34
Когда-то Берни сказал ему, что взрослых людей нет. Нет в таком виде, в каком Мишель всегда представлял их. — Хочешь, чтобы твой отец решил? — ошарашено спросил Берни и выгнул бровь. Взгляд его говорил: «Ты идиот». — Он же взрослый. — Пожал плечами Мишель. — Он лучше знает. — Нет никакого тайного знания! — взорвался Берни. — И с тобой, вот ужас, никто не поделится секретом. Вот тебе исполнится восемнадцать, доверят тебе твою жизнь, взрослым почти станешь. А в голове от этого хоть немного ума появится, что ли? Колледж окончишь, замуж выйдешь, ребенка родишь. И после какого из этих событий тебя одарят магией всезнания, а? Думаешь, сможешь чего-то добиться, если за тебя все будут решать? Мишель отрицательно качнул головой. — Не одарят. — Подвел итог Берни. — Твой отец просто старше тебя и больше пережил. Он может тебе что-то советовать, но с чего ты взял, что он знает, куда тебе поступать? — Берни сердито смешал брошюры колледжей, лежащие на столешнице перед ними. — Секрет: он ни-хре-на не знает про это! — Как же так? — рассеянно спросил Мишель. Он иногда не понимал, почему Берни вдруг начинал на него злиться и так странно ругать. Мишель, правда, не знал, куда он хочет идти и что изучать. Он пересмотрел почти все варианты, перебрал десятки специальностей, но ничего не мог выбрать. Он должен был уже давно определиться, чтобы записаться на правильные факультативы и дополнительные уроки, но Мишель все медлил. Он лишь хотел, чтобы ему подсказали правильный путь. Время выбирать настало, а он совсем еще не понимал, чего ему хочется. — Как-как? — передразнил его Берни. — Свергай свои авторитеты, думай сам, принимай решения и сам неси эту ответственность. Вот этим занимаются взрослые люди. — Он откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. — Если ты этого даже не можешь, тебе пока вообще не нужен колледж. Только время зря потратишь. Берни любил таких людей — уверенных, целеустремленных и смелых. Людей умных, знающих себе цену и знающих, чего они хотят. Берни считал Мишеля слишком инфантильным и иногда перебарщивал со своими речами. Извинялся часто за это. Видел ли он это или не замечал, но Мишель не был настолько недалеким, как могло иногда казаться. Среди сотни сомнений и комплексов, среди хаоса в своей душе и в своей голове, Мишель все еще продолжал свято верить в одну сказку из детства — в маленький цветок, которым стоит любоваться. Этот цветок был из одной детской книжки, которую Мишелю читали так давно, что он даже не помнил, когда это было. Книга была про странника, который искал по всему свету мудрость и красоту. И однажды он так спешил на встречу с великим мудрецом, так хотел наконец-то узнать, в чем же смысл человеческого существования, что в спешке затоптал небольшой кустик ярких цветочков горечавки. Странник так растрогался, смотря на помятые его башмаками некогда красивые цветы, что тут же и нашел ответы на многие свои вопросы. Идя к своей цели, он топтал живое. Ища идеал прекрасного, он не замечал простой красоты вокруг. Он хотел узнать смысл своего существования, но не понимал, что именно он и определяет этот смысл. И даже маленький кустик невзрачной горечавки мог статься всем миром. У Мишеля были дорогие для него вещи, святые и неприкосновенные. Это были его хрупкие цветочки, которые он обязан был оберегать от увядания и смерти. Эти цветочки нельзя было забывать, нельзя было случайно затоптать их, уничтожить ради какой-то личной цели. Мишель сам себе определил смысл: слушаться отца и заботиться о нем, любить свой дом, хорошо учиться, хранить память об умерших и не причинять страданий никому из живых. Теперь же Мишель как безумец начал вытаптывать все поле, друг за другом вырывая эти слабенькие кустики, которые лелеял всю жизнь. Теперь Мишель поступал так, как велел ему Берни. Разрушал все, стирал старое, освобождая место для нового. Мишель больше не пытался вписать Марка в свою жизнь. Мишель перекраивал все под Марка. Мишель узнал, что такое — ослушаться, что такое — сбежать из дома и гулять всю ночь