Мишель снова потрогал себя, испачкал все пальцы в смазке и они приятно холодили его горячую кожу. Мишель очень осторожно сделал то, чего он еще вообще никогда не делал — все-таки надавил на податливое колечко мышц и на удивление легко скользнул одним пальцем внутрь. Снова его чуть не подбросило от прокатившейся по телу волны. Очень приятной и странной. Как будто все мышцы в теле резко напряглись и заставили его содрогнуться. И он, конечно же, подумал о Марке. Как бы было хорошо с ним рядом. Марк бы точно знал, что делать со всем этим. С Марком бы и пальцы не понадобились. С ним бы не надо было заниматься постыдным рукоблудием. С ним бы Мишель мог не стесняться. И тут неожиданно зазвонил телефон. Мишель не ждал. Берни был на уроках, отец уехал только пару часов назад, наверное, только добрался до своей обожаемой и самой лучшей работы. Звонить Мишелю было решительно некому. Но это был Марк. Даже не очередное сообщение или фотография, а самый настоящий целый звонок. Мишель тут же, как пойманный на месте преступления, вытащил руку из штанов, обтер ее о край майки и быстро, оставив на экране след, ответил на звонок. — Привет. — Сказал он. Но голос предательски дрогнул, и вышло даже смешно. — Привет. Работы сегодня мало, всего пару колес поменять, время свободное появилось. — И ты мне позвонить захотел? — уточнил Мишель. — Мы давно не разговаривали. — Да. — Просто ответил Марк. Его голос чертовски возбуждал. Мишель чувствовал, как ему хочется альфу. Внизу все зудело и чесалось, растревоженные интимные зоны теперь почти жгло и хотелось снова провести там прохладными пальцами. Мишель погладил низ своего живота, подцепил пальцем слабые резинки пижамных штанов и трусов. — Я мог же быть в школе. У Марка на фоне слышался шум — работающие инструменты, голоса людей, шаги самого Мрака. Потом хлопнула дверь, и резко стало тише. Мишель понял, что Марк где-то уединился. Заволновался и облизался. — Ой, черт! Я не подумал. Я вообще… — Марк резко замолчал, а Мишель, воспользовавшись его растерянностью, снова залез рукой туда, куда не надо. Погладил вставший член. Хотелось застонать в голос, но он сдерживался. — Вообще, я не знаю, почему мне так резко понадобилось позвонить. — Признался Марк. — Я просто захотел. — Я читал в интернете про истинных, — Мишель перевернулся на спину, чтобы было удобнее взять член в кулак. Вообще, он дрочил очень редко, до знакомства с Марком почти не занимался этим. Но что ему оставалось делать сейчас, когда его альфа не хотел с ним секса? — я читал, что они связаны ментально и угадывают желания друг друга. Сказки все это, Мишель знал. Но Марк же ему позвонил. Позвонил, когда сам Мишель не решался. — Ты хотел? — спросил Марк тихим голосом. Чертовски тихим и сексуальным. Мишель несколько раз медленно ладонью по своему привставшему члену, погладил кончиком пальца головку. — Я хотел. — Ответил Мишель так же тихо. Говорили, у омег члены маленькие, а у альф большие. Мишель не знал, насколько это правда. Конечно, у Марка больше. Он такой сильный альфа же, и большой… Когда немного ускорил темп и задел головку ногтем, не смог сдерживаться и немного, совсем коротко, простонал в голос. Совсем не привлекательно, а даже как-то нелепо. Как будто мышка пискнула. — Ты что там делаешь? — сразу же спросил Марк. Очень-очень-очень возбуждающим голосом. Да черт, в Марке не было ничего, что не могло бы не возбудить! Мишель так хотел его всего полностью. Не только голос. Голос — это очень мало. Голос не погладит его, голос не поцелует, не покажет, черт-возьми-уже-наконец-то, свой член. Мишель вспомнил, каким прекрасным был Марк, когда они нелепо танцевали на холодной лоджии и целовались. Он был весь такой неземной, такой красивый, с