Снег и кровь

Принцесса холодной северной страны совсем не любит холод. У неё всегда были тёплые руки и тёплая улыбка, а сейчас, когда она, впервые сбежав из дома, бредёт по пустынному берегу реки, по её щекам катятся горячие горькие слёзы. Река тоже плачет, сочувствуя. Журчание огибающих камни струй звучит печальной песней, в каких изливают душу несчастливые девушки. Река плачет и зовёт в объятия быстрых и ласковых вод. Алиса — глупая принцесса. Она вытирает постыдные, некрасивые слёзы рукавом дорогой курточки и неловко садится на сырой песок. Алисе хочется зайти в реку, отдаться волнам, справедливым судьям, чтобы они разрешили её судьбу: потянули ко дну или отнесли, как в сказке, к солнечным берегам какой-нибудь другой страны. Но вода так холодна в начале осени, что страшно коснуться. Алиса смотрит на своё дрожащее отражение и снова хочет заплакать: в ней не осталось ничего от той смешливой беззаботной девочки, какой она была всего несколько дней назад. Королева исчезла — и чудный кукольный домик, каким казался мир, пошатнулся и весь пошёл трещинами, развалился, под обломками погребя прежнюю принцессу. Она не любила задумываться об этом, но знала, что однажды займёт место матери и распрощается с непрерывным праздным балом, составлявшим её предыдущую жизнь. Но даже так была гордая радость в том, чтобы, взойдя на трон, возглавить целое государство и наполнить светом сердца его рыцарей. Так и должно было быть. Всё вышло совсем не так. Королева не упокоилась в окружении близких, благословив любимую дочь. Королева просто пропала одним безмолвным утром, и никто не смог узнать, что случилось с ней. Домыслы и слухи поползли по коридорам дворца, уже к вечеру наводнив его и скоро вырвавшись. Правительница выбрала ужасный момент, чтобы уйти. Страдает не только королевская семья: уже давно над всей страной, над всем миром сгущаются тучи неведомой, гнетущей тёмной силы, и всем кажется, что всё вот-вот исчезнет, только никто не говорит этого вслух. По крайней мере, не говорил. — Что же мне делать, речка, что мне делать? — всхлипывает чуть отвлёкшаяся Алиса, подтягивая к груди поцарапанные коленки и роняя на них беспокойную белокудрую голову. — Я уже три дня только и делаю, что плачу, и не знаю, как дальше быть. Мой папа уже год как умер, а мама пропала, и я осталась совсем одна. Алиса притихает, не слыша ответа. Река всё так же поёт печальную песню, но теперь её голос кажется равнодушным. Она не слушает, и от понимания этого у сидящей на берегу девчушки почти обиженно дрожат побледневшие губы. Негостеприимный дворец далеко позади, но здесь принцессу тоже не ждут. Нигде, на самом деле, не ждут. Она может проделать этот путь ещё и ещё раз, идти, рыдая, спотыкаясь, царапаясь о цепкие ветви кустарников, сколько угодно… — Это нечестно, речка. Неужели тебе нечего подсказать? — шепчет Алиса, хмуря бровки, тратя последние силы, чтобы звучать сердито. Тут же её личико принимает прежнее измученное выражение, а горло снова надрывается в плаче. Проходит сколько-то времени холодного одиночества, прежде чем равномерный шум воды прорезается звонким, далёким и манящим голосом, что-то поющим. Задремавшая от утомления Алиса немедленно вскидывает голову, моргает, чтобы прояснить взгляд влажных кукольных глаз, и видит среди деревьев на другом берегу реки девочку — ответ, который ждёт. Изящная и лёгкая, как пташка, девочка покидает тень леса и спускается по пологому берегу, ступает так, будто сейчас пустится танцевать, по камням, составляющим естественную переправу. Её не пугает бурное течение, усеивающее ледяными брызгами подол серого платьица, наоборот, она, смеясь, прерывает