по городу, что такое — пить шампанское, целоваться на морозе с альфой, а потом пытаться соблазнить его. Мишель понял, каково это — теплые руки Марка на его коже, полудикий блеск в его глазах, когда он вжимается в Мишеля, толкается в него и кончает. Мишель впервые нагрубил отцу, а отец впервые замахнулся на него. Пока они ехали по пустому и темному мосту, обратно на левый берег реки, Мишель все утирал рукавом куртки бегущие слезы. После он все-таки посмотрел на Марка, на то, как он держит руль одной рукой и постарался успокоиться. — Сильно болит? — спросил Мишель. — Терпимо. — Ответил Марк. — Что он тебе сделал? — Кисть заломил, вроде. — Все пошло не так. — Забормотал Мишель, больше пытаясь заговорить самого себя, чем Марка. — Он даже не хочет выслушать нас нормально. У него в голове какие-то свои представления обо мне. — Он злился, потому что весь день боялся за тебя и волновался. Это по запаху было очень заметно. — И у тебя сейчас заметно. — Да. — Кивнул Марк со странным спокойствием. Очень наигранным спокойствием, — Я очень зол сейчас. Наверное, поэтому он и пошел на поводу у Мишеля. Даже не пытался заставить его вернуться обратно, а молча сел за руль, подождал, пока Мишель усядется на соседнее сидение и завел мотор. Не сговариваясь и ничего не обсуждая, они поехали сразу в сторону ближайшего моста. И уже смотря на темные воды реки, Мишель решил заговорить. — Мы можем что-нибудь поесть купить? — спросил он, когда автомобиль проехал первый съезд на набережную. Цыпленок был, конечно, сытным, но вот только он был единственной едой Мишеля за этот день. Да и не хотел он больше разговаривать и даже думать про ссору с отцом. Иногда Мишелю так нужно было — игнорировать что-то неприятное, чтобы не загнать себя в очередной круговорот рефлексии. Марк тоже сразу же расслабился. Перестал так крепко сжимать руль своей здоровой рукой. На очередном съезде они свернули вправо и заехали на огромную парковку круглосуточного гипермаркета. Несмотря на праздничный день, людей там было много. По длинным и почти бесконечным рядам торгового зала Марк вел Мишеля за руку, что позволяло не смотреть под ноги, а крутить головой по сторонам. В последнее время Мишель постоянно встречал что-то новое и неизвестное для себя. Вот сейчас он впервые был в таком огромном магазине, где серые ряды полок были почти в два раза выше человеческого роста, где они складывались в бесконечные ряды, где над головой висели указатели со стрелками. — Какой огромный магазин! — с восхищением шепнул Мишель Марку. — На склад похож. — Рождество же, — ответил Марк, — ничего больше и не работает сегодня. Не беспокойся, мы быстро управимся. Пошли сразу в кулинарию. Мишель крепче схватил Марка за руку и отступил в сторону, чтобы пропустить шумную семью с двумя огромными тележками. Зачем-то они набрали просто огромное количество еды. Мишель всегда большие заказы оформлял только с доставкой. Это же так неудобно было — самому вести столько покупок. — Нет, — сказал он Марку, когда проход снова освободился, — давай немного погуляем. — Здесь? — удивленно спросил Марк, и Мишелю оставалось лишь кивнуть. Мишель купил охлаждающий гель и эластичную повязку для руки, хотя Марк и уверял, что уже не болит. Они прошлись по ряду, где продавали различные кухонные безделушки и потом завернули в отдел с домашним текстилем. Мишель смотрел на разноцветные кружки и венчики, на подушки и нелепые цветные простыни и мечтал, как они Марком бы могли обустроить свой дом. Потом они долго стояли около холодильника с сырами и Мишель, увлекшись, рассказывал, какой сорт и для чего лучше подходит. В кулинарии им ничего не понравилось, и Марк набрал замороженных куриных наггетсов с соусом к ним, а Мишель, снова поддавшись интересу, схватил небольшую упаковку замороженных морковных оладьий. — Зачем? — спросил Марк. — Я такие никогда не ел. — Мишель прижал пачку к груди и осмотрелся по сторонам. Он давно потерялся и даже не знал, в каком направлении выход. — Давай еще чипсов купим. Хотя бы маленькую пачку. Сто