41
К доктору Келли Нолану удалось попасть на прием еще утром. Он вел Мишеля с двенадцати лет, с самого начала у него течек. Отец давно подписал с этой клиникой договор и поэтому Мишель смог самостоятельно записаться на прием и оплатить его со своей карточки. На часах еще не было и полудня, а он уже сидел в просторном светлом кабинете и пытался объяснить ситуацию. — У меня есть несколько возможных объяснений, — сказал доктор, откладывая в сторону смятые листы направления, — давайте сначала вас посмотрим. Доктор Нолан был омегой с приятным, мягким и ненавязчивым запахом. Он выглядел моложе своих лет, был невысок, худ, всегда доброжелательно улыбался и объяснял свои действия во время плановых осмотров. В двенадцать лет Мишель жутко волновался и почти плакал, когда дедушка привел его в этот кабинет. Он жутко стеснялся и боялся даже рассказывать о своей первой течке, а когда доктор захотел провести осмотр, Мишель выбежал из кабинета. Сейчас он уже привык к этому доктору и доверял ему. — Какие-нибудь жалобы? — спросил доктор, пока Мишель за ширмой стягивал одежду. — Боли во время или после акта были? Мишель честно задумался и попытался вспомнить, что он чувствовал тогда. Радость, эйфорию, любовь, немного смущения и страха перед неизвестным — это чувствовал. Боль — нет. — В самом начале, может быть. — Сказал Мишель честно. — Потом нет. После осмотра доктор Нолан снова мягко улыбнулся Мишелю и сказал: — Альфа ваш был очень деликатен. Чувствуется опыт. — Он замолчал и уткнулся взглядом в монитор компьютера, где была открыта карта Мишеля. — Опыт у него есть. — Согласился Мишель, а потом присел в удобное кресло, сложил руки на коленях и принялся ждать вердикта. — Вы же поняли, что все было добровольно, да? Напишите заключение для полиции? — Терапевт вас уже осмотрел, — задумчиво сказал доктор Нолан, — следов насилия на теле нет. — Конечно, нет. — Кровь вы сдали, но результаты будут готовы только к вечеру, а они необходимы для заключения. Возможно, я смогу написать его сегодня после окончания приемов, а завтра утром вы сможете уже забрать его. — Завтра только? — расстроено спросил Мишель. — Если это возможно, я бы… — он замялся и стыдливо опустил глаза, — я бы мог заплатить за срочность. Если такое можно, конечно. Ему еще никогда не приходилось предлагать вот так деньги. Это же было очень похоже на взятку. Мишель стыдился, Мишель чувствовал себя еще более неловко, чем в первое посещение этого кабинета и снова в нем загорелось желание встать с удобного кресла и сбежать отсюда. В этот раз из-за стыда. Он сидел на месте и предлагал деньги лишь по одной причине — он просто нестерпимо, очень-очень сильно переживал за Марка. Он не хотел растягивать его оправдание еще на один долгий день. — К сожалению, деньги не помогут ускорить анализ. — Ответил доктор ровным голосом. — Это — процесс, на который мы не можем повлиять. Вы лучше скажите мне, вы использовали контрацепцию? Мишель снова покраснел. — Да. — Сказал он. — Какой метод? Мишеля напугала такая дотошность. На несколько секунд он решил, что забеременел, но быстро сообразил, что это было всего два дня назад. Никто бы еще не смог это определить. — Презервативы. — Ответил Мишель тихо. — Рекомендую подобрать оральную контрацепцию, если планируете дальше продолжать половую жизнь. -Извините, — Мишель немного поерзал в этом мягком кресле. После того, как ему пришлось раздеться для осмотра, он все еще не мог согреться и расслабиться, — а что это? Доктор Нолан закончил вносить данные в карту и повернулся лицом к Мишелю. Тонким длинным пальцем поправил очки и заправил короткую прядь белых волос за ухо. — Противозачаточные. — Пояснил он. — Если правильно подобрать препарат, можно избежать таких резких изменений в запахе. — Он поставил локти на стол и сложил руки в замок. — Послушайте, в физическом плане с вами все нормально, об этом не надо беспокоиться. Но я почти уверен, что гормональный анализ будет не так хорош. У всех альф и омег после секса происходит изменение в гормональном плане. После первой близости эти изменения всегда резкие и существенные, поэтому и меняется запах, становится сильнее из-за выброса гормонов. Мишель согласно кивнул. Любой омега-подросток знал — потерю девственности утаить нельзя, знать будут все. — У вас все произошло намного активнее. Организм просто не готов к таким резким изменениям и могут происходить сбои, в том числе и в запахе. Думаю, он восстановится со временем. Очень редкий случай, даже с ходу и не скажу, сколько понадобится. Возможно, до нескольких недель. — Так вы верите, что Марк не виноват? — с надеждой спросил Мишель. — Марк — мой альфа. Напишите все это в своем заключении? — Говорю же, это очень редкий случай. Пока нет результатов анализов, мы можем только гадать. — Хорошо, я понял. — Покорно согласился Мишель. — Скажите еще, — доктор немного помолчал, покрутил в пальцах ручку, — еще что-нибудь замечали с запахами? Может, этот Марк пахнет как-то странно. — Да! — слишком громко подтвердил Мишель. — Да, он пахнет…. Когда мы только встретились, от него пахло тем, чем не могло. От него дедушкой пахло, и отцом, и домом. — Мишель помолчал, вспоминая их самый первый