Глава 17
10 декабря 2021 г. в 14:50
Дафна шла по коридорам Хогвартса, чувствуя себя растерянной как никогда в жизни. Причиной такого чувства был, так называемый «золотой мальчик Гриффиндора». Даже воспоминание о нём вызывало у неё странное покалывание на губах, и эмоции, которых она всеми силами старалась избежать. Её губы были испорчены самым недостойным поступком, который она только могла себе представить, когда он обращался с ней так, словно она была всего лишь грязнокровной шлюхой.
Это было ужасным упущением с её стороны — привлечь его внимание к себе. Она поняла это слишком поздно. Признание этого факта, даже в глубине души, сильно ранило её гордость. Да, она была раздражена в тот роковой день, и проклинать ничего не подозревающих хаффлпаффцев и гриффиндорцев всегда было хорошим способом расслабиться. Но относиться к нему как к одному из этих безымянных жалких студентов оказалось ошибкой.
В её ошибке были отчасти виноваты газеты. После года бесконечных статей о предполагаемой лжи маньяка, ищущего внимания, она подсознательно отнесла его к той же категории, что и Малфоя. Одни разговоры, никаких действий. Постоянные насмешки Амбридж и белоголового тоже не очень-то помогали. Так, шаг за шагом, она начала игнорировать другие слухи о нём, каждый из которых был более возмутительным, чем предыдущий...
Это оказалось самой большой ошибкой в её жизни. Когда она впервые напала на него, он был всего лишь безымянным ворчуном, призванным порадовать её во время ненастного настроения. Так она думала, и даже когда поняла его сущность, продолжала произносить заклинание, не боясь последствий.
Она осознала свой просчёт, когда он небрежно обошёл её магию. На секунду её сердце наполнилось негодованием, раздражённое его пренебрежительным отношением. Затем он повернулся к ней, его глаза наполнились угрозой, гораздо большей, чем Дафна когда-либо видела. Даже её отец, Пожиратель смерти среднего уровня, никогда не выглядел так устрашающе, даже когда она была ребенком. В панике она рефлекторно использовала одно из трёх заклинаний, которые обеспечили бы ей длительное пребывание в тюрьме. Ужасная ошибка, но не в том смысле, которого она ожидала. Она не могла представить даже в мечтах, что он отнесётся к самому опасному заклинанию из всех, что она знала, как к какой-то жалкой шалости.
Дафна покачала головой, пытаясь прогнать то, что произошло дальше: она утратила свой первый поцелуй, пока он возился с ней, как с беспомощной игрушкой. Если её гордость и была уязвлена до этого, то тот момент оставил в ней большую рану. Эта рана заставила её обмануть нескольких мальчиков из Слизерина в попытке отомстить. Её честь умоляла о возмездии, каким бы подлым оно ни было. Но это закончилось ещё ужаснее, чем она могла себе представить. Ему не только удалось легко раскрыть её уловку, но он также обнаружил, что именно она несёт ответственность за их действия.
Более того, последовавшее за этим наказание помутило её рассудок. Чтобы преподать ей урок, он привел её в место, которое она и не мечтала увидеть — знаменитую Тайную комнату, секретное логово Салазара Слизерина. И уж точно она не ожидала, что её рот будет осквернён в метре от туши огромного василиска. Одно дело — услышать о таинственном монстре, убитом так называемым «Золотым мальчиком», совсем другое — наткнуться на его тело, поверженное тем же парнем, что был занят осквернением её рта, словно она была обычной шлюхой...
Дафна была в замешательстве, ибо не знала, что делать дальше. Прямое возмездие было невозможно. Это она поняла на собственном опыте. Но даже месть исподтишка доказала свою неэффективность, не говоря уже о том, что его ответ будет гораздо жёстче. Может, оно и к лучшему, если она оставит всё как есть, не желая подвергать себя ещё одному реваншу.
К счастью, в этот момент она оказалась в Большом зале, что дало ей повод игнорировать незнакомое покалывание, которое прошло по её телу, когда воспоминания о наказании пронеслись в голове. Меньше всего ей нужно было думать о своей реакции и о том, что она означала. Дафна увидела свою единственную подругу Трейси, сидящую за столом в одиночестве, и направилась к ней. Её непрекращающаяся болтовня была тем, что ей было нужно, чтобы отвлечься.
— Привет, Дафни, — весело позвала Трейси, когда она заняла место напротив неё, —Ты выглядишь рассеянной. Что-то случилось?
— Домашнее задание по трансфигурации оказалось более сложным, чем я ожидала, — ответила Дафна.