лет их не пробовал. В машине Мишель задумчиво жевал сырные чипсы и смотрел на хмурого Марка. Прогулка по магазину и непривычная вредная еда немного развеяла его, но мысли снова вернулись к отцу, к его словам и реакции. Эмоции Мишеля ходили по кругу: он злился, обижался на отца за его поведение и неудавшуюся пощечину, но резко вспоминал, как растерянно выглядел отец, когда они уходили. Он вспоминал свои последние грубые слова. Неприятное тянущие чувство поселилось у Мишеля прямо в груди, как будто он завис над страшной пропастью, и ни сигануть туда, ни встать ногами обратно на твердую землю. Когда они вернулись по темным коридорам в комнату Марка, где все еще были разбросаны вещи и стояла нетронутая бутылка вина, Мишель устало опустился на краешек кровати и повесил голову. У него все еще не было с собой телефона, да и рюкзак с кошельком, свитером и старыми фотографиями он так и оставил на полу в своей квартире. В кармане куртки остались лишь ключи от квартиры. Они намекали на правильное решение. Вернись. Дома лучше. Там есть все. И уютная комната со сменной одеждой, и теплый душ, вкусная еда, телефон, деньги и самое главное — отец. Пока Мишель неподвижно сидел на одном месте и размышлял, Марк зажег лампу, немного прибрал вещи и поднял с пола упавший плед. Потом приоткрыл окно, запуская в комнату звуки автомобильной сигнализации и зимнюю прохладу. За хлипкой дверью в коридоре раздался шум, громкие шаги и голоса. Мишель вздрогнул, вынырнул из своих мыслей и поднял голову, несколько раз растерянно поморгал. — Покажи руку. — Попросил он мягко, но, в то же время, постарался придать голосу твердости. Еще не хватало, чтобы Марк, как и делали типичные альфы, совсем не думал о собственном здоровье. — Да там, правда, ерунда. — Как и ожидалось, Марк отмахнулся, но быстро стянул с себя новый свитер, оставшись в одной майке, сел на пол прямо перед Мишелем и протянул руку. — На, смотри. Всего лишь чуть-чуть красно. Мишелю снова ударил в нос его крепкий альфий запах. Не только Мишель изменился после прошлой ночи. В запахе Марка сейчас тоже чувствовалось Мишелю что-то совсем уж родное, что-то от его самого. Вот эти самые надоевшие ему и невзрачные цветочные нотки. Они были близки и они пахли друг другом как почти никто и никогда не пах. Мишель взял в ладонь кисть Марка и немного покрутил ее, пытаясь разглядеть что-то при плохом свете. Он упорно смотрел только на очень тонкое и почти изящное запястье Марка и даже боялся поднять взгляд. Он бы точно увидел внимательные черные и блестящие глаза и не смог бы больше сохранять хоть какое-то здравомыслие. Так было часто: Марк усаживался рядом и влюбленный Мишель больше не мог думать ни о чем, кроме него. — Хотя бы спреем брызнем. — Пробормотал Мишель и полез рукой в пакет, лежащий рядом на кровати. — Не болит, что ли? — Почти нет. — Спокойно ответил ему Марк. — Думал, растяжение, но и его даже нет. Отец твой приемчики какие-то знает. — Он военным был. — Мишель неловко вскрыл синюю коробочку и с нескольких попыток сумел разобраться с работой механизма. Случайно брызнул в воздух, все-таки поднял голову и встретил заинтересованный взгляд Марка. Он выглядел совсем как мальчишка. Сидел на полу, был весь взъерошен и неотрывно следил за Мишелем. — Отец в военной школе учился, а потом служил несколько лет. Мишель замолчал и щедро попшикал из баночки Марку на руку. Средство образовало белую пенку и тут же начало исчезать. — Холодное. — Заметил Марк. — Он у тебя в армии служит? В отце было что-то от этого. Несмотря на любовь к алкоголю, тело свое он держал в форме. Иногда отец по утрам бегал, иногда заходил в спортивный клуб, абонемент в который Мишель каждый год исправно обновлял. Да и на работе он занимался подготовкой, от него требовали. И драться отец умел. Когда Мишель был младше, с открытым ртом мог слушать веселые рассказы отца из его бурной молодости. Они были даже увлекательней рассказов дедушки и всегда заканчивались словами, что это, вообще-то, плохо и так поступают только плохие