разговор. — Самым приятным. И Марк сказал, что я пахну так же. А потом отвел к своему другу, а тот рассказал, что это наш мозг придумывает такие запахи, чтобы мы еще больше друг другу понравились. — А зачем, сказал? — Мы, вроде, можем родить здоровых детей. — У Мишеля внезапно пересохло в горле и возникло неприятное чувство тошноты. Он снова понял, что слишком напряжен и попытался расслабиться в мягком кресле. — Это самая популярная версия. — Кивнул головой доктор Нолан. — Эта тема еще очень плохо исследована, очень редкое явление — такая сильная совместимость. Это правда — не все альфы и омеги привлекают друг друга одинаково. Если, например, возможен резус — конфликт при беременности, вряд ли партнерам будут нравиться запахи друг друга. А бывает и наоборот. Есть одно старое исследование, где выявили почти необъяснимые вещи. Почти магические. Омега мог угадать настроение альфы, его физическое состояние, чуть ли не мысли когда они несколько дней находились в разделенных комнатах и не могли общаться между собой. — Запах проникал. — Тихонько сказал Мишель. Он понимал, как это происходило. Просто, если Марк грустил, запах был один, если радовался — другой. Это было очень просто — вдыхать и понимать. — Проникал. — Подтвердил доктор. — Есть несколько исследований, и они все похожи на вашу историю. Видно, конечно, будет после результатов анализа. А лучше вам двоим пройти обследование. У меня есть один коллега, который интересуется такими случаями. Мишель кивнул. Он понял, доктор Нолан любил свою свое дело и не мог упустить возможность заиметь такой ценный экземпляр и продвинуть медицину немного вперед. Запахи, влияние гормонов на них и зависимость поведения фертильных людей от этих животных привычек до сих пор оставались плохо изученными и часто непонятными. — Я преподаю в местной академии, там есть один профессор, заведует отделением эндокринологии в городской больнице и очень интересуется вашим вопросом. Я дам вам его визитку, — доктор Нолан резко нагнулся и открыл ящичек в своем столе, — рекомендую вам двоим к нему обратиться. Он не возьмет с вас деньги. Его интересуют подобные случаи для диссертации. Сразу уверяю, он собирает только обезличенную статистику, без вашего разрешения ничего не опубликует. Доктор положил на стол белую глянцевую карточку, на которой была эмблема городской больницы, надпись «д.м.н. М.К.Харрисон» и два номера телефона — стационарный и мобильный. Доктор Нолан настойчиво подтолкнул визитку в сторону Мишеля своим изящным пальцем и нетерпеливо постучал на ней ногтем. — Могу спросить? — Мишель взглянул на лицо собеседника. Он все так же улыбался, а глаза оставались добрыми. — Конечно. — Наши родители могли чувствовать то же самое? Доктор Нолан вздохнул, перестал постукивать по визитке и откинулся в своем кресле. Какое-то время он молчал. — Очень сложный вопрос. — Ответил он. — Если придерживать теории влияния генов, то вероятность большая. Но, — он пожал плечами, — много разных факторов, а мы не так уж много знаем. Я не знаю, Мишель, — доктор впервые обратился к нему по имени, — и вряд ли ты получишь точный ответ. Мишель снова кивнул. -Хорошо, спасибо. — Он протянул руку и забрал визитку, чуть не порезав палец об острый угол. — Я позвоню, но позже. Сейчас не те…обстоятельства. — Понимаю. Доктор Нолан покачался в кресле и сложил пальцы домиком. Мишель поднялся на ноги, понимая, что время приема давно уже закончилось. Он и так влез в напряженное утреннее расписание, сдвинув других посетителей. Мишель, конечно, заплатил за срочность, но все равно чувствовал небольшую неловкость. — Приходите завтра после восьми. — На прощание сказал доктор. — Я оставлю полное заключение у секретаря. — Спасибо. — Тихо пробормотал Мишель, прежде чем выйти за дверь.42
Мишель сначала хотел спуститься в метро и добраться на поезде, но быстро передумал. Он почти не пользовался общественным транспортом, а в подземку спускался в последний раз пару лет назад. Ведь все всегда было рядом с его домом — школа, магазины, торговый центр, кофейни и квартира Берни. До всего этого Мишель спокойно добирался пешком. И лишь иногда ездил на городском трамвае. В метро он совсем не ориентировался, не умел пересаживаться с одной ветки на другую и даже не помнил, как оплачивать в нем проезд. Поэтому Мишель просто вызвал такси, хотя цена за поездку на другой конец города в утренний час-пик была почти фантастическая. Когда машина подъехала, Мишель сел на заднее сидение и набрал номер Берни. — Ну, наконец-то! — Берни ответил после первого гудка. — Чего ты сбежал и даже меня не разбудил? Мне сейчас пришлось оправдываться перед твоим отцом. — Ночью вы с ним поладили. — Сказал Мишель. — Ночь закончилась и магия исчезла. Так что в клинике, нормально? Ранним утром Мишель проснулся сам. За окном все еще было темно, а в комнате слабо горела лампа. Было видно, что кто-то заботливо подкрутил яркость. И в постели Мишель был один и все еще в одежде. Он сразу же вскочил, проверил время и приготовился звонить в клинику через тридцать минут, когда должен был начаться рабочий день. Берни спал на диване в гостиной и даже был заботливо накрыт пледом. На журнальном столике стояли две пустые