свою незамысловатую песенку и здоровается со стихией. — Привет, Алиса! — говорит девочка, подойдя, подняв взгляд и улыбаясь. У неё очень милая улыбка и очень красивые глаза тёплого янтарного цвета или, как поначалу думается Алисе, чайные. — Здравствуй! — звучит тихий-тихий и удручающе охрипший голос. — Ты меня знаешь? — Конечно! Кто не знает славную принцессу? А меня зовут Мина, — девочка протягивает руку, ловит поднятую навстречу ладошку Алисы и мягко пожимает. Потом садится рядом, чтобы всё с той же улыбкой продолжать говорить. — Все волнуются, и я тоже, я пришла тебя поддержать. — Спасибо, Мина. Только я всё уже слышала от слуг, — вздыхает Алиса, воспоминаниями невольно снова возвращаясь к тяжёлым последним дням. Думает о чужом фальшивом сочувствии, бесполезно бередящем раны, и о людях, оказавшихся предателями. — Слышала, что после любой ночи будет рассвет. Только мне он уже не нужен. Я не верю в него. — Всё в порядке! Я тоже не верю. Под удивлённым, теперь более доверчивым взглядом принцессы Мина выпрямляется и показывает пальцем на запад. Разгорающийся закат багровый, воспалённый, и от его болезненного пламени, в котором плавится само солнце, веет тревожным жаром. — Разве мир вернётся на круги своя после ночи, начатой таким закатом? — отчего-то рассерженно спрашивает девочка, не ожидая ответа, и тут же старается успокоиться. — Но пока что всё хорошо. Хочешь поиграть? Алиса поднимается, не задумываясь, ища отдыха от горя, следует за Миной, осторожно проходит по камням на другой берег реки и бесстрашно бежит в лес. От лёгкой свободы движения её грудь наполняется смехом. Забываются волнения, слёзы высыхают, завтрашнее утро кажется безопасно далёким. Время замирает, и Алиса снова становится беззаботной принцессой, только теперь весь мир — её. Окружение громоздских стен дворца остаётся в прошлом, и она карабкается на деревья всё проворнее, настигает Мину раз за разом в легкомысленных и весёлых погонях среди бурелома. Наконец девочки снова выходят к реке. Закат бледнеет, солнца уже не видно, и последние лучи играют на водной ряби, зажигая её рубиновым. — Я теперь думаю, что мама ушла, чтобы провести время вот так, вдали от всех, — говорит Алиса умиротворённо. Впервые за столько времени она чувствует прилив душевных сил. — Она рассказывала, что очень любила такое в молодости. — Пожалуй, — хмыкает Мина, жмурясь и потягиваясь, как после сна. Она совсем не выглядит уставшей, она такая же свежая и изящная, как прежде, и смоляно-чёрные волосы аккуратно уложены в простой причёске. — Хотя в такое время плохо оставлять людей. — Да, плохо. Я понимаю, хотя не знаю, что за времена сейчас. — Я расскажу! — вдруг Мина оживляется, распахивает глаза и смотрит неожиданно серьёзно. — Не мне лучше всех знать, но ты от кого-то должна услышать это, неважно, от кого. Алиса нервничает, но совсем немного. Она правда хочет выслушать, беспечная принцесса, никогда не знавшая происходящего в собственной стране. Мина смотрит на воду с грустью и, кажется, немного жалеет о своём предложении. Так звучит рассказ Мины: всё начинается и заканчивается. Появился свет. Появился наш мир и люди в нём. Как было бы славно, существуй и учись они вечность! Вот только появились другие существа, должно быть, созданные из людской злобы, потому что разрушающие и бессмысленные, как она. Они пришли, чтобы закончить всё, начатое людьми, и им, наверное, даже не успеют дать подходящее имя. Может, несмотря на их человеческий облик, назовут их «демоны» или «вурдалаки», может, просто «чудовища». Сейчас уже всё равно. Они разумны и никогда не лгут. Пожрут людей