мальчики. Пауза снова затянулась. Молчание с Марком никогда не было неловким, но здесь нужно было что-то ответить. — Он уже много лет работает в колонии. — Мишель снова опустил голову, сделал вид, что рассматривает руку. Пенка на ней совсем пропала, но и красноты почти не было. — Для преступников. Мишель не стыдился, но не было принято у него распространяться и рассказывать. Из-за папы и всей этой истории их семьи, из-за того, что это еще одна ниточка, за которую можно бесконечно тянуть клубочек воспоминаний. Мишелю же сейчас было достаточно переживаний о настоящем, а не о прошлом. Когда неприятного становилось слишком много, половину следовало игнорировать. — Ух ты! — отреагировал Марк. Очень странно, потому что на памяти Мишеля так никто не удивлялся. — Я думал, что он тоже из той тусовки. Ну, про тачки. А он — наоборот. — Почему так думал? — теперь удивился Мишель. Его правильный отец и вдруг — преступник. Это звучало очень нелепо и смешно. — Ну как он с папой твоим познакомился? — Угадай. — Мишель стрельнул глазами вверх, проверяя реакцию Марка. Ничего не понял. Марк был очень занятный человек. То он выглядел полностью невозмутимым и спокойным, как огромная скала посреди бушующего моря, то он округлял глаза и удивлялся совсем как ребенок. Это была еще одна его новая черта, которую Мишель открыл для себя. Они снова помолчали. Просто посидели в относительной тишине, разбавляемой приглушенными голосами из-за стены, просто подержались за руки. Рука Марка была горячая, она приятно грела замершую ладонь Мишеля. — Что делать будем? — первым заговорил Марк, а Мишель облегченно вздохнул. Он не хотел снова развивать тему отношений родителей. — Мне бы помыться для начала. — Признался Мишель. — Но у меня ничего с собой нет, даже одежды сменной. Марк сделал странную вещь — он положил свою голову на колени Мишеля, потерся макушкой где-то о живот Мишеля, а носом оказался совсем уже рядом с неприличным местом. Мишелю и зеркало не нужно было, чтобы знать, как он залился краской. Лицо вспыхнуло от неприличных ассоциаций. И не только лицо. Весь Мишель моментально вспыхнул. Так оправдалось еще одно из учений Берни. «Ты только попробуй, — говорил он Мишелю про секс, — если это будет нормальный альфа, который, и правда, тебе подходит, ты будешь хотеть много и долго. Либидо так работает» Мишель не верил, качал головой и отвечал, что они уже давно не животные, а цивилизованные люди. Но альфа снова завоевал его всего лишь каким-то бестолковым движением, сиюминутной прихотью. Подумаешь, положил голову на колени. Мишель сам лежал на коленях у дедушки и иногда у Берни. Марк не рычал, не старался распускать свой запах, не говорил слов и никак не показывал свою силу. Он лишь подался к Мишелю, бессознательно выпрашивая ласку. И Мишель с огромным удовольствием запустил руку в его волосы. Перебрал пальцами жесткие кудряшки и стянул с затылка резинку, которая ничего уже и не держала. Он хотел Марка и он любил Марка. Если бы Марк сказал Мишелю убить за его любовь, Мишель бы и убил. — Могу дать тебе майку со штанами. Что-нибудь из малых мне вещей. — Забормотал Марк снизу. — Завтра с утра обязательно отвезем тебя домой. — Но я не хочу домой. Марк обхватил бедра Мишеля руками и, держась за него, приподнял голову. Сверкнул снизу своими глазищами так, что Мишелю пришлось срочно сглатывать набежавшую слюну. Он хотел так же, как и прошлой ночью. Мишель снова хотел с ним переспать. — Но надо. — Настоял Марк слишком строго для человека, который лежал у него на коленях и которого Мишель гладил по голове. — Почему? — спросил Мишель. Как будто он глупый и, действительно, не понимает, почему же он должен идти к отцу. — Ты же маленький. — Не маленький. — Выпалил Мишель тут же и от возмущения больно дернул Марка за кудряшку. — Мне восемнадцать. Почти. Ну, через четыре месяца. — Совсем взрослый мальчик. — Хитро заулыбался Марк. — И дома уже не ночуешь, вино пьешь и со всякими альфами спишь, да? — Да. — Заворожено ответил Мишель. — И школу окончил уже? — Нет. — Мишель