кружки из-под чая и вазочка с остатками печенья. Мишель не стал будить друга и тихо проскользнул мимо него в ванную. Фрагментами он вспоминал, как несколько раз просыпался ночью, и каждый раз слышал приглушенные голоса Берни и отца из гостиной. Они долго не ложились и о чем-то разговаривали. — Заключение дадут только завтра. — Сухо сказал Мишель, решив пока не рассказывать про остальное. Может быть, когда они будут наедине, но не сейчас, не при постороннем человеке. — Оу! — расстроено выдал Берни. — Ну, ничего страшного, наверное. Всего лишь один день. Ты куда сейчас, домой? Я могу приехать. — А ты не у нас? — Нет, конечно. Как проснулся, сразу же сбежал. Твой отец тоже куда-то собирался. — И как он? — с любопытством задал вопрос Мишель. Сейчас он почти не злился на отца и после ночного разговора с Берни решил, что он и виноват лишь чуть-чуть и стоило его простить. Но Мишель все равно не хотел сейчас звонить ему. Он не представлял, что должен сказать, не представлял, как и о чем он должен сейчас отчитываться. — Хмурый, расстроенный. — О чем вы разговаривали ночью? Со стороны Берни раздался хлопок двери, а потом и совсем далекий шум города. Мишель представил, как Берни стоит на своей огромной лоджии, смотрит сверху на утренний город, на туман, поднимающийся от реки, на длинные пробки. И курит, конечно же. — О жизни. — Уклончиво ответил Берни. Они выехали на развязку, ведущую к мосту. Автомобиль встал на светофоре, и Мишель выглянул из окна. С этого места в утреннем тумане виднелась высотка, где была квартира Берни. Мишель посмотрел на нее, и так стало казаться, что Берни совсем рядом. — О жизни? — переспросил он. — Просто поделились мнениями обо всей этой ситуации. Я ему ничего такого не рассказал. Говорил, вообще, в основном только он. — Берни прервался, должно быть для того, чтобы сделать затяжку. — Скажу, что его намного больше волнует вопрос происхождения Марка, чем он показывает. Он очень растерян и не понимает, что делать. — Это он тебе сказал? Они вырвались из затора и быстро понеслись по свободной полосе на зависть тем людям, которые стояли в длинной пробке в другом направлении. Так было всегда — на одном берегу спальные районы, а на другом — деловой центр. Утром люди устремлялись в одну сторону, а вечером в другую. — Да это и так видно. — Снова после паузы ответил Берни. — Ну и мерзкая погода сегодня! Так что, ты дома когда будешь? Со стороны Берни снова хлопнула дверь, и звуки улицы стихли. Вместо них Мишель услышал бубнящий телевизор, отдаленные громкие голоса людей и детский веселый смех. Наверное, к Берни в гости заглянул его папа с маленьким братом. Тогда не стоило надолго затягивать этот разговор. — Я еду в общежитие. — Признался Мишель. — Хочу поговорить с Эшли. — Зачем? Он злой какой-то, а сейчас и вовсе думает, что Марка из-за тебя арестовали. — Это же правда. — Вздохнул Мишель и прикрыл глаза. Каждый раз, когда он вспоминал, что все это из-за него, из-за его глупости и эгоизма, становилось нестерпимо стыдно. — Не только ты виноват… — Сам мне ночью сказал. — Я тебе другое говорил. Ты меня вообще не понял. — Мне все равно нужно поговорить с Эшли. — Сдался Мишель. — Может, я смогу как-то ему помочь. — Чем? — с искренним удивлением спросил Берни. — Я не знаю. Берни недолго помолчал, недовольно подышал в трубку и, наверное, сделал круг по комнате. — Делай, как хочешь, — сказал он, — но хотя бы отвечай на звонки отца, а то будет все так же, как и вчера. — Конечно. — Кивнул Мишель. Он и не думал игнорировать отца. Он даже собирался ночевать дома и больше не бегать. Хотя бы пока Марка окончательно не отпустили. А потом они будут вдвоем, и все станет проще. Они вместе с Марком придумают план, как смягчить эти отношения. Вместе они обязательно все наладят. Сейчас Мишелю нужно было увидеться с Эшли. Просто рассказать ему, почему так получилось, и когда Мишель все это исправит. И, может, спросить, нужна ли помощь. Эшли не должно было быть легко одному в чужом городе и с ребенком на руках. В общежитие Мишель входил без прежнего волнения и по лестнице поднимался, почти не замечая других людей. Они уж точно на Мишеля никак не реагировали. Мишель только мог подумать, как это было глупо — думать, что все люди вокруг обязательно обращают на него внимание. Он не особо надеялся найти Эшли именно здесь, но все равно постучал в дверь и стал с волнением ждать ответа. И даже обрадовался, когда услышал в комнате тяжелые шаги. Но дверь ему открыл незнакомый большой альфа, пахнущий чем-то жареным. Он осмотрел Мишеля с ног до головы, втянул его запах и сразу же брезгливо хмыкнул. — Твоего дружка арестовали. — Сказал он низким голосом. — Не ходи сюда больше. Альфа хотел захлопнуть дверь, но Мишель схватился двумя руками за ручку. — Постойте! — громко сказал он. — С ним братья были. Не знаете, где они? — С чего мне знать. — Альфа недовольно нахмурился. — У нас был договор, что он живет один и никого не приводит, ни омег, ни друзей, ни даже каких-то братьев. И, вообще, передай там кому-нибудь своим, пусть вещи заберут до конца недели, иначе повыкидываю все. Как только договор закончится, так сразу! — Хорошо. — Быстро кивнул Мишель. — Так вы