лишь за то, что те существуют, а потом исчезнут сами, потому что пожрут друг друга. Их видят люди, а потом исчезают, поражённые. И от одного их присутствия — тёмные тучи и смута в каждом человеческом сердце. Алиса давно почувствовала это на себе. Алиса притихла, слушая, и лицо её ничего не выражает. Всё начинается и заканчивается. Это представляется таким печальным и правильным, пока стоишь у реки, безостановочно бегущей вдаль. — Зато у меня есть ты, — Алиса подаёт голос, и уголки её губ дрожат в подобии улыбки. — Мы так здорово поиграли. Я думала, что уже никогда не буду радоваться, но мне так хорошо, что всё равно, если завтрашний день будет тёмным, если даже его не будет. Приходи ещё поиграть. — Я и не собираюсь уходить. Я хочу остаться до конца, раз всё так скоро кончится. Мина подходит ближе, обнимает Алису. Принцесса отвечает на объятие, закрывает глаза. Вдруг наваливается усталость, сладкая, а не свинцовая. — Уже темно ведь, — сонно бормочет Алиса, стараясь удобнее спрятать голову на плече подруги, вдыхая исходящий от неё горьковатый запах трав. На сердце неспокойно, должно быть, из-за непривычно густого сумрака: принцесса впервые оказывается в такое время за пределами хорошо освещённого дворца. — Уже можно спать. — Скажи, Алиса, — Мина говорит отчуждённо, словно не услышала только что прозвучавшие слова, — ты больше не хочешь плакать? — Нет, не хочу. Я уже наплакалась. Ну их, слёзы. Они слишком грустные всё время, — зевает Алиса и посмеивается, когда подруга кусает её за щёку в безобидном игривом жесте. Проходит долгое мгновение, прежде чем смех сменяется криком ужаса. Алиса чувствует, как зубки Мины становятся острее, нет, становятся клыками, прокусывая кожу, а потом и плоть, отрывая кусок. Алиса вырывается из ставших хваткой хищника объятий и прижимает ладонь к кровавым лохмотьям, оставшимся вместо щеки. Боль отступает на секунду от шока, когда девочка наконец различает в темноте то, во что превратилась Мина. Демон. Вурдалак. Вместо человека — чудовище, вооружённое когтями и клыками, с чёрной змеиной кожей и добела поседевшими волосами, вставшими дыбом. Всё, что осталось — глаза тёплого цвета травяного чая. Алиса любила пить такой с мамой в беседке в саду, когда у вечно занятой королевы находилась свободная минута для дочери. Алиса хочет разрыдаться от боли, страха, обиды, но не выходит. Она только делает шаг назад, выставляет перед собой руку, надеясь защититься, но чудовище бросается на предплечье, спустя миг кусает в плечо, в шею. Алиса кричит, идёт на подкашивающихся ногах назад, пока не падает в реку. Струи окрашивает кровь, быстрое течение подхватывает изорванное тело и волочит, с беспричинной яростью бросает на подводные камни, терзая всё сильнее. Где-то в этом алом мареве жизнь Алисы обрывается. Ночь словно вымирает, когда стихают последние отзвуки криков. Мина стоит одна посреди пейзажа, снова похожая на себя — она хочет верить, что её истинная сущность выглядит, как человек. — Так нужно, славная принцесса, — шепчет девушка с болью, обнимая себя за озябшие плечи. — Эта ночь стала последней не для тебя одной. Я тоже исчезну, но я осталась рядом до конца, как обещала. Богу угодно завершить своё дело так. Из страданий, в которых мы умираем, родится новый мир. Но прости, прости мне, что я пожрала твою мать так же, как тебя! Мина садится на пустынный берег и поднимает голову к небу. Луны не видно, да и не надо — Мина знает, что луна теперь будет тусклой, потому что солнце померкнет. А звёзды всё ещё светят. Они вечные, надёжные. Мина просит их приютить душу Алисы там, наверху, где земная боль уже ничего не значит.