снова дернул за волосы и Марк резко от него отстранился. Взгляд его посерьезнел, и пропала лукавая улыбка с губ. — Но остался последний семестр. — Так поживи еще дома. — Серьезно заговорил Марк. — У тебя хороший дом и хороший отец. Ты не должен сейчас бегать. Хотя бы дождись восемнадцати, в школе доучись. Чуть-чуть осталось. — А потом, после восемнадцати, сразу можно будет? Мишель вспомнил старый спор с Берни и его размышления насчет возраста. Опыта и ума года, к сожалению, не прибавляли. И Мишель уже не верил, что условное совершеннолетие что-то резко в нем изменит, что он вдруг станет готов к взрослой жизни. Если он будет таким всего через несколько месяцев, то он и сейчас уже такой. Он почти вырос. — Потом ситуация уже успокоится, будет легче. Отношения между людьми — это… — Сложно. — Перебил Мишель. — Знаю, Берни говорил. Марк усмехнулся. — Ему бы книжки писать. — Ага, — кивнул Мишель, — одну назовет: «Учу друга-идиота жизни и иногда на него ору». Они немного посмеялись, но неискренний смех быстро прошел, а нерешенный вопрос снова повис между ними. Отвлечься, закрыть глаза на проблему и отложит ее хотя бы на завтра, не получилось. — Утром отвезу тебя домой. — Твердо решил Марк. — Нет. — Сказал Мишель. — Да. — Сказал Марк.35
Вымытый в общем душе на этаже, наряженный в широкие одежды Марка и завернутый в плед, Мишель сидел с ногами на койке и медленно жевал остывший наггетс. Его в последнее время удивляла способность Марка везде иметь знакомых и приятелей и всячески этим пользоваться. Пока Мишель натирался в душе и стоял под расслабляющими теплыми струями, а Марк караулил в раздевалке и не пропускал других омег, его друзья успели занять очередь к стиральной машине и приготовить сносный ужин. Шелли, с которым они виделись прошлой ночью, оказался довольно милым парнем. Он мало говорил, был спокойным и не лез в душу. Дэвис — альфа-здоровяк — оказался женихом Шелли. Об этом Шелли рассказал Мишелю сам за скромным ужином, который они устроили прямо у Марка в комнате. — Я, конечно, хочу красивую свадьбу. — Шелли подпер щеку рукой и мечтательно посмотрел в потолок. — Всегда мечтал выйти замуж на берегу моря, на закате. И чтобы арка была красивая, из живых цветов. Мишель тоже представил и кивнул. Это выглядело красиво даже в мечтах. Он, правда, еще никогда так подробно не задумывался о собственной свадьбе, потому что она была для Мишеля все еще слишком абстрактна. Но Мишель был бы рад вот так выйти за Марка в свое время. Да что он врал, его бы любая свадьба устроила. Главное было — Марк. — Но это дорого! — прервал свои мечтания Шелли. — Просто распишемся, а все деньги потратим на взнос по ипотеке. — Присмотрели уже что-то? — спросил Марк, который, казалось бы, был занят разговором с Дэвисом, но и это успел подслушать. — Да ничего особого пока. — Отмахнулся Шелли. — Что мечтать? — с грустью вздохнул он. — До лета все равно ждать еще долго. А там видно будет. — А что летом? — поинтересовался Мишель. Он нагнулся к столу, выставленному на середину комнаты, и взял еще один наггентс из одной чашки и кусочек огурца из другой. — Дед у меня умер. — Ответил ему Дэвис своим басовитым голосом. — Денег немного мне оставил, но нужно в наследование сначала вступить. — Половину жизни копил для внука. — Добавил Шелли и снова вздохнул. — Хороший человек был. Не сговариваясь они молча выпили. Альфы — безалкогольное пиво, а Мишель с Шелли — домашний праздничный компот, по вкусу походящий на глинтвейн. Еда была вся съедена. Предстоящая свадьба, планы на жизнь и даже сумма ремонта старой дедовой машины были обсуждены, и Шелли со своим женихом собрался уходить к себе. Мишель заставил себя встать с кровати, хотя глаза и слипались от усталости. Он взял половину грязной посуды, просунул босые ноги в теплые тапки и пошел следом за Шелли на общую кухню, до самого конца длинного коридора. Альфы пока остались двигать стол обратно к окну и возвращать соседям позаимствованные у них стулья. — У тебя запах изменился со вчерашнего. — Сказал Мишелю Шелли и с