Пару дней спустя
Мы провели отличные семейные выходные. Побулькались в аквапарке, обсуждая насущные вопросы и глядя на то, как Волков с Разумовским во всю веселятся, потакая желаниям Майкла и Софии. — Слушай, — Лера отпивает сок, — как ты и Птица вообще связаны? — Тьмой и Светом внутри каждого из нас. От Сережи гадость отстала, а от меня нет. — А если, вас разделить? — У Разумовского была клиническая смерть и он два с половиной года провел в коме, — Милина, — Игорь его чуть не убил, что и привело к понятию «душа из тела». Но, Серёжа потерял душу. — Как и пернатого, — подметила. — Может, попробуем этим же способом и Адель «разделить»? — Хочешь её смерти? — прорычала женщина, — у нас нет гарантий на то, что она выживет. — Соглашусь, — прикрыла глаза, — это опасно, но действенно. — Даже не думай, — бросила злобный взгляд, — это не обсуждается. — У тебя есть варианты? — Я работаю над этим… — Птице я не нужна, ему нужен мой Свет. Мы живем в симбиозе, поэтому не разделились на две личности как они. Возможно, — болтаю стакан с лимонадом, — он хочет убить меня, чтобы вернуть свою частичку. — Но, зачем тогда предупредил? — Может, решил запугать или наоборот? Учитывая то, что он всю жизнь сидел в голове Разумовского и знает меня как облупленную, но скорее всего, Птица сделал это с целью бросить мне вызов. Он имеет хороший рычаг давления. — Майкл и София, — Лера, — как низко. — Эффективно. — Бросай эту тупую идею. Решила детей сиротами оставить? — О чем ты, Мил? — Хочешь, чтобы вообще на вас с Сережей похожи были?! Поняв, что сейчас будет личный разговор, Лера потихоньку покинула компанию. — Я не понимаю! — Все ты понимаешь, — фыркнула, — я знаю, какие у тебя мысли в голове, Адель! Ни одна из них мне не нравится. Ты хочешь ринуться в бой, заняв первые ряды. — Милина… — Знаешь об опасности и все равно лезешь! — У них будет отец! — закипаю, — если мне суждено пожертвовать собой ради всеобщего блага, то так тому и быть! Меня не отговорить! — Упертая овца! Один в один как папаша! — И что? Мама отдала жизнь за меня, — смотрю ей в глаза, — я сделаю это же, если моим детям будет что-то угрожать. А сейчас, угроза имеется. — Адель, — устало потёрла глаза, — я не прошу тебя сидеть в углу и наблюдать, я прошу не подставлять свою задницу лишний раз! Но, ты все равно полезешь на рожон. — Не могу иначе, понимаешь? Если все зайдет слишком далеко, то, — голос дрогнул, — я убью себя, тем самым убив и Птицу. — Идиотка. Ты понимаешь, что вообще говоришь? — Да. — Представь, что ты сделала это, — закрыла глаза руками, — что будет чувствовать Разумовский? Ту же боль, что и ты? — Получается, — прошептала, — да. — Но, он жив оказался! А с тобой так не получится! Майкл взрослый и ему придется говорить правду, Адель. Как сказать семилетнему ребёнку, что мама умерла, не подскажешь? Вот тут совесть и начала меня мучить. Прямо грызть. От прежней отваги не осталось и следа. — Разумовский с ума сойдет, вместе с ним и Волков. Ты для них — лучик света и смысл жизни. Я понимаю твои чувства как матери, — взяла за руку, — сама трясусь за Джозефа, хотя он твой ровесник, но, — вздыхает, — маму никто не заменит. Серёжа больше не полюбит, проживет свою жизнь в одиночестве и грузом вины на душе. — Я понимаю… — Любую проблему можно решить, если подобрать варианты. — У меня их нет. Кроме этого. — Дай мне и себе время, уверяю, мы получим ответы. Не руби с плеча и не передавай детям свою судьбу сиротки с желанием мести. Вновь расставаться с малышами было тяжело, особенно Сереже. Они прощались каждые пять минут так, словно видятся в последний раз. София настолько привязалась к отцу, что не могла отойти от него, чтобы тот хотя бы сходил в туалет, Майкл же как-то более спокойной относился к Разумовскому, находясь большую часть времени со мной. — Я понимаю, что для тебя это что-то необычное, но, надеюсь, привыкнешь. — Нет, мам. Он впервые назвал меня мамой. Ошарашенно посмотрели друг на друга. — Не знаю как описать свои чувства, — продолжил как ни в чем не бывало, — он хороший, даже понравился. Неплохой дядька. — Дядька, — усмехнулась, — твой отец. — Да-да, это мне известно, — грустно вздохнул, — странно себя ощущаю. — Почему? — обняла его. — Вы снова уезжаете, — обвил руками шею, — а когда вернётесь? — Скоро, Майкл. Не переживай, пожалуйста. — Зачем вы уезжаете? Почему не можете остаться? — голубые глаза взяли меня в плен. — Понимаешь, — замялась, — иногда случается то, чего