такими сильными теплыми руками, с его улыбкой и яркими губами. Вьющимися волосами, блестящей серьгой. Мишель прогнулся в спине. Он уже собирался кончить. Телефон лежал рядом с его головой и Марк, конечно же, все слышал и уже давно все понимал. Да потому что, да, Мишель верил в сказки. Марк — его. Его истинный. Его альфа, потому что Мишель так решил. Потому что Мишель постоянно думает о нем, потому что Мишелю нравится он. Потому что Мишель был почти счастлив всю ту неделю и хочет это счастье снова. Он неаккуратно кончил. Совсем уже заляпал всю одежду и руку. Хлюпнул задницей, когда обмяк и упал на простыни. Глубоко и тяжело задышал. Тело быстро отпускало напряжение и оно расслаблялось. И хотелось еще. Но не член. И не рукой. — У меня течка. — Объяснил он Марку, когда закончил. — И что ты делал сейчас? — спросил Марк. Голос стал таким странным, вроде и серьезным, как будто Марк — это занудный взрослый, который недоволен его поведением, а вроде Марк просто смеялся. — Я кончил. — Сообщил Мишель без стеснения. Марк так мило и смущенно закашлялся, что Мишелю стало очень весело и он засмеялся. — Что, прости, ты сделал? — уточнил Марк. — Кончил. — Мишель извернулся на кровати, перевернулся на живот, подсунув под себя большую измятую подушку. Грязная постель и испачканная в сперме рука его почти перестали смущать. Так искренне порадовало Мишеля смущение Марка. — Но мне не понравилось, я хочу с тобой. — Настоящего альфу хочешь? — Не альфу, а тебя! — захныкал Мишель. Веселое настроение не продержалось и минуты, теперь ему хотелось плакать. Он был один, Марк далеко, не здесь. Еще и смеялся над ним. — Приедь ко мне, пожалуйста, — начал просить он, — отца дома нет. Марка кто-то громко окрикнул. — Это плохая идея. — Сказал он. — Мы не можем заниматься сексом у тебя дома. — Я приеду к тебе. — Не лучше. — Ответил Марк. Его звали уже совсем близко. Мишель слышал как хлопнула дверь, как Марк переговаривается с подошедшим человеком, как они о чем-то спорят. Мишель даже слышал несколько плохих слов. Оказывается, Марк умел материться. При Мишеле он так не разговаривал почему-то. Когда Марк снова обратил на него внимание, Мишель уверенно проговорил в трубку: — Ты меня не любишь! — он подергал ногами, пытаясь улечься удобнее, чтобы не так крутило и тянуло внутри. — Ты только говоришь, что хочешь быть со мной и тебя все устраивает, а сам не хочешь мне помочь. Ты мне даже не писал сутки. — Мишель вытер ладонью мокрые глаза. Он сам решил, что сейчас не будет плакать. — Я должен сейчас приехать, воспользоваться твоим состоянием и сделать твой первый секс не самым приятным, потому что я тоже не смогу сдержаться? — на удивление Марк даже не разозлился на слова Мишеля. — А потом вернется твой отец и сразу поймет, что произошло, и тебе придется ему все объяснять. Хочешь этого? Мишель зажмурился, представил все это и отрицательно замотал головой. Так он не хотел. Он хотел, чтобы Марк просто любил его, без всяких неприятных моментов. — Или ты хочешь приехать ко мне в общагу, где твой запах почувствует половина этажа? — Не хочу. — Мишель снова вытер слезы. Почему его сейчас отчитали как маленького мальчика? Он лишь сходил с ума от желания и не мог сдержаться. Ему было плохо одному. — Но что делать? — спросил он растерянно. — Почему мне никогда ничего нельзя? — Чего тебе нельзя? Ты же говорил, что уже взрослый. — Да. — Мишель вытер мокрое и сопливое лицо об подушку. — Так взрослые сначала думают, потом делают. Ты еще успеешь познать все прелести содомии. — Чего? — Мишель не совсем понял Марка. Какой содомии? Содомия — это про секс? — Ничего. — Марк тяжело вздохнул прямо в трубку. Устал, наверное, объяснять Мишелю простые вещи. — В этот раз тебе нужно