грохотов сгрузил стаканы в раковину. — Ты же девственником был? Мишель почувствовал, что залился краской. Уши, по крайней мере, точно загорелись огнем. Было неудобно разговаривать на такие темы с посторонним человеком. Даже если всего несколько минут назад они обсуждали его свадьбу. Мишель не был приучен к такой откровенности. — Да. — Все-таки ответил он. Горячей воды почему-то не было. Приходилось отмывать тарелки в холодной и мерзнуть. — Ты такой молоденький. — Сказал ему Шелли. — Марк — парень неплохой, конечно, но твои родители знают, что ты здесь вообще? — Догадываются. — Мишель всполоснул последнюю тарелку и поспешил закрыть воду. Руки от нее уже оледенели. — Что, — Шелли сочувственно глянул на него, — тоже не все хорошо в семье? Пьют? Мишель долго не мог понять сути вопроса, хлопал глазами и соображал. А когда догадался, про что подумал Шелли, даже посмеяться захотел. Шелли почти угадал, хотя все и было до странности наоборот. Отцу точно было не плевать, и он всячески старался растить Мишеля так, как, по его мнению, было правильно. Но отцу оказалось плевать на чувства и мнение самого Мишеля. — Иногда и пьют. — Пробормотал себе под нос Мишель, вспоминая пузатую бутылку коньяка с верхней полочки кухонного шкафчика. Когда он, промерзший в коридоре, вернулся в теплую комнату, там уже навели порядок и Марк остался один. — Я твои вещи забрал из стирки. — Сказал он, прикрывая ладонью рот и зевая. — На батарею все повесил, даже джинсы уместились. Спать будем? — спросил он. — Завтра рано вставать. Я еще подработку взял, так что до девяти надо тебя отвезти, с отцом твоим хоть как-то…поговорить и ехать — Какая подработка? — Мишель подошел к кровати и сел рядом с Марком. Он тоже смертельно устал и хотел просто упасть на подушку и закрыть глаза. — Знакомый Дэвиса завтра тачку свою в мастерскую пригонит, он там хочет всю ходовку перебрать. Платит очень хорошо, а мне денег бы немного подкопить на новое жилье. — А с этим что? Мишелю не все здесь нравилось. Было шумно, постоянно слышались голоса из-за стенки, смех, музыка, детский плач. В коридорах и в душевой было холодно, все было старым, вроде бы и чистым, но вызывающим брезгливость в Мишеле. Но Мишель прекрасно понимал, что дело здесь исключительно в нем. Раньше он бывал в домах только довольно обеспеченных людей. Даже в старую папину квартиру отец с собой его никогда не возил. — Договор до конца года. — Марк пожал плечами. — Владелец цену поднимает на сотку, а это почти на треть. За такие деньги можно и квартиру поискать, а не комнату в общаге. — Триста сейчас платишь? — с любопытством спросил Мишель. Он подсел немного поближе к Марку, потерся носом о его шею, вдыхая терпкий запах альфы. Марк уже успел отойти от неприятной встречи с отцом и сейчас пах очень приятно и очень по-домашнему. Мишель скользнул носом по его выпирающей ключице, залез в ворот просторной футболки и замер, снова наслаждаясь такой близостью. — Триста пятьдесят. — Ответил Марк сверху. — С января хотят четыреста пятьдесят, а у меня парни с работы квартиру за пятьсот снимают недалеко от нашей мастерской. Мишелю казалось, что все это очень дешево. На домашние нужды отец каждый месяц переводил ему по несколько тысяч и отдельно давал деньги на карманные расходы. Мишель, конечно, тратил меньше. За месяц мог и тысячу сэкономить. Она оставалась лежать на счете, а отец снова забрасывал туда деньги со своей зарплаты. Мишель говорил ему, что не надо, что у него скопилось уже целое состояние. Отец отмахивался и говорил: «потрать на себя». И снова все шло по кругу. Мишель бы мог предложить Марку свою помощь. Он бы мог предложить ему снять хорошую и уютную квартиру, чтобы они могли жить там вдвоем. Еще Мишель просто обязан был рассказать про папины деньги. Про ту огромную сумму, которая вместе с дедушкиным наследством дожидалась совершеннолетия Мишеля на депозитах отца. Мишель не имел никаких прав на эти деньги, но и не собирался отказываться от них. А теперь появился Марк — такой же наследник, как и он. Они оба имели