— Очень жаль, — пожала плечами Трейси, не проявляя интереса. Дафна кивнула, ожидая такой реакции. Она намеренно упомянула трансфигурацию — тему, в которую Трейси никогда не стала бы углубляться, — Ты слышала о последней драке между Малфоем и Паркинсоном? Это просто умора...
Вот так Трейси начала пересказ последних сплетен их факультета, а Дафна слушала вполуха, как обычно поедая свой ужин. И даже если она резала ножом жареный картофель сильнее, чем это было необходимо, никто её за это не осуждал.
Её план заключался в том, чтобы избежать любой ситуации, которая могла бы закончиться дальнейшим замешательством. Она хотела закончить ужин и вернуться в свою комнату. Девушка надеялась, что ещё один длительный сон поможет ей решить свои проблемы. Но схема, в которую превратилась её жизнь, не изменилась и полностью проигнорировала её планы, на этот раз приняв вид большой совы, несущей письмо, которое выглядело так же надменно, как и она сама.
— Дафна, тебе письмо! — воскликнула Трейси, её глаза увеличились от волнения, — И оно похоже на признание в любви. Интересно, кто его прислал?
В животе у Дафны образовалась яма, когда она потянулась за письмом, абсолютно уверенная в том, от кого оно. Время было подходящим, исключая всех остальных отправителей. Единственным утешением для неё было то, что парень был достаточно умён, чтобы использовать другую сову, а не свою белоснежную. Даже со всей своей политической хваткой и внутренней властью, она не смогла бы превратить признание Гарри Поттера в нечто иное, чем полную катастрофу.
— Не знаю, — пробормотала Дафна, вырывая письмо из лапки совы, которая пренебрежительно посмотрела на неё, а затем улетела.
«Проклятая птица», — подумала она. Но девушка была не настолько сумасшедшей, чтобы проклинать сову посреди Большого зала. Вместо того чтобы открыть письмо, она сунула его в карман. Трейси смотрела на неё умоляющими глазами.
— Не здесь, — ответила Дафна, решив продолжить ужин. Она изо всех сил старалась не обращать внимания на жгучее присутствие письма в кармане, стараясь демонстрировать своё обычное внешнее холодное поведение, заставляя себя есть медленно.
Десять минут ей удалось прождать на своём месте, прежде чем встать. Трейси тоже попыталась, но Дафна была готова к этому.
—Я иду в библиотеку, чтобы разобраться с домашним заданием по трансфигурации. Можешь не идти, — объяснила она.
— Но Дафна... — попыталась сказать Трейси, и прервалась, когда Дафна перевела на неё взгляд. В её растерянном состоянии трудно было почувствовать гнев, но ей удалось сымитировать его настолько, что он подействовал на подругу, — Извини, — добавила она, — Тогда увидимся в комнате.
Дафна была не в восторге от того, что использовала запугивание против своей единственной, среди коварных застенков Слизерина, подруги. К сожалению, у неё были более важные дела, о которых нужно было беспокоиться.
Дафна просто кивнула и вышла из Большого зала, не обращая внимания на то, как несколько студентов (большинство из них было из Слизерина) с большим вниманием наблюдали за её уходом, не утруждая себя перешёптываться, когда они объясняли свои теории по поводу неожиданного письма. Обычно Дафна оборачивалась, чтобы бросить угрожающий взгляд на стол в зелёно-серебристых тонах, но сегодня ей не позволило это сделать жгучее чувство внутри кармана.
Ей удалось сохранить ровный шаг, пока она не осталась одна, а затем бросилась в первый пустой класс. Дафна потянулась за конвертом, но её пальцы вдруг замерли, боясь того, что она найдет внутри него.
— Ну же, Гринграсс, — пробормотала она, — Ты выше этого.
Но её попытки заставить себя успокоиться сработали не так хорошо, как она надеялась, и она стала рассматривать размашистый почерк на обратной стороне конверта:
«Моей новой игрушке», — гласила надпись, и это была одна из причин, по которой она постаралась спрятать его от Трейси. Другая причина была проще. Она боялась того, что было внутри.
Промедление не поможет, в этом она была уверена. Дафна глубоко вздохнула и провела пальцем по краю, освобождая письмо внутри. Это оказалась скорее открытка, чем письмо, поняла она, вытащив бумагу. На ней была написана только одна фраза: «Пришло время твоего наказания, приходи в Комнату». Больше на открытке ничего не было, ни отправителя, ни объяснений. Не то чтобы они были необходимы. И личность, и местонахождение были очевидны, оставался только один вопрос. Что она собиралась делать?
