— Как? — прошептал Гром, явно не веря своим ушам.
— Тебе что, — Разумовский, — рассказать, что такое секс и что бывает после него?
— Обычно, Игорь, — улыбается, — я хотела сказать, но вы были заняты, поэтому так спонтанно получилось.
— Ты беременна, — чуть ли не плачу от счастья, — Господи.
Крепко обняв Юлю, я действительно была рада за неё.
— Я стану папой…
— Добро пожаловать, — Серёжа похлопал его по плечу.
— Сколько недель?
— 24 недели.
— 6 месяцев?! — хором.
— Подожди, — Игорь, — а живот где?
Усмехнувшись, Пчёлкина сняла с себя худи, показывая округлившийся животик.
— Вот. Ты просто заработался, вот и не замечал.
Подскочив с дивана, мужчина закружил любимую жену, расцеловывая её лицо.
Жаль, что на мою беременность такой реакции не было.
— Игорь, — смеется, — поставь меня на место!
— Я готов всю жизнь на руках тебя носить! А кто будет, ты уже знаешь?
— Знаю, — смотрит на меня, — Адель.
— Что?
Все замерли и посмотрели в мою сторону.
— Что? — глупо улыбаюсь.
— Это, — подходит и берёт за руку, — будет девочка. Думаю, — оглянулась, — Игорь не будет против, если я дам ей твое имя. Адель.
— Я только за, — улыбается, — красивое имя очень важного для нас человека.
От такой неожиданности, меня захлестнули эмоции и крепко обняв девушку, я заплакала.
— Ну, ты чего хоть?
— Люблю тебя, — всхлип, — теперь, мне понятно, почему ты так рьяно хотела, чтобы я приехала в Россию.
— Хотела поделиться.
— Прости меня, — вздыхаю, — я эгоистка.
— Все хорошо, когда ты была в таком положении, я узнала лишь после твоих родов, — смеется.
Когда мы закончили разговор и все разъехались по домам, то поднявшись в офис, я принялась разбирать чёртову бухгалтерию, налив себе немного виски в стакан.
— Можно? — зашёл Разумовский.
— Конечно, — даже не подняла взгляд, — это же твой бизнес и компания. Я всего лишь наследница.
— Извини, — вздохнул, — перегнул палку.
— Ты её сломал, — считаю показатели на калькуляторе, — ты что-то хотел, — снимаю очки, — верно?
— Поговорить.
— Слушаю, — тру уставшие от ноутбука и мелкого текста глаза.
— Я сильно нагрубил тебе, — неуверенно начал, — и обидел.
— Ты чо, блять, — залетаю, — совсем ебанулся?
— Душа моя, — отвел взгляд от монитора, — а ты о чём?
— О Лере! Вы чему её учите?
— Драться, — спокойно.
— Убивать, — прошипела, — те приёмы, которые она только что мне продемонстрировала, ими убить можно!
— Это базовый навык.
— Убийцы?
— Чего заладила? — фыркнул.
С Серёжей у нас абсолютно ничего не клеилось. Как в плане общения, так в плане и любви. Два абсолютно разных человека.
— Тебя что просили? — начал злиться, — тренировать Валерию и все. Про истерики пункта не было, Адель, — отвернулся обратно. — Разумовский, — выдыхаю через нос.
— Что надо? — закатывает глаза.
— А ты не охуел ли? — готова разорвать его, — ты из девки себя решил сделать? Чумной Доктор 2.0? Обновлённая версия?
— Тебя это не касается.
— О-о, — усмехаюсь, — ещё как касается. Не забывай, ты — мёртв, а следовательно, — очертила рукой пространство, — это всё — моё. — Вообще-то, — смеется, — я всё это создал. Скажи спасибо. И даже дети, и то мои.
— Я тебя умоляю, — фыркнула, — ты лишь дал генетический материал. Всё. Папаша из тебя омерзительный.
— Да-да.
— Тебя не было рядом когда родилась София, про Майкла молчу, — замялась, — по понятным причинам.
— Нет.
— За весь месяц, что мы в России, ты только раза два спросил как там сын с дочкой, а Олег интересуется.
— Я занят.
— Конечно.
— Все сказала? — вскинул бровь. — То, что дети от тебя, — ухожу, — не значит, что ты отец. — Слушай, — крикнул, — а может, они от Олега, а?
— Ты всего лишь поставил под сомнение мою верность и преданность, при этом тонко намекнув на то, что я отличаюсь легкодоступностью, умением врать и обманывать.