одинаковые права на эти грязные деньги. Мишель точно знал, что когда-то поднимет этот разговор и им придется договариваться. Но пока он молчал, потому что чувствовал — еще не время. — Давай спать. — Попросил Марк мягким голосом. Он провел своей ладонью по голове Мишеля, поглаживая все еще немного влажные волосы. Мишель сонно пошевелился. Понял, что уже почти заснул на груди Марка. Мишель в последний раз вдохнул его запах и отстранился. Мишель думал, что заснет сразу, как только голова коснется подушки, но когда они уже лежали в темноте в обнимку на узкой койке, сон все не шел. Марк поглаживал пальцем оголившуюся поясницу Мишеля, а Мишель лежал на его груди с прикрытыми глазами и плыл от этих приятных ненавязчивых ласк. Потом он немного повозился, засунул руку под одеяло и потрогал через трусы член Марка. Мишель уже не стеснялся и почти не боялся прикасаться так к альфе. — Что делаешь? — тут же отреагировал Марк. Рука его на секунду замерла, потом резко переместилась ниже и ущипнула Мишеля за ягодицу. Не больно. — Давай еще попробуем. — Попросил Мишель, от стыда пряча лицо в складках одеяла. — А спать? — спросил Марк. Но рука его уже вовсю мяла ягодицу Мишеля сквозь смявшуюся ткань трусов. Марк дал ему свои, совершенно новые, еще даже в магазинной упаковке, но очень уж большие для Мишеля. Трусы от таких откровенных ласк начали быстро сползать — Да успеем выспаться. — Пробормотал Мишель снова в одеяло. Лицо пылало. Он гладил член Марка рукой и тот быстро отзывался на эти ласки. Он чувствовал, как сам возбуждается от грубой руки Марка на своих ягодицах и как начинает ерзать на этой узкой койке. Мишелю было немного стыдно за то, что ему нравится такое и за то, что он снова просит альфу заняться с ним сексом. Но Мишель не мог ничего с собой сделать. Марк рыкнул так, что у него завибрировала вся грудь, а у Мишеля от этого привстал. — Ты меня довел! — вновь рыкнул Марк и, вдруг, очень резким и неожиданным движением перевернулся и навис над Мишелем. Мишель даже испугался, вскинул свободную руку и прижал раскрытую ладонь к груди Марка. Но альфу удержать не получилось. Он крепко сжал запястье, отвел руку Мишеля в сторону и прижал ее к подушке у Мишеля над головой. И тут же поцеловал. Грубо и напористо протолкнул язык ему в рот, не давая даже пискнуть. Мишель тут же почувствовал жгучее сильное возбуждение, как будто внизу у него разрастался ожог. Свободной рукой он вцепился в волосы Марка и закинул на него правую ногу. — Я уже мокрый. — Сказал он, когда Марк с губ переключился на его щеки, подбородок, а потом и шею. — Хочешь…меня? — спросил Марк невнятно, занятый выцелованием шеи и ключиц Мишеля. Он почти лежал на нем, все еще прижимал руку Мишеля к кровати и удерживал весь свой вес на одном лишь локте. А Мишелю в живот упирался его горячий и большой член, который тоже уже был совершенно готов. -Хочу! — пискнул Мишель, вертя тазом из стороны в сторону и дергая ногой, чтобы окончательно избавится от трусов. — Нужно найти резинки. — Пробормотал Марк, теперь спускаясь ниже, к груди. Вдруг он перестал целовать Мишеля, а потом очень неожиданно прикусил сосок, видневшийся в вороте широкой футболки. Мишель вскрикнул. — К черту их. — Укус принес странные неизвестные ранее ощущения. Это было очень остро, очень неожиданно и приятно. Марк больше не кусался. Он облизал затвердевший сосок, немного пососал его с совершенно неприличными звуками и то же самое проделал со вторым. — Нет. — Ответил он, когда Мишель уже не понимал, что он просил и в чем именно Марк ему отказывал. Он снова поскулил, приподнял бедра и еще шире раздвинул ноги. Марку стоило лишь немного подвинуться и взять его. Большой налитый член альфы теперь терся о возбужденный, но маленький, член Мишеля. И это давало какую-то стимуляцию и очень возбуждало, но чего-то не хватало, чтобы кончить. А Марк спускался все ниже. Им пришлось отпустить друг друга, и теперь Мишель получил две свободные руки, которыми тут же потянулся вниз, но Марк снова зарычал и шлепнул его по запястью. — Не