не знаете, где они? Парень-омега и ребенок? — Уехали куда-то! Не знаю! Альфа закрыл дверь и повернул замок. Мишель больше не стал стучать, а еще немного постоял у двери, а потом вернулся на лестничную площадку и побрел вниз. Он спустился на пятый этаж, нашел ту самую дверь, за которой в сочельник они с Марком раздобыли бутылку вина и холодную курицу. Совсем уже без надежды постучал в нее и ответа не получил. — Шелли на работе. — Сказал ему какой-то пацан, пробегающий мимо. Мишель спустился вниз и вышел на улицу. Погода, действительно, была мерзкая. Влажный туман оседал на одежде и на коже, превращаясь в небольшие капельки льда. Все выглядело некрасивым и серым, и не было видно даже здания напротив. Солнца тоже не было. Только бескрайнее серое пространство над головой. Мишель совсем не знал адреса и плохо помнил маршрут, но был уверен, что квартира Карима находится совсем недалеко от этого общежития. Мишель помнил, как Марк показывал на перекрестке эту самую улицу и объяснял, где он живет. Мишель знал, как выйти отсюда на тот перекресток, а дальше по памяти он мог добраться и до нужного дома. Если все правильно угадать и не заблудиться, получалось совсем немного. Каких-то минут двадцать-тридцать пешком. Мишель такое расстояние каждый день до школы проходил. Приходилось несколько раз стаскивать с руки перчатку и сверяться с картой на телефоне. Туман мешал, не давая рассмотреть, что находится поблизости. В итоге Мишель забрел на узкую переполненную припаркованными автомобилями улочку с одинаковыми однотипными домами. И они были все похожи на дом Карима. Угадать было почти невозможно. Мишель переходил от одного дома к другому, рассматривал похожие детские площадки и всматривался в окна. Руки окончательно замерзли, и уже дисплей телефона перестал реагировать на его нажатия. С носа текло, а шарф был полностью покрыт неприятной корочкой льда. В конце концов, Мишель нашел похожий дом с похожей детской площадкой перед подъездом и с похожей металлической дверью. Мишель пробрался в подъезд, с радостью стянул шарф с лица и осмотрел желтые стены и серую лестницу. Точно такие же, как Мишель и запомнил. Он быстро взбежал на второй этаж и замер перед черной дерматиновой дверью. Это было оно. Все сходилось. Обрадовавшись своей удаче, Мишель забыл поволноваться и сразу же нажал на звонок. И ничего не сработало. Мишель нажал еще раз, сильнее. Подержал палец подольше. Но было тихо. Тогда он постучался. Мягкая обивка двери заглушила его стук, но не успел Мишель постучать еще раз, как в квартире послушалось шевеление. И когда уже дверь открывалась, Мишель занервничал, отступил на шаг назад, но бежать было уже поздно. Перед ним стоял Карим. В пижаме в нежную розовую полоску он выглядел все равно немного свирепым, даже когда не говорил ничего плохого и даже, кажется, не возражал против гостей. — Проходи. — Сказал он шепотом. — Только тихо, у меня сын заснул. На кухню иди. В этой квартире после последнего визита Мишеля стало еще теснее. Небольшая прихожая была просто завалена верхней одеждой и обувью, а с запахами творилось просто что-то невероятное: здесь был сильный нейтральный запах младенца, запах родившего омеги, запах альфы, незнакомые Мишелю запахи, но родственные прежнему запаху Карима. И здесь был Эшли, который за день стал пахнуть еще сильнее. И запах молока, выпечки, талого снега от верхней одежды. У Мишеля кругом пошла голова. — Эшли здесь? — тихо спросил Мишель, заранее зная ответ. Эшли был здесь. Запах вел на кухню. Карим кивнул головой и ушел в единственную в этой квартире комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Мишелю осталось только быстро стянуть ботинки, размотать шарф и расстегнуть куртку. Всего несколько шагов, и он уже стоял на пороге небольшой кухни. Эшли и Оливер были здесь. Эшли с прибранными в хвост волосами и в фартуке помешивал что-то в кастрюльке у плиты, а Олли медленно и с усердием нарезал морковку настоящим взрослым ножом. — Чего ты пришел? — недоверчиво спросил Эшли, отворачиваясь от Мишеля. У него было покрасневшее лицо, а особенно глаза. И запах выдавал его раздражение и грусть. — Хотел помочь? — Чем? Эшли накрыл кастрюльку крышкой и подошел к столу, за которым Олли все еще резал морковку. Забрал у ребенка нож и быстро закончил с нарезкой сам. Оливер, оставшись без занятия, стал смотреть на Мишеля. — Я не знаю, чем. — Проговорил Мишель, сглатывая противный комок в горле. — Если я могу что-то сделать. Я ничего не умею, правда. У меня ничего нет, только денег немного. — С Марком что? — спросил Эшли, сбрасывая морковку в кастрюльку. — Он обещал, если его арестуют еще раз, он купит мне собаку. — Сказал Оливер. — Нет! — Эшли сумел прикрикнуть шепотом. — Никаких собак! — Ну почему? — Оливер непоседливо закрутился на табуретке. — У нас уже есть кошак. На кухне было жарко и Мишелю пришлось снять с себя куртку. Рубашка под ней взмокла от пота, хотя руки и ноги у Мишеля все еще не согрелись после долгой прогулки по морозу. — Марк позвонил Кариму, сказал, что разберется сам. — Эшли снова заговорил с Мишелем. — Он всегда сам разбирался, никто не лез. Операция послезавтра, ее не отложили. Марк обещал заплатить за стационар, но