справиться самому. Ну, это же не первая твоя течка, что ты раньше делал? — Раньше не было так сильно. — Мишель снова перевернулся, отбросил на пол вслед за одеялом сопливую подушку. — Я иногда глажу член или беру его в кулак и… — Мишель смущенно прикусил губу. — А сегодня я потрогал… То самое потрогал. Там столько смазки и у меня палец пролез. Случайно. — А раньше не трогал? — Это же… Не надо про это! Мне плохо, я хочу… — Мишель поскулил. Он так хотел альфу, что был не прочь хотя бы повторить опыт с пальцами. Вот чего Марк его мучил? Все только говорил, что к первому разу нужно приготовиться. Почему тогда не готовился? — Потрогай еще. Легче станет. -Что потрогать? — Мишель удивленно замер. — Ну что ты трогал? — Ты смеешься надо мной? — Если только немного. Знаешь, ты моего солдатика своими стонами так поднял, что мне еще полдня за стеллажами прятаться. Так повесели меня немного хотя бы? У Мишеля от нахлынувшей крови запылало лицо. — Ты хочешь, чтобы я сейчас потрогал? — спросил он шепотом. Дыхание резко сбилось, сердце громко застучало. Марк хотел его и предлагал прямо сейчас, на связи с ним… — Протяни ручку. — Тихим голосом попросил Марк. И Мишель послушался. Свободной левой рукой полез за резинку, спустив шорты и мокрые трусы до неприличия вниз, раздвинул ягодицы и потрогал мокрое колечко. Погладил слегка пальцами. — Потрогай. — Продолжал Марк. — Я потрогал уже. — Выдохнул Мишель. — Нравится? — Да. — А внутрь? Внутри смазки было не меньше. В тишине комнаты громко хлюпнуло, когда Мишель просунул один палец. Он почти не дышал, снова боялся, что будет больно, но больно почти не было. — Пошевели немного. Что чувствуешь? Мишель пошевелил пальцем. Внутри он был еще более чувствительным, чем снаружи. Мишель что-то задел там и тело в самом настоящем смысле как будто прострелили. Такое резкое чувство пробило его насквозь, Мишель дернулся, выгнулся и коротко вскрикнул. В глазах потемнело. — Что-то… — смог он ответить Марку, выплюнул изо рта попавшие туда волосы. — Я что-то задел… — Теперь потрогай там помедленней, не так резко. — Но это очень… Но Мишель попробовал пошевелить пальцем еще, но очень медленно. Что-то в этом было, потому что ему казалось, что он находится на самой грани очередного неконтролируемого приступа этого странного удовольствия. — Как ириску тянул. — Со смешком ответил Мишель. — Я могу добавить второй? — А поместится? — все так же спокойно спросил Марк. И не скажешь по голосу, что он прятался со стояком от своих коллег за стеллажом с дисками. — Да. — И Мишель протолкнул в себя и второй палец. Пришлось снова неудобно выгнуться и повертеться. Член оказался зажат между телом и кроватью и теперь терся о складку на простыне при каждом движении. — Но им тесновато. — Полностью засунул? — Почти. — Мишель снова дернулся, в этот раз лишь тихо пошипел, кинул телефон на подушку рядом с собой. — Я второй рукой сейчас… Мне нужно кончить. — Член потрогать хочешь? — Да. Мишель хотел дотянуться до члена, но так было совсем неудобно. — Не надо. — Сказал Марк. Мишель поерзал, потерся приставшим членом о простыни, но от этого стало еще хуже. Мишель испытывал сильное возбуждение, но не мог довести себя до конца лишь одними пальцами в заднице. — Подвигай пальцами вперед и назад, — советовал Марк, — попробуй достать дальше. Мишель подвигал. Мышцы в его теле уже все дрожали от напряжения, в животе болезненно тянуло, а на глазах снова выступали слезы. — Попробуй их почти вытащить. Не вытаскивай до конца, не давай дырочке закрыться. И снова медленно вводи внутрь. Мишель сделал так и пару раз издал стоны вперемешку со всхлипами. — А ты не подрочишь? — спросил он, голос с трудом не срывался на писк. — У тебя сильно стоит? — Сильно. Я