трогай! — рыкнул он. Марк поцеловал Мишеля прямо в открытый пупок, скользнул еще ниже и вдруг очень неожиданно лизнул головку члена. Мишель снова вскрикнул, сжал пальцами одеяло и засучил ногами. — Что ты…? — не смог договорить он, потому что Марк снова облизнул головку, стрельнул своим колдовским черным взглядом в сторону Мишеля и с лукавой улыбкой накрыл головку члена своими губами. — Черт! — простонал Мишель. Он не мог остановить Марка, потому что не было сил сопротивляться этому. Он так хотел альфу, что смог бы кончить очень быстро. Но он никак не ожидал, что альфа соберется делать ему что-то вроде минета. Потому что альфы не делали такого. Это же было совсем неправильно. Но Марк взял и отсосал ему. Медленно, обстоятельно и не торопясь. Мишель отпустил эмоции и просто извивался на смятых простынях, стараясь не слишком громко постанывать и не кончить в первые же минуты. А Марк долго игрался с ним. Мишель уже был достаточно измучен, когда альфа заглотил целиком, перестал дразнить и сосредоточился лишь на движениях головой. Мишель почти закричал, поднял руку, чтобы вцепится в волосы Марка, но так и не дотянулся. Его вдруг прострелило острой волной удовольствия, после которой он не смог больше сдерживаться и кончил прямо Марку в рот. Несколько раз он содрогнулся, выгнулся в спине, пробыл в таком положении несколько секунд, а потом без сил упал обратно. Марк медленно приподнялся, вытер рот уголком одеяла. Около минуты они сидели в тишине и темноте. Лишь свет из окна отражался в хитрых глазах альфы и освещал его ухмылочку. Мишель смотрел на него снизу вверх и представлял как будто Марк ненастоящий, как будто Марк был демоном, который явился к нему ночью и развратил. — Зачем ты это? — спросил Мишель, когда смог говорить. — Что? — голос Марк звучал странно. Немного хрипло и очень тихо. Мишель снова вспомнил, что он только что делал и стыдливо отвернулся. — Вот это. — Тебе не понравилось? Мишель раньше никогда не испытывал такого. Это было не так, когда он делал себе это сам рукой и не так, когда прошлой ночью Марк был в нем и Мишель получил оргазм даже без прикосновений к члену. Вообще, это было что-то новенькое. — Ты же альфа. — Снова забормотал Мишель. — И что? Мишель думал около минуты над этим простым вопросом и ответа не нашел. Что он знал о сексе? Что от него появляются дети и что им занимаются почти все. Он не знал, правильно ли первому проявлять инициативу, правильно ли начинать первому приставать к альфе и правильно ли заниматься такими извращенными делами. Вот то, что произошло несколько минут назад, Мишель мог назвать только извращением. — Мне понравилось. — Наконец-то пробормотал он. Все-таки клонило в сон даже несмотря на то, что одного отсоса ему оказалось мало и Мишель был не прочь продолжить. — А как же ты? Он подумал, а не предложить ли сейчас поменяться. И очень сильно засмущался, потому что не мог представить себя за таким неприличным и грязным делом. Он и не умел, а страх бы и не позволил сделать что-то хорошо. Это же было совсем развратно — вот этот самый большой возбужденный член вдруг взять себе в рот. — Презервативы закончились вчера. — Марк снова пожал плечами. — Без них не будем. Мишель продолжал молчать. Лишь смотрел, как Марк все тем же грязным одеялом обтирает его, как натягивает на него обратно слетевшие трусы и поправляет футболку. Мишель даже руки приподнял над головой, чтобы Марку было удобнее. Потом Марк достал из шкафа чистое одеяло и накрыл им сверху Мишеля. Мишель дремал и плохо соображал. — Спи. — Шепнул ему Марк и даже поцеловал его в лоб, поправив растрепанные волосы. Так Мишеля целовал только дедушка и это в его жизни было очень давно. — А ты? — спросил он тихонько, уже почти засыпая. — Скоро приду. — Пообещал Марк. Мишель отвернулся носом к стенке и натянул холодное одеяло повыше. Засыпая, он слышал, как тихо Марк прикрывает за собой дверь. Мишель очень жалел, что не помог Марку справиться с возбуждением, и ему пришлось бежать в душ, но не мог ничего поделать. Он уже засыпал.