Она хотела бы пойти в библиотеку после сжигания письма пламенными чарами, но её сердце дрогнуло при этой мысли. Она всё ещё помнила его удушающее присутствие в Комнате, пронизывающее всё её сущее. Дафна рисковала многим, промедлив с ответом.
В конце концов, тело сделало выбор за неё, а ноги сами потащили в сторону уборной на втором этаже, где находился вход в «тайную комнату». У неё хватило ума проверить, нет ли за ней слежки, особенно со стороны слизеринцев, которые использовали бы ситуацию для достижения своих целей и даже пальцем не пошевелили бы, чтобы помочь Дафне.
Она шагнула в туалет. Дверь захлопнулась за ней прежде, чем девушка успела её закрыть, и одновременно открылся вход в Комнату. Та же зловещая лестница, ведущая вниз, но на этот раз с изменениями. Факелы были другой формы. В прошлый раз они были похожи на змей, а теперь — на львов, а в их открытых пастях пылало пламя. Обновлённый вид завершало сердце в форме указателя, направленное вниз.
В любой другой ситуации она бы недовольно сморщила нос, раздражённая тем, что такая ценная реликвия Слизерина была осквернена. Но не тогда, когда шла навстречу, чтобы подвергнуться подобному же осквернению. Она чувствовала, как дрожат её ноги, когда ступила в темноту, нарушаемую лишь мерцающим светом факелов.
Её унижение ещё не закончилось, поняла она, когда лестница закончилась, и девушка предстала перед другим знаком. Этот знак, вместо очередной стрелы, предписывал ей переодеться. Взгляд девушки упал на маленький мешок, висевший на ножке указателя. Слишком мелкий, чтобы содержать что-то существенное. Технически, он мог быть зачарован пространственными чарами и держать в себе мантию, еще больше, чем ту, что она носила в прошлый раз, но после случившегося тогда, она сомневалась, что он даст ей что-то, что могло бы покрыть все её тело.
Она попыталась стянуть мешок с места, но он застрял на нём. Она попыталась потянуть сильнее, но снова не получилось. Надпись на табличке изменилась. «Сначала сними одежду», — гласила она. Дафна почувствовала, как на глаза навернулись слезы, чувство уязвимости овладело её сердцем, даже пока она была одета.
Девушка трансфигурировала сумку, чтобы положить туда свой гардероб, прежде чем начать раздеваться. Её обнаженная кожа горела, когда она снимала мантию, затем рубашку и юбку. Она попыталась стянуть мешок, но снова потерпела неудачу. Надпись на табличке снова изменилась. «Всю», — приказывала она. Дафна хотела заплакать от разочарования, но знала, что это не поможет. Вместо этого она беспомощно сбросила с себя остатки одежды, а именно обувь, носки и, самое главное, нижнее бельё.
Она повесила свою наколдованную сумку на знак, а затем снова попыталась потянуть другую. На этот раз мешок оторвался без сопротивления. Она вытащила его содержимое, надеясь найти что-то существенное, но её постигла неудача. В мешке было нижнее бельё, мантия, длинные носки и обувь, но ни одно из этих предметов не заслуживало того, чтобы называться одеждой. Туфли представляли собой лишь красноватые ремешки и длинные каблуки, а чулки были достаточно длинными, чтобы доходить до середины бедра, но слишком прозрачными, чтобы что-то скрыть. Тем не менее Дафне не хотелось жаловаться на них, после того, как она осмотрела другие предметы.
Мантия была ещё прозрачнее, чем носки, напоминая золотистую дымку, но почти не скрывая то, что под ней. И всё же даже она была лучше, чем нижнее бельё — странный бюстгальтер, которого не хватало, чтобы скрыть соски, затвердевшие под воздействием холода, и несколько связанных ниточек, которые ей пришлось использовать вместо трусиков, оба предмета были малинового цвета.
Она медленно облачилась в новую одежду, стараясь представить, что её одели в цвета Гриффиндора, в надежде, что это поможет ей игнорировать тот факт, что даже шлюхе было бы стыдно носить такую одежду. Маглы были настоящими дегенератами. Надпись сменилась снова, на этот раз стрелка указывала вглубь комнаты, а под ней была приписка с пожеланием удачи. К счастью, здесь не было зеркала, что избавило её от необходимости смотреть на собственное лицо.
Она продолжила свой поход, недостаток одежды не защищал от лёгкой прохлады в комнате. Она старалась не обращать внимания на то, что шелковистая мантия при каждом шаге натирала её соски, пробуждая в теле незнакомые ощущения. Дафна пыталась убедить себя, что это был страх, но не смогла. Она продолжала идти, не отрывая глаз от пола.