— Прости меня, — обессилено рухнул на диван, — я сам не свой из-за этой ситуации.
— Моей вины в этом нет.
— Ты вообще хочешь мне голову прострелить!
— Заслужил.
— Да, блять, — психует, — я не виноват, что родился с ним, не виноват, что он захватил мое создание и убил кучу народа, я не виноват, — махнул рукой, — что он сейчас разделяет и властвует, собираясь разрушить мир, а у меня нет души! При этом, я являюсь каким-то куском дерьма, который может только ходить и орать на всех и всё, совершенно не понимая, что это плохо!
— Серёж…
Его слова задели меня за живое. Он действительно не виноват в этом, и в связи со сложившейся ситуацией, может чего-то не понимать.
— Я появился в твоей жизни тогда, лишь потому что хотел это. А когда ещё узнал о Майкле и Софии, так вообще чуть не умер от счастья. Мне хотелось лишь счастливой жизни с тобой и малышами, чтобы мы сидели на лавочке, а вокруг бегали наши внуки. Я хочу все исправить и осуществить свои мечты, Адель. Я хочу…
Разумовский встал с дивана и подошёл ко мне, опираясь руками об стол.
— Просыпаться и засыпать с тобой каждый, слышишь? Каждый день своей ебаной жизни. Хочу, чтобы ты улыбалась и смеялась, когда я рядом. Хочу дарить тебе и нашим детям любовь, став лучшим отцом для них, а для тебя мужем. Я боготворю тебя, Адель. Ты для меня Мадонна, как, — махнул в сторону картины, — Венера для Боттичелли. Я, — смотрит в потолок, — не представляю своей жизни без тебя. Без твоих глаз, улыбки, рук и пьянящего аромата.
Поджав губы, он еле-еле сдерживал слезы.
Не получилось.
— Я, — всхлипнул, совсем не торопясь вытирать мокрое лицо, — люблю тебя. Нет, — мотнул головой, — ты мой смысл жизни, то, ради чего я готов абсолютно на всё.
Слушая его слова, я не совсем осознавала происходящее.
— Просто, — опустил голову, — я не знаю, что мне делать. Он будет убивать людей под моим именем, и не факт, что он не тронет тебя или кого-то из нас. Но, если его убить, то я потеряю тебя.
У Разумовского началась дичайшей силы истерика.
Поднявшись со стула, я подошла к нему и обхватив лицо мужчины руками, развернула к себе.
— Я запутался, — слёзы ручьём бегут.
— Я помогу, — заправляю рыжие пряди волос за ухо, — мы разберёмся с этим. Да?
— Ты можешь погибнуть, — не смотрит в глаза.
— Разумовский, — заставляю поднять взгляд, — мы найдём способ, как этого избежать. Запрем его где-нибудь, например, в свинцовом бункере или что-то такое. Справимся, впрочем, — вытираю его слёзы, — как и всегда.
— Спасибо.
Своими объятиями, он буквально вжал меня в себя.
Так непривычно быть воткнутой в его накаченную грудь, ощущая родной запах одеколона, который всегда занимал отдельное местечко в моем сердце.
— Я, — голос нерешительно дрогнул, — очень сильно скучала по тебе.
— И я, моя девочка, — гладит по волосам.
— Пообещай мне кое-что, — поднимаю голову.
— Всё, что угодно, — улыбается.
— Больше не поступай так со мной. Рассказывай мне абсолютно всё: мысли, планы, задумки и остальное. Всё, что придёт тебе в голову. Делись со мной. Разговаривай со мной. Будь честен и откровенен со мной.
— Обещаю.
— Отлично, — киваю, — иди спать. Мне нужно закончить.
— Я закончу, — целует в лоб, — тебе нужно отдохнуть. Насыщенный выдался денёк.
— Спасибо, — треплю за щёчку и направляюсь в сторону лестницы.
— Доброй ночи.
— И тебе, — улыбаюсь.
Заняв место за рабочим столом, Разумовский принялся доделывать мою работу.
— И я тебя люблю, — прошептала так, чтобы он ничего не услышал.
Несмотря на то, что мне было ужасно тяжело говорить это, но слова являлись чистейшей правдой.
Я готова была забыть всё, что между нами произошло, все ссоры, драки и громкие слова, потому что всю жизнь чувствую к нему самые светлые и искренние эмоции.
Спустя пару дней
Мы объяснили Милине всю ситуацию, и она, на удивление, обрадовалась:
— Отлично.
— Ты рада тому, что я могу сдохнуть?