хотел потом. — А сейчас? — Прямо сейчас? -Да! — Мишель вскрикнул, сорвался на протяжный стон. Он в очередной раз просунул в себя пальцы, на этот раз резче, и получил болезненный спазм. Вторая рука сама дернулась к зажатому члену. Пара движений — и он смог бы кончить. — Мы вместе, как будто… — Он не смог договорить. Говорить вообще оказалось очень трудно. — Ты можешь быстро? Я уже почти… — Только нигде больше себя не трогай, только пальцами. Мишель еще сильнее потерся членом о простынь. Это же не считалось. Марк говорил только не трогать руками, а про тереться ничего не говорил. Мысль кончить вместе показалось Мишелю очень удачной. Это было так необычно и откровенно. Как будто, и правда, они с Марком занимались настоящим сексом. Мишель еще немного подвигал пальцами туда и обратно. Смазки было достаточно и было очень скользко, но он начинал чувствовать боль, а до пика все не хватало чего-то, совсем чуть-чуть. Мишель мог лишь дергаться и поскуливать. — Научишь, как делать? — спросил Марк издевательски. — Ты же умеешь. — Возьми уже в кулак и подрочи! — попытался рыкнуть Мишель, но вышло не очень. Он не умел рычать, лишь смешно хрипеть. — Взял. Мишель представил. Тогда у Берни на балконе Мишель уже терся бедром о член Марка. Тот, наверное, был большой. Мишель бы сам хотел взять его в ладонь. Поместился бы или нет? Мишель даже не мог предположить. Он никогда не видел голых альф, даже на картинках или в видео. Мишель такое не смотрел. Мишель прислушивался к дыханию Марка. Хотел быть сам. Все бы у них получилось хорошо, потому что течка для этого и была создана. Для первого раза с альфой, а не для того, чтобы иметь себя пальцами. Марк тяжело задышал. Мишель со странным теплым чувством в груди слушал. -Я почти… — сказал Марк. Мишель вытащил пальцы, опять с влажным пошлым звуком. Опять вздрогнул всем телом и перевернулся на спину. Пижамные штаны с трусами уже совсем слетели и член оказался снаружи. Мишель взял его в кулак, зажмурился и несколько раз уверенно провел по стволу. Этого хватило. Тело, совсем уж измученное, в последний раз содрогнулось. Мишель выгнулся и громко простонал, даже не пытаясь сдерживаться. На сколько-то секунд его накрыло так сильно, что он дышать не мог. Кончил себе прямо на живот, упал обратно на постель и тяжело задышал. Марк через динамик телефона громко рыкнул, даже так вызвав у Мишеля волну мурашек. Мишель не мог говорить еще несколько минут. В комнате пахло настоящим сексом. Марк далеко от него с чем-то там возился. — Ты быстро. — Сказал ему Мишель, отдышавшись. — Я всяко умею. — Отозвался Марк. — Когда я уговорю тебя, у нас будет медленно. — Мишель перевернулся на бок, поближе к телефону. Только сейчас, немного успокоившись и сбросив возбуждение, он понял, какой он весь грязный и растрепанный. И уже почти без трусов. — А скажи, — Мишель лег щекой на телефон, — Сколько пальцев мне надо, чтобы растянуться для тебя? — У тебя столько нет. — Посмеялся Марк. Он все еще возился там. Наверное, приводил себя в порядок. — Ты снова шутишь? — уточнил Мишель. Он мог, вообще-то, и в интернете поискать информацию про размер члена у альф. Марк не мог всерьез надеяться его обмануть. — Возможно. — Ответил Марк. — Ты хоть немного успокоился? — Пока да. Мишель даже пошевелиться не мог. Все силы оставили его тело, ощущалась только приятная боль в мышцах и слабость. — И, к слову, — заговорил Марк после небольшой паузы, — ты мне тоже не писал и не звонил сутки. Я могу на тебя тоже обидеться? — Возможно. — Пробормотал Мишель. Ему было сейчас все равно на свои обиды и переживания. Было спокойно и уютно. Был голос Марка, который звучал у него в голове, и был их первый общий оргазм. На все остальное Мишелю было уже все равно.