— Добро пожаловать, — услышала она знакомый голос, острый как сталь. Она подняла взгляд. Первое, что она заметила — это изменения в комнате. Все статуи в ней были разрушены и лежали на полу, заменённые стилизованными львами.
«Ещё одно напоминание о разнице между ними», — отметила Дафна, поскольку разрушение всех этих статуй и создание новых на их местах привело бы к полному истощению. И это, не считая возведения огромной кровати с четырьмя столбиками, оформленной в тех же цветах, что и её одежда. Только трансфигурация одной кровати вымотала бы её до предела.
Но Гарри сидел на ней, не выказывая ни малейших признаков усталости. Ещё одно напоминание о том, как сильно она облажалась, когда выбирала цель. Дафна почувствовала, что её кожу покалывает, когда он осматривал её тело. Ни мантия, ни нижнее белье не скрывали его от голодного взгляда золотого мальчика. Инстинкты побуждали её поднять руки к груди, но она держала их по бокам, не желая раздражать его. Она уже достаточно рисковала со своей задержкой, и не хотела испытывать судьбу. Так, она и предстала перед ним, опустив глаза вниз, и ожидая, что он скажет.
— Здравствуй, Дафна, — сказал он, — Какой приятный сюрприз, — она ничего не ответила, продолжая смотреть на пол, — Почему бы тебе не подойти ближе? — добавил он, —Мы же не хотим, чтобы ты вымоталась стоять, верно?
Она хотела выплеснуть бунтовской ответ, но её мужество пошатнулось. Дафна знала, какая между ними пропасть, и боялась уязвить его, боялась последствий, если бы ей удалось по-настоящему вывести парня из себя. Она шла к нему, ноги дрожали сильнее с каждым шагом. Но ей удалось дойти до кровати, не упав, и сесть на неё. Она потянулась, чтобы снять туфли, но остановилась на полпути, когда он покачал головой, указывая не снимать их.
— Подойди ближе, — сказал он, и она поползла по кровати к нему, прекрасно понимая, какой вид открывает. Но сопротивляться было бессмысленно, — Хорошая девочка, — позвал он, похлопав по месту рядом с собой, и Дафна притянулась ближе, так, что их тела потёрлись друг о друга. Она ждала. Её тело дрожало от страха и предвкушения, но он решил бездействовать, — Как прошел твой день, Дафна? — спросил Гарри.
— Нормально, — скромно ответила она. Дафна не удивилась его, казалось бы, непринуждённому вопросу. Это была стратегия, которую она сама успешно использовала в прошлом, заставляя своих подчинённых вести себя непринужденно, что прекрасно подчеркивало её превосходство над ними. Быть по другую сторону было уже не так весело. Но противиться было нельзя. Только не тогда, когда у неё не было ни малейшей надежды оказаться выше.
Она продолжала отвечать на его бессмысленные вопросы в меру своих возможностей. Девушка изредка заикалась, когда его губы прижимались к её шее, оставляя после себя жгучее ощущение, которое грозило распространиться и вторгнуться во все её тело, оставляя покалывание в пальцах ног. Это было невероятно, насколько сильно её тело реагировало на его прикосновения.
Ощущения превратились в ничто по сравнению с его следующим действием. Он схватил её за волосы без предупреждения. Дафна была поражена, но не смогла вырваться, так как её волосы оказались в его руках. Она не удивилась внезапной перемене. После того, что с ней сделали в прошлый раз, она ожидала, что его прикосновения будут более жёсткими, хотя его внезапность и удивила её. Болезненный крик вырвался изо рта, когда его поцелуй превратился в укус, достаточно сильный, чтобы оставить след и ощущение жжения.
Это был не единственный крик, который вырвался у неё, когда его зубы продолжили болезненное исследование её шеи. После первого, боль была не единственным чувством. Удовольствие увеличивало свою долю каждый раз, когда крик срывался с её губ. Её гордость уменьшалась по мере того, как увеличивалось наслаждение, и она ненавидела себя за то, что ей это было в радость. Пассивно принять такое обращение — это было одно, но наслаждаться им — совсем другое.
— Кто просил тебя прекратить объясняться? — спросил Гарри, закончив исследовать её шею. Она посмотрела в его глаза, надеясь найти в них хоть каплю милосердия, но нашла лишь безграничное наслаждение. Она глубоко вздохнула, пытаясь подавить свои реакции, чтобы продолжить рассказывать о последних событиях в Слизерине, и эта задача усложнилась, когда он сдвинул её мантию в сторону, оставив плечо свободным для обжигающих поцелуев, изредка прерываемых укусами.
Она предчувствовала, что сегодняшний сеанс не будет коротким. И что ещё хуже, она не знала, станет ли ей плохо или хорошо после него...