— Нет, это меня удручает, но, Птица не сможет и близко подойти к Разумовскому?
— Почему?
— Серёжа запросто может его вновь заточить в своём теле, Птице это известно, а следовательно, он боится его как огня.
— Получается, — Волков, — Серый — наш талисман от пернатого?
— Ну, — задумалась, — да.
— Здорово, — вздыхаю, — а мне что делать?
— Пока что, — улыбается, — я изучаю этот вопрос.
— Спасибо. Как малыши?
— Через, — смотрит на часы, — сорок минут поеду забирать их из бассейна. Ужасно скучают по тебе. Ждут не дождутся, когда мама приедет из командировки.
— Ты ничего не говорила им о Разумовском?
— Нет. Сами разбирайтесь, — смеётся.
— Спасибо, Мил.
— Береги себя. До связи.
— Пока.
У нас был идеальный план.
Чтобы выйти за сообщника Птицы, нам необходимо узнать кто он, а Каменному известно его имя, следовательно, едем к губернатору.
— Не ждали? — нагло врываюсь в кабинет.
Мне уже было глубоко плевать на манеры и нормы приличия.
Заебало.
— И снова вы, — улыбается, — мне позвать его?
— Не торопитесь, — подхожу ближе, расстегивая кожаную куртку, — надо поболтать.
— Нам не о чем разговаривать.
— Боюсь, вы ошибаетесь.
Положив на его стол смартфон, на котором прямая трансляция, я присела напротив.
— Ну? Знакомый домик?
— Вы не посмеете.
— Ещё как посмею, — усмехнулась, — ваши дети и супруга сладко спят в своих кроватях, но могут утром не проснуться.
— Это низко, манипулировать семьёй, — нервничает, — у вас что, своей нет?
— Есть, но из-за вас она в опасности.
На экране телефона губернатору мило махали рукой, улыбались Разумовский и Волков.
— Не смешно, — в полном шоке.
— А я и не смеюсь, — киваю, — живее всех живых.
— Их что, — замялся, — двое?
— Ага. И вот этого надо бояться сильнее. Ему так башню сносит, что просто Ад начинается.
— Я вызываю полицию.
Блять, ну так хорошо беседовали.
Сорвавшись с места, я притянула Каменного за галстук к себе, приставив к его горлу клинок.
— Говори, сука, — прошипела, — не заставляй меня пачкать твою рубашку твоей же кровью.
— Я ничего не знаю!
— Знаешь, — дергаю, — говори!
— Клянусь!
— Иначе, твою женушку и детишек распотрошат как поросят на скотобойне. Хоронить в закрытых гробах будешь!
— Они же дети!
— А ты — уебище, которое знает, кто отравляет мне жизнь и молчит! Говори!
— Не знаю! — чуть ли не плачет, — не знаю!
Психанув, я силой затолкала в его рот небольшую пилюлю, которая моментально растворилась внутри полости рта.
— Что это?
— Яд, — улыбаюсь, — расскажешь правду — дам антидот. Не расскажешь — захлебнёшься кровью и слюной. У тебя пять минут.
— Что?
— Время пошло!
— Расскажу! Расскажу!
— Имя!
— Баатар Дагбаев!
— Это кто?
— Его группировка, у них есть какие-то претензии к тебе и Разумовскому. Я должен был лишь пустить слух о том, что он жив! К убийствам не причастен. Я все сказал! Больше ничего не знаю, клянусь.
— Держи, — кидаю таблетку.
Наблюдая за тем, как он жадно запил её водой, надеясь на спасение, я не сдержалась и засмеялась.
— Ты лишь усилил действие яда.
— Что? — обомлел, — у меня же семья!
— Семья? Твою жену ебёт нефтяной магнат из ОАЭ, а дети и вовсе не твои. Нахуй ты им нужен?
— Тварь!
— Спасибо, — кивнула, — а к убийствам ты все же причастен.
Начал кашлять.
— К сожалению, из офиса тебе не сбежать. Камеры ничего не пишут, интернета нет. Чистая работа.
Когда мужчина упал на пол, я проверила пульс и убедившись, что губернатор мёртв, взяла его смартфон.
Найдя контакт в телефоне, записанный довольно очевидно, как «Дагбаев», набрала номер.
— Алло? — произнёс недовольный мужской бас, — ты чего в такое время мне звонишь?
— Приятно лично слышать ваш голос, — кокетливо.
— Ты кто?
— Я — никто. А ты следующий, — усмехаюсь и скидываю трубку.
Они переступили черту и все рамки дозволенного.
Надо исправлять.