я пока свои деньги отдал. Вроде, все нормально. Из комнаты так же тихо вышел Карим, пошел мимо Мишеля, задев его плечом в узком проходе и присел на второй свободный табурет. — Олли, — позвал Карим милым голосом, — посиди в комнате, мы покурим, хорошо? Оливер с готовностью спрыгнул с табуретки. — Только не лезь к Джейми, он заснул. Оливер ушел, а Эшли тут же открыл окно, впуская в душную кухню свежий морозный воздух. Они с Каримом достали одну пепельницу на двоих и закурили из одной пачки. — Так что там произошло? — спросил Карим. — Вы переспали, ты несовершеннолетний и твои родители недовольны этим? — Что-то типа того. — Мишель прислонился к косяку. — Они говорят, мой запах слишком плохой. Думают, как будто Марк мог меня заставить спать с ним. — Бред! — фыркнул Эшли. — Я был сегодня в клинике, сдал анализы. Завтра утром будет готово заключение. Останется отнести его в полицию и Марка отпустят. Эшли все еще неодобрительно косился на Мишеля. Он резким нервным движением подносил руку к лицу, вдыхал табачный дым и шумно выпускал его в сторону приоткрытого окна. На включенной плите закипел готовящийся бульон в кастрюльке и Карим встал с места, чтобы убавить нагрев. — Ты говорил, нужны деньги на лечение, — заговорил Мишель, обращаясь к Эшли, — пока Марка нет, я могу их дать. — Там много надо, вообще-то. — Эшли даже не посмотрел в его сторону. — Сколько? — А сколько есть? — хитро и с каким-то скрытым смыслом спросил Эшли. — Ну, сейчас несколько тысяч найдется. — Честно ответил Мишель. Эшли вышвырнул сигарету в окно и сделал всего один шаг в сторону Мишеля, но уже пересек половину кухни и оказался буквально на расстоянии вытянутой руки. Карим тоже посмотрел с интересом. Мишель поудобнее перехватил в руках тяжелую куртку, сглотнул от волнения. Он помнил слова Берни о том, что Марк и его семья небогатые и нельзя перед ними хвастаться своими богатствами. Но Мишель не хвастался. Он просто говорил все так, как есть. У него на карточке оставалось еще тысяч шесть. Этих денег могло хватить на несколько месяцев скромной, но не бедной жизни. Или Мишель мог помочь Эшли, пока Марка рядом не было. — Тебя вчера увезли на дорогущей черной тачке. — С презрением заговорил Эшли. — Богатый мальчик? — Не бедный. — Кивнул Мишель. — Я помощь предлагаю. — К черту катись со своей помощью! — шикнул Эшли. Он прошел мимо Мишеля, обдав стойким запахом табака и своим ароматом — ароматом обиженного и разозленного омеги. Эшли дернул на себя дверь, зашел в комнату и уже аккуратно прикрыл ее без всякого звука. Мишель удивился только, как в такой обстановке младенец все еще не проснулся. — Тогда я пойду, наверное. — Мишель чуть усмехнулся. Стоило посмеяться над своей глупостью и наивностью. Берни же говорил, учил, как быть деликатнее. — Может, мне оставить немного денег вам? — спросил он у Карима. — На всякий случай? Если не понадобятся, всегда можно отдать. — Я в это лезть не буду. — Ответил Карим, пробуя бульон на вкус. — Ты сядь, — он показал на освободившийся стул, — подожди минут пять и Эшли отойдет. Я пока чай поставлю. Мишелю пришлось оставить куртку на крючке в прихожей и присесть на шаткий стул. Карим поставил перед ним большую кружку дымящегося черного чая и открыл коробку шоколадных конфет с разными начинками. — Что твои родители так всполошились? — спросил он с любопытством. — Из-за запаха, наверное? Странно это все. Может, это и нормально для таких как вы. Мишель осторожно приподнял тяжелую кружку и попробовал чай губами. С громким неприличным хлюпом втянул в себя немного напитка и почти обжег язык. Но чай, стоило признать, был хорошим средством для того, чтобы согреться. — Каких? — спросил Мишель, отставляя кружку. — Идеально подходящих друг другу. Читал сказки про «истинных»? — Читал. — Кивнул Мишель. — Я до беременности санитаром работал. Одно время в приюте для омег помогал. Почти все омеги, которые туда попадали, сбежали от ублюдков-альф. Насилия вокруг полно. Кто-то с первого раза все понял, оклемался и больше в такое не лез. А некоторые по несколько раз к нам попадали и с побоями, и с выкидышами и просто со срывами. И все равно возвращались, потому что, видите ли, любят. Так и живут всю жизнь: терпят, уходят, потом снова верят очередным извинениям и возвращаются обратно. И вот среди этих парочек половина точно были с высокой совместимостью. И я не могу винить этих омег, с ними здорово пошутила природа. Истинные — это далеко не сказка. У тебя формируется сильнейшая психологическая зависимость от человека, который может оказаться далеко не принцем. И сбежать от него тяжело. А пахли эти жертвы природы и инфантильности, как ты сейчас. И рады отвергнуть свою связь, но не могут с этим справиться. Мишель отпил чай и покрутил кружку в руках. Она была старая, со сколом на ручке и с милым изображением котенка. — К чему это? — спросил он. — Чтобы ты не заигрывался в любовь. Чтобы подумал, может, есть что-то такое, что заставляет тебя так пахнуть? Это же для защиты запах, он говорит «не подходи ко мне». От кого защищаешься? — Уж не от Марка, точно. — Хорошо. Марк далеко не ангел. Иногда он бывает довольно деспотичен. Эшли уж точно знает, как тяжело с ним