ты не можешь предугадать или как-то предвидеть. Такие ситуации обычно, — пытаюсь подобрать слова, — очень серьёзные и важные. В ходе появляются проблемы и их надо решить. — Что-то страшное случилось, да? — испугался. — Нет, — пытаюсь его успокоить, — небольшие изменения в бизнесе, не более того. К Рождеству мы обязательно встретимся. — Три месяца… — У тебя школа. Ты и не заметишь, как быстро пролетит время. — Я с августа хожу туда! — Это подготовительные, — усмехаюсь, — новый класс и педагоги. Тебе будет чем заняться. — Да, — кивает, — мне ещё подарили книжки и конструкторы. — Ну вот, дел по горло. — Вы правда вернётесь к Рождеству? — Честное слово. — Я буду скучать, — положил голову мне на шею, — очень-очень сильно. — И я, — глажу по волосам, — мой маленький Разумовский. Пока мы были в Лондоне, то я сменила фамилию Майкла с Холт на Разумовский. Не хочу, чтобы мы были на разных фамилиях. Это странно, когда родители под одной фамилией, а дети нет. Если переводить их имена на русскоязычный вариант, то получается следующее: 1. Майкл Сэмюэль Холт — Разумовский Михаил Сергеевич; 2. София Николь Разумовская — Разумовская Софья Сергеевна. Мне нравились оба имени, как София, так и Софья, поэтому, здесь более уместно звучит первый вариант имени, а в России — второй. Почему? Так решила тётя Лена, потому что: — Моя маленькая Софьюшка! Прокопенки никак не могли признать букву И, но с удовольствием признали Ь. Так тому и быть. Мишаня и Софик. Буду теперь их так называть.Санкт-Петербург
Подъехав к офису Vmeste, мы были обескуражены происходящим. Люди с плакатами, журналисты и полиция окружили здание. Перекрыты все выходы и входы. — А что происходит? — испугалась Лера. — Не знаю, — огляделся Серёжа, — но в офис нам не попасть. Дамы и Олег, у вас есть предложения? — Ты чего меня Господином не назвал? — Крепостное право отменили в 1861 году, отвали, — бурчит. — Жаль, я думал, тебе нравятся наши ролевые игры, — подмигнул. — У-у, — закатила глаза, — Сероволки засероволчились… — Что? — фыркнул Разумовский. — Ничего, — усмехаюсь, — Лере есть где жить, а нам… — Стоп, а квартира? — Олег. — Ключи в офисе, — смотрю наверх, — ладно, есть одна идейка. Когда Валерия уже спокойно спала на своей кровати, то на пороге семьи Прокопенко появились трое из ларца. Двое Разумовских и Волков. — Добрые люди, приютите сироток? — Серёжа ослепительно улыбнулся, — мы замёрзли и хотим есть. — Конечно примем, — женщина засмеялась, — проходите! Тетя Лена тепло обняла нас, а затем и Фёдор Иванович присоединился. Меня радовало то, что мужчина хорошо относился к парням и верил им. — Ну что, как Лондон? — достает бутылочку коньяка. — Пока не горит. — Серёжа, — прыснул Прокопенко, — как всегда в своем репертуаре. — Федор Иванович. — Нет-нет, — разливает алкоголь, — дядя Федя. — Ладно, — улыбается, — дядь Федь, ну, а как может быть Лондон? Сыро, мокро, Королева жива. — Прямо как Санкт-Петербург, — усмехнулся Олег, — только у нас Король. — Давайте не про политику, — указал на шею, — вот уже где сидит. — А где Гром? — Дома дрыхнет. На улицах относительно спокойно и стабильно, не считая того, что оккупировали офис ваш. — Кстати об этом, — Разумовский снял кофту, — что случилось? — У народа паника из-за внезапной смерти Каменного, хотя, — мужчина задумался, — она скорее ожидаемой была, но не суть. Местные бандиты и козлы приобрели некую свободу, подкупая временно исполняющего обязанности губернатора, а тем самым, на Курской музей космонавтики заменят на очередной блядушник. Люди недовольны и требуют возвращения Чумного Доктора, при этом считают, что ты жив. — Пошла пизда по стекловате, — прошипел тот, — когда открытие? — Через неделю. Там будет вся элита и мафия Питера. — Вот именно, — глаза загорелись нездоровым огоньком, — это шанс заявить о себе, дать им то, что они хотят — Чумного Доктора! — С ума сошёл? — удивляюсь, — а как же элемент неожиданности? Хочешь засветить моськой? — А кто тебе, дорогая моя, — улыбается, — сказал, что под маской буду я? — Нет. Все таки хочет запихать в костюм Леру! Она ещё не готова! — Помнишь, ты задалась вопросом о том, кто купил у Холта товар на 26 миллионов? — Обалдеть, — шепнула Елена Михайловна. — Долларов, — добавил Олег. — Прекратите человека пугать! — шикнула, — помню, — отвечаю на его вопрос. — Я получил достоверную информацию о том, с кем последние несколько месяцев сотрудничал Александр и кому была продана партия, — выделил интонацией, — партия инновационных оружейных костюмов. — Партия?! — хором удивились. — Десять штук. Ваша новая разработка. — Твою мать, блять, — закрыла лицо руками, — это треш. — Слушай дальше, покупателем стал Алтан Дагбаев. Пиздец. — Внук Батаара? — изумился Прокопенко, — парнишке лет восемнадцать! — Да-да, именно он, — вздохнул, — он не нападает. — Дагбаев выжидает, — Олег, — видимо, ждет от нас первого шага. Нам надо выйти на свет, иначе так и просидим. — Мысль верная, брат, — похлопал по плечу, — но проблема немного в другом. У него там целая армия и компашка из головорезов в супер-броне, а нас, если подумать, чуть больше, чем полтора землекопа. Во! — поднял палец вверх, — мы в жопе. — У меня есть люди Холта, — вновь напоминаю. — Давай не будем затягивать чужих людей в это? — Помощь нам не помешает, Серый. Хоть мы и первоклассные бойцы, но их все же больше. — Послушай друга, Серёжа, — наконец-то что-то сказал Прокопенко, — вам нужен хороший и четкий план, но ещё нужны люди. Мы вам поможем. — Спасибо, — кивнул и отпустил голову, — я виноват… — Нет, — тетя Лена коснулась его руки, — это не твоих рук дело. Ты не имел контроля над собой, поэтому не смей и обвинять себя. У тебя прекрасная жена и верный друг, — просмотрела на нас, — не опускай руки, тебя ждут дети. Вы справитесь. После вкуснейшего ужина с борщом и куриными котлетками в сочетании с домашним пюре, мы почти засыпали на ходу. Как же хорошо… — Сыр такой вкусный, — балдеет Разумовский, — ты же такой же покупал недавно, — смотрит на Олега. — Что за сыр? — мне стало интересно. — Итальянский, — ехидно поднялся уголок рта, — с дырками. — Я же уже извинился! — застонал Серёжа, — Оле-е-ег! Пока мужчины обсуждали что-то важное под коньячок и закуску в столовой, мы с тётей Леной пили чай с фирменным чизкейком. Я показала ей снимки с совместной фотосессии. Нам удалось выбраться в студию и сделать такую красоту. Рассказывая ей про реакцию детей на Серёжу, она еле сдерживала слёзы от умиления и радости. — Ну, — улыбается, — Майкл — копия Разумовский, а малышка — ты. — С характерами получилось наоборот, — отпиваю чай, — Софи наивная и доверчивая в отца, а Майкл наглый и проницательный в меня. — Жду не дождусь когда уже увижу их! Надоело по видеосвязи болтать. Она видела их в последний раз где-то год назад. — Рождество там встретим. Все вместе. — Ой, не, — махнула рукой, — лучше вы к нам. — Брось, теть Лен. — Я боюсь летать! — Ладно, — смеюсь, — пойдёшь пешком. Спасибо вам, что приютили. — Вы нам уж родными стали. Все трое: ты, Сережка и Олежа, плюсом Игорек. Три сыночка и лапочка дочка. От таких слов и на душе стало легче. — Правда? — Да, — голос ее дрогнул, — по крови мы никто. Семья — не ограничивается кровными узами, но и начинается она не с них. Семья заботится о тебе, а не о том, чем ты можешь быть для них полезен. Она рядом в хорошие и плохие, в любые времена. Они прикрывают тебе спину… — И даже, если сами страдают, — продолжила. — Вот, что значит семья. Мы с Федей переживаем за каждого, любим всем сердцем ваших детей и вас самих, даже, — прошептала, — Федя беспокоится больше, чем показывает. Мы готовы принять вас несмотря на то, что случилось. Вы — наши дети, хоть и мы чужие. — Вы подарили четверым сироткам родительскую поддержку, любовь и заботу, чего мы были лишены в детстве. — И если бы нам пришлось пройти через это вновь, — взяла меня за руку, — мы не жалея сделали это снова. Я и Федя верим в вас. — Я не знаю, — голос предательски дрожит, — чем благодарить. — Достаточно будет того, что вы останетесь живы и здоровы. Адель, — голос стал серьёзней некуда, — чтобы ты не задумала — не надо. Я вижу как тебе неспокойно и страшно. — Так заметно? — Да, — кивает, — выход найдется всегда. Сотворить глупость — секундное дело, а разгребать потом… — Знаю… Очень многое стоит на кону. — Поэтому надо сделать так, чтобы не потерять это самое и себя в том числе. А теперь, давайте укладывайтесь спать. — Пора уже. — Завтра Игорёк Юлю встретит и приедут, все обсудите нормально. — Пчелу как-то не особо хочется дергать. — Она и сама не против, — смеется, — неугомонная девчонка. — Наконец-то приняла её? — Это выбор Игоря, — вздохнула, — конечно, я мечтала о том, что вы с ним уживётесь, но, — пожимает плечами, — Юля любит его, а он её. Этому я рада. — Мы с Громом слишком похожи, чтобы быть вместе. Поубивали бы друг друга, — усмехаюсь. — Ну всё, — встает со стула, — утро вечера мудренее.