бывает. Но Марк все это понимает, с ним можно говорить и договариваться. У Эшли ничего не получается, потому что он всегда кричит, а нужно спокойней. — Эшли такой же. — Эшли такой же. — Кивнул Карим. — Нет! — в их спокойный разговор вмешался снова рассерженный голос Эшли. Он тихо выбрался из комнаты и встал теперь на прежнем месте Мишеля в дверях. Сложил руки на груди и облокотился о косяк. — Стремно очень — обсуждать других за спиной. — Мишеля за его спиной мы обсуждали. — Ответил Карим и отвернулся к плите и бульону. — Ты можешь дать мне немного денег, чтобы снять квартиру хотя бы на неделю. — Заговорил Эшли с Мишелем. — У меня было немного накоплено, но я все сегодня за операцию и восстановление отдал. Марк обещал сам заплатить, поэтому как выйдет, вернет тебе эти деньги. Получается, я ничего не беру. Только занимаю. — Вот именно, Марк выйдет завтра. Он сам с вашим папой разберется. — Карим отключил плиту и снова повернулся к ним лицом. — Ты не сможешь снять квартиру за один день, и с тобой даже договор никто не подпишет. Нужен взрослый. — Ты подпишешь. — Фыркнул Эшли. — Я не полезу в это. — Будет, куда перетащить вещи Марка и где ему жить. — Убедительно заговорил Эшли. — Не придется ему ночевать в мастерской, а Дрейку не нужно будет везти нас с Олли домой. И я присмотрю за папой, пока Марк, э-э, другими делами занимается. Карим промолчал. Он и Эшли сверлили друг друга взглядами, а потом вместе посмотрели на Мишеля. Мишель бы денег дал. Если выбирать квартиру похожую на эту, она дорого не обойдется. Марк когда-то говорил, что его друзья умудрились снять где-то жилье за пятьсот в месяц. Если искать в спешке, но всего лишь на неделю, не должно получиться дорого. А потом Мишель бы поговорил с Марком и объяснил, что так всем лучше. Или с Марком мог поговорить упрямый Эшли. — Нечего мечтать. — Сказал Карим. — Мы все равно не найдем жилье до вечера. И в голове Мишеля появился довольно простой и очевидный ответ на этот вопрос. Но настолько наглый, что Мишель сам сначала испугался своих мыслей. Но попробовать стоило. — У меня есть квартира. — Сказал он, отпивая чай из кружки. — Она старая и там давно никто не живет, но мы каждый месяц заказываем туда клиниг. Там должно быть чисто. Можно пожить там. — Квартира? — тупо переспросил Эшли. — И деньги занимать не надо. — Кивнул Мишель. — Что за квартира? Из комнаты так же тихо вышел Олли. Он на носочках добрался до Эшли и остановился рядом с ним, взявшись рукой за его рубашку. — Квартира моего папы, после его смерти досталась мне. Даже записана на меня. Эшли задумался. Он все еще хмурился, прижимал сложенные руки к груди и недоверчиво смотрел на Мишеля. Мишель посмотрел в ответ и испугался этого взгляда. Как будто Эшли знает. Как будто он сейчас расскажет Мишелю, какой он мерзкий, раз предложил такой вариант. Но Эшли неуверенно кивнул. — Да, — сказал он с запинкой, — да, наверное. Нам любое жилье подойдет. Все равно больше идти некуда. — Снова переезжать? — плаксиво спросил Олли, дергая Эшли за рубашку. — Я не хочу, я здесь останусь. — Нет! — Эшли вырвал свою одежду из хватки ребенка. — Иди собирать рюкзак лучше! — он показал рукой в сторону комнаты, а потом опять повернулся к Мишелю. — До ночи надо переехать. Когда мы сможем?43
Мишель вызвал такси и сказал водителю: — Нужно будет заехать в два места и оба раза подождать нас. Заранее вам чаевые. — И Мишель протянул водителю несколько бумажных купюр. Водитель обрадовался и открыл для Мишеля заднюю дверь. Эшли самостоятельно посадил Оливера в середину и сам сбоку. — Но я хотел смотреть в окно! — Олли собрался перелезть через брата, но Эшли заставил его сидеть на месте. — Потом поменяемся. — Сказал он. — Они же и так берут за простой. — Шепнул Эшли Мишелю. — Зачем ты ему еще столько денег дал? — Он бы не стал ждать нас без чаевых. — Так же зашептал Мишель. Они с Эшли наклонились друг другу, чтобы тихо переговариваться. Олли, зажатый между ними, недовольно потолкался локтями, а потом достал из кармана своего маленького рюкзака планшет и включил на нем видео. — Я хочу сразу забрать вещи Марка из общежития, — тихо рассказывал Мишель, — и вы все сможете пожить в квартире, сколько вам нужно. — Папу через неделю выпишут, и мы с Олли уедем. — И нужно будет еще заехать ко мне домой за ключами. Самая опасная часть плана была в том, чтобы зайти в комнату отца и достать из кармана его старого пиджака ключи. Мишель делал так раньше, когда заказывал клининг в ту квартиру или когда нужно было впустить сантехника для плановой проверки. Отец, конечно же, знал, что Мишель брал ключ и несколько раз ездил туда. Но Мишель никогда не заходил внутрь. Только впускал уборщиков и возвращался через несколько часов, чтобы заплатить за работу или стоял в пороге и ждал, когда закончат осматривать трубы или счетчики. Мишель не ходил в эту квартиру, потому что он знал, что именно в ней папа застрелился. После этого квартира стояла пустая. Даже те несколько лет, которые Мишель провел в доме дедушки, отец жилье снимал. В квартире уже семнадцать лет никто не жил. И она бы пустовала и дальше, если бы Мишель, кажется, не сошел с ума. Чтобы вернуться к общежитию на машине, понадобилось всего несколько минут. В разы меньше, чем Мишель потратил на путь до дома Карима. Такси остановилось на том же месте, что и в первый раз. Но сейчас туман немного разошелся, а Мишель уже не так волновался, поэтому он огляделся по сторонам и вдруг замер на месте, так и не дотянувшись до ручки. Он увидел машину Марка, занесенную снегом. Сердце болезненно сжалось, а в горле появился противный комок. Мишелю снова захотелось заплакать. Пришлось отвернуться и быстро взять себя в руки. — Нам нужно собрать вещи, — сказал он водителю, — мы можем задержаться, вы нас дождитесь. Водитель кивнул и заглушил мотор. Они взяли с собой Оливера и снова поднялись на восьмой этаж. Мишель поднял руку, постучал по двери и отступил на шаг назад, с волнением ожидая ответа. Этот альфа, владелец комнаты, Мишелю не понравился, и общаться с ним было ему неприятно. — Этот старик какой-то конченый. — Сказал Эшли за спиной у Мишеля. — Заявился сразу после того, как вы уехали, и выгнал нас. Ему кто-то доложил, что Марка арестовали. Альфа открыл дверь, раздраженно посмотрел на них и слегка рыкнул, не сдержав свои эмоции. — Ну чего еще? — спросил он. — За вещами. — Ответил Мишель. Вещи они собрали быстро. Достали из шкафа всю одежду, а из-под кровати большую спортивную сумку. Вся одежда как раз поместилась в нее. И пока Мишель старался аккуратно складывать футболки, штаны и носки, а Оливер носил со стола по паре книжек и тетрадок, Эшли почти не помогал и ругался с альфой. — Он не уголовник! — громко говорил он. — И у вас, вообще-то, договор, который действует еще три дня. И вот это я забираю! — Это мой цветок. — Сказал альфа. — Это азалия! Я ее Марку привез год назад! Эшли забрал горшок с маленьким растением с верхней полки, собрал всю немногочисленную посуду, снова поругавшись из-за сахарницы, забрал из ящиков стола и шкафа всю мелочь. Этой мелочью набили еще одну сумку поменьше. — Научитесь, молодой человек, вести себя правильно со старшими. — Напоследок сказал альфа Эшли, уже полностью игнорируя Мишеля и, тем более, Оливера. — Научитесь держать свое ценное мнение при себе. — Шикнул Эшли. Он взял самую большую и тяжелую сумку и в одиночку понес ее вниз. — И не вонять. — Добавил он себе под нос. В машине он уступил место у окна Олли и продолжил возмущаться: — Бесят. Скупил несколько убогих комнат в общаге и считает себя чуть ли не королем. Такой себе успех. Лучше бы разговаривать вежливо научился. — Эшли прижал к себе пакетик с цветочным горшком и фыркнул. — Следил еще за нами, думал, мы что-то у него ценное могли украсть. — Да ладно тебе. — Пробормотал Мишель. — Мне не «ладно»! Эшли замолчал только когда они выехали на верхний ряд эстакады, а потом повернули на мост. Он и Оливер молча смотрели в окно на открывшийся красивый вид на самый центр города и огромную городскую набережную, сразу за которой выселись высотки, остекленные с первого и до последнего этажа. — У родителей когда-то там квартира была. — Сказал Эшли, показывая пальцем на один из стеклянных домов. — Смотри, Олли, вон там папа раньше жил. Помнишь, он показывал, какой красивый дом у них был. Вон там, на самом верху, весь город сверху видно. — Ого! — Оливер залез коленами на сидение, взялся за ручку и уткнулся носом в стекло. И еще долго смотрел на высокие дома и городской пейзаж, пока они ехали до дома Мишеля. — Он впервые в таком большом городе. — Сказал Эшли, наклонившись к Мишелю. Мишель кивнул и попытался незаметно со своего места рассмотреть указанный дом. Огромный комплекс жилых и офисных апартаментов построили еще лет двадцать назад, когда в моде было высотное строительство. Берни, когда выбирал квартиру, всерьез рассматривал один из этих домов, но потом отказался в пользу более тихого района. — Марк тебе рассказывал? — спросил Эшли. — Родители раньше были богатыми. Я тоже несколько месяцев успел пожить там. Он весело заулыбался и отвернулся к окну, стал показывать Оливеру на большой круг колеса обозрения на набережной и на яркий снежный городок около него. Когда подъехали к дому, Мишель уже не думал про прежнюю роскошную жизнь родителей Марка и не думал вообще ни о чем, кроме того, что ему нужно было сейчас забрать из собственной квартиры ключ. — Подождите здесь. — Попросил он и быстро выбрался на свежий воздух, даже не стал надевать шапку, а лишь накинул капюшон на голову. Берни уже сказал, что отец куда-то ушел утром. На работу, наверное. А это значило, что домой он вернется не скоро. Даже если он поехал ненадолго, лишь закончить с чем-то важным, все равно дорога в одну сторону занимала около часа в идеальных условиях. Утренний туман мог все усложнить. Мишель на всякий случай около калитки набрал номер своей квартиры и послушал длинные гудки, оставшиеся без ответа. Только после этого приложил карточку к считывателю и попал во двор. Дом стоял пустым и тихим. Здесь еще сильно ощущался прежний сладкий аромат Мишеля, чувствовался мощный запах отца и почти выветрившейся аромат Берни. Мишель прошел через гостиную и медленно приоткрыл дверь в полутемную спальню отца. Мишелю всегда разрешалось заходить туда и брать все, что нужно, но именно сейчас он почувствовал себя вором. И очень-очень плохим сыном. Но мертвые были давно мертвы, а светлая память в какой-то момент превратилась в бесконечный бессмысленный траур. Это всего лишь квартира и все. И эта квартира всегда принадлежала Мишелю. Он пока не имел законного права распоряжаться ей, но у него было право моральное. Бесшумно ступая по мягкому ковру, Мишель добрался до шкафа и открыл одну из дверок. В старом официальном костюме отца он привычно нашел нужную связку ключей и спрятал ее в кармане своей куртки. Выбравшись из темной комнаты, которая всегда наводила на Мишеля легкую дремоту и уныние, он смог перевести дыхание. Вдруг он понял, что стоило все сказать отцу. Что будет очень плохо, если он сам обнаружит, что в той квартире живут посторонние люди. Могло получиться еще хуже, чем с Марком. Спускаясь вниз по лестнице, Мишель попытался дозвониться до отца, но тот не отвечал. Он мог сейчас быть на территории и снова оставить телефон у себя в кабинете, а мог просто обижаться на Мишеля. Хотя, такого детского поведения у отца никогда не было. Мишель написал сообщение с просьбой перезвонить и пока остался доволен этим. — Что так долго? — спросил Эшли, когда Мишель вернулся в такси. — Если ты богатый, почему живешь в таком старом доме? — Старом? — Мишель захлопнул за собой дверь и с недоумением посмотрел на Эшли. Мишель всегда гордился своим домом. — Это памятник архитектуры! — Музей, что ли? Мишель отвернулся от Эшли и стал смотреть в свое окно. Они снова приехали на окраину, в большой спальный район, весь состоящий из одинаковых десятиэтажных домов, построенных, наверное, уже лет пятьдесят назад. В попытке как-то украсить район, дома перекрасили в яркие цвета, и дом Мишеля оказался свежего зеленого цвета, украшенный желтыми и голубоватыми оттенками. В таких же тонах Мишель заметил новенькую детскую площадку перед входом, которой не было раньше. И снесли ряд металлических гаражей, вместо него строили какое-то одноэтажное здание, похожее на будущий магазин. -Хорошее место. — Сказал Эшли, останавливаясь рядом с Мишелем. Он умудрялся крепко держать большую сумку, цветок и руку Оливера. И при этом оглядывался по сторонам. Мишель покосился на Эшли. Шутит снова? Район не был хорошим. Не таким красивым, как центр, не таким удобным и безопасным. Здесь было очень дешевое жилье, и селились в нем те, кто не мог позволить себе ничего получше. — У нас во дворе тоже летом новую площадку поставили. — Рассказал Эшли, пока они несли сумки к подъезду. Мишель открыл дверь, пропустил Оливера и Эшли вперед и только потом сам зашел в холодный темный подъезд. Тяжелая дверь со скрипом закрылась, под потолком зажглась лапочка, и Мишель вздрогнул от накатившего страха. — Лифт у вас новый. — Снова заметил Эшли. — Олли, на лифте сейчас покатаемся. Только держись давай за мою руку! На шестом этаже Мишель подошел к новой металлической двери. Поставили ее еще год назад, но по краям до сих пор виднелись следы монтажной пены, а хромированная ручка была обернута в упаковочную пленку. Мишель вставил ключ в нижний замок, три раза провернул его с громким щелчком, пока дверь не поддалась. И после этого нажал на ручку, потянув дверь на себя. Пустая остывшая и темная квартира открылась перед Мишелем. В нос сразу же ударил немного застоявшийся запах. Два месяца подряд Мишель не заказывал уборку, а отец и не знал об этом. — Если открыть батареи, — тихим голосом сказал Мишель, — она быстро нагреется. — А свет? — Эшли с интересом заглянул внутрь и нерешительно переступил порог. — Сейчас. Мишель открыл щиток и нажал на нужный рычажок, подключая электричество. Он уже делал так несколько раз, но все равно каждый раз пугался и сразу же отдергивал пальцы, когда в маленьком коридорчике загоралась лампочка. — Здесь мило. — Сказал Эшли, проходя внутрь. — Олли, ты опять в грязь залез. Обувь снимай у входа! — Ты же меня в нее поставил. Когда из машины достал. В квартире был старый, но хорошо сохранившийся ремонт. Дешевенькие обои совсем немного пожелтели, но сохранили бледный геометрический рисунок. Паркет был хорошо начищен, стоило только протереть его от пыли. Справа на кухне даже висели легкие занавески, имелся холодильник с электрической плитой и кое-что из посуды. Если пройти прямо, можно было попасть в жилую комнату, где стоял большой мягкий диван, накрытый чехлом от мебели. Так что и спать было на чем. — Располагайтесь. — Сказал Мишель севшим голосом. Он сходил на кухню, включил отопление и воду в квартире. Отодвинул пыльную занавеску и открыл окно, чтобы немного проветрить. Ничего страшного не было. Все было нормально. Мишель перевел дыхание и пошел следом за Эшли в единственную комнату. Оливер уже разулся, побросал свои ботинки и рюкзак в пороге, добежал до дивана и залез на него с ногами, счастливо посмеиваясь. Эшли тихо отчитывал его, стоя посреди комнатки с сумками и цветком, решая, куда же их поставить. — Не прыгай, — сказал Эшли, — слезь, вообще, с мебели. Мишель остановился в дверях. Посмотрел, как ребенок подпрыгивает на мягком диване, как Эшли ставит сумку прямо на пол в центре комнаты. Мишель зашел в эту комнату впервые за всю свою жизнь и впервые посмотрел на нее. И ничего не